Научная электронная библиотека
Монографии, изданные в издательстве Российской Академии Естествознания
7.2. Типология малых групп в политике
Существуют различные подходы к дифференциации малых групп, причем критерии их различения в политике могут быть самыми различными: цели существования, структура, функции, степень проницаемости, направленность и эффективность основных действий, уровень групповой сплоченности, способ принятия решений и др.
В современной литературе встречается совсем немного попыток классификации малых групп в политике. Еще меньше таких попыток носят собственно психологический, или политико-психологический характер. Полагаем уместным обратиться к наиболее удачной, на наш взгляд, типологии малых групп в политике, предложенной Д.В. Ольшанским. Его типология основывается на данных наблюдения, на изучении исторических и иных документов, на собственной профессиональной политико-психологической деятельности.
По своим собственным целям группы в политике делятся на инструментальные и экспрессивные, а также функциональные и дисфункциональные.
Инструментальные по целям группы ориентированы на достижение реальных политических целей – овладение властью, реализация определенных программ, осуществление общественных и государственных преобразований. Экспрессивные по целям группы ориентированы на формирование благоприятного внутреннего психологического климата, на создание комфортной атмосферы для своего существования в политике. Примерами таких групп часто служат небольшие оппозиционные группировки, члены которых не ставят реальных целей овладения властью, однако получают удовлетворение от периодического выражения своих политических взглядов в тех или иных формах.
К функциональным относятся такие группы, которые подразумевают осуществление неких целевых социально-политических функций. Это группы, ориентированные на внедрение чего-то нового (например, различного рода движения за равные гражданские права – женщин, мужчин, национальных меньшинств и т.п.). Дисфункциональными считаются группы, ориентированные на нарушение каких-то функций, их отмену или редукцию. Они ориентированы на ликвидацию чего-то устоявшегося в социально-политическом устройстве (группы революционеров, или просто оппозиционеров, выступающие за полную или частичную отмену существующих в стабильном обществе порядков).
По структуре группы подразделяются на формальные и неформальные.
В формальных группах жестко извне задан статус всех ее членов. Права и обязанности каждого участника такой группы жестко формализованы и выражены в явной (устав, закон) или неявной (традиции, обычаи) форме. Классический пример формальных групп в современной политике – армия с ее жесткой иерархией отношений между начальниками и подчиненными. Главное в формальной группе – ее функциональная, инструментальная, целевая направленность, в которой чисто человеческий фактор отходит на задний план.
В неформальных группах статус членов и характер взаимоотношений между ними заданы чисто личными качествами и достоинствами друг друга. При отсутствии внешней регламентации отношений, основу общности такой группы составляют дружественные отношения, взаимные симпатии, общность взглядов, оценок, политических предпочтений. В отличие от формальной группы, членство в неформальной менее обязательно для ее членов – это своего рода «группы встреч», близкие к кружкам и клубам по интересам (в том числе и к политическим клубам). Инструментальные, функциональные цели в таких группах обычно отходят на задний план.
По степени групповой сплоченности политические группы подразделяются на гомогенные и гетерогенные. Сплоченность обычно определяется степенью единства, уровнем общности трех базовых параметров – общности интересов, общности целей и единства действия. Естественно, чем выше общность интересов и целей, тем отчетливее единство действий.
По мнению Д.В. Ольшанского, высокие уровни групповой сплоченности в политике наиболее характерны для тоталитарных обществ, а также для групп, стремящихся к завоеванию и удержанию власти. Иная ситуация в развитом демократическом обществе с доминированием электоральных процедур. Здесь, как правило, созданы такие системы сдержек и противовесов, которые препятствуют возникновению слишком сплоченных и гомогенных групп. Избираемые электоратом многопартийные парламенты, устоявшиеся антимонопольные механизмы политического контроля и сама по себе психологическая атмосфера постоянной конкуренции интересов в демократических обществах препятствуют появлению и устойчивому функционированию таких групп как субъектов длительного политического действия. Однако здесь нельзя исключать сбоев в действии таких механизмов. ХХ век показал: диктатуры Франко в Испании, Салазара в Португалии, Пиночета в Чили, «черных полковников» в Греции, как и ряд других событий, стали примерами появления, развития и прихода к власти весьма сплоченных и гомогенных групп вроде бы в достаточно демократичных странах.
Наиболее буквальное определение сущности гомогенных сплоченных групп в политике пошло из испано-говорящих стран. Термин «хунта» в сочетании с определениями «правительственная», «военная», «правящая» и т.п. буквально и означает «объединение», выполняющее функции временного правительства после военных переворотов и включает руководство вооруженных сил. Близким к этому является введенный Г. Диксом термин «клика». Политическая клика – это особая разновидность группы интересов, неформальное политическое объединение, ставящее своей целью захват государственной власти и установление контроля над ней путем использования нелегальных (тайная власть) и/или криминальных средств.
Исторически клики сложились в рамках монархий с нечеткими правилами престолонаследия. Претенденты создавали свои клики, борьба между которыми носила ожесточенный характер. Интриги, сговоры, заговоры, политические убийства были обычными инструментами борьбы за власть. До сих пор клики – атрибут тоталитарных и авторитарных режимов.
Выделяются два типа клик. Первый тип – клика партнерского типа, союз равных по возможностям персон с чисто номинальным лидером. Захватывая власть, такая клика превращается в правящую олигархию, и в ней начинаются конфликты, что нередко ведет к расколу в группе. Второй тип – клика вассальского типа, с явным лидером-вождем, с которым остальные члены связаны определенными обязательствами. Если ее лидер тяготеет к автаркии, то после прихода к власти он трансформирует клику в клиентелу. Это особый, архаичный, хотя живучий тип аморфной неформальной патронажно-клиентской группы. Обычно состоит из двух-трех человек: «патрон» и «клиенты», каждый из которых является «патроном» для нижележащей клиентелы. За счет такой иерархической организации границы групп перекрываются и возникает тотально взаимозависимое, обычно коррумпированное пространство власти. Такие группы, с одной стороны, были типичными для полупатриархальных и полуфеодальных обществ, с другой стороны они могут образоваться и в современных, вновь возникающих, государственных структурах в результате краха предыдущих. Примером может служить развитие таких групп-клик в первые годы становления новой России.
В предшествующие годы социалистического строя бытовал термин «коллектив» – высший уровень развития просоциальной группы, отличающийся максимальным единством взглядов, интересов и способов действия. Как правило, этот термин применялся с эпитетом руководящий. Высшим уровнем коллектива в нашей стране в советский период считалось политбюро ЦК КПСС. Однако уже тогда объективные исследователи видели, что полная групповая сплоченность недостижима даже в таких, тоталитарных по строению группах.
По особенностям группового сознания своих участников, группы подразделяются на «группы-мы» и «группы-они». Такое разделение ввел Б.Ф. Поршнев, обративший внимание на специфические групповые искажения, возникающие в сознании политических групп. Исследуя политическую праисторию человечества, он пришел к парадоксальному, на первый взгляд, выводу: в истории человечества не было людоедства. Разумеется, в психологическом смысле: дело в том, что тех, кого съедали (а это были враги, противники), просто не считали полноценными людьми. Если поначалу это относилось к противникам физическим, то затем перешло и на противников политических.
Согласно Б.Ф. Поршневу, важнейшим компонентом существования любой, а особенно политической группы является ее сознание и самосознание. Нет политического сознания и, особенно самосознания – нет и политической группы. Причем это самосознание может проявляться в разных, в том числе в иррациональных формах – в виде групповых верований, эмоций, общих чувств и переживаний.
В чем бы оно ни выражалось, групповое самосознание является важнейшим компонентом групповой политической самоидентификации. «Мы», члены нашей группы – это именно те, кто разделяет наши переживания, чувства, эмоции, верования или, тем более, политические программы и концепции. Выделение же, идентификация себя и «своих» происходят в противопоставлении с другими группами – «чужими», с некими «они». «Они» – это те, у кого иные верования, эмоции, программы или лозунги, у кого иные тотемы и знамена. Такое выделение группы-«мы» сопровождается идеализацией и атрибуцией, наделением своей группы самыми лучшими, социально приемлемыми и желательными чертами и, напротив, отказ в таких чертах группам-оппонентам. Группа-«они», напротив, наделяется самыми отвратительными характеристиками, ей приписываются самые ужасные качества: это «они», нелюди, людей пожирают – в отличие от «нас», борцов за прогрессивное будущее всего человечества.
Внешними средствами подобной политико-психологической самоидентификации на ранних стадиях истории были элементарные символы – тотемы. Затем, усложняясь, человечество дошло до политических символов, знамен, гербов, гимнов, конституций, программ и идеологических манифестов. Однако их психологическая роль осталась прежней – возбуждать и стимулировать «мы»-сознание, необходимое для отделения себя от других («они») через противопоставление им. В этом смысле история, развиваясь, не принесла принципиальной разницы [184].
По способу принятия решений различают группы авторитарные, демократические и охлократические.
Ранее мы уже отмечали, что существуют три основных способа принятия решения лидером и, соответственно, три основных способа навязывания этого решения ведомым. Если рассмотреть ситуацию со стороны ведомых, то можно заметить, что существуют разные типы групп, различающиеся именно по тому, как принимаются в них решения. В авторитарной группе (например, воинское подразделение) группа практически никак не участвует в принятии решения. Ее задача состоит в том, чтобы выполнить решение лидера. В демократической группе ее члены достаточно активно участвуют в обсуждении вариантов решения, в их выработке. Однако ход обсуждения и, соответственно, направление поиска решения подсказывает лидер, как бы режиссируя ход группового обсуждения. Наконец, в охлократической группе решение принимают все и, одновременно, никто. Каждый свободен в принятии решения. Вот почему сколько-нибудь единого, группового решения здесь обычно не возникает. В таких случаях мы имеем дело с так называемой попустительской позицией лидера, основанной на принципе: «Делайте, что хотите, только оставьте меня в покое!».
По направленности и эффективности действий политические группы делятся на экстравертированные и интровертированные. Деятельность экстравертированных групп направлена вовне – на захват власти, отстаивание интересов определенных социальных слоев общества, утверждение своего авторитета, статуса в социально-политической системе общества и т.п. Соответственно, деятельность интровертированных групп направлена, прежде всего, вовнутрь группы – на совершенствование партийной дисциплины, создание комфортных эмоционально-психологических условий деятельности членов группы, сплочение, преодоление внутрипартийных противоречий, разногласий и т.п.
Поскольку в политике абсолютное большинство устремлений направлено на овладение и удержание власти или, по крайней мере, на влияние на власть, то большинство представлено экстравертированными, «экспансионистскими» группами. Однако нельзя забывать, что в разные периоды своего развития каждая группа может оказаться перед необходимостью консолидации внутренних рядов, реорганизации и т.п., что сразу переведет ее в разряд интровертированных групп.
С рациональной точки зрения, группа в политике, ориентированная на достижение конкретной цели (овладение властью или влияние на нее в виде лоббирования «своих» законопроектов, проведение своих кандидатов на требуемые посты и пр.) выглядит значительно более эффективной, чем все остальные. Однако политика далеко не всегда носит рациональный характер – весьма значительную роль в ней до сих пор играют иррациональные компоненты. Соответственно, даже не имея возможности ставить и достигать конкретной цели, политическая группа может действовать с расчетом на будущее. В этом случае, ее эффективность будет определяться не внешними достижениями, а внутренней способностью к поддержанию групповой жизнеспособности.
Не имея четких рациональных целей, и даже не задумываясь о поддержании групповой жизнеспособности, в политике существуют и просто группы единомышленников – людей, которым просто приятно встречаться и общаться. Такого рода группы-«кружки» или политические «группы встреч» обладают особой эмоциональной эффективностью для своих членов. Они дают им возможность «выговориться», почувствовать свою значимость и причастность к «большой политике». Такого рода группами, как правило, выступают всевозможные политические или «околополитические» клубы – формализованные в виде дореволюционного Дворянского собрания, или неформализованные в виде бесед ветеранов в узком кругу соседей, друзей.
Наконец, эффективность существования группы в политике может определяться таким сугубо эмоционально-воспитательным моментом, как личностный рост членов группы. Разного рода первичные организации детских или молодежных движений при политических партиях, безусловно не имеют никаких четких рациональных целей в политике. Однако они воспитывают своих членов в определенных направлениях, готовя массовую базу для будущей политики.
По критерию проницаемости группы делятся на проницаемые («открытые»), полупроницаемые и непроницаемые («закрытые»). Операционально все определяется легкостью вступления в такую группу. На собрание того или иного политического кружка в большинстве случаев может прийти любой человек – как и уйти из него. Практически, это полностью проницаемая группа. К группам такого типа относятся, прежде всего, различные общественно-политические движения: сегодня вступил в него, завтра вышел, и никто этого практически не заметит. Признак проницаемости – отсутствие в такой группе индивидуального учета своих членов.
Вступить в ту или иную партию уже сложнее – требуется, заявление, рекомендации, кандидатский стаж и пр. Разумеется, в разных партиях и странах все обстоит по-разному. Одно время в Италии (там тогда была одна из самых массовых компартий Западной Европы), в автобусах висели специальные «коммунистические автоматы»: опустил в щелочку деньги (вступительный взнос) – из другой щелочки выскочил партбилет. Однако здесь нет полной непроницаемости, скорее это – полупроницаемая группа, накладывающая минимальные условия по вступлению в нее, и еще меньше – выходу.
Наконец существуют группы непроницаемые (хотя, разумеется, абсолютно непроницаемых групп не бывает – все рано или поздно, быстро или медленно, но они обновляются). Примерами непроницаемых групп в политике являются группы заговорщиков, правящие династии или правительственные хунты, руководящие органы тоталитарных политических организаций. Попасть в члены Политбюро ЦК КПСС или в члены руководства гитлеровской Германии было практически невозможно. Но пожалуй абсолютный рекорд непроницаемости был поставлен кампучийскими коммунистами – первые несколько лет после захвата ими власти, страна не знала ни одного имени члена политбюро – все приказы и распоряжения подписывались словом: «Организация». Лишь через четыре года стали известны имена Пол Пота и Йенг Сари.
По значимости для участников группы делятся на группы присутствия, а также референтные и негативно референтные группы. Группа присутствия, как следует из самого названия, это та конкретная группа, членом которой состоит человек. Однако, являясь членом такой группы, человек не всегда этим полностью удовлетворен – в своих мечтах он может видеть себя членом иной группы. Она может существовать в реальности, но быть недоступной для человека. Многие, например, мечтают принадлежать к политической элите, но далеко не всем это удается. Бывают ситуации, когда такой группы просто нет в реальности, а человек создает ее в своем воображении, представляя себя участником некоего «тайного общества».
Референтная группа – это реальная или условная социальная общность, с которой индивид соотносит себя как с эталоном и на нормы, мнения, ценности и оценки которой он ориентируется в своем поведении. Для многих молодых людей, начинающих политическую деятельность в первичной партгруппе, например, часто характерно стремление выглядеть и вести себя в соответствии со стандартами, принятыми в «большой политике» – разумеется, так, как они ее понимают. Соответственно негативно рефератная группа – это такая реально или виртуально существующая группа, по законам и нормам которой не хочет жить человек.
По продолжительности существования группы делятся на краткосрочные и долгосрочные. Краткосрочные группы обычно возникают для достижения некоего отдельного конкретного результата – например, это может быть предвыборный штаб или команда сторонников кандидата в депутаты парламента в ходе конкретной избирательной кампании. После достижения и, особенно, после недостижения данной цели подобные группы обычно распадаются или переформируются. Соответственно, долгосрочные группы ориентированы на долгосрочные цели, требующие длительного времени. В соответствии со временем существования, в основе таких групп лежат разные цели и интересы участников.
Мы перечислили лишь некоторые из типов малых групп в политике, предложенных Д.В. Ольшанским, оставив за текстом те типологии, которые, на наш взгляд уже не соответствуют сложившимся реалиям.
Наряду с типами, рассмотренными выше, следует отметить и психологическую типологию групп, основанную на психологических качествах людей, входящих в эти группы. Речь идет о типологии, предпринятой в начале 1950-х годов Т. Адорно [4] в ходе исследования вначале малых, а затем больших групп и, наконец, всего фашистского общества Германии времен правления Гитлера. Итогом стало выявление психологического качества, которое как раз с той поры и получило название «авторитарность», и которое было общим вначале для совсем малой группы людей – создателей НСДАП, а затем распространилось вширь и вглубь общества.
В политико-психологическом плане суть авторитарности заключается в стремлении подчинить кого-либо себе при постоянной готовности, в свою очередь, подчиниться кому-то более сильному. «Индивид только тогда может осуществить собственное социальное приспособление, – пишет Т. Адорно, – если ему по душе послушание и подчинение». Ссылаясь на Э. Фромма, Т. Адорно подчеркивает, что садомазохистская структура желаний человека является и условием и результатом его общественного приспособления.
Люди, которым свойственно стремление подчинять других себе и одновременно подчиняться более сильному, неизбежно сплачиваются в группы, выдвигая своего фюрера. Политико-психологический феномен гитлеровской Германии стал уникальным исключительно потому, что принцип фюрерства там был возведен в принцип государственности. Там каждый был фюрером, только кто-то стал фюрером страны, а кто-то – своего домика.
Однако проявления авторитарности имеют свои разновидности. Соответственно, в эффективной малой авторитарной группе его носители как бы взаимодополняют друг друга. Собственно фюрером становится один. Остальные поддерживают его, отражая разные аспекты авторитарности. Среди выделенных Т. Адорно подтипов были сравнительно массовые – скажем, «отец семейства, недовольный миром, где все захватили инородцы». Первичные организации гитлеровской партии на этапе подготовки и захвата власти переполняли «мятежные психопаты» – еще одна разновидность авторитарной личности. С их помощью фюрер пришел к власти
«Мятежный психопат» – это тип хулигана, подонка, «бандита без причины», стремящегося к грязным поступкам, бесчинствующего открыто, бессмысленно и жестоко. «Его сверх-Я кажется совершенно нежизнеспособным в результате последствий Эдипова комплекса. Он его разрешает посредством регрессии потенциальных фантазий раннего детства» [4]. Он асоциален, его разрушительные инстинкты проявляются незамаскированно и безрассудно. Физическая сила и крепкое здоровье, а также способность переносить трудности являются преобладающими факторами. Этот тип всегда там, где нужно «бить» и «спасать». На нем держатся все погромы и путчи. Это тип откровенно дезорганизованный, разболтанный, неспособный к постоянной работе и устойчивым взаимоотношениям. Подчас, это садист, но садист животно-трусливый. Такие люди презирают себя и самоутверждаются в насилии и жестокости. Это и были гитлеровские штурмовики. Однако, сделав свое дело, они обычно становятся ненужными. В Германии большую их часть истребили в знаменитую «Ночь длинных ножей».
Изменение ситуации потребовало смены психологического состава группы. Стали нужны носители других разновидностей авторитарности, среди которых были и редкие, причем вполне узнаваемые. Так, за типом «функционера-манипулятора» просвечивал Гиммлер. Т. Адорно описывал его как человека, вполне свободного от идеологических догм, но во всем интересующегося конкретным устройством, начиная с детства: часов, лягушек, концлагерей. Он разбирал на части готовые устройства, демонтировал их и создавал новые модели. В основе его действий всегда лежали трезвость, практицизм и особая «пустота чувств». Единственным принципом для него была
Организация, Метод, Порядок. Собственно, он и привел Германию к тому самому «идеальному» гитлеровскому порядку – с гестапо, СС, концлагерями. В их создании проявлялась непреклонная последовательность. Отдельные люди стали выступать не более чем средством, вещью. Это тип холодного игрока. Существенная деталь: с неугодными сам расправляться не любил, предпочитал всеобщие методы – типа газовых камер.
Еще один пример психологического типа, узнаваемо входившего в базовую малую группу гитлеровского руководства, – это так называемый «чудак» или «причудливый тип». Такое определение вполне возможно в отношении Геббельса – автора совершенно невероятных идеологически-пропагандистских конструкций, граничащих с откровенно бредовыми системами. От теорий «космического льда», мифов о Нибелунгах, до евреев, пьющих кровь младенцев. Это тип, искренне верующий, и потому обладающий даром пропагандистского убеждения, готовый пойти на смерть, на самоубийство ради веры в своего кумира. Одновременно, страдающий манией преследования, обожающий конспирацию, но выискивающий заговоры и готовый их решительно подавлять.
Одна из последних оригинальных попыток создания собственно психологических типологий групп в политике предпринята в конце 1970-х гг. в рамках так называемой соционики тогда еще советскими исследователями – в частности А. Аугустинавичюте [14].
В 1980-е годы эти попытки продолжили украинские ученые А. Букалов и В. Гуленко, выдвинувшие гипотезу «смены квадр» в истории [32; 62]. Согласно этой гипотезе, существуют 16 психологических типов, которыми исчерпываются все возможные разновидности людей и описываются их возможности. 16 типов разбиваются на четыре четверки – «квадры». Каждая из них – своего рода «психологическая семья», в которой каждому из четырех отводится свое место, и все со всеми находятся в теплых, дружелюбных отношениях. В каждой «квадре» – своя особая духовная атмосфера, своя система ценностей, свой стиль общения. «Квадра» – психологическое убежище от невзгод социума, способное утешить, дать смысл и цель жизни, обогреть и доказать, что ты ценен, нужен и не одинок. «Квадра» – это особая группа, формирующаяся на принципах чисто психологической взаимной дополнительности ее членов.
Согласно этой точке зрения, политика есть прежде всего отражение динамики смены доминирования таких групп («квадр») на общественно-политической арене. Они существуют в обществе все одновременно, но выполняют разные функции. Периодически к власти приходит та или иная «квадра» – и тогда следуют перемены.
Каждая квадра описывается тремя дихотомическими признаками:
– центральность/периферийность,
– коллективизм/индивидуализм,
– восхождение/нисхождение.
Первый признак – центральность/периферийность (решительные/рассудительные, по А. Аугустинавичюте) напоминает традиционно мужские/женские ценности. Центральными квадрами являются «бета» и «гамма», периферийными – «альфа» и «дельта». В основе выявления этих противоположных тенденций поведения лежит бессознательная установка на принудительную кооперацию у центральных квадр и добровольную у периферийных.
В основе выявления признака коллективизм/ индивидуализм лежат коллективные или индивидуальные действия, оцениваемые как общегрупповая норма. К коллективистским квадрам относятся «бета» и «дельта» (аристократы, по Аугустинавичюте), к индивидуалистическим – «гамма» и «альфа» (демократы, по Аугустинавичюте). При коллективизме целое активнее своих частей, а при индивидуализме, наоборот, часть активнее целого. По этим двум шкалам построен кватернион (см. рис. 7.1).
Рис. 7.1. Кватернион групп-квадр, по В. Гуленко
Что касается дихотомии восходящие/нисходящие, то к восходящим квадрам относятся «альфа» и «бета», а к нисходящим – «гамма» и «дельта». По А. Аугустинавичюте, эта признаковая пара называется «веселые/серьезные». У первых бессознательно протекают энергетические процессы, а информационные осознаются. У вторых же внимание направлено на энергетику, а информатика отходит в область бессознательно-автоматического функционирования.
В «альфа-квадре» обычно рождаются, но не реализуются идеи.
Реализация, воплощение – удел «бета-квадры», где вместо интеллектуалов верховодят сильные люди, способные сплотить всех во имя достижения реальной цели.
«Гамма-квадра» – группа реформаторов, обычно подвергающих переоценке достижения своих предшественников. Как правило, этой квадре особенно свойственны либеральные идеи равных возможностей, конкурентности и экономического процветания.
Наконец, последняя, «дельта-квадра» – группа, где ценятся традиции, гуманизм, экологическое равновесие, комфорт, поиск баланса между индивидом и обществом.
Сторонники соционики так иллюстрируют свои идеи. Идея коммунизма, как и положено всякой идее, вызрела в «альфа-квадре» (в нее входили явно близкие по психологическому типу К. Маркс, Ф. Энгельс, все социалисты-утописты и поздние теоретики – Плеханов, Мартов, и даже «ренегат Каутский»). Однако ничего практического они сделать не могли. Воплощать их идеи в жизнь выпало революционерам-практикам явно из «бета-квадры», в которую входили также близкие по психотипу люди – например, Троцкий, Ленин, Сталин, Зиновьев, Каменев, Дзержинский и др. Вся партийно-революционная элита «ленинского призыва», практически весь ленинский ЦК – яркие представители «бета-квадры». Свойственный ей стиль отношений и управления – тоталитарный, жестко иерархический. Во главе вождь, под ним покорная масса, стройная социальная пирамида жестко скреплена религиозно-идеологической доктриной (в данном случае – идеей коммунизма). Структура жесткая, унитарная, базирующаяся на единообразии и централизме. Собственность обобществляется и управляется централизованно. Командно-административное построение общества и потребность во враге для поддержания постоянной мобилизованности со временем приводит к поиску внутренних врагов, по мере истребления внешних. Так система приводит себя к саморазрушению: репрессии уничтожают почти всех заметных людей. Подчеркнем: это отражение не «злых умыслов» или четких целей, а всего лишь свойств психологического типа, объединенных в данную группу людей. А уж объединяются они в эту «квадру» сами, по принципу «рыбак рыбака видит издалека».
С естественным (возраст) и искусственным (взаимоистребление) ослаблением данной «квадры» на смену ей в истории пришла (начиная с Хрущева и уж наверняка с Брежнева) «гамма-квадра». В этом смысле Горбачев и Ельцин – одного поля ягоды. Их путь – постепенный отход от прежних ценностей, отступление от «восточных» целей в пользу более «западных». Поэтика патриотизма и героизма («бета-ценности») сменилась на индивидуальные ценностные ориентации.
Теоретически на смену «гамма-квадре» должны прийти «успокоители» и «гуманизаторы» из «дельта-квадры». Однако В.В. Путин – достаточно типичный представитель «бета–квадры». Соционики объясняют это тем, что «альфа» и «дельта-квадры» принципиально не способны на первые роли в политике – не хватает того, что в просторечии именуется силой воли. И люди типа А. Собчака или Г. Явлинского (типичные представители «дельта-квадры») оказались неспособными занять «кресло № 1». Как, впрочем, неспособны к этому были ни Т. Кампанелла, ни К. Маркс, ни Ф. Энгельс.
Значит, реальные политические действия возможны только по двум направлениям: «бета» или «гамма». «Альфа» же и «дельта-квадры» осуществляют необходимую в политике, но не первостепенную роль идейно-ценностного обеспечения. Исторический опыт показывает: в абсолютном большинстве случаев власть принадлежала представителям центральных квадр – «бета» или «гамма».
Однако для нас в данном контексте важно другое. Действительно, группы в политике формируются и функционируют на основании внутреннего, психотического сходства входящих в них людей. Собственно говоря, потому те или иные люди входят (или не входят) в те или иные политические группы, что здесь сталкиваются разные психологические типы.
Несмотря на то, что предлагаемая социониками типология групп не нашла своего экспериментального подтверждения, политическая психология не должна упускать ее из поля своего зрения.