Научная электронная библиотека

Монографии, изданные в издательстве Российской Академии Естествознания

ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ

Бозаджиев В. Л.,

9.5. Русский национальный характер

Русский характер! Поди-ка, опиши его…

А.Н. Толстой

Многие авторы отмечают, что большое влияние на формирование русского национального характера оказывают социальная среда, образ взаимоотношений в обществе и система труда. В частности, издревле из общины шли импульсы в различные социальные группы и слои, обеспечивая преобладание общинных ценностей, «вживание» их в русский национальный характер. Среди ценностей, выработанных общиной, следует отметить такие, как справедливость, власть «мира», домовитость, владение народной мудростью, богатырская сила и др. Велика была ценность и самой общины, которая позволяла русскому народу сохраниться в качестве самостоятельного этноса при многочисленных вторжениях извне. Ради общины русский человек готов страдать, терпеть и жертвовать практически всем.

Каковы же особенности русского национального характера?

Н.А. Бердяев считал, что подойти к разгадке тайны, сокрытой в русской душе России можно сразу же признав антиномичность России, жуткую ее противоречивость.

Одной из важнейших черт русского характера, его существенной ценностной категорией является воля, в значительной степени противостоящая европейскому идеалу свободы как суверенитету отдельной личности. Смысловая амбивалентность русского слова «воля», с одной стороны, отражает активное, индивидуалистическое начало, склонное преодолеть, сокрушить все препятствия, все преграды. В русском языке слова «воля» и «свобода» часто выступают как синонимы, хотя в строго фиксированном, научном, да и правовом смыслах таковыми не являются. Комплекс вольности, свободолюбия, свойственный русскому национальному типу, наряду со смирением, покорностью, как отмечает А.П. Назаретян, часто переходил в своеволие, анархию, стихию вседозволенности и разрушения, борьбу против любых ограничений воли, в том числе и легитимных, против любых разновидностей неволи (вспомним русские народные сказки, главным содержанием которых часто было вызволение из темницы, неволи) [147]. Н.О. Лосский одну из причин утверждения в России абсолютной монархии, граничащей с деспотизмом, видел в том, что «трудно управлять народом с анархическими наклонностями» без такого государства [119].

С другой стороны, слово «воля» у русского человека неотделимо от чувства совместимости, братства, единения и немыслимо вне какого-то осознанного, совместного и большого дела, в рамках которого человек может ощутить свою социальную значимость, осознать свое предназначение. «Рабство и господство, – писал Н.Ф. Федоров, – есть несомненное зло; но и свобода (взятая сама по себе, без дальнейшего определения и осуществления своего назначения) не есть благо; она – просто ничто. Какой же смысл может быть в истории, если она... есть лишь прогресс в сознании свободы, а не объединение для того всеобщего дела, что обнимает своей задачей и целью всю вселенную и в частях и в целом» [232].

«Могучую силу воли» Н.О. Лосский относил к числу «первичных основных свойств» русского народа, объясняя ею страстность многих представителей этого народа. Страсть есть сочетание сильного чувства и напряжения воли, направляемых на объект, который может восприниматься, приниматься или отвергаться. Чем выше ценность объекта (предмета), тем более сильные чувства (любви, обожания, восхищения или, напротив, неприязни, ненависти) и социальную активность вызывает она у людей с сильной волей. Русские люди со страстностью отдаются избранному делу.

Русский традиционный коллективизм. По образному выражению Н.А. Бердяева, русский человек «утопает в безответственном коллективизме», он чувствует себя «погруженным» в него, привык жить «в тепле коллектива». Порабощение, поглощение личности коллективом, растворение в нем индивидуальности, наряду с безответственностью, в какой-то мере инертностью, пассивностью, также способствовало правовому нигилизму, порождало недооценку, а то и игнорирование закона, что само по себе «есть знак ослабления личного самосознания», «недостаток личного достоинства» [23].

В то же время, русский традиционный коллективизм имеет и свои привлекательные стороны. Он мобилизационен, подчиняет индивидуальные интересы общему делу, что иногда необходимо. Коллективизм русских нашел свое выражение в том, что они более социабельны, более склонны и способны к общению, чем люди западной цивилизации. У них сильно развита потребность принимать все близко к сердцу, делиться с друзьями и знакомыми своими мыслями, переживаниями. Русским свойственно чуткое восприятие чужих душевных состояний, они более склонны к взаимовыручке, взаимоподдержке. Русскому человеку, по мнению С. Франка свойственно религиозно-эмоциональное осмысление жизни. В процессе данного осмысления русские с заботой и состраданием относятся к чужим бедам и чужому горю, воспринимая его как свое собственное [по : 119].

Русскому духу, пишет А.П. Назаретян, присуще стремление к целостности, всеохватности. Все относительное, «земное», «бренное» само по себе не имеет у русских ценностей и приобретает таковую лишь благодаря своему отношению к абсолютному, лишь как выражение и форма проявления этого абсолютного. Русскому человеку, констатировал И.А. Ильин, необходимо что-то «искренне и сильно любить, во что-то искренне и сильно верить», ибо его ум и воля «приводятся в движение любовью (или, соответственно, ненавистью) и верою» [75].

Стремление русских ко всему возвышенному, идеальному, совершенному, абсолютному, необходимо им не само по себе, а для того, чтобы служить идеалу, подчинить ему всю свою жизнь, а если это необходимо, то и пожертвовать ею во имя воплощения идеала в реальность. Не случайно русских, в отличие от европейцев, больше и чаще мучает вопрос о смысле жизни. Русский человек остро чувствует, что, если он просто живет, как все – ест, пьет, женится, трудится, отдыхает, растит детей – он не живет, а просто существует. Страдая от подобной, как ему кажется, бессмыслицы жизни, русский человек всем существом своим ощущает, что нужно не просто жить, а жить для чего-то. Последнее, по словам С.Л. Франка, означает для него смысл «жить для соучастия в каком-то великом общем деле, которое совершенствует мир и ведет его к конечному спасению» [233].

Устремленность русского национального типа к высшему, абсолютному, способность ради идеала идти на жертвы может быть основой как конструктивной, созидательной, так и деструктивной, разрушительной деятельности. Эти черты национального характера играли и играют мобилизующую роль в экстремальных ситуациях прорыва. Русские обнаруживали удивительную стойкость, выносливость, сплоченность, упорство в достижении поставленной цели, сосредоточении всех сил и средств в периоды наивысшего напряжения, вызванного внешними или внутренними причинами. Но в будничной, не героической жизни русские демонстрируют нередко дряблость, аморфность, пассивность. Исключительная ориентированность на высшее, абсолютное может привести к недооценке, а то и пренебрежению настоящим.

Со стремлением русских к совершенному социальному мироустройству связана еще одна черта русского национального характера – способность абсолютизировать, обожествлять что-либо или кого-либо, сотворять себе кумира, слепо верить в успех любых, самых авантюристических начинаний. Эта способность питается как спецификой нашего менталитета, так и особенностями родового быта, где все отношения между неродственниками строились в форме родства, по принципу старшинства и меньшинства.

Свою лепту в формирование способности русских создавать себе идолов, кумиров и неистово им поклоняться и также неистово свергать с пьедестала не оправдавшего надежды политика, внесла и община, где преобладал личностный принцип, узаконивающий притязания индивида на богатство, почести, признание и т.д. В России власть всегда носила очень личный характер, а пребывание у ее кормила связана с большими почестями и привилегиями. Отсутствие действенного государственно-правового инструментария создало возможность беспредельной власти первого лица. С другой стороны, и сами лидеры были возведены народом в ранг политических богов. В силу целого ряда исторических, политических, психологических и других причин россияне оказались не только полностью зависимыми от политического, культурного, нравственного, интеллектуального уровня политической элиты, но весьма подвержены влиянию разного рода словесных обещаний, фантастических проектов, грандиозных планов. Популизм – весьма характерное явление для политической жизни России [147].

В целом, самобытный тип мышления русских, эмоционально-чувственное отношение к миру, недифференцированное восприятие действительности, неприятие плюралистической картины мира, приверженность к коммунитаристским, патриархально-общинным ценностям обусловили и одновременно усилили тяготение русских к идеократическим формам государственности, сакрализированному отношению к власти как источнику истины, слитность права и морали, абсолютный авторитет власти.

В отличие от русского, западноевропейский национальный характер формировался под доминирующим воздействием индивидуалистического образа жизни, что обусловило в дальнейшем примат индивидуальных прав и интересов. Специфика становления и развития государственности на Западе, заключается в том, что иноземное завоевание вынуждало общество юридически оформлять взаимоотношения с внешней силой, создавать государства «из себя», четко оговаривать права и обязанности, пределы компетенции каждой из сторон. Это способствовало выработке механизмов самоуправления, формировало политическую культуру законного участия, диалога, сокращала дистанцию между политическими институтами и субъектами политической жизни, создавало возможность контроля за властными структурами.

Результаты сравнительного анализа западноевропейского и русского характеров представлены в табл. 9.1.

Приоритетной основой формирования русского национального характера был примат коллективистских (патриархально-общинных) и квазиколлективистских форм жизни, что обусловило приоритет коллективных прав и интересов над личными. Указывая на роль религиозного фактора в формировании русского национального характера, Н.А. Бердяев отмечал, что «русский народ в массе своей ленив в религиозном восхождении, его религиозность равнинная, а не горная; коллективное смирение дается ему легче, чем религиозный закал личности, чем жертва теплом и уютом национальной стихийной жизни» [22].

Российская государственность развивалась не «из себя», а росла преимущественно «сверху», игнорируя механизмы самоуправления, саморегулирования, инициативности, что затрудняло формирование политической культуры законного гражданского и политического участия.

Как считает А.П. Назаретян, три важнейшие категории образуют ценностно-смысловое ядро национального характера, обусловливая неповторяемое своеобразие русской национальной культуры, – это Воля, Нравственная Правда – Истина, Духовное Братство – Единение.

Таблица 9.1

Сравнительные характеристики западноевропейского
и русского национальных характеров [146]

Весь ход российской истории свидетельствует о том, что расколотость русского национального типа не допускает абсолютизации, возвеличивания каких-либо ценностей, идей, форм в ущерб другим, а требует их синтеза. Наше социальное и экзистенциальное бытие требует идеалов, без которых русский человек способен «дойти до скотоподобия», но необходимы их корректировка, своеобразное «заземление», постановка реально достижимых целей. Русским изначально присущи ценности совместности, соборности, братства [147].

Немаловажную роль в формировании русского национального характера играет географический фактор. Необъятные пространства России, – пишет Н.А. Бердяев, – тяжелым гнетом легли на душу русского народа. В психологию его вошли и безграничность русского государства, и безграничность русских полей». «Русская душа ушиблена ширью, она не видит границ, и эта безграничность не освобождает, а порабощает ее. И вот духовная энергия русского человека вошла внутрь, в созерцание, в душевность» [22].

Как должен относиться к своей земле русский человек? Вот наша проблема, пишет Н.А. Бердяев. «Образ родной земли не есть только образ матери, это также образ невесты и жены, которую человек оплодотворяет своим логосом, своим мужественным светоносным и оформляющим началом, и образ дитяти. Прежде всего человек должен любить свою землю, любить во всех ее противоречиях, с ее грехами и недостатками. Без любви к своей земле человек бессилен что-либо сотворить, бессилен овладеть землей» [22].

Совершенно в иных условиях формируется национальная психология западноевропейских народов. Последние ощущают на себе воздействие малых пространств своих государств, где все должно быть рассчитано и правильно распределено. И в душе их тесно, а не пространно, как считает Н.А. Бердяев. «Организованная прикрепленность всего к своему месту создает мещанство западноевропейского человека, столь всегда поражающее и отталкивающее
человека русского.

Сложившийся русский национальный характер оказывает влияние на отношение носителя этого характера к политике. Русский народ, по убеждению Н.А. Бердяева, – самый аполитический народ, никогда не умевший устраивать свою землю. Он не хочет быть мужественным строителем, его природа определяется как женственная, пассивная и покорная в делах государственных [22].

В русской национальной стихии, замечает далее Н.А. Бердяев, есть какая-то вечная опасность быть в плену, быть покорной тому, что вне ее. И истинным возрождением России может быть лишь радикальное освобождение от всякого плена, от всякой подавленности и порабощенности внешнему, внеположному, инородному, то есть раскрытие в себе внутренней мужественности, внутреннего света… [22]. Можно по-разному относиться к мнению русского философа, но не будем забывать время, в котором оно появилось.