Научная электронная библиотека
Монографии, изданные в издательстве Российской Академии Естествознания
1. Теологическая теория
Теологическая теория признает божественный характер происхождения государства и права.
Государство и право, согласно данной концепции, представляет собой творение Бога с целью регулирования поведения людей.
Данная теория является наиболее ранней из всех версий происхождения государства и права.
Если мы посмотрим на древнейшие государства – Египет, Шумер, Индию, Китай, Крит, Вавилон, Иудею – то увидим там отдельные элементы теологической концепции.
Египетский жрец Манефон, составивший списки египетских фараонов, писал, что поколению земных правителей предшествовало поколение богов и полубогов, принесших царственность в Египет.
По мнению академика М.А. Коростовцева, «фикция божественной природы фараонов зиждется в египетских текстах на следующих положениях: … Ра был не только создателем, но и первым повелителем всего сущего, т.е. царем богов и людей, Ра – первый фараон… Согласно египетской религиозной и исторической традиции Хор – прообраз всех египетских фараонов, а фараоны – его земное воплощение. Каждый реальный фараон считался потомком и Ра, и Хора…» [1192].
Нечто подобное наблюдаем и в отношении Минойской цивилизации: «Греческие мифы делают бога Зевса родоначальником критских царей Миноса, Сарпедона и Радаманта, повествуя о том, как он, приняв облик быка, доставил на своей спине будущую их мать – финикийскую царевну Европу (указание на то, что страна Ханаан была родиной древнейшей критской государственности и религии). И в самом деле, именно здесь, на прародине земледелия, возникает представление о соединении бога-быка и богини-коровы как источнике священной царской власти и магической основе государственности» [1458, С. 54].
Впрочем, было бы крайне наивно полагать, что в Египте отсутствовали иные концепции.
Обычно возникновение идеи правового государства связывается с древнегреческими философами, учеными, мыслителями. Однако отдельные элементы правового государства можно обнаружить в египетских политических трактатах времен IX и X династий фараонов. Имеется в виду «Поучение пятого Гераклеопольского государя царевичу Хети, будущему царю Мерикара».
В § 36 указанного сочинения зафиксирован принцип, которым должен руководствоваться правитель при осуществлении своих властных полномочий:
«Разворачивай свитки, чтобы ты мог их читать и поступать сообразно знанию» [321, С. 193].
Следовательно, правитель должен править на основе норм права, зафиксированных в этих свитках. Таким образом, трактат признавал принцип законности при осуществлении властных прерогатив монарха уже в конце III тысячелетия до н.э. Фараон в идеале должен править, основываясь не на праве силы, но на силе права.
Крайне примечательно, что этот же принцип сохранялся и в дальнейшем, в эпоху Нового царства, в так называемой Должностной инструкции везиру:
«Что до всего, что будет делать этот сер, когда везир будет слушать в зале везира, то он будет восседать на кресле, циновка на земле, одеяние шенеп на нем, кожаная подушка под его спиной, кожаная подушка под его ногами…, жезл подле него, 40 кожаных свитков развернуты перед ним, великие десяти юга по обе стороны перед ним; начальник канцелярии – справа от него; надзиратель входящих – слева от него; писцы везира – подле него» [131, С. 136].
Итак, принцип законности, впервые письменно зафиксированный в конце III тыс., сохранял определенное значение и в течении II тыс. до н.э.
Весьма загадочен § 41 «Поучения…», который, наряду с декларативными, содержит и весьма конкретные принципы деятельности высших государственных властей:
«На земле скоротечно проходит жизнь, нет ей продленья, но добрая память о ней – это вечная молодость. Не подобает владыке Обеих земель владеть тем, что принадлежит миллионам людей… Богатый собственным домохозяйством не бывает пристрастным, владыка имущества не бывает нечестивым» [321, С. 194].
Впервые в истории сформулирована идея, что правитель не должен покушаться на частную собственность своих подданных. Далее идет аргумент в пользу подобного поведения фараона – собственники есть опора власти и монарха.
Наиболее удивительно выглядит для Древнего мира идея ограничения применения смертной казни как санкции за большинство преступлений (§ 48–50):
«Остерегайся карать опрометчиво, не убивай, нет тебе в этом пользы. Ты станешь наказывать побоями и заключением, благодаря этому обустроится вся страна; исключение лишь для бунтовщика, чей замысел раскрыт. Бог достоверно знает строптивцев, но бог отвергает проливающих кровь: милосердный продлевает время своей жизни» [321, С. 195].
Как известно, в большинстве современных европейских государствах смертная казнь либо отменена, либо на нее введен мораторий. Но идея отказа от смертной казни на сегодняшний день датируется концом III тыс. до н.э.
Был провозглашён как принцип правления Гераклеопольских фараонов принцип равенства при поступлении на государственную службу:
«Не делай различия между сыном знатного мужа и простолюдином. Приближай к себе человека за деятельность его рук, и будет исполняться всякое ремесло для царственного владыки мощи» [321, С. 196].
Сама фараоновская власть объявлена службой для страны и богов; фараон – не деспот, но служитель, ответственный за своих подданных и свою державу:
«Царская власть – это прекрасная служба, хотя нет у нее ни сына, ни брата. Устанавливаются жертвоприношения для ее памятников одним царем, о котором заботится другой; достойный муж творит для своего предшественника, желая, чтобы другой, приходящий вслед за ним, заботился о том, что создал он» [321, С. 200].
В заключение данного трактата соединена идея о частичном отказе от смертной казни с идеей о «добром нраве» фараона (§ 140–141):
«Не убивай никого из приближенных к тебе, благоволи ему ради собственной пользы, ведь он уже испытан перед богом: даже один из них – это твое процветание на земле, когда сами боги оберегают царя. Внуши любовь к себе всей стране; добрый нрав – это добрая память, когда минут годы (жизни)» [321, С. 202].
Таким образом, отдельные идеи о правовом государстве появляются, начиная с III тысячелетия до н.э., в Древнем Египте. Это означает, что далеко не только теологическая теория была известна создателям пирамид.
Несколько иное воплощение теологическая теория получила в Древнем Китае, где не было единой религии. Например, в эпоху династий Цинь и Хань сосуществовали и древняя религия – культ духов природы и предков, и конфуцианство, и даосизм, и буддизм.
С древнейших времен китайцы считали, что человека окружали могущественные духи неба, земли, звезд, гор и вод, которые подчинялись верховному божеству Шан-ди, находившемуся на небесах и управлявшему делами всего мира. Духам надлежало приносить жертвы на алтарях под открытым небом. Наряду с духами почитались и предки; им поклонялись в равной мере и простые крестьяне, и император.
В VI в. до н.э. возникло конфуцианство. Конфуций (551–479 гг. до н.э.) – основоположник учения – был первым крупным мыслителем в исто- рии Китая.
Значение Конфуция огромно: по словам Л.С. Васильева, «именно это учение вышло на передний план, в мирном соревновании с другими доктринами доказав свою высокую значимость и полную пригодность не только для Китая, но и для всей дальневосточной цивилизации» [787, С. 184]. Несмотря на распространенное мнение, что в основе учения Конфуция лежали традиционные ценности, это не соответствует действительности – он являлся «великим реформатором практически революционного типа. Во всяком случае, радикальным преобразователем. Он в своем уме строил новое общество и видел его, это новое общество, – правда, закамуфлированное древними одеждами...» [787, С. 234].
Эпоха Хань выдвинула ряд замечательных философов, развивавших учение Конфуция. Императоры Старшей династии Хань вознесли конфуцианство на уровень государственной философии.
Во II в. до н.э. крупнейшим представителем китайского конфуцианства стал Дун Чжуншу, автор великого трактата «Чунь цю фань-лу» [134, С. 112–127]. Согласно его концепции, человек является высшим среди существ, производимых Небом и Землей.
Дун Чжуншу подчинил учение о силах ян и инь задаче обоснования своей концепции, утверждавшей приоритет Неба по отношению к Земле, и, следовательно, превосходство ян над инь, монарха над своими подданными. Получается, что правитель является светлой силой ян, а народ – темной силой инь. Власть императоров имеет небесное происхождение.
В I в. до н.э. приобрел известность Ян Сюн. Он учил, что над всем бытием стоит Небо, видящее даже то, что сокрыто от мудрецов. Понятие «Небо» у Ян Сюна совпадает с термином «сокровенное». –
«Сокровенное, – пишет великий философ, – во мраке располагает десять тысяч вещей, но его форма не видна. Оно из пустоты рождает принципы, соприкасается с одухотворенным разумом и создает установления, пронизывает древнее и настоящее, разделяя категории всего сущего; переплетает между собой силы инь и янь и развязывает жизненные начала» [504, С. 217]. Небо взвешивает достоинства людей, карает недостойных, возвышает нравственно-совершенных.
Несмотря на огромное влияние конфуцианства, в его среде существовало несколько версий понимания древних трактатов. –
В 79 г. н.э. по приказанию Чжан-ди в г. Лоян был организован диспут, ставший знаменитым как «дискуссия в зале Белого тигра». В результате произошла канонизация учения Дун Чжуншу в качестве официальной конфуцианской доктрины.
Во времена Младшей династии Хань усиливаются мистические элементы в конфуцианстве. Сам Конфуций приобретает божественные черты. Его священная миссия стала рассматриваться как создание канонических книг – «И цзин», «Шу цзин», «Ши цзин», «Ли цзин», «Сяо цзин», «Юэ цзин», «Чунь цю».
Учение Конфуция и его последователей играло огромную роль при последующих династиях. При последней династии во многих городах находились храмы Конфуция.
На рубеже VI – V вв. до н.э. зародилось другое великое учение – даосизм. Основателем его, по преданию, стал Лао-цзы.
Школа даосов оказала огромное влияние на развитие китайской философской мысли. Не без воздействия даосизма родилась китайская алхимия.
В эпоху Старшей династии Хань был написан даосский трактат «Хуайнань цзы». Согласно данному сочинению, основной, вездесущей силой, управляющей миром вещей, является Дао:
«Дао покрывает небо, поддерживает землю, простирает четыре стороны света, раскрывает восемь пределов. Оно высоко – беспредельно, глубоко – безмерно, обнимает собой небо и землю, сообщается с бесформенным» [494, С. 38].
Идеальной жизненной позицией считается отрешенность от мирских страстей и суеты. Человек должен обратиться к своему внутреннему «я», то есть научиться владеть своими чувствами и желаниями.
Даосы, также как и конфуцианцы, для подтверждения своих идей, обращались к прошлому. В древности люди следовали естественности, но уже при Фу-си исчезает гармония в отношениях между людьми и природой, и друг с другом.
Даосы осуждали тиранию и жестокость правителей. Имея в виду династию Цинь, они утверждали:
«Так, воплотивший дао отдыхает и неистощим, а полагающийся на расчет изнуряет себя, но безуспешно. Поэтому суровые законы, жестокие наказания – не занятие для тирана: кто щедро пользуется плетью, не обладает искусством дальней езды».
Даосское учение не могло получить в эпоху Хань поддержку императоров, так как понимание социальных проблем не отвечало запросам знати и чиновников.
В I в. буддизм проникает в Китай из Индии. К тому времени он был уже четкой религиозной системой с определенными обрядами.
Во II–III вв. осуществляется перевод ряда буддийских текстов. –
В 179–180 гг. была переведена «Артасахасрика»; ее вариант в 10 цзюаней назван был «Сутрой об осуществлении пути». В начале III в. другой ее перевод выполнил Чжи Цянь.
В конце I–II вв. буддизм рассматривался официальными властями лишь как терпимая религия.
Однако даже тогда он завоевывает позиции не только в народной среде, но и при императорском дворе. –
В «Хоуханьшу» отражено это укрепление позиций буддизма:
«Чу-ван Ин первый начал веровать в Фо, и Срединный Двор, последуя ему, слишком прилепился к этому закону. Впоследствии как Хуань-ди (147–167 гг. н.э.), склонный к суеверию, начал молиться в храмах, посвященных Шагя-мони и Лао-дань (Лао-Цзы), то и народ мало по малу начал обожать Фо, а потом Фо-обожание чрезвычайно распространилось» [486, С. 229].
Индийский буддизм столкнулся в Китае с многовековой философской традицией, которая оказала на него огромное влияние. Он вобрал в себя многие положения конфуцианства и даосизма, в результате чего впоследствии возникли новые буддийские школы – тяньтай, хуаянь, чань, цзинту.
Таким образом, в китайской религии и философии происходил разносторонний синтез различных концепций и идей.
Среди западноевропейских представителей теологической теории особо следует отметить христианских богословов Августина Блаженного и Фому Аквинского. –
Августин сформулировал учение о двух «градах», в котором церковь противопоставляется государству.
Фома Аквинский утверждал, что «божественный разум» управляет природой, обществом, мировым порядком, отдельными государствами.
В XVI–XVII вв. теологическая теория использовалась, в том числе, для обоснования неограниченной власти монарха.
Среди современных ученых правомерно отметить Ж. Маритена (1882–1973 гг.), сформулировавшего положение о «первоинициативе» Бога во всех человеческих начинаниях [1357, С. 64].
В Повести временных лет теологическая концепция представлена сказанием об Андрее Первозванном, посетившим восточноевропейские земли в I в. н.э. –
Нестор данным повествованием хотел подчеркнуть древность христианства в Восточной Европе:
«Когда Андрей учил в Синопе и прибыл в Корсунь, узнал он, что недалеко от Корсуня устье Днепра, и захотел отправиться в Рим, и проплыл в устье днепровское, и оттуда отправился вверх по Днепру. И случилось так, что он пришел и стал под горами на берегу. И утром встал и сказал бывшим с ним ученикам: «Видите ли горы эти? На этих горах воссияет благодать Божия, будет город великий, и воздвигнет Бог много церквей». И взойдя на горы эти, благословил их, и поставил крест, и помолился Богу, и сошел с горы этой, где впоследствии будет Киев…» [312, С. 145].
Ключевым событием в истории отечественного государства летописная традиция единодушно признает и крещение Руси Владимиром Равноапостольным:
«Благословен Господь Иисус Христос, возлюбивший Русскую землю и просветивший ее крещением святым» [312, С. 190].
Крайне любопытно, что Великий путь из Варяг в Греки имел не только торговое, но и культурное значение, что и подчеркнул древний летописец своим легендарным повествованием об Андрее Первозванном. Именно по этому маршруту происходило движение не только торговых караванов, столь красочно описанное Константином Багрянородным, но и новых, христианских идей, обусловивших дальнейшую эволюцию древнерусской цивилизации.
Теологическая теория использует не столько научные аргументы, сколько опирается на веру. Ее влияние велико и по сей день – но золотой век данной концепции относится к древности и средневековью.