Научная электронная библиотека
Монографии, изданные в издательстве Российской Академии Естествознания
1.1. Формирование понятия «мультикультурализм»
Все сколько-нибудь значительные исторические события - видимые результаты невидимых сдвигов в человеческом мышлении. Настоящее время - один из тех критических моментов, когда человеческая мысль претерпевает трансформацию. Последние десятилетия во всем мире закономерно стали временем переосмысления, подведения итогов, многочисленных попыток дать определение многоликой, противоречивой реальности и человека в ней. Развитие различных теорий занято преимущественно переосмыслением проблемы разнообразия и различия, многосоставности и инаковости бытия. Речь идет о глобальном аспекте проблемы многосоставности и разнообразия, связанной с динамикой культурных процессов в мировом масштабе, децентрацией, созданием многополярной модели мира, распадом видимости единства отдельности культур, размыванием границ между различными национальными традициями и переосмыслением самого этого понятия. «Мультикультурализм», «мультикультурный», «мультикультурные общества», «мультикультуральность» недавно сложившиеся обозначения феномена, имеющего древнее происхождение. Общества, которые сейчас называются мультикультурными, раньше именовались «мультинациональными», «мультиэтничными», «мультирелигиозными», «мультирасовыми», «сегментарными». Они рассматривались как проявления «культурного плюрализма», «культурных различий» и «метисизации» (Латинская Америка).
«Мультикультурализм» - в значительной мере лишь риторическое обновление старых проблем: лишь переименование процессов, которые начиная с 60-х годов осмыслялись в терминах «этнического возрождения». Категория «культура» пришла на смену категории «этничность» потому, что предлагала более широкую, более мягкую и более расплывчатую формулу для описания конфликтогенного современного общества [54].
Однако необходимо различать мультикультуральность или культурную многосоставность, как состояние, необходимое во многих культурных пространствах, и мультикультурализм как свод теорий и практик для осмысления этого явления.
Сам термин «мультикультурализм» возник в Канаде в 60-е годы XX века в ходе поисков путей разрешения ситуации и управления бикультурной в то время (англо-французской) страной. В канадском случае это было продиктовано опасностью квебекского сепаратизма. Объявляя основной целью своего правления построение мультикультурного - но, подчеркнем, не мультинационального - общества - канадские власти пытались, с одной стороны, нейтрализовать сецессионистские устремления франкофонного Квебека, а с другой - смягчить обеспокоенность англоязычного большинства относительно национально-государственной целостности страны [54]. Официальное политическое признание он получил в 1971 году.
В Австралии это понятие стало употребляться начиная с 70-х годов. До середины XX века Австралия вторила паневропейской концепции «плавильного котла», характерной для США, проводя свою расистскую политику Белой Австралии, при которой иммиграция рассматривалась как не опасная для нации, только в том случае, если она была ограничена белыми европейцами, предпочтительно англосаксами. Но австралийский экономический бум 50-х гг. XX века сделал страну более толерантной - британской иммиграции стало не достаточно для нужд растущей экономики. Мощный формировавшийся торговый блок с Юго-Восточной Азией и особенно Японией подталкивал к тому, чтобы открыть двери высококвалифицированным пришельцам из неевропейских стран, наконец, отток австралийцев назад в Европу в это время создавал необходимость пополнения трудовых ресурсов. Все это и привело к быстрому отказу Австралии от запрещения на небелую иммиграцию.
Уже к 70-м годам экономика пошла на спад и небелая рабочая сила была не нужна в таких масштабах, поэтому государственная австралийская политика переориентировалась на мультикультурные модели адаптации иммигрантов последней волны, которая уже не формулировалась в понятиях ассимиляции.
Как отмечает В. Малахов, «в австралийском случае официальное введение мультикультурализма было вызвано главным образом оскудением иммиграционного потока к началу 70-х годов, что могло повлечь за собой неблагоприятные последствия для демографической и экономической ситуации» [54].
В Соединенных Штатах мультикультурализм возник в 1970-е годы. Но нельзя утверждать, что для этой страны мультикультурализм был чужеродной проблемой. Внимание к проблемам культурного разнообразия и негомогенности американской культуры не явилось новым для США. Именно эти черты собственной культуры волновали и до настоящего времени волнуют американскую нацию с начала осознания себя нацией отдельной, отличающейся от европейской. Как проблематика разнообразия и различия мультикультурализм в целом был изначально заложен в американскую традицию, частью которой он стал, изменив представление о самой традиции [84, с. 102].
Но в США мультикультурализм приобрел дополнительный оттенок. В США, в отличие от Канады, существует синкретическая идеология «плавильного котла» и при этом плюралистическая национальная идентичность. В мультикультурной идее этническое возрождение и культурный шовинизм скоро переросли рамки только расы и этноса и включили в себя такие элементы, как пол, сексуальную ориентацию, класс и т.д. [135, p. 29].
В дальнейшем мультикультурализм стал фиксироваться в связи с новой волной неевропейской миграции, которая к концу 80-х - началу 90-х годов ХХ века затронула такие европейские страны, как Италия, Греция, Португалия, Испания, Ирландия, которые сами прежде были источниками миграционных потоков. Франция в 1995 году имела 11 % населения, родившегося за ее пределами, Западная Германия подверглась массированному заселению неевропейскими народами в 60-х и 80-х годах, в Швеции в середине 90-х 10 % населения были выходцами из-за рубежа. В начале 90-х пятую часть Лондона, четвертую часть населения Брюсселя или Франкфурта составляли небелые.
Многомерность социокультурной реальности приводит к тому, что понимание мультикультурализма в мировой научной мысли довольно неоднозначно. Как справедливо отмечает М.В. Тлостанова, «понятие мультикультурализма и само стало сегодня «резиновым» термином, включающим огромное количество зачастую противоречивых тенденций и явлений, так что каждый из исследователей, обращающихся к этому феномену, вкладывает в него по сути свой смысл» [86, с. 8].
Американский либеральный историк и публицист Р. Бернстайн предположил, что это явление вряд ли поддаётся определению. Он написал: «Мультикультурализм определённо понятие неопределенное» [104, p. 4].
Н. Глейзер отмечал, что термин «мультикультурализм» «использовался так часто и в защите, и в нападениях, охватывая столь различные события, что представляется нелегкой задачей описать, что подразумевается под мультикультурализмом» [126, с. 7].
Тем не менее, термин «мультикультурализм» не упоминается ни в 7-м томе Австралийской энциклопедии, ни в Американской энциклопедии (Encyclopedia Americana). Нет его также в 15-м издании Британской энциклопедии, во 2-м издании Большой энциклопедии Каталонии (Gran Encyclopedia Catalana), Шведской национальной энциклопедии, где термин «multikultur» относится исключительно к сельскому хозяйству. В Большом энциклопедическом словаре Лярусса этот термин упоминается без словарной статьи, а в 19-м издании Немецкой энциклопедии Брокгауза толкуется достаточно подробно. Итальянская энциклопедия Utet Grande Dizionario Enciclopedico не включает его в свои основные тома, но соответствующая статья есть в томе Приложений, вышедшем в 1997 г. Таким образом, это выражение редко используется за пределами Северной Америки, Океании и Западной Европы.
В колумбийской Энциклопедии дается определение понятию мультикультурализма: «Мультикультурализм или культурный плюрализм - термин, описывающий теорию множества культур на одной территории, исключающий доминирование какой-либо культуры в регионе. Созданием обширнейшего диапазона человеческих различий приемлемых большим количеством людей, мультикультурализм пытается преодолеть расизм, сексизм и другие формы дискриминации» [57, c. 30].
Отечественные и зарубежные ученые рассматривают различные аспекты «мультикультуризма».
Х.Д. Хоффман-Новотний пишет, что «мультикультурализм подразумевает пафос стремлению к равноправию различных культур, а также модели их равноправного существования в противовес модели гегемонии одной культуры» [133, c. 39].
Ф.-О. Радтке говорит, что «мультикультурализм есть не что иное, как программа, основанная на моральных нормах политической философии и направленная на решение проблемы справедливости и урегулирование конфликтов, программа, возникшая из реакции на кризис национального государства в конце 20 века» [63, с. 108].
К. Цюрхер данный феномен сводит «к вопросу о том, как различные, особые «мы» - группы могут достичь институционного согласия и поддерживать его, что позволит им жить на одной территории и в рамках единого государства» [63, с. 68]. В. Тишков считает, что «мультикультурализм есть также определенная концептуальная позиция в сфере политической философии и этики, которая может воплощаться в правовых нормах, отражаться в характере общественных институтов и в повседневной жизни людей» [68, с. 335]. В. Малахов утверждает, что под «мультикультурализмом» выступает дискурс [55], и использует название «мультикультурное общество», характеризуя его как «общество, в котором нет «господствующей культуры», в котором понятие «культура» не прикреплено к понятию «этнос». Это общество, в котором индивидам предоставлена свобода выбора, какие культурные образцы являются их «собственными» [55, с. 59].
Г. Дмитриев называет это явление многокультурным образованием, которое представляет «способ противостоять расизму, предубеждениям, ксенофобии, предвзятости, этноцентризму, ненависти, основанной на культурных различиях» [32, с. 34].
Мультикультурализм выступает в качестве «обоснования плюралистической культурной пирамиды, приходящей на смену логоцентрической, предлагающей новое «идеальное» и часто утопическое видение в соответствии или по контрасту с понятием общества и культуры разнообразия» [84, с. 99].
С. Хантингтон определяет «мультикультурализм» как «сущность антиевропейской цивилизации», который «представляет собой движение, противостоящее монокультурной гегемонии Европы, которая, как правило, ведет к маргинализации прочих культур...» [93, с. 268].
Либеральный историк А. Шлезингер-мл. определил мультикультурализм как идеологию, суть которой состоит в том, чтобы заменить общественные идеалы «ассимиляции - фрагментарностью, интеграции - сепаратизмом» [153, с. 16-17]. А. Шлезингера-мл., А. Блума (и некоторых других исследователей) в концепции мультикультурализма страшат как фрагментарность, так и сепаратизм, посягающие на американскую традицию и связанные с ней ценности. «Вся концепция культурного многообразия, - пишет А. Блум, - укрепляет групповщину, кроме того, она способствует распаду прав личности, провозглашённых Декларацией независимости» [106, с. 39]. С точки зрения американского исследователя либерального направления М. Линда, мультикультурализм - это идеология левых сил, исходящая из того, что США являются нацией наций, «федерацией национальностей или культур, имеющих общее правительство» [142, с. 1].
Согласно предположению А.А. Борисова, мультикультурализм следует понимать как идеологию и политику, надстраивающую над этническими ценностями общенациональные - во-первых; во-вторых, как феномен этнокультурной фрагментации социума, который синонимичен «многокультурности» и выступает, таким образом, против культуры как общенационального движения [15, c. 8].
Здесь очень отчетливо прослеживается существующее расхождение между мультикультурализмом как идеологией, политикой и мультикультурализмом как живой реальностью.
Среди множества подходов к понятию «мультикультурализм», остановимся на определении российского ученого Н.С. Кирабаева, который характеризует мультикультурализм как «теорию, практику и политику неконфликтного сосуществования в одном жизненном пространстве множества разнородных культурных групп. Он утверждает уважение к различиям, но при этом не отказывается от поиска универсальности» [41, c. 20]. То есть взаимодействие культур происходит через координацию, а не через субординацию.
Славой Жижек [33] предложил интересную интерпретацию мультикультурализма. Согласно Жижеку, мультикультурализм - это «идеальная идеологическая форма глобального капитализма». В силу того, что власть глобального капитализма более не локализована в метрополиях, стирается и различие между колониями и государствами-колонизаторами. Капитал ныне устремляется к колонизации любых без исключения государств и регионов. «Идеальной идеологической формой этого глобального капитализма является, конечно же, мультикультурализм. Все локальные культуры начинают рассматриваться с точки зрения некой пустотной глобальной перспективы колонизатора, третирующего колонизированные нации как «туземцев», как объект для изучения и «корректного» отношения. Другими словами, соотношение традиционного империалистического колониализма и глобальной капиталистической самоколониализации адекватно соотношению западного культурного империализма и мультикультурализма. Если глобальный капитализм являет собой парадокс колониализма без государств-колоний, мультикультурализм являет собой пример европоцентричного отстранения и/или патерналистского принятия локальных культур, не укорененного при этом ни в одну конкретную культуру». При этом, как показывает Жижек, проблема не сводится лишь к тому, что нейтральность мультикультурализма - это маска европоцентризма и западоцентризма. Существеннее то, что и сам «европоцентризм» - это фикция, скрывающая очевидную истину, что никакого локального начала более не существует и что субъект ныне абстрактен и универсален. «Ужасно не то, что (конкретный живой) дух пленен ныне (мертвой универсальной) машиной, ужасно то, что (мертвая универсальная) машина укоренена ныне в самой сердцевине любого (конкретного живого) духа».
Итак, мы сталкиваемся с двумя противоположными предположениями. Одно из них утверждает, что Запад посредством глобального капитализма осуществляет культурную колонизацию остального мира, другое же - что глобальный капитализм как абсолютно делокализированная система колониализирует весь мир, включая и Запад.
Таким образом, в современном мире не существует более единой системы власти и господства, а множество систем, находящихся подчас в состоянии конфликта друг с другом. Конфликт этот может разворачиваться и на символическом уровне. Борьба против различных форм расового, этнического, гендерного господства есть выражение противоборства старой, патриархальной системы колониализма, в которой эти различия (дифференции) носили функциональный характер, и более современной, для которой эти различия утратили былую оправданность и могут даже рассматриваться как препятствие.
Этот сдвиг знаменует становление глобального, мультинационального капитализма и позволяет осознать разницу между мультикультурализмом, как инструментом этнитизации и «дымовой завесы», и тем, на который ссылается Жижек, - мультикультурализм, для которого все эти различия по большому счету уже несущественны.
Различные подходы к этому феномену подтверждают тем самым, что данное понятие имеет сложную структуру. С точки зрения происхождения и социальной динамики можно выделить четыре основных типа мультикультурных обществ [83, Т. 1]:
1. Досовременные империи.
Досовременные империи лишь отчасти и случайно, если вообще стремились к культурной интеграции своих подданных. Такие империи были образованы в результате завоеваний (иногда благодаря династическим бракам или наследованию); имперская власть требовала от своих подданных лишь подчинения и признания своего верховенства, дани и/или налогов. Как правило, эти империи отличала высокая степень религиозного, языкового и нормативного (законы плюс обычаи) разнообразия.
2. Поселения Нового Света.
Обе Америки и Австралия были завоеваны, а не «открыты». Они претерпели депопуляцию как следствие геноцида и были вновь заселены в результате крупномасштабных иммиграций из Европы. За исключением Гватемалы и Боливии большинство нынешних обитателей Нового Света европейского происхождения. Только в Эквадоре и Перу, расположенных в Андах, и в Новой Зеландии аборигены составляют более 10 % населения. При этом доля метисов может быть выше, например, в Мексике. Однако, как стало очевидно с момента возникновения общественных движений 1980-х годов, коренное население и его культура никогда не исчезали. Вынужденные долгое время находиться в тени, сейчас они вновь утверждают себя.
Продолжавшийся на протяжении трех веков вывоз из Африки рабов для работы на плантациях (особенно в США, на Карибах и в Бразилии) и использование подневольного труда индийцев в XIX веке в Гайане и Тринидаде внесли свой вклад в образование этнической «смеси». Однако основной приток населения осуществлялся за счет европейских иммигрантов различных этносов, языков и религий.
По утверждению С. Жижека, европейцы ехали в Америку по своему выбору, развивая идею «плавильного котла», в котором представители различных этносов переплавятся в единую американскую идентичность, скажем, гражданина США, Канады, Аргентины и т.д. Эта идея была выдвинута в 1782 году в Нью-Йорке Дж. Де Крекёром (St. John De Crevecoeur -
Crevecoeur, Michel-Guillaume-Saint-Jean de, также известен как Hector Saint John de Crevecoeur 1735-1813, франко-американский фермер, писатель, чьи работы представили все многообразие сельской жизни в Новом Свете) и позднее, в 1908 году, популяризирована в бродвейском спектакле. Фактически она стала главной тенденцией социальных изменений. К началу Второй мировой войны многие газеты, издававшиеся на национальных языках иммигрантов, и организации, объединяющие иммигрантов первого поколения, либо закрывались, либо превращались в американоязычные и англо - или испаноязычные ассоциации.
Таким образом, США создавались и на основе религиозного разнообразия, они были своего рода гаванью, приютившей религиозных инакомыслящих и девиантов со всего мира, в частности, христианских сектантов и иудейских меньшинств. Постепенно эта религиозная открытость распространилась на другие поселения Нового Света. Религия могла также слиться с этничностью в единое этно-религиозное целое, особенно в Северной Америке и в Австралии.
Волны иммиграции определяли наиболее значительную культурную динамику образования наций Нового Света, иммигранты обживались на новом месте, адаптировались и пытались развить свои собственные институты как базис власти и преуспеяния. Эти процессы не только противодействовали ассимиляции в плавильном котле, но и способствовали формированию этнических, этно-религиозных или групповых интересов и порождали различные политические ориентации.
3. (Бывшая) Колониальная зона.
Обширная область, простирающаяся от Западной Африки через Индийский субконтинент и архипелаг Юго-Восточной Азии к тому, что сейчас называется Папуа. Новая Гвинея, была завоевана и подчинена европейской власти, но не подверглась столь решительной депопуляции и заселению. Это был мир колониальной зоны независимых государств, которые включают в себя наиболее разнообразные в культурном отношении общества.
В одних случаях внешняя колониальная власть соединила большое число ранее никак не связанных народов, в других из-за принадлежности разным колониальным властям единые ранее народы и общества оказались разделенными. Эти области уступили колониальной силе
в известной степени из-за того, что были слабо развиты политически и экономически. Проживавшие здесь народы были изолированы, теперь же они неожиданно оказались связаны друг с другом. Жители острова Новая Гвинея, например, завоеванного голландцами и немцами, говорят на 750 различных языках (по другим подсчетам, их около тысячи). В Африке проживают около 1200 различных народов или этнических групп.
Вторую часть колониальной динамики составляет воздвижение четко институционализированных и явных барьеров между колонизаторами и колонизованными. Вполне естественно, что эти барьеры породили антиколониальный национализм и националистические движения.
Программа и символика национализма были привнесена из недавней истории самих колониальных держав. Новые антиколониальные нации определяли себя в терминах колониальных границ. Новые национальные государства, таким образом, унаследовали мультикультурность произвольных колониальных разделений.
4. Постнациональная мультикультурность.
Современное понятие мультикультурности (мультикультурализма) порождено именно такой культурной динамикой, которая не была ни донациональной, как в досовременных империях, ни создающей нации, как в Новом Свете и эксколониальной зоне. Она постнациональна, поскольку возникла уже после успешного создания наций, и разворачивается в границах национальных государств. Ее развитие связано с массовым распространением высшего образования в 1960-х годах и с новыми аудиовизуальными и музыкальными массовыми культурами.
Таким образом, по С. Жижеку, к возникновению постнационального мультикультурализма привели два больших толчка, один имел место
в Новом Свете, в первую очередь и наиболее мощно в Северной Америке и Австралии, а другой в Западной Европе, в первую очередь и наиболее энергично в Северо-Западной Европе. В обоих случаях под вопрос ставилось былое единство наций.
В Новом Свете главным толчком был вызов белым переселенцам, их европейским корням. Рынок труда нуждался в большем притоке иммигрантов. Внутреннее и внешнее давление против эксклюзивных условий для избранных этносов и новые мировые геоэкономические тенденции привели к возникновению новых, гораздо более разнообразных в культурном отношении волн иммиграции в Северную Америку и Океанию из Латинской Америки, Карибов и Азии. С другой стороны, Латинская Америка стала субконтинентом внешней эмиграции.
Кроме того, два обстоятельства - позиция коренного населения, бывшего объектом насильственного завоевания, и отголоски принудительного рабства выдвинули на передний план вопросы расы и расизма.
После длительного периода угнетения и маргинализации потомки рабов и коренного населения обрели достаточно сил и союзников среди переселенцев, чтобы бросить вызов своему исключению. Этот процесс получил серьезное развитие в США в 60-х годах XX века и затем распространился на весь Новый Свет. Наиболее значительного успеха достигли афро-американцы в США, майори в Новой Зеландии и аборигены в Австралии. В Латинской Америке изменения были сравнительно невелики, хотя 1992 год пятисотлетний юбилей начала европейского завоевания обеих Америк дал американским индейцам важный символический повод для сплочения.
Вызов превосходству белых все в большей степени формулировался не только в терминах равенства, но в требованиях права на такое различие, которое не влечет за собой дискриминацию или маргинализацию. В этом пункте сходятся движения коренного населения под руководством новой образованной страты, вновь доказывающие необходимость культурного признания и реституции или компенсации за земли, награбленные переселенцами; самосознающие себя черные афро-американцы и выступления новых неевропейских иммигрантов, приехавших после ослабления чрезвычайно дискриминационных ранее иммиграционных законов. Новые этнические движения и требования развивались наряду с возникшими чуть позже параллельными движениями культурного феминизма, а также геев и лесбиянок. В связи с появлением последних некоторые представители мультикультурализма пришли к выводу о необходимости включать в качестве «культур» в мультикультурное общество также и группировки или сообщества, объединенные определенным стилем жизни.
На основании этих исследований можно сделать следующий вывод: две страны - Канада и Австралия - возвели мультикультурализм в ранг официальной политики в 70-е годы. Сейчас это наиболее открытые для иммиграции страны в мире.
В Соединенных Штатах мультикультурализм не был принят в качестве официальной политики, но сама модель иммиграции в эту страну всегда отличалась большим культурным разнообразием, чем в Австралии, Канаде и Новой Зеландии. В 1990-1991 годах в Австралии более 70 % иммигрантов составляли люди европейского, ново-зеландского и северо-американского происхождения. Среди проживающих в Канаде иммигрантов доля прибывающих из Европы и США доходила до 60 %. Но в США лишь 25 % официально зарегистрированных иммигрантов прибыли из Европы или Канады. Этническая политика и образование мультиэтнических коалиций являются старой игрой американской политики.
Как уже отмечалось ранее, в Соединенных Штатах мультикультурализм возник в 1970-е годы, но несколько в отличном контексте и с другими коннотациями, чем в Канаде и Австралии. Он в большей степени относился к феминизму, особенно культурному и этническому феминизму, к движениям черных или афро-американцев, а также геев и лесбиянок. Центрами их сопротивления являлись обычно университеты и колледжи высшего образования. Наиболее острыми вопросами были требования этнических квот, мультикультурных учебных программ, юридических норм против дискриминационных высказываний и сексуальных домогательств.
Но и иммиграция, прежде всего из Мексики и остальной Латинской Америки, осталась очень сложной проблемой, хотя в 1989-1991 годы было легализовано большое количество нелегальных иммигрантов. Были приняты меры по усилению контроля за протяженной мексиканской границей и сделаны шаги в направлении формального утверждения английского как единственного официального языка, поскольку на юго-западе его несколько потеснил испанский.
Некоторые исторические изменения, касающиеся роли этничности в преобладающем в США самосознании, связанные с либеральной националистической программой, уловил в середине 90-х американский автор Майкл Линд (Michael Lind). Он выделяет первоначальную англо-Америку (до гражданской войны), сменившую ее евро-Америку, закончившуюся вместе с поражением расизма в конце 50-х годов прошлого века и ныне существующую мультикультурную Америку. Линд хотел бы, чтобы ее сменила транс-Америка, нечувствительная к цвету кожи, гендерно-нейтральная, в которой отсутствовало бы само понятие «иммигранты».
В 90-х годах прошлого века мультикультурализм оказался в фокусе не только идеологических и политических противоречий, но и дискуссий и разработок в социальной и политической теории, а также философии. Он стал важным основанием для выработки новых или более глубоких объяснений человеческой мотивации, социального и политического порядка и членства в коллективе. Как таковой, мультикультурализм связан с проблемами глобализации, культуры, идентичности, прав, сообществ, классов, наций, республик, гражданства. Центром этих дискуссий стала Северная Америка, но они относятся ко всем мультикультурным областям мира, и интерес к ним все увеличивается.
Возникновение движения мультикультуралистов в 70-е годы XX века совпало с появлением на публике другого движения, «новых моралистов», отстаивавших приблизительно те же взгляды. Члены этого движения выступали в защиту европейских иммигрантов «небританского происхождения» и рассуждали о «возмущении этнических белых пролетарских сообществ» политикой англосаксонской элиты по подавлению национальных культур, снисходительному отношению англосаксов к другим гражданам Америки и пропаганде интересов чернокожих и других цветных меньшинств. Америка - вовсе не плавильный тигель, а, как выразилась сенатор Барбара Микульски, лидер нового движения, «бурлящий котел». Евреи и католики, по словам Микульски, должны вспомнить о своей национальной принадлежности и выступить против «лживых либералов, псевдозащитников прав чернокожих и покровительствующих бюрократов». Что касается метафоры «плавильного тигля», то, как заметили Натан Глейзер и Дэниел Патрик Мойниган в своей совместной работе 1963 года «3а плавильным тиглем», «вся беда в несоответствии этой метафоры действительности», Глейзер и Мойниган подчеркивали, что «отличительные особенности, языковые привычки, традиции и культура иммигрантов отмирают по большей части во втором и уж наверняка - в третьем поколении». Впрочем, эти же авторы утверждали, что «в Америке происходит возрождение национальной идентичности на новом социальном фоне» [127, p. 16-17]. Для поддержки «национального возрождения» сенатор от Чикаго Роман Пучински в 1970 году внес в Конгресс проект закона об этнических исследованиях, который допускал федеральное финансирование программ по изучению жизни и деятельности национальных сообществ. В весьма образных выражениях сенатор Пучински отверг теорию плавильного тигля и всемерно пропагандировал концепцию «мозаичной» Америки. Конгресс принял законопроект Пучински, однако практически ни малейших усилий к его исполнению не прилагалось, и в 1981 году срок действия этого закона истек [143, p. 38-39].
Бесславная кончина Акта об этнических исследованиях символизировала общую неудачу движения за национальное возрождение. У этой неудачи две основных причины. Во-первых, белые американцы все чаще вступали в межрасовые браки и тем самым утрачивали строгую идентификацию со своей расовой группой. Вдобавок американцы в третьем и четвертом поколении, многие из которых сражались за свою страну во Второй мировой войне, в значительной степени интегрировались в «основную» американскую культуру. В 70-х годах прошлого века движение национального возрождения было, как выразился Стивен Стейнберг, «последним вздохом» этнических групп, возводивших свое происхождение к великому переселению конца девятнадцатого - начала двадцатого столетия [156, p. 51]. Мультикультурализм, отвергая европейскую цивилизацию, абсолютно не учитывали интересы белых американцев, культуры которых были частью той самой цивилизации. Неудивительно, что реакция на их выступлений со стороны этих американцев была соответствующей. «Большинство американцев польского происхождения, -
заявил в 1997 году один из лидеров польского сообществa в США, - возражают против антизападной ориентации мультикультурализма, против отрицания западной цивилизации с ее былым империализмом как источником всех зол и против прославления незападных цивилизаций и культур как воплощения всего хорошего на свете... Следует помнить, что Европа - место рождения Соединенных Штатов Америки, что европейские идеи личной свободы, политической демократии, главенства закона, обеспечения прав личности и культурной свободы сформировали американскую республику». Поборники «нового морализма» всячески подчеркивали разницу между иммигрантами во втором поколении и англосаксонской элитой и ее культурой, а мультикультуралисты рассматривали тех и других как представителей европейской цивилизации, чье превосходство подлежало низвержению.
Мультикультуралисты бросили перчатку «англоконформистскому» образу Америки. Они рассуждали об эпохе, когда Соединенные Штаты «уже не будут страной единой культуры, объединяющей людей в их убеждениях и социальных практиках, о времени, когда американцы станут менее поддающимися культурным определениям» [113, p. 65-66]. Подобная трансформация и вправду могла бы стать революционной для американской национальной идентичности. К мультикультуралистам примыкали многочисленные интеллектуалы, представители академических кругов и работники сферы образования. Тем самым обеспечивалось воздействие идеологии мультикультурализма на педагогическую практику школ, колледжей и университетов. Как мы видели, в исторической перспективе школы служили своего рода «информационным каналом», благодаря которому дети и внуки иммигрантов приобщались к американской культуре и осваивались с американским обществом. Цель мультикультуралистов заключалась в достижении прямо противоположного результата. Вместо того, чтобы требовать от школ приоритетного внимания изучению английского языка и американской культуры, они настаивали на «трансформации школ в аутентичные демократические заведения» посредством фокусировки интересов учителей и учащихся на «культурах субнациональных групп» [102, p. V].
«Основной целью движения мультикультуралистов, - согласно Джеймсу Бэнксу, ведущему теоретику этого движения, - является реформа школьного и высшего образования, по завершении которой учащиеся, принадлежащие к разным расовым, этническим и социальным группам, обретут равные в получении образования » [136, p. 3]. Выражение «равные права в получении образования» может толковаться и как предоставление учащимся из разных социальных слоев и групп равных возможностей в учебе - против подобного подхода вряд ли станут возражать большинство американцев. Впрочем, мультикультуралисты понимают это выражение иначе - как гарантию «адекватного отражения в учебном расписании» интересов представителей различных культур, рас, этнических групп и социальных слоев. Достижение данной цели возможно только за счет изучения тех ценностей и той культуры, которую американцы привыкли считать общим достоянием. Учебные пособия мультикультуралистов игнорируют основную культуру Америки, поскольку для них таковой не существует. Подтверждением тому может служить следующее высказывание: «Мы убеждены, что мультикультурное образование должно затрагивать все предметы расписания... Оно является необходимым условием обучения на всех уровнях» [159, p. XI].
Мультикультурализм представляет собой кульминацию длительного процесса эрозии американской национальной идентичности в американском образовании. Уже в середине двадцатого столетия национально-патриоти-ческая тема в школьных учебниках звучала, выражаясь метафорически, приглушенно, а к концу столетия ее голос вообще стал едва ли слышен. В своем фундаментальном исследовании Шарлотта Лайамс проанализировала содержание школьных учебников в период с 1900 по 1970 год, используя для оценки их качества пятибалльную шкалу, баллы которой соответствовали, в порядке возрастания» следующим характеристикам: «не упоминающий о нации», «нейтральный», патриотический», «националистический» и «шовинистический» [134, с. 273-274].
Действительно, сегодняшние миграционные потоки серьезно отличаются от имевших место в недавнем прошлом. «Ушло чувство признательности по отношению к государствам, предоставившим убежище и жизненные возможности» [158, p. 27]. Для людей только что прибывших в чужую страну характерно прежде всего объединение со своими соотечественниками, что диктует определенную заданность их дальнейшему поведению.
Таковы особенности американского мультикультурализма, который является специфическим американским вариантом постколониального мироосмысления.
Национальные меньшинства, как коренные, так и появившиеся в результате иммиграции, сегодня предъявляют к обществу абсолютно новые требования, в основе которых лежит желание «признания» [158]. Для реализации идей мультикультурализма необходима определенная теоретическая организованность.
Различные исследователи проблемы выделяют типы, виды, формы и уровни мультикультурализма. М. Тлостанова анализирует типы мультикультуризма, разделенные по политическому признаку [84]:
1. Либеральный вариант, задачей которого ставится «постулирование и сохранение разнообразия культурных групп, а также и возможность их сосуществования на основе равных прав и свобод» [84, c. 104].
2. Леворадикальный, с наиболее экстремистски настроенными мультикультуралистами, среди которых выделяются афроамериканские и испаноамериканские радикалисты от культуры. Этот тип мультикультуризма не занят акцентированием различий, но прежде всего противостоит всяческому подавлению, насилию в сфере духа, сливаясь с радикальными направлениями так называемых культурно - критических теорий, включая неомарксизм и новый историзм [84, с. 105].
3. Консервативный или корпоративный (чаще всего он является одновременно и либеральным), не заинтересованный в перераспределении власти и культурного влияния, но, напротив, отвлекающий внимание от подобных вопросов путем коммерционализации мультикультуры и превращение ее в товар [84, с. 105].
С позиции рассмотрения мультикультурализма как реального социального течения, исследователь Е. Литвиненко выделяет органический (сильный) и имитационный («бутиковый») виды. Органический мультикультурализм характеризуется наличием идеологических установок и беспрекословным следованием им. Отличительной чертой этого вида является «высокая степень рефлексивности и «связности» понимания проблем современной социокоммуникативной совместимости, позиция культурной толерантности, некритериальное ценностное отношение к необходимости развития других культур» [49, с. 17]. Имитационному виду свойственны внешние проявления: «благожелательность» к инаковым культурам, поверхностное их восприятие, стремление их поддержать - однако до тех пор, пока культурные проявления и «инаковостъ» традиций миноритарных культур не вступают в противоречие с установками и традициями собственной культуры, к которой относятся сторонники подобного вида мультикультурализма. Маркеры миноритарной культуры воспринимаются одобрительно, но как-бы «на расстоянии».
С. Бенхабиб выделяет мозаичный, или радикальный мультикультурализм. Под этим видом мультикультурализма понимается точка зрения, согласно которой «группы людей и культуры представляют собой четко разделенные и идентифицируемые общности, которые сосуществуют друг с другом подобно элементам мозаики, сохраняя жесткие границы» [12, с. 9]. В таком спектре видения мулътикультурализма большое внимание отводится факту мозаичности культурных элементов поликультурного общества, когда они не соприкасаются друг с другом и не находятся в постоянном взаимодействии.
Н. Глейзер вычленяет несколько форм мультикультурализма: добавочный, трансформативный, и ответвление мультикультурализма - афроцентризм.
Добавочный мультикультурализм одна из форм воинствующего мультикультурализма, агрессивность которого становится со временем очевидной. Либеральность в отношении этнокультурных групп порождает маятниковый откат в сторону, противоположную изначальным установкам плюралистической стороны мультикультурализма. Добавочный мультикультурализм Глейзер расшифровывает как факт активного добавления нескольких значимых фигур - представителей миноритарных культурных групп - в политические процессы.
Трансформативный мультикультурализм также относится к воинствующей форме мультикультурализма. В нем, согласно Глейзеру, полная история США переписывается заново, главную роль в которой играют расы и этичности, ранее подвергавшиеся дискриминации.
Афроцентризм по Глейзеру, является ответвлением трансформативного вида мультикультурализма. Будучи изначально направленным на восстановление прав афро-американского компонента населения США, через разумные шаги по включению в образовательный процесс изучения Африканского континента, в экстремальных проявлениях превращается в требования пересмотра хода истории, а также мировых научных и культурных, главных технологических достижений человечества с позиции первенства африканской, в частности негритянской культуры [126].
Симптоматично, что американская белая молодежь сейчас преклоняется перед негритянской поп-культурой, которая начала стремительно завоевывать Америку еще в 1970-х годах. Во многом это произошло благодаря музыкальному стилю регги и растафарианству. Растафарианство - религия, созданная в 20-е годы прошлого века на Ямайке проповедником Марком Гарвеем на основе православия эфиопского толка, но с весьма существенным отличием: последователи учения полагали, что Христос был негром. До начала 70-х годов растафарианство оставалось локальной ямайской религией. Ситуация в корне изменилась с появлением музыкального стиля регги, исполнители которого, и прежде всего Боб Марли, начали проповедь растафарианства в своих песнях. Сегодня на американских улицах не редкость увидеть белого, на голове которого красуются типичные растафарианские дреды - искусно скрученные тонкие и длинные локоны.
Пока еще стремление белой молодежи подражать черным вызывает насмешки негритянских идеологов. Однако подспудно идет другой, более важный процесс: усвоение «белой» Америкой негритянской культуры в качестве образца.
Исследователь проблемы мультикультурализма А. Куропятник [43] выделяет три уровня его понимания:
1. Дескриптивный (демографический), который заключается встремлении описать изменения демографических и этнокультурных параметров национальных обществ, как в процессе миграции, так и в результате внутреннего развития. Вследствие этого, мультикультурализм понимается как политика интеграции этнокультурных групп в поликультурное общество.
2. Идеологический. В подобном ключе рассматриваются различныеварианты национальных идеологий (Канада, Австралия, США), а также аспекты межкультурных коммуникаций и распределении значения этнокультурных меньшинств и большинства в данных коммуникациях.
3. Политический. Мультикультурализм рассматривается как политикарешения вопроса множественности на социальном и политическом уровнях; предлагает пути к нахождению компромисса в иерархии социального статуса миноритарных групп; предполагает реализацию различных программ поддержки, как иммигрирующих этнокультурных групп, так и уже существующих на территории полиэтнического поликультурного государства [43, Т. III].
Социологи говорят о теоретических подводных камнях, связанных с введением в научный оборот понятий «мультикультурализм» и «мультикультурное общество». Поскольку культура есть символическая система, характерная для определенного общества и кодифицированная в институтах этого общества, наличие в одном обществе множества культур весьма проблематично. Если различные социальные группы являются носителями особых, самостоятельных культур, то будет более правомерным вести речь не о многокультурности общества, а о сосуществовании внутри одного государства различных обществ. Культура, помимо кодификации в институтах, предполагает также определенную систему знания. Но если представители этих культур - благодаря единой системе образования и единой системе массовой коммуникации - разделяют друг с другом одну и ту же систему знания, то здесь имеют место субкультуры.
Неправильное толкование слова «культура» приводит к тождеству между этничностью и культурой (молчаливо предполагая, что различная этническая лояльность означает различную культурную лояльность). Это совершенно несправедливо для современных индустриальных (и тем более постиндустриальных) обществ.
Процессы, проходящие в современном обществе, заставляют задуматься о новых возможных изменениях в восприятии культуры. В любом случае определенные традиции той или иной этнической группы будут сохранены, так как такое историческое знание об окружающем мире необходимо человеку для ощущения связи со своим прошлым и возможности корректировать свое будущее, основываясь на опыте предыдущих поколений.
Культуры также подвергаются изменениям с течением времени, однако корни остаются; мировоззрения трансформируется, но его основы, его базис остается неизменным. Если идти за Р. Инглегартом утверждающим, что «каждая культура представляет собой стратегию адаптации ее народа» [37, c. 249], то и в этом случае очевидна четкая принадлежность культуры определенной этнической группе, который и будет объединен общими нормами и ключевыми моментами, помогающими выжить в современном мире.
Понятие «культура» в его использовании мультикультуралистами выполняет компенсаторную функцию: социальные группы, лишенные власти (например, иммигранты первого и второго поколения) наделяются особой креативностью, выступая в качестве носителей особой «культуры». Это, может быть, лестно для отдельных представителей этих групп, но ничего не меняет в их действительном положении в экономической и политической иерархии.
Многие исследователи по-разному определяют понятие «культура», но общий смысл, который можно найти во всех этих определениях, тот, что культура является творением человека. Человек создаёт, «выращивает» культуру, но, вместе с тем, культура создаёт человека, она выделяет его из природного мира, создавая особую реальность человеческого бытия, искусственную реальность.
«Культура - это обретение «мира впервые». Она позволит... нам... как бы заново порождать мир, бытие предметов, своё собственное бытие», - пишет Библер [13, c. 290]. Человек, обладающий культурой, сам творит мир, он свободен и способен жить независимо.
С. Бенхабиб подчеркивает, что культуры имеют моральные, этические и оценочные составляющие [12, с. 47] и неконфликтны по своей природе: «По мере накопления наших знаний о других культурах и о нас самих растет и наше ощущение относительности... Чем больше мы понимаем, тем больше способны простить ...» [12, с. 40]
Мультикультурная концепция приобретает различные оттенки своего выражения. Так «политическая корректность» стала ее карикатурным отображением.
Термин «политическая корректность» утвердился в Америке в последнее десятилетие XX века. Многие американцы далеки от его одобрения. Новая всеамериканская культура политической корректности «обрела тут поистине гротескные масштабы» [31, с. 10-11].
Этот термин словно взят из романа Оруэлла «1984». В сущности, политическая корректность - доведенный до абсурда либерализм.
Концепция политической корректности зиждется на том интересном положении, что некоторые некогда угнетенные группы теперь должны находиться в привилегированном положении. В первую очередь, политическая корректность касается женщин и черных. Однако, сюда включены и разные меньшинства. Слова «негр», «инвалид», «толстяк» являются недопустимыми. Вместо этого используется «черный» или «афроамериканец», «уязвленный» и «большой». Ведутся споры о том, как правильно говорить - «афроамериканец» или «африканский американец». Вместо слова «man» «в значении «человек» предлагается говорить «мужчины и женщины» или «человеческие существа», «люди». Политическая корректность в американских кампусах принимает недопустимые формы. Дистанция между студентами и профессорами является пережитком прошлого.
Засилье политически корректного языка и, соответственно, выражаемых этим языком политически корректных мыслей и понятий захлестнуло современную американскую культуру. Идеология политической корректности требует, чтобы любое публичное высказывание и публичное (а в ряде случаев и частное) поведение соответствовало неким нормам, в идеале выражающим и отражающим равенство всего и вся. Во многом эти требования исходят со стороны агрессивного феминизма, но не только. Существует расовая политическая корректность, экологическая, поведенческая, ценностная. Упрощая, можно сказать, что она базируется на следующем современном мифе: белые мужчины много веков правили миром, угнетая меньшинства, небелые расы, женщин, животных, растения. Белый мужчина навязал всему остальному миру свои ценности, правила, нормы. Мы должны пересмотреть эти нормы и восстановить попранную спра-
ведливость.
Российские исследователи явления мультикультурализма «отличаются большей рассудочностью» и «меньшей политкорректностью» [35]. «Мир всеобщей толерантности и мультикультурального братания существует лишь в фантазиях, а в реальности на наших глазах разворачивается жестокая борьба за благоустроенное и обжитое европейское пространство...» [35].
В. Малахов замечает, что «противоречия между иммигрантами и местными жителями далеко не являются по своему содержанию «этническими» или «культурными». Это, прежде всего, противоречия социального свойства, связанные с борьбой за рабочие места, за достойное и приемлемое по цене жилье, за доступ к образованию и т.д. Культурная составляющая, т.е. то, что обусловлено происхождением иммигрантов, не играет здесь определяющей роли. Решающее значение в реальном существовании реальных иммигрантов, будь они поляки или китайцы, имеют такие факторы как наличие или отсутствие родственных связей на новом месте, материальное состояние переселенцев, профессиональная квалификация, уровень образования, правовой статус, т.е. то, что обусловлено ситуацией переезда в другую страну на постоянное жительство» [55].
Известный американский социолог иммигрантского происхождения, Дайнеш ДCуза, обратил внимание на то, что «приверженцы мультикультурализма принципиально неспособны объяснить,.. почему, коль скоро все культуры представляются равными, толпы людей не сносят пограничные шлагбаумы на пути на Кубу, в Ирак или Сомали?» [120, p. 39].
Ответ на этот вопрос связан не только с различием в уровнях благосостояния соответствующих стран, но и с принятыми в либеральных западных обществах стандартами защиты основных прав и свобод человека. Совершенствованию механизма защиты этих прав и свобод, равно как и все более широкому вовлечению всех членов общества в демократические процессы служит предлагаемая С. Бенхабиб концепция совещательной демократии. В этой теории автор пытается соединить требования демократии и необходимость учитывать культурные, этнические или религиозные особенности людей, представляющих различные группы и сообщества; «основополагающим для совещательной демократии, - пишет она, - является принцип, согласно которому голос каждого, кого касаются норма, закон или политический курс, должен быть включен в демократическое обсуждение, ведущее к их приня-
тию» [12, p. 177]. «Один из самых болезненных вопросов наших дней можно сформулировать в виде императива: если на некоей территории группа людей уже живет по своим законам, то прибывающие туда мигранты должны уважать эти законы и жить по ним. Вокруг этого императива и скрестили копья сторонники и противники мультикультурализма. Первые говорят, что любая группа имеет право на сохранение своей культурной идентичности ради высшего принципа культурного многообразия. Вторые напоминают про «свой
устав» [24, c. 17].
Кроме того, например, большое число представителей этнических групп (латиноамериканцы, китайцы и т. д.) в США перестало отождествлять себя с американской гражданской общностью. Национальные группы начали создавать свои организации, противостоящие существующей политической системе страны, и принялись интенсивно проникать в органы государственного управления. При этом их абсолютно не волнуют «великие ценности великой Америки».
Право на сохранение культурной идентичности означает, что необходима правовая защита сохранения культурной самобытности группы от доминирующего большинства. При этом следовало бы рассмотреть вопрос о меньшинствах внутри меньшинств и, в конце концов, об отдельных людях внутри меньшинств. Эта проблема характерна как для разбросанного, так и для компактного мультикультурализма, ибо каждая общность характеризуется мультикультурализмом и всегда существует вопрос об индивидуальной самобытности.
Поэтому следует признать, что коллективное право на сохранение культурной самобытности возможно при условии уважения свободы выбора индивидуума. Отдельные люди не обязаны подчиняться культурным особенностям большей группы в меньшинстве [173, c. 159]. Было бы непоследовательным, если группы придерживаются права жить своей культурной жизнью по-своему и не позволяют отдельным членам этих групп жить так, как они считают нужным.
Коллективные права в принципе совместимы с индивидуализацией прав человека. При этом коллективные права не должны вести к угнетению малых групп индивидуумов внутри культурной группы.
На основе всего изложенного выше, мы определим «мультикультурализм» как форму толерантного сосуществования различных культур в одной стране на основе предоставления равных возможностей и свободы самоутверждения каждого представителя национальной культуры.