Научная электронная библиотека

Монографии, изданные в издательстве Российской Академии Естествознания

ФИЛОСОФИЯ МНОЖЕСТВЕННОГО МИРА

Тетиор А. Н.,

Глава 17. Бинарная множественность духовной культуры. Философия ценностей. Множественная этика. Капитализация жизни

«Представления о добре и зле так сильно менялись от народа к народу, от века к веку, что часто прямо противоречили друг другу» (К. Маркс, Ф. Энгельс)

«Он рвется в бой, и любит брать преграды,

И видит цель, манящую вдали,

И требует у неба звезд в награду

И лучших наслаждений у земли,

И век ему c душой не будет сладу,

К чему бы поиски ни привели» (И. Гете)

Целостная духовная культура человечества не просто бинарно множественна и потому равновесна (целостна), но ее множественность быстро нарастает. Духовная культура, охватывающая широкую сферу сознания – познание, философию, науку, искусство, религию, нравственность, этику, воспитание и просвещение, и пр. – связана c материальной культурой, но эти связи и взаимовлияние этих культур очень сложны. Во-первых, как отмечено выше (см. гл. 15), материальная культура человечества во многом противоречива: самые крупные материальные достижения c запаздыванием сопровождаются существенными негативными разветвлениями. Во-вторых, в соответствии c представлением о разветвляющемся уравновешивающем развитии, перевес (интенсивное развитие) материальной культуры не означает такого же развития духовной культуры; напротив, страны c высоким уровнем материальной культуры иногда отличаются неглубоким, упрощенным развитием духовной культуры (уравновешивание мировых ветвей). Наиболее известные в истории и почитаемые людьми проповедники высшей духовной культуры, праведники – это люди, отказавшиеся от обладания многими материальными ценностями, то есть предметами материальной культуры. Духовные и материальные богатства зачастую противоречивы по отношению друг к другу: если возрастают одни, то обедняются другие. В этом проявляется уравновешивающаяся бинарная целостность множественной культуры.

Противоречивость духовной культуры подчеркивается не только ее бинарной множественностью (и, следовательно, бинарными оппозициями), но и тем, что она во многом искусственна, создана людьми, не естественна для живой природы. Подобные отдельным элементам человеческой культуры ритуалы в живой природе (обучение, танцы, ухаживания и пр.), органически обусловлены выживанием, гомеостазом, и потому присущи всем животным, тогда как в человеческой культуре этого, как правило, нет. Ее важнейшая особенность – создание ценностей духовной культуры отдельными людьми и последующее потребление этих ценностей массами – пока далеко не познана, совершенно не ясны ее последствия. Потребление продуктов культуры, выработанных чужим, индивидуально работающим, мозгом со всеми его субъективными особенностями (см. гл. 1), массой пассивных потребителей, может быть, влечет за собой культурную пассивность их мозга. Если (с известными допущениями) ввести аналогию между духовной и органической пищей, то каждый здоровый и полноценный организм должен перерабатывать свою пищу, а не пользоваться уже переработанной чужой (за исключением организмов животных – паразитов). Использование переработанной чужой пищи ведет в природе, как правило, к атрофии соответствующих органов и к их исчезновению. Те органы и функции, которые не действуют c целью обеспечения жизни организма, – как правило, элиминируются (функция рождает орган, а ее отсутствие исключает орган).

Духовная культура отличается и другими особенностями, подчеркивающими сложную связь c материальной культурой, c состоянием общества, c психофизиологическим состоянием ее творцов. Например, многие произведения культуры, относимые к выдающимся, были созданы в условиях низкого материального уровня их создателей, или при жестоких диктаторских режимах и войнах, или в обстоятельствах сильного притеснения извне, или людьми, которые страдали теми или иными психическими или физиологическими недостатками. Издавна известно, что многие «люди искусства» – это люди c повышенной чувствительностью, c отклоняющимся поведением, склонные к завышенной самооценке. З. Фрейд полагал, что «культуру создают и движут вперед ненормальные люди» (подробнее см. гл. 8). Среди сфер духовной культуры на первое место по значимости в жизни человечества можно поставить религию и философию.

Религия – форма общественного сознания, отражающая признание господства над людьми и над природой внешних познаваемых и непознаваемых сил – Бога, Создателя, Высшего Разума, Духов, Солнца, Огня, и т.д. От фетишизма и «примитивных» культов самых первых племен к множеству современных, в том числе наднациональных, религий, поддерживаемых во всех без исключения странах, c любыми общественно-экономическими формациями, c любыми формами правления, – таков исторический путь религий. Вместе c тем, в соответствии c идеей разветвления, существуют и развиваются противоположности религий – антирелигиозные учения, не признающие существования Бога или Высшего Разума, и даже полностью негативистские религии, предметом поклонения в которых служат непознаваемые негативные силы. Таким образом, наблюдается развитие религий к бинарному множеству, в котором представлены многие позитивные, нейтральные и негативные направления. Сложно судить о взаимном уравновешивании этих направлений: хотя, если признать существование нормального распределения признаков веры, то большинство людей будет относиться к тем, кто в душе признает существование Бога или Высшего Разума, но не активно проявляет это в жизни; в «хвостах» распределения будут представлено меньшинство ортодоксальных представителей «позитивных» и «негативистских» религий.

Потребность в глубокой вере в Бога, в высшие силы, в высший разум, очень важна для человека как средство подтверждения глубокого смысла бытия, жизни, как источник, поддерживающий человека в трудные периоды жизни, как средство защиты от разнообразных негативных явлений и действий. Много веков религия является этим источником, дает эту веру и поддержку, поэтому люди в своей массе религиозны, они верят в Бога (рис. 17.1). Современные фундаментальные религии включают в себя и собственно религию, и философию, и определяемый религией образ жизни. Можно отметить важную закономерность в истории религии: в течение всей ее эволюции предсказывалось отмирание религии, неизбежность ее исчезновения и замещения полностью научным и материалистическим учением, которое особенно активно должно было развиваться в условиях научно-технического прогресса. Но никакого отмирания и замещения не произошло, напротив, негативные последствия (разветвления) научно-технических прорывов вызвали особенно пристальный интерес к религии.

Некоторыми научными данными подтверждается наличие Высшего Разума, Бога. Интереснейшей стороной действий Высшего Разума является поддержка всей бинарной множественности, обеспечивающей возможность жизни и эволюции, – как добродетелей, так и грехов. Высший Разум в этих действиях полностью диалектичен. Гений И. Гете (см. эпиграф) предугадал действие отрицательных обратных связей и органичность второй, негативной стороны человека.

Рис. 17.1. Молитва в храмах

Рассматривая эволюцию религии, нельзя не придти к мысли о множественных искажениях, недопустимых насильственных действиях, совершавшихся как под флагом борьбы за чистоту веры, так и против нее (рис. 17.2). Религию и ее законы распространял и защищал человек, и он вносил в этот процесс всю бинарную множественность своих качеств. Средневековая инквизиция, пытавшая и сжигавшая грешников, конкистадоры, c именем Бога на устах уничтожавшие целые непонятные им цивилизации, современные «воины Ислама», готовые к любому насилию во имя своей веры, – это негативные (экстремальные) части распределения качеств верующих. Среди верующих всегда были сторонники крайних взглядов, экстремисты, стремящиеся любыми путями и очень быстро распространить свою («истинную») веру. Но всегда сохранялась и этичная, гуманная часть верующих, истинно верующие. С этой точки зрения греховны и неверующие, и экстремисты от веры. В связи c отмеченным выше насилием интересно представление о невмешательстве, высказанное в древней религии – даосизме.

В настоящее время, в период ускоренного развития исследований, «научно-технической революции», не только не исчезает вера в Бога как в нечто, не построенное на точном знании, но, напротив, она становится все более прочно обоснованной, и постепенно приобретает все более этичные, гуманные черты. Вера в Бога становится и этичной, и гуманной, что усугубляется негативными последствиями техногенной эволюции, загрязнением и вытеснением природы, постоянными конфликтами и войнами, не поддерживаемыми религией. И напротив, неверие в Бога сейчас приобретает черты все большего греха. Верующий этично и гуманно относится к природе Земли как к месту, где обитает Бог (в соответствии c Библией). Поэтому загрязнять, «осквернять» природу Земли нельзя. Атеист готов к любым крупным вмешательствам в природу, совершаемым ради достижения самых разных целей, – как правило, мало и неглубоко обоснованных, вплоть до бездумного соревнования между странами за первенство в создании какого-либо крупнейшего объекта техники или технологии (взрыв самой крупной бомбы, строительство самого крупного здания, полет самого большого самолета и пр.). Именно в период наступившего глобального экологического кризиса неверие в Бога становится все более крупным грехом. Это обстоятельство подчеркивает детерминизм грехов, их включение в процессы управления в природе: глобальный экологический кризис как следствие, в том числе, и неверия в Бога, должен быть предотвращен введением отрицательной обратной связи – веры в Бога и соответствующих действий.

Среди бинарного множества работников культуры интересна судьба известных людей (писателей, поэтов), открыто заявлявших о неверии, позволявших себе неэтичные и грубые высказывания о Боге: она, как правило, печальна. Один из ярких примеров – В.В. Маяковский, стихи которого часто проникнуты унижением и «приземлением» Бога, приведением его к уровню поэта (интересно, что в основе приведенной ниже конкретной поэтической мысли – затруднения в удовлетворении сексуальной потребности): «Я думал – ты всесильный божище, // а ты недоучка, крохотный божик. // Видишь, я нагибаюсь, / из-за голенища // достаю сапожный ножик. //… Я тебя, пропахшего ладаном, раскрою // отсюда до Аляски!». Рано умер выдающийся писатель Я. Гашек, не закончивший свой роман о бравом солдате И. Швейке, в котором церковь талантливо и c чувством юмора показана c одной, весьма негативной стороны (была и другая сторона).
Очевидно, неверие в Бога приводило к состоянию внутренней противоречивости, неустойчивости, к отсутствию душевного равновесия, что и вызывало иногда печальный конец. Такова же судьба науки, полностью построенной на атеизме (это отметил А. Эйнштейн). С одной стороны, для верующего в Бога в науке не будет ненужных ограничений, связанных c принципиальным отказом ученого – атеиста от признания возможности существования не только материальных законов. Это приведет к более широкому, не ограниченному рамками материализма, взгляду на предметы и явления мира, что позволит получить более объективные научные данные и не упустить из рассмотрения необычные, но важные явления. С другой стороны, неверие в Бога для современного научного работника, особенно ведущего исследования в таких областях, как генетика, биотехнологии, атомная физика, не просто греховно; оно может стать знаком плохой научной судьбы не только для него, но и для человеческого сообщества. Здесь вера в Бога (или грех неверия) может выступать как этическая категория, запрещающая (или разрешающая) некоторые направления научной деятельности, чреватые чрезвычайно опасными последствиями для человечества и всей природы. Верующий в Бога научный работник не позволит себе (не должен позволить, если он верит) перейти некие недопустимые пороги в науке, за которыми может быть неуправляемое и полностью разрушительное развитие. Это может произойти в некоторых областях науки, связанных c возможностью глобальных воздействий (на природу, на эволюцию человека, и пр.).

Греховность неверия, наряду c этичностью, гуманностью веры в Бога, подчеркивается судьбой политических режимов и их руководителей, активно выступавших против веры в Бога, насильственно искоренявших эту веру. Здесь на одном из первых мест – руководители бывшего СССР, насильственным путем внедрявшие атеизм в качестве государственной «религии». Разрушение церквей, заключение в тюрьмы и уничтожение священников, жесткие запреты на веру в Бога и любые ее проявления, издевательства над верующими (хорошим тоном всесильной власти считалось размещение огромных плакатов, унижающих Бога и верующих, рядом c немногочисленными храмами), привели к исчезновению множества этических норм из жизни людей. Результатом этого стало снижение общего этического уровня народа и рост распространения пороков и преступности. Сейчас, после длительного периода «отката» в религиозной жизни бывшего СССР, наблюдается противоположное явление (разветвление) всеобщего приобщения к религии всех, самых ярых
атеистов недавнего прошлого – коммунистов. Этот процесс также греховен, это – подверженность моде, а не истинная вера в Бога.

На видном месте в современном обществе, далеком от устойчивости и равноправия, находится роль веры в Бога как средства утешения
и надежды простого, обиженного судьбой и людьми, оскорбленного и униженного человека. Зачастую вера в Бога, в справедливый высший суд, в высшее этическое начало, является единственной надеждой человека. И, напротив, грех неверия в Бога характерен для тех людей, которые выступают на противоположном полюсе от обиженных и оскорбленных, – угнетателей, бандитов, преступников, которым не нужна надежда на утешение и защиту (правда, и они пытаются за деньги замолить грехи).

Философия – духовная основа человеческого существования, наука о всеобщих закономерностях бытия (природы и общества), мышления и познания, развивалась c множеством разветвлений, которые затем выделялись в самостоятельные научные направления (этика, эстетика, психология, социология, и пр.). История философии, протекавшая в борьбе древних, обновленных и новых учений, в столкновениях материалистического и идеалистического направлений, была непрерывным процессом «побед» сменяющих друг друга теорий. Это было вполне естественно c позиций бинарной множественности мира и интегрального признака свойств и качеств человека. Разветвляющееся от минимума (первого мыслителя) к бесконечности бинарное множество философов предлагало такое же множество учений, концепций, доктрин, в целом, очевидно, подчиняющихся закону нормального распределения по их признакам, – например, по степени идеалистичности или материалистичности, позитивизма и негативизма, и т.д. В истории философии, как в эволюции, отразилось стремление к разнообразию, к множеству учений, которые постепенно заполняют и иногда взаимно перекрывают все возможное поле учений. При этом все они являются частями всеобщей и пока не созданной бинарно множественной философии мира, которая и не могла быть создана ввиду упрощенности мышления человека. В этом множестве есть учения, отрицающие возможность познания мира и человека (агностицизм, экзистенциализм и пр.), есть и противоположные учения, утверждающие познаваемость природы (материализм), и промежуточные учения. Позитивизм вообще отрицает познавательную ценность философского исследования, признавая только эмпирические знания, иррационализм объявляет основным родом познания интуицию, чувство. Есть учения оптимистические (исторический оптимизм марксизма), но есть и пессимистические (экзистенциализм и др.). Идеализм признает первичность духовного и вторичность материального, что ведет
к агностицизму и скептицизму; материализм противоположен идеализму и утверждает первичность материального и вторичность духовного. Дуализм пытается примирить материализм и идеализм, считая материальное и духовное равноправными началами. Каждый талантливый философ в соответствии со своими индивидуальными особенностями субъективного восприятия мира и мышления находил свою «нишу», соответствующую его образу мышления и пока не занятую другими. Философы делили множественную науку на несколько видов: так, Ф. Шлегель полагал возможным объединить все множество направлений в эмпиризме, материализме, скептицизме, пантеизме и идеализме. Н.А. Бердяев говорил о двойственности философии и двух ее типах, свидетельствующих о ее личном характере, и выбирал примат свободы над бытием, экзистенциального субъекта над объективированным миром, дуализм, волюнтаризм, динамизм, творческий активизм, персонализм, антропологизм, философию духа [128]. Разнообразие систем в итоге приводило постепенно к росту бинарного множества философских направлений и к созданию мозаичной картины всеобщей, глобальной философии (рис. 17.3).

Рис. 17.3. Древо философии

В соответствии c упрощенным мышлением философы не были склонны к согласию c бинарной множественностью (о ней просто не было представления), они искали единственную основу всех явлений природы и общества, как алхимики – философский камень: это – абсолютная идея, мировой разум (Г. Гегель), непознаваемая «вещь в себе» (И. Кант), материальность и познаваемость мира (материализм), и т.д. Возникли философия науки, философия техники, философия истории, философия жизни, и т.д., и все они также оперируют небольшим числом определяющих параметров – двумя, тремя. Если сложить вместе все созданные ранее и современные учения, то получится сложная мозаичная картина, в которой, иногда перекрывая друг друга, представлены практически все возможные учения – от идеальных до материальных, от пессимистических до оптимистических, от эмпирических до теоретических, от диалектических до метафизических, и т.д. К ним необходимо добавить множество индивидуальных философских взглядов остального большинства людей, которые не разделяют или не знают, например, учения Аристотеля, Платона, Гегеля, Канта, Ницше, Фрейда, Маркса, Бердяева, Ясперса, Хайдеггера и других, но которые создали свою систему взглядов на жизнь, публикуемую в лучшем случае только устно, в беседах и спорах. Объединяет все эти учения то, что в основе каждого из них лежат субъективные качества мозга, восприятия и мышления, личности автора (различные соотношения биологического и социального), упрощенное эмоциональное мышление как особенность всех людей, малый объем кратковременной памяти. Поэтому все они ограничены по области действия. И, тем не менее, если бы удалось сложить вместе эти учения (что невозможно), то получилась бы всеобщая бинарно множественная философия. Но ввиду исключительной по объему бинарной множественности входящих в нее параметров она никогда не была бы воспринята ни одним человеком. Бинарно множественная философия и не нужна массе людей, которая отличается стремлением к упрощенному восприятию действительности. Таким образом, несмотря на ограниченность каждого из направлений в философии, они все объективно необходимы, так как любое из них рассчитано на определенный круг сторонников (минимум – один автор) и на определенный этап развития культуры. Их постоянная борьба – это также объективная реальность (подобно гомеостазу), но ожидать победы какого-то одного учения нельзя, так как это будет противоречить закону бинарной множественности природы, и означать конец развития. Удел философии – это постоянные разветвления отдельных ветвей ее развития c их уравновешиванием, c постепенным заполнением всего возможного поля учений, после чего был бы
возможен стабилизирующий этап ее истории, если бы он не противоречил постоянным разветвлениям. Но бесконечного разветвления не может быть, должна наступить стабилизация и возможная деволюция.

В этом множестве философий велика роль личности авторов, их индивидуальных качеств, в частности, индивидуальной структуры мозга, соотношения «животного» и «социального», психофизиологических особенностей (в том числе состояния психического и физического здоровья, степени удовлетворения разнообразных потребностей), места в иерархии общества. Этот отпечаток субъективных качеств автора можно назвать «эго» – философией. Учение Платона – это «эго» – учение лично Платона; Аристотеля – лично Аристотеля c индивидуальными особенностями его мышления. Иррациональное и «мучительное» (из-за чрезвычайно негативного представления о человеке как о посмешище на пути к биологически невозможному и ненужному сверхчеловеку, о его интеллекте как о генераторе заблуждений, и т.д.) учение Ф. Ницше – без сомнения, плод его «эго», его состояния и индивидуальных (вполне возможно, болезненных, связанных со скрытым отклоняющимся поведением) особенностей мышления. Это учение мог создать только Ницше, и никто другой, кроме Ницше. На нем лежит субъективная и незаменимая болезненная печать Ф. Ницше. Точно так же учение К. Маркса мог создать только К. Маркс в течение исторического периода своей жизни c ее индивидуальными особенностями, а подхватить его и попытаться наложить эту индивидуальную теорию на реальную множественную жизнь российского общества мог только В.И. Ленин c его субъективными (тоже болезненными?) особенностями воспитания, восприятия и мышления. Безусловно, это относится к философам всех уровней, всех исторических отрезков.

Но если все множество основополагающих философских учений в истории человеческого общества было создано немногими индивидуумами c их индивидуальными, присущими только им, особенностями мышления, то почему остальные массы обязаны потреблять их, кому в итоге предназначены эти учения? Распространяются ли они достаточно широко или только среди специалистов? Очевидно, в самом начале в учение и в плоды его реализации верит только автор. Затем к нему примыкает небольшое число единомышленников, – людей, которые ввиду множества причин (от обычной индоктринируемости до стремления занять место бета – гамма – самца – см. гл. 8) склонны поверить автору доктрины. При дальнейшем распространении и внедрении учений очень важна индоктринируемость наиболее подверженной ей части общества – и здесь на первый план выступает зрительное и слуховое воздействие распространителя доктрины на массы. «Народные трибуны» воздействуют на массы, чтобы поощрить их к принятию позы покорности, всеми возможными способами: демонстрацией силы (окружение вооруженных лиц, парады военной техники), впечатляющим внешним обликом (уширенные c помощью мундира плечи, различные атрибуты власти – корона, меч, трон, и пр.), громким и убедительным голосом, до предела упрощенными и потому доходчивыми мыслями, подавляющей архитектурой официальных зданий и сооружений, в которых происходят их выступления. Или же создается «партия», отряд единомышленников, которые в силу описанных выше причин поддерживают и распространяют доктрину. Массам отводится убогая роль потребителей чужих для них доктрин, подобно тому, как в стае вожак руководит, а массы беспрекословно должны подчиняться (рис. 17.4, 17.5).

Рис. 17.4. Временная индоктринируемость масс

После того, как очередная философская доктрина получила достаточное распространение, начинается ее эволюция, она проходит обычные этапы эволюции, от относительного признания и до старения и перемещения в небольшую историческую нишу. Из этой ниши она может быть извлечена для использования и модернизации на новом этапе исторического развития. Что же в итоге изменяют эти субъективные учения, претендующие на объективность и обращенные к индоктринируемым массам? Привели ли они к долгосрочным переменам или только к временным изменениям в сознании
и в действиях, на период индоктринируемости? Разветвляющееся развитие предполагает смену доктрин, что и происходит в действительности: после демократии – фашизм, за ним – социализм. В соответствии c представлением о бинарной множественности качеств людей, одна и та же субъективная философская доктрина, созданная одним философом, понимается всеми остальными людьми, мыслящими также субъективно, по-разному, иногда совершенно противоположно изначальному смыслу. Поэтому в мире известна масса разновидностей социализма, поэтому действия самых твердолобых диктаторов находят оправдание и поддержку хотя бы части людей, поэтому в течение многих веков процветают сотни «интерпретаторов» разнообразных учений. Есть даже «социализм на германский манер», то есть фашизм, есть нацизм [129]. Особенно интересны интерпретации учений, каждая из которых претендует на единственно правильное объяснение идеи основоположника. Каждый интерпретатор вносит в учение индивидуальные особенности восприятия и мышления, поэтому, c одной стороны, он верит в правдивость своего объяснения, и, c другой стороны, все интерпретации в той или иной степени отличаются от основной доктрины. В то же время подчинение доктрине, принятие позы покорности, происходит и по желанию большей части народа, стремящегося к упрощенному восприятию действительности и мышлению, и предпочитающего не размышлять о сложных явлениях (подобно членам стаи, подчиняющимся вожаку). На какой-то период народ может подвергнуться индоктринируемости, но продолжительность этого периода зависит от влияния доктрины и руководителя на качество жизни. Если в результате жизнь народа несколько улучшилась («вожак» успешно руководит «стаей»), – индоктринируемость продолжается, но не бесконечно, так как не бесконечен рост удовлетворяемых потребностей, и если произошло ухудшение жизни – должна смениться доктрина.

Насильственное внедрение доктрин в сознание множества людей обычно сопровождается разнообразными кризисами. Можно c достаточной степенью уверенности отметить негативные последствия для стран, принявших в качестве государственных философские учения, разработанные одним человеком со всеми его индивидуальными особенностями (Германия, СССР, и т.д.). Народ каждой страны имеет собственные (внутренние) взгляды, и их множество. Между тем индоктринируемость обществ иногда достигает огромных высот, массы «успешно» принимают требующиеся диктатору позы покорности (в мышлении и действиях).

Рис. 17.5. Индоктринируемость масс c подавлением гигантизмом

В философии наиболее интересны c точки зрения истории человечества и его духовной культуры те ее разделы, которые направлены на исследование духовных основ человеческого существования, общечеловеческих ценностей, помогающих решению насущных духовных проблем человечества. Философия ценности (аксиология) рассматривает как важнейшую духовную основу человеческого существования триединство Истины, Добра и Красоты [111]. Истина, добро и красота – это важнейшие философские оценочные понятия. Вместе c тем они являются объективной позитивной частью бинарного множества оценочных понятий, куда входят и негативные, и нейтральные понятия. Человек в соответствии c упрощенным мышлением и стремлением к упрощенным представлениям пытается создать нереальный односторонний мир духовной культуры, полный только истины, красоты и добра, и отрезать всю негативную часть – ложь, зло, безобразие, и пр. В истории известна постоянная борьба человека со злом и ложью, стремление к исключению безобразия и к созданию красоты во всем – начиная со своего тела и лица и кончая ландшафтами. Однако, в соответствии c законом бинарной множественности и концепцией разветвляющегося развития, все негативные явления не исчезают.

Истина – это одно из трех общих оценочных понятий, играющих основную роль в рамках морального освоения мира [111, 128]. Истина изучается в теории познания (гносеологии); это – «адекватное отражение действительности субъектом, воспроизведение ее такой, какова она есть вне и независимо от сознания» [128]. Ложь, в противоположность истине, – искаженное отражение действительности, не соответствующее объективной природе вещей (может быть и сознательная ложь – нарочитая дезинформация, и непреднамеренная ложь – заблуждение). Стремление к истине – это, подобно желанию достижения добра и красоты, одно из давних направлений жизни и деятельности человека; предполагается, что истина, красота и добро взаимосвязаны [111]. Это стремление поддерживалось и поощрялось разными способами; человек должен был говорить правду, и ничего, кроме правды, в любых, в том числе и наиболее серьезных, жизненных ситуациях. Средством проверки истинности является практика, – от эксперимента и до логического доказательства. Однако, учитывая неточность эксперимента и использование в логическом доказательстве ряда положений различных теорий, которые не могут считаться полностью истинными, истина находится в развитии – от относительной к абсолютной. Многократно отмечено, что истина – это скорее процесс постижения истины, процесс движения от одной более относительной истины к другой, менее относительной. Естественно, что и ложь также находится в развитии – возможно, в направлении роста многообразия, большей привлекательности и «органичности», мимикрии под истину, более тесной связи c истиной. И истину, и ложь развивают люди, их деятельность.

Истина, как и красота, – видимо, индивидуальное понятие (это можно сказать об относительной истине). Человеческих истин бесконечно много – столько же, сколько и людей (разумеется, способных мыслить и говорить). Человеческая (относительная, меняющаяся) истина – это отражение всего накопленного каждым конкретным человеком опыта, его ошибок, заблуждений, преодолений этих ошибок. Этих относительных истин – невероятное множество, как и заблуждений. Отношение человечества в истории к истине и лжи одинаково: истина поощряется, ложь подвергается критике. Хотя истинность той или иной теории, того или иного учения, в том числе и религиозного, и социального, много лет, десятилетий и столетий всячески вносится и закрепляется в человеческом мышлении, многообразие учений и теорий существует до сих пор и даже множится. Хотя человек изобрел множество способов для утверждения и закрепления в человеческом сознании истинности какого-либо учения (от войн и самых изощренных пыток до простой пропаганды), множественность не исчезла. Напротив, чем сильнее было давление на группу людей, исповедующих нестандартную, свою истину, c целью отказа от нее, тем сильнее становилось их сопротивление – вплоть до ухода этих людей в леса, скиты и пр., чтобы в уединении утверждать эту истину. Весьма интересно, что не только религиозные группы уединяются от чужеродного для них информационного давления («лжи»), но и современные экологисты тоже стараются создать полностью экологичные поселения c соответствующей жизнью в них на большом расстоянии от городов.

Человеческая истина множественна. Множественно истинное представление человека о цели жизни, красоте, добре, потребностях, природе, и т.д. Эта множественность относительной, текущей (сегодняшней) истинности вещей и явлений – необходимое условие развития. Разнообразие «истинных» мнений о красоте позволяет большинству мужчин и женщин уверенно соединяться в супружеские пары (этого бы не было, если бы всеми людьми истинной красотой была признана широко рекламируемая стандартная красота «моделей»). Разнообразие «истинных» мнений о путях развития стран дает возможность опытным путем проверять самые различные модели развития, заимствующие друг у друга отдельные, наиболее привлекательные особенности (этого не происходило бы, если бы все люди признали истинность какого-то одного логического доказательства одного, самого «истинного» и видного философа, и в результате построили бы одну, «истинную» модель государства).

Разнообразие потребностей ведет к развитию человечества, и это – следствие того, что все люди по-разному относятся к необходимости удовлетворения тех или иных потребностей: одни считают истинным только физический труд на земле, другие – только творческий труд, третьи – только спорт, и т.д.

Относительная истина не только множественна, но и органично взаимосвязана, переплетена c относительным заблуждением («ложью»). Иначе она не была бы, во-первых, относительной, и, во-вторых, столь множественной. Возможно, что степень истинности или ложности оценки всех предметов и явлений мира распределена по нормальному закону – от редко встречающейся абсолютной истины до абсолютной лжи. Относительная, текущая, сегодняшняя истина содержит в себе заблуждение, ложь, и потому находится в развитии. Соотношений истинности и ложности суждений бесконечно много. Истинность и ложность утверждений, теорий, гипотез, мнений, действий поступает к человеку в виде информации. Объемы этой информации, способы ее предоставления человеку и скорости этого процесса очень быстро растут. Если раньше информация поступала при непосредственном общении в виде звуков речи, движений тела, его раскраски и пр., а затем – текстов и рисунков, написанных или напечатанных, то теперь носителями информации стали телевидение, сеть Интернет, кино, газеты, журналы, радио, телефон, проигрыватели, пейджер, разнообразнейшие виды рекламы, и пр. Средства массовой информации (СМИ) благодаря широчайшему охвату жителей этими средствами приобрели очень большую роль не только в быстром предоставлении широкой информации, но и в формировании ее «истинности», кажущейся объективности. Уверенность их создателей в своем праве на «истину» основывается на том, что они – производители информации, а люди – потребители, и в соответствии c обычным отношением производителя к потребителю первый должен показать второму, что же ему нужно на самом деле, так как второй не понимает этого. В соответствии c представлением о бинарной множественности истины и лжи, учитывая бинарную множественность этических качеств человека, и сами средства информации также должны быть бинарно множественны. Так и есть в действительности: на фоне небольшого количества экстремальных по суждениям СМИ – от откровенно лживых и до стремящихся к абсолютной истинности – наблюдается огромное количество СМИ, соединяющих в себе стремление к истине, заблуждение и намеренную ложь. Наибольший успех имеют те средства информации, которые в наибольшей степени учитывают человеческие потребности в красивой сказке, в вымысле: «...над вымыслом слезами обольюсь», «…я сам обманываться рад» (А.С. Пушкин). Эти потребности связаны не только c особенностями человеческого мозга и мышления, но и c отсутствием у части людей смысла их жизни или c его заменой на квази – смысл (переживание чужой жизни и судьбы на экране, «участие» в спорте в качестве болельщика, и пр.). Выявление истинности того или иного суждения, той или иной оценки сейчас становится все более затруднительным, так как огромный поток информации захлестывает человека, не успевающего услышать или разглядеть что-то важное, истинное. В этом потоке ложная информация дается подобно истинной, а иногда – и в более яркой упаковке, чтобы человеческое сознание c удовольствием приняло бы эту ложь.

Ярким примером этого является реклама сигарет и спиртных напитков. В рекламе сигарет обычно участвуют несколько привлекательных и здоровых молодых людей, на лицах которых улыбки и довольство жизнью. На одной из реклам виски двое молодых (и здоровых) людей, держащих в руках бутылку и рюмки, показаны в форме горнолыжников на фоне белоснежных горных вершин. Разумеется, красота и здоровье этих участников съемки не имеют никакого отношения к употреблению сигарет и виски. Просто отобраны соответствующие статисты, которые за плату приняли нужные позы. Это – ложь, причем сознательная, «истинная» ложь, преподносимая c целью роста объема продаж. Цель в данном случае не этична, поэтому и информация также не этична. Если сравнить эти тенденции информации c поведением животных в природе, то мы обнаружим некоторое соответствие человеческой намеренной лжи и поведения животных. В живой природе используется мимикрия как средство обмана возможного противника или жертвы, или вообще средство достижения цели. Обычно мимикрия является инструментом выживания, то есть она очень важна для организма. Цель мимикрии в природе бывает вполне этична, – например, когда куропатка отводит врага от гнезда или от птенцов, представляясь раненой и доступной для преследования. Но мимикрия используется в природе и для выживания в ущерб одному из видов, – например, при проникновении стороннего насекомого в муравейник или термитник. Примеров мимикрии как c целью защиты от съедения, так и c целью съедения, довольно много. Во всех случаях целью ложной информации является выживание. Можно сказать, что и в описанном выше случае предоставления яркой и ложной информации о сигаретах и спиртных напитках целью является выживание фирмы, отрасли, в том числе и за счет здоровья людей и их гибели. Казалось бы, нет никакого отличия в действиях людей и природы. Но в действительности отличие есть, – оно заключается в том, что люди понимают неэтичность их ложной информации, что подтверждает напоминание Минздрава о вреде курения. Животные не могут действовать иначе, они запрограммированы на мимикрию c целью выживания. Мимикрия, обман – это отобранные в ходе эволюции неэтичные способы выживания в природе. Люди могут действовать этичнее.

Правд столько, сколько людей – это давно отмечено в пословицах. У каждого своя правда, поэтому «говорить правду – терять дружбу», «правду говорить – никому не угодить». К тому же индивидуальность мышления и богатство языка позволяет двойственно оценивать даже явно негативное или, напротив, исключительно позитивное событие, в зависимости от точки зрения, c которой оно оценивается. В рассказе А.П. Чехова «Хамелеон» герой несколько раз меняет «правдивую» оценку происшествия c собакой, в зависимости от изменения ситуации. Известные американские гангстеры, убившие многих людей, полагали, что они – борцы за справедливость. В конце XX века две воюющие страны предоставляли взаимно исключающую «правдивую» информацию о своих (ложных) военных успехах. Ложь в качестве государственной информации навязывается в диктаторских обществах. Г. Гегель полагал, что «В выражении «во всякой лжи есть доля правды», то и другое подобно маслу и воде, которые, не смешиваясь, только внешне соединены». Поэтому ложное не может быть составной частью истинного. Но ложное присутствует как органическая часть отражения (информации, суждения, оценки).

Средства массовой информации, превратившиеся в информационные империи, зависимы не только от своих богатых владельцев, но и от рекламодателей, поэтому они формируют извращенное, ложное, нереальное мнение у людей – потребителей информации. Интересно, что чаще прививается биполярная или однополярная, чрезвычайно
упрощенная информация: «сниккерс: съел – и порядок», «победим c пепси», «живи полной жизнью c ….», «только ….» (в местах многоточий – название продукции). Сказать, что такая «правдивая» информация полностью идиотична – значит сказать очень мало. Ложь информации, видимо, беспредельна. Появилось искусственное, ложное сексуальное общение – по телефону, через Интернет, даже в специальных кабинках со стеклянной перегородкой между мужчиной – потребителем и женщиной, причем она изображает ложную страсть, а он ее воспринимает, как умеет.

Кроме того, более скромные, но значительно более истинные, произведения не воспринимаются упрощенным человеческим мышлением, привыкшим к яркой упаковке товара. Уже была высказана мысль, что сейчас книги выдающегося Л.Н. Толстого просто не были бы замечены человечеством в потоке массовой и гораздо более яркой (с абсолютно нереальным содержанием) литературы. Нетрудно заметить, что привлекательные истории, книги, кинофильмы и сериалы очень далеки от истинности, и чем они ближе к ложности, – тем привлекательнее, и что человек стремится к получению информации совершенно не о какой-то истине, а, наоборот, о красивой лжи. Этот процесс напоминает дегенерацию, деволюцию в природе. В то же время человеческое восприятие склонно к вполне определенным предпочтениям, вызывающим «биологическое» вознаграждение, что связано c особенностями работы мозга, в том числе более древней лимбической системы [96]. Поэтому можно сколько угодно долго критиковать стремление к ярким и привлекательным сказкам, красивой лжи, – оно закреплено в глубоких структурах мозга, и потому не подвержено быстрым изменениям при действии критики.

Это стремление растет в критические моменты развития человечества – во время кризисов, войн, революций. Давно замечено, что кризисы вызывают к жизни множество в той или иной степени ложных (но обещающих спасение, уравновешивающих кризисные удары) идей и видов деятельности, которые при более спокойном развитии не требуются, – например, гадания, ясновидение, предсказания, и пр. (снова разветвление). Появляется множество людей, так или иначе «способных» предсказать судьбу, излечить от опасной болезни, «приворотить» любимого, и др. Как показано исследованиями И.Р. Пригожина, предсказание будущего принципиально невозможно ввиду наличия невероятно большого числа связей между предметами и явлениями. Но человек в соответствии c его потребностями и особенностями мышления нуждается в ложных предсказаниях, он хочет верить в способность излечивать быстро и без сложных лекарств и операций, он готов на все ради «приворота» любимого человека (интересно, как на это смотрит тот, кого
«приворачивают» помимо его воли?), и т.д. Это свидетельствует о массовом стремлении к привлекательной ложности информации как замене отсутствия положительных эмоций, особенно во время кризисов.

Интересен вопрос об органичной потребности истины и ненужности лжи. Здесь соотношение истины и лжи подобно соотношениям красоты – безобразия и добра – зла, недаром эти категории тесно взаимосвязаны. Казалось бы, истина, красота и добро намного предпочтительней лжи, безобразия и зла, но критическое отношение к последним не приводит к их исчезновению, так как они, очевидно, – органичная часть бытия. Как уже подчеркивалось, «возвышаясь» до всеобъемлющего понимания органичной множественности бытия, человек может считать положительные и отрицательные предметы и явления в качестве правомерной реальности. Эта реальность правомерна, и не устранима, и не потому, что ее трудно устранить; устранять ее не нужно и невозможно, так как без нее не будет бытия.

Есть множество областей человеческой деятельности, где истина совершенно необходима, – например, наука и инженерное дело. В этой области деятельности налицо стремление к получению все менее относительной истины, все большего подтверждения ее на практике. Есть множество истинных (с определенными ограничениями) утверждений в точных науках, – например, в математике. В основных видах производственной и научной деятельности человек стремится к достижению истины, истинной оценки, и противоположное стремление бывает просто невозможно. Но движение к истине протекает сложно: человек делает ложные оценки, когда считает, что определенный научно-технический прорыв приведет только к прогрессу. На самом деле каждый шаг по этому пути двойствен, он ведет и к появлению новых сложностей развития. Заблуждения, а не намеренная ложь, сопровождают движение человека к истине. Но иногда, при создании особо мощных технологий, эти заблуждения могут носить исключительно опасный характер, они способны повлиять на судьбу человечества. Например, упрощенная и потому ложная оценка последствий изобретения ядерного оружия, «розовая» оценка создания двигателя внутреннего сгорания, еще более «розовая» оценка всеобщей компьютеризации и создания виртуального мира, очень опасная и ложная оценка возможных последствий вмешательств в тонкие наследственные процессы на генетическом уровне, и т.д. Наблюдается двойственный процесс движения к истине и получения ряда негативных результатов как следствия ложных оценок последствий при движении к истине. Движение к истине в точных науках и инженерном деле, видимо, закреплено биологически, как запуск предпочтения к упорядоченности и стройной эстетической красоте теорий [96], и это
поддерживается эмоциональным началом в точных науках, «поэзией» точного доказательства [134].

Многое из создаваемой и получаемой человеком информации, оценок явлений и предметов, близко к истине, но очень многое близко к заблуждениям и лжи. Между тем, в противовес точным наукам, одна из важнейших областей жизни и деятельности человека связана c намеренным созданием ложных представлений и оценок – существенная часть искусства (это слово имеет один корень c понятием искусственности, неестественности) (рис. 17.6).

Рис. 17.6. Искусственность в театре

Роль истинного и ложного, их взаимосвязи и взаимодействия, очень велика в жизни человека. В разных областях жизни и деятельности человек стремится к истине или заблуждению, причем эти стремления определяются не только удовлетворением потребностей, в том числе и позитивных, и негативных, но и особенностями работы и строения мозга.

Мозг склонен к самовознаграждению за создание истинной красоты, цельности, гармоничности, причем, как предполагается, автономная система самовознаграждения лежит в основании ценностей человечества – таких, как истина, добро и красота. И в то же время мозг склонен к созданию ложных приятных ощущений, например, при навязывании ему определенного ритма в музыке, танце, или при воздействии наркотиков. Если полагать, что стремление к истине закреплено в работе мозга, в его склонности к самовознаграждению за создание хороших, правильных представлений, и в то же время стремление к истинности или заблуждению связано c удовлетворением потребностей, а истинные и ложные оценки множественны ввиду множественности мышления людей, то процесс изменения истинности – ложности суждений очень сложен и поддается только очень медленным изменениям.

Люди издавна чувствовали эту сложность человеческого мышления и поведения. «Добрыми намерениями устлана дорога в ад» (поговорка). «Не ищите подлецов. Подлости совершают хорошие люди» (А. Вампилов). «И почему вы так твердо, так торжественно уверены, что только одно нормальное и положительное, – одним словом, только одно благоденствие человеку выгодно? Не ошибается ли разум-то в выгодах? Ведь, может быть, человек любит не одно благоденствие? Может быть, страдание-то ему ровно настолько же и выгодно, как благоденствие? А человек иногда ужасно любит страдание, до страсти.… А между тем я уверен, что человек от настоящего страдания, то есть от разрушения и хаоса, никогда не откажется. Страдание – да ведь это единственная причина сознания (Ф.М. Достоевский).

Представления об истинности – ложности очень глубоко закреплены и поэтому, очевидно, не могут поддаваться быстрым изменениям. Под давлением культурной эволюции, образования, воспитания, привития этики, может происходить и, очевидно, происходит процесс смещения кривой, или несимметричное изменение ее формы в сторону истинности. Однако, в соответствии c разветвлениями, в периоды кризисов, революций, особо сложных техногенных воздействий может происходить и обратный процесс – движение в сторону ложности, расцвета заблуждений, отказа от стремления к истине. «Все революции кончались реакциями» (Н.А. Бердяев), и в эти периоды кривая может смещаться только в сторону заблуждений и лжи. Но, главное, – от культурного человека ожидается приятие бытия во всей цельности, как его органичной реальности. Оппозиции добра и зла – одни из наиболее важных (может быть, древнейших – от Адама и Евы и их изгнания из рая) человеческих качеств, общих оценочных понятий в духовной культуре, определявших появление общечеловеческих ценностей. Альтруизм и эгоизм, – также важнейшие человеческие качества, повлиявшие на ход истории человечества. Как считается в философии, идеи добра и мира отображали требования человека к действительности. Исходя из задачи самосохранения
и обеспечения более устойчивого развития, человек поощрял общечеловеческие ценности, которые были духовной основой устойчивого существования – доброту, альтруизм, человечность, миролюбие и пр. Вместе c тем продолжалось достаточно устойчивое существование и развитие противоположных качеств – агрессивности, зла, эгоизма, не поддерживаемых ни человеком, ни религиями, ни конституциями государств.

Обратим внимание на этот кажущийся парадокс: в течение тысячелетий своей истории человечество всеми возможными способами (от убеждения до насилия) утверждало в качестве духовных основ положительные, способствующие его сохранению и развитию качества – добро, истину, альтруизм, человечность, доверие и другие добродетели. Одновременно всеми доступными средствами (от заповедей до костров) человечество стремилось избавиться от негативных качеств – агрессивности, зла, лжи, разнообразных пороков. Казалось бы, должна была произойти заметная эволюция человека и его поведения. Кажется, она происходит в масштабах отдельных небольших государств: есть страны, отказавшиеся от участия в войнах, от армии, развивающиеся в течение длительного времени мирно, воспитавшие достаточно мирных и законопослушных граждан. Но это, скорее, исключения, «хвосты» нормального распределения. В нем присутствует и противоположность – явно агрессивные небольшие диктаторские страны, склонные к постоянным конфликтам, поддерживающие терроризм (интересно, что страны c крайними значениями качеств в нормальном распределении не могут быть большими, иначе предполагаемый закон нормального распределения будет нарушен). Органичной средней частью такого распределения являются многие крупные страны мира, имеющие большие армии, мощное вооружение, способное многократно уничтожить все живое на Земле, но стремящиеся к миру. У этих стран стремление к миру сочетается c готовностью к войне, молодежь воспитывается в условиях наилучшей подготовки к военным действиям, c привитием идеологии наличия противника в виде «плохих» стран, населенных «плохими» людьми.

Структура экономики многих стран всячески поощряет эгоизм как средство самоутверждения в жизни. Эти страны в своем развитии балансируют между готовностью к войне и стремлением к миру. «Хочешь мира – готовься к войне» – еще одно бинарное выражение, используемое в обществе, агрессивный мем. В то же время это обстоятельство не будет парадоксальным, если принять во внимание действие закона бинарной множественности. Налицо нормальное распределение, к которому нужно относиться c осторожностью, пытаясь понять, почему же так происходит, почему человечество в целом не склонно к быстрому улучшению
(и почему это невозможно, учитывая эволюционную и диалектическую бинарность человеческих качеств). Совершенно естественна привлекательность для людей мирного состояния и развития. Понятны также и жестокость, непривлекательность войны, агрессии, ее многочисленные негативные последствия. Состояние мира гуманно, гораздо более этично и экономично для человечества. Агрессия, ее последствия – войны, негуманны, неэтичны, исключительно негативны, требуют гигантских затрат средств, жизней, ведут к постоянной гонке вооружений, к их экологически необоснованному совершенствованию. И, тем не менее, агрессивное противостояние масс людей, небольших групп и отдельных личностей – это правило развития. Агрессивность – древнейшее качество человека (как, впрочем, и стремление к мирному взаимодействию). Добро гораздо привлекательней зла, но добрых людей не очень много. В то же время не исчезают, существуют и постоянно воспроизводятся и злые люди, зло. Иногда частота проявления добра или зла зависит от ситуации, в которой находится человек: так, например, человек может стать добрым или злым в экстремальной ситуации. В США в условиях недостатка бензина на автозаправочных станциях дело доходило до стрельбы друг в друга. Не проявляющий особую доброту человек может спасти тонущего ребенка. Однако здесь есть определенные условия: в мышлении человека должно быть заложено свойство доброты или зла, чтобы оно проявилось в какой-либо ситуации.

Все качества эволюционируют, происходит небольшое смещение кривой нормального распределения в сторону позитивных качеств. Зло и эгоизм не настолько взаимосвязаны, как их противоположности – добро и альтруизм. Эгоизм в ряде исторических случаев носил позитивный характер, так, в феодальном обществе он оказал влияние на поддержку прав каждого человека в его стремлении к счастью; в современном капиталистическом мире эгоизм является основой формирования преуспевающего гражданина. Конкуренция, борьба за наиболее конкурентоспособную продукцию, вытеснение конкурирующих фирм c рынка, получение прибыли, – это современные пути развития, в основе которых лежит эгоизм. Эгоизм воспитывается самой действительностью (преуспевают только энергичные, умеющие применить силу, всегда уверенные в своей правоте люди), его поддерживает и искусство.

Оппозицией альтруизма является эгоизм, а оппозицией добра – зло. Вполне возможно, что альтруизм и стремление к добру взаимосвязаны, так же как и эгоизм в какой-то степени может быть связан со злом. Согласно О. Конту, введшему термин «альтруизм» в философию, и последующим учениям Юма, Руссо, Гете и др., в поведении альтруиста проявляется бескорыстное служение другим людям, способность жертвовать
для их блага личными интересами, милосердие, филантропия. Идеи альтруизма были высказаны в раннем христианстве. Основаны же они были на гораздо более ранних, порожденных антропогенезом, рекомендациях по поведению людей в древних племенах, направленных на повышение выживаемости этих сообществ. Добро основано на альтруизме, оно предполагает наличие у человека тех же качеств – любви к человеку, способности помочь, милосердия. Добро, как уже было сказано, – это одно из наиболее общих для человека оценочных понятий, оно обозначает позитивный аспект человеческой деятельности, безусловное требование человечности [128]. Исторически все позитивные качества человека, как и все его негативные свойства, сохраняются, но степень их распространения и уровень (большее – меньшее добро, и пр.) меняются. В отличие от альтруизма, эгоизм направлен на удовлетворение в первую очередь личных интересов, на самолюбие, корысть, забвение интересов и нужд других людей в стремлении к самоутверждению. Эгоист не считается c интересами общества и окружающих его людей, руководствуясь только достижением своих интересов. Зло – это также одно из наиболее общих оценочных понятий, означающих отрицательный аспект человеческой деятельности, то, что подлежит ограничению и преодолению [128]. Зло может быть физическим (болезни, эпидемии, стихийные бедствия и пр.), социальным (войны, кризисы и пр.), моральным (жестокость и многие пороки). Может быть, к этому перечню нужно добавить экологическое зло – нанесение экологического ущерба, загрязнения, антропогенная гибель природы и пр. В материалистической диалектике подчеркивается, что зло и добро несимметричны, неравноценны, что в человеческой деятельности преимущество отдается добру. Но это утверждение противоречит закону бинарной множественности. Видимо, в истории происходит временнóе смещение качеств в позитивную или негативную стороны, при сохранении общего баланса (рис. 17.7).

В книгах и фильмах развитых стран борется и побеждает «один против всех», он же выбивается в люди как в красивых сказках о ставшем миллионером нищем, так и в действительности, – когда один человек, не надеясь на чью-либо помощь или поддержку других людей, путем упорного труда пробивает себе дорогу в жизни. В то же время эгоизм может быть связан со злом – когда эгоист не заботится об окружающих его людях. Понятие о зле также эволюционирует, иногда зло рассматривается как необходимое наказание за плохие поступки; зачастую отдельные аспекты «зла» используются в жизни здорового, «доброго» общества для подавления разнообразных пороков, как наказание за совершение зла. Как уже
отмечалось, К. Саган и К. Лоренц полагали, что зло просто необходимо для эволюции, его вообще нельзя полностью искоренять из жизни (это и невозможно, учитывая бинарную множественность всех этих явлений).

Рис. 17.7. Временнóе смещение качеств c уравновешиванием

Добрые люди, альтруисты обычно не преуспевают в жизни, они не склонны к включению в гонку за успехами, в которой нужно отталкивать соперников локтями и огрызаться. Больше всего добрых людей, возможно, должно быть среди учителей и врачей (разумеется, и среди священнослужителей), там они – на своем месте; это именно те специальности, где требуется любовь к ближнему, человечность, готовность помочь, пожертвовать личными интересами. Добрые люди и альтруисты идут работать, как правило, туда, где их доброта и альтруизм будут востребованы. И напротив, будучи помещены на посты, требующие твердого эгоизма, они создадут массу нелепых ситуаций, которые хороши только для фильмов (чем постоянно пользуются режиссеры, создавая доброго преступника или эгоистичного врача). Здесь интересно было бы рассмотреть возможное историческое влияние полового отбора
на формирование черт эгоизма или альтруизма, доброты или зла. В животном мире зачастую самка определяет поведение самца, особенно во время соревнования между самцами за самку. Весьма показательно, что самые разные животные ведут себя в это время очень похоже. Половой отбор через определенные предпочтения, оказываемые самкой, поощряет развитие определенных черт у самцов. Поощряется и эгоизм как свойство самца превзойти или устранить в схватке соперников. Самец – альтруист выглядел бы нелепо среди бравых и готовых к бою соперников. В животном мире зачастую поощряется и зло как элемент выживания. Поэтому, как было сказано выше, все эти качества настолько давно и мощно закреплены в мозгу, они настолько древние и так органично вписаны в жизнь, что борьба c негативными для человека качествами очень сложна. Она связана c необходимостью длительного культурного развития, образования и воспитания. В соответствии c предполагаемым законом бинарной множественности эта борьба может только сдвинуть распределения, изменить их форму в сторону положительных качеств, но она не способна устранить бинарность.

Добро и зло, альтруизм и эгоизм – это бинарные оппозиции, распределяющиеся, видимо, по нормальному закону, но кривая распределения в истории общества может менять свое положение или становиться несимметричной, отклоняясь в сторону добра и альтруизма. Однако, действительное соотношение (равновесность или неравновесность этих качеств) не известно. Дело в том, что и добро, и зло, и альтруизм, и эгоизм – это «дистиллированные» качества, отрезанные от других человеческих качеств, тогда как в реальном (бинарно множественном) человеке не может быть представлено только одно из них. Реальный индивидуум вмещает в себя все качества, но в разных соотношениях, и это является следствием как его сложного мозга, так и образования и воспитания. При этом форма кривой и ее положение могут медленно изменяться в процессе культурной эволюции, но ее двойственность неизменима. К быстрому и желательному для человека изменению кривой в сторону положительных признаков необходимо относиться c величайшей осторожностью.

Особый смысл в эволюции духовной культуры человечества имеет искусство: понятие искусства и его содержание созданы человеком, который определял пути его эволюции и повышал степень его искусственности, отрыва от массы. Сейчас можно говорить о трех направлениях антропогенной эволюции искусства, которые подвергаются сомнению как правильные: отдаление большей части людей от непосредственного занятия искусством, развитие видов и ветвей искусства, которые по ряду соображений не целесообразны, и создание неэтичных направлений в искусстве.

Начальные, самые древние формы искусства были неразрывно связаны c практической деятельностью, искусство не было самостоятельной формой занятий. Каждый человек был вовлечен в исполнение танцев, песен, изображение сцен охоты на стенах пещер, в создание и исполнение мифов, украшение своего тела, одежды, оружия, орудий труда и предметов быта, жилища. Первобытное духовное действо было вплетено в материальное производство, и искусство играло огромную роль в духовном (культурном) развитии людей, позволяло осознавать социальную природу человека, и служило великому делу очеловечивания человека. Искусство начиналось не c каких–то произведений, а c эстетического поведения, в первую очередь – c танца и затем – пения; танец как движение c непрерывным восприятием движений партнеров (если они есть) и соответственным изменением собственных движений является первым видом эстетического поведения. В формировании и развитии искусства поразительно то, что некоторые сохранившиеся в первобытном виде племена сохранили самое первоначальное искусство, не сделав никаких шагов на пути его развития. Вначале неотделимое от практической деятельности, искусство затем стало постепенно обособляться. Художественное творчество становилось самостоятельной формой деятельности. Появились и постепенно (по мере развития техники) совершенствовались такие группы художественного творчества:

а) пространственное (пластическое) искусство: живопись, скульптура, графика, архитектура, декоративно-прикладное искусство, дизайн, художественное фото и др.;

б) временное искусство: словесное и музыкальное;

в) пространственно-временное: танец, актерское искусство и все связанное c ним – театр, кино, эстрадно-цирковое, телевизионное и пр.

Сейчас к искусству относят много его разновидностей – музыку, живопись, театр, художественную литературу, скульптуру, пение, танцы, архитектуру, дизайн, и пр. Иногда искусством считают вообще все виды деятельности, если они сопряжены c постоянным творчеством, созданием совершенных и красивых произведений и вещей. Человечество очень высоко ценит произведения искусства, иногда считается, что произведения искусства – «не отражение природы, а новые явления действительности, ничуть не менее значимые, нежели явления самой природы» (К. Малевич) (рис. 17.8). То есть искусственные произведения сравниваются c живыми, и иногда это сравнение – не в пользу абсолютно недостижимых по сложности и целесообразности строения живых организмов.

На историю искусства сильное влияние оказывает животное наследие человека, склонность мужчин как самцов к борьбе и соревнованию, к сражениям за самку, стаю, территорию, и пр. Отсутствие в современной мирной стране реальной и кровавой борьбы, ежедневного напряженного состояния в ожидании схватки, сопровождаемого постоянным выбросом адреналина в кровь, побуждает к искусственной замене. Здесь не только традиционные драки и схватки между группами мужчин (кулачные бои, «стенка на стенку»), и не только боевые виды спорта, но и соответствующий отклик в массовом искусстве. Интересно развитие ряда форм искусства (театр, кино, художественная литература, телевидение и пр.) в зависимости от мирного или военного состояния государства. В периоды длительного мира происходит уравновешивание неестественного отсутствия напряженности искусственной напряженностью в произведениях искусства. Чем меньше крови и убийств в действительности, – тем больше их на киноэкране, в книгах, в театре. И, напротив, когда льется реальная кровь, и люди по-настоящему страдают, – в искусстве появляются широкие картины мирной и счастливой жизни. Отношение искусства к природе, которая и была, и продолжает оставаться основой для него, было всегда предметом анализа.

Аристотель полагал, что трагедия должна быть чем-то целостным, сравнимым c живым существом. Кант считал, что прекрасны те произведения искусства, которые похожи на творения природы. Гегель подчеркивал, что прекрасное произведение искусства отображает предметы в виде явлений природы. Ницше отождествлял красоту c некоей органической целостностью. Многие выдающиеся деятели искусства утверждали, что произведения искусства должны составлять единое и соразмерное целое, облик которого связан c цельностью природных объектов. Ницше принадлежит важная идея о биологической основе представлений о прекрасном.

Так ли хорошо, что люди видят артистов, «играющих» роли, и, следовательно, постепенно воспринимают ложь, обман и игру как совершенно нормальное поведение (в отличие от природных аналогов, когда мимикрия и обман связаны c жизненно важными потребностями)? У детей создаются неправильные представления о месте и значении обмана, лжи, неестественности в жизни. Если талантливый артист талантливо обманывает мимикой, жестами, словами, то, значит, это допустимо, это может быть закреплено в сознании как нормальная модель поведения. Это приводит к формированию у зрителей неестественных синаптических связей, к формированию неправильных «мемов» в их сознании. Формирование экологичных, правильных или, напротив, неэкологичных мемов как устойчивых элементов человеческой культуры, передающихся по лингвистическим каналам – это важнейшая часть накопления, передачи и использования информации. Будучи вначале внесоматической, она затем локализуется в человеческой памяти и существенно влияет на поведение (возможно, и определяет его). Мемы как новые культурные репликаторы (в отличие от известных биологических репликаторов – генов) реализуются миллионы раз после их закрепления в памяти (например,
[46, 115]). Мемы, видимо, оказывают очень большое (если не определяющее) влияние на культурное развитие, на культурную эволюцию. Передаваясь внесоматически (хотя, возможно, какие-то очень древние мемы могут передаваться и генетически – есть же идея об «эгоистичном» гене), мемы оказывают влияние на последующие поколения вследствие научения и закрепления информации. Как представляется, мемы исключительно тесно взаимосвязаны c культурной эволюцией, c экологичностью и естественностью культуры. Определение естественности и экологичности разных направлений культуры – это важная задача, позволяющая обратить внимание на необходимость той или иной переориентации в формировании естественных и экологичных мемов.

Издавна люди обращали внимание на искусственность, в частности, на сцене. Ф. Ницше писал об искусстве: «Страсть … выглядит, к стыду своему, …путаной и безрассудной. И вот все мы, благодаря грекам, привыкли к этой искусственности на сцене, как выносим мы, и выносим охотно, ту другую искусственность – поющую страсть. Это стало нашей потребностью, которую мы не можем удовлетворить через действительность – слушать, как складно и обстоятельно говорят люди в труднейших положениях; нас восхищает теперь, когда трагический герой находит еще слова, доводы, красноречивые жесты и в целом ясность ума там, где жизнь приближается к бездне и где действительный человек чаще всего теряет голову и уж во всяком случае красноречие. Этот род отключения от природы является, быть может, приятнейшим лакомством для гордости человека; из-за него-то и любит он вообще искусство, как выражение высокой неестественности и конвенции». Актерская игра – «это добровольное сновидение» (У. Гэзлитт), это – «самое низкое из искусств, если это вообще искусство» (Д. Мор). Итак, на сцене – высокая неестественность, род отключения от природы. Раньше человек испытывал реальные чувства, адекватные внешнему воздействию: реальное чувство страха при встрече c большим хищником, реальную радость при добыче пищи, и пр. Эрзац чувств был ему неизвестен, и на это были рассчитаны все органы чувств, все рецепторы, и, главное, эффекторы – органы, непосредственно реагирующие на опасность и пр. (например, мышцы ног при опасности и необходимости бега, и т.д.). Сейчас в ряде случаев чувства неадекватны воздействию и следующей за ним реакции (например, по телевизору идет ужасный фильм, органы чувств как-то реагируют, предупреждают эффекторы о необходимости действия, а эффекторы не работают), а иногда просто ирреальны (например, при действии наркотика или большой дозы алкоголя, или при слишком большом подчинении чарам артиста в театре или кино).

Интересно исследование мощного закрепления игры и «театральности» в поведении человека. Н.А. Бердяев объясняет эту особенность стремлением личности к защите от общества при помощи надеваемой маски: «Очень странно, что по латыни «персона» значит маска и связана c театральным представлением – личность есть прежде всего личина. В личине – маске человек не только себя приоткрывает, но он себя защищает от растерзания миром. Поэтому игра, театральность есть не только желание играть роль в жизни, но также желание охранить себя от окружающего мира, остаться самим собой в глубине. …Личность играет роль, надевает маску, перевоплощается в навязанный ей извне тип» [137]. Стремление человека к театральности и маске – одна из форм этологически обусловленной мимикрии.

Существует еще одна особенность развития искусства, связанная c выделением творцов, талантов, гениев из бинарно множественной массы людей. Гении в искусстве, как и талантливые люди, создают сугубо личностные творения, субъективные произведения c отпечатками «когтей мастера». «Я помню чудное мгновенье: // Передо мной явилась ты, // Как мимолетное виденье, // Как гений чистой красоты» и «Дар напрасный, дар случайный, // Жизнь, зачем ты мне дана?» мог написать только А.С. Пушкин, «И скучно, и грустно, и некому руку подать…» – только М.Ю. Лермонтов, «Выткался на озере алый цвет зари» – только С. Есенин, «Часть силы той, что без числа // Творит добро, всему желая зла» и «Мы все на мир по-своему глядим, // И каждый прав c воззрением своим» – только И. Гете, «Безбровая сестра в облезлой кацавейке // Насилует простуженный рояль» – только Саша Черный, и т.д. Нарисовать в качестве картины черный квадрат мог только индивидуально устроенный и так же представляющий мир художник К. Малевич. Исключительная индивидуальность П. Пикассо, С. Дали, К. Малевича и других творцов подчеркивается абсолютно противоположными суждениями о них и их творениях – от гениальности до шарлатанства. Поэты, писатели, художники, композиторы, музыканты, артисты, скульпторы и т.д. гениально или талантливо описывают свои субъективные, обусловленные индивидуальным восприятием и психофизиологическим состоянием, отношения к миру, к людям, к природе. Бинарно множественные, не обладающие соответствующими талантами или не реализовавшие их, потребители произведений искусства получают («присваивают») гениальные произведения и вводят в свой мозг вместе c ними чужое восприятие мира, людей, природы. Последующая реакция зависит от бинарной множественности качеств людей, упрощенно она может быть представлена как множество от полного приятия до полного неприятия. Подверженность массы индоктринируемости, аналогичная принятию позы подчиненности большинства животных вожаку в стае, могла привести к временному распространению среди определенной части людей чужого взгляда на жизнь, на бытие.

При этом индоктринируемые массы могут позволить убедить себя в том, что именно этот предложенный им в чужих произведениях взгляд на мир правилен, именно он действителен. Например, в тяжелые годы всеобщих репрессий в СССР была создана прекрасная, но в целом ложная по смыслу для конкретного времени песня «Широка страна моя родная…», был написан ложно ориентирующий население страны Гимн, в эти тяжелейшие годы мракобесия создавались книги и фильмы о «хороших» коллективах и о «правильных» партийцах, которых c большой долей убедительности «играли» лучшие, самые талантливые артисты. Они же создавали «теплый», «человечный» образ В.И. Ленина, очень далекий от его бинарно множественной реальности (кажется, почти всегда талантливые люди искусства приближались к деспотам – правителям c целью создания восхваляющих их произведений, и происходило это не без согласия со стороны талантов, приближение к высшему свету оказывалось весьма притягательным. Почему? Обычное стремление к выделению из массы как атавизм древнего стремления к более высокому месту в иерархии стаи и к доступу к благам, к соревнованию за самку?). Живущие в реальных негативных условиях, в плохом и враждебном окружении, массы могли позволить себе думать, что на самом деле где-то есть широкая родная страна, где «так вольно дышит человек». Здесь, в конкретном городе, на конкретном предприятии, в конкретном доме или школе, очень плохо, но гениальный художник убеждает в том, что есть другие, хорошие места и люди. И чем чернее и отвратительнее была действительность, – тем более розовые очки надевали талантливые создатели произведений искусства на глаза масс. Но даже и в обычные, не в столь негативные времена, произведения гениальных авторов незаметно играли вторую роль, передавая и прививая остальной массе нереальные, целиком индивидуальные чужие представления. Например, «Тьмы низких истин мне дороже // Нас возвышающий обман» – если обман служит для возвышения, то это плохо. «Сердце в будущем живет; // Настоящее уныло; // Все мгновенно, все пройдет; // Что пройдет, то будет мило». «Кто жил и мыслил, тот не может // В душе не презирать людей». Это – сиюминутные правды гениального А.С. Пушкина, но далеко не правда для всех. «Скучно на этом свете, господа» – это индивидуальная, отнесенная к определенному времени, правда Н.В. Гоголя. Опубликование своих субъективных строк и раздумий – это, кажется, очень смелый шаг, так как именно он ведет к экспансии индивидуальных и, как правило, ограниченных по области действия и по времени, мыслей. Зачем В.В. Маяковский сообщил всем: «Я люблю смотреть, как умирают дети»? Зачем А.П. Чехов уточнил для всех, что «…Наденька уже замужем; ее выдали или она сама вышла, – это все равно…»? Зачем М.Ю. Лермонтов написал для всех, что «И жизнь, как посмотришь c холодным вниманьем вокруг, – // Такая пустая и глупая шутка…»? Все эти высказывания, если их отделить от состояния творцов, в целом неэтичны, неправильны. Но, хотя «нам не дано предугадать, как наше слово отзовется», оно посылается в массы, и отзывается индоктринируемостью. Что особенно интересно, – это стремление к быстрейшему донесению собственной, индивидуальной «правды» до масс, и вера в ее непогрешимость. Именно поэтому постоянно растущее бинарное множество писателей, поэтов, и др. очень самонадеянно посылает свои бинарно множественные мысли в массы, считая, что их произведения – это истина для всех. Но эти истины крайне индивидуальны, и не должны претендовать на всеобщность.

Для добровольного «принятия» чужих мыслей, для их проникновения в чужое мышление под видом своих, гениальные писатели и другие деятели искусства использовали нечто подобное мимикрии в природе, когда мимикрирующее животное приобретает форму, или меняет цвет, или испускает запах, или издает звуки, воспринимаемые как естественные и родственные. Для этого вводятся частные реальные детали, призванные впустить первую информацию и затем уверенно воспринимать всю последующую. «Послышался стук лошадиных копыт о бревенчатый пол…» (А.П. Чехов). «В то лето я впервые надел студенческий картуз…» (И.А. Бунин). Далее, после того как реальные детали сыграли свою роль мимикрии, можно давать любое содержание, которое будет воспринято как реальное. Что плохого в создании таких частично или целиком нереальных представлений о мире? Что негативного, например, в том, что в гениальной мировой поэзии представлена идеальная взаимная любовь прекрасной и воздушной принцессы и простого юноши, или прекрасного рыцаря на белом коне и простой, но красивой и умной девушки (бинарные оппозиции!)? Что плохого, например, в том, что гениальный О. Хайям воспевал вино, красавиц, предупреждал о скоротечности бытия, а не призывал (хотя бы параллельно) к творческому и упорному труду ради будущего детей, страны? О. Хайям писал о том, что он и только он субъективно считал заслуживающим внимания как человек со своими особенностями восприятия и мышления, со своими взглядами на бытие и на его ценности, его печальный рубайат – это некая система взглядов О. Хайяма, которую он весьма самонадеянно послал в мир. Но почему нереальные односторонние представления о мире признаются гениальными и широко распространяются среди людей, вызывают почитание и уважение? Неужели для этого необходимо лишь облечь свои творения в привлекательную для употребления форму (короткие, яркие дуальные и потому нереальные мысли, завораживающие ритмы и нужные чередования гласных и согласных, оригинальные рифмы, неожиданный конец, иногда – доля мистики). Почему создатели произведений искусства в большинстве случаев стремятся довести свои целиком субъективные мысли до сведения масс? Очевидно, это – форма этологического соревнования.

Почему гениальные поэты, писатели, художники, артисты воспринимаются во всем мире как некие провидцы, как необычайно ценные для народа люди, которые могут дать ему нечто нетленное, ценное, какие-то общие знания? Очевидно, их восприятие действительности намного тоньше: «Нервы его, может быть, во сто раз тоньше наших: слышат то, чего мы не слышим, содрогаются от причин, нам неизвестных…» (Аксаков о Гоголе), но по этой причине оно и не реально для всех остальных, чувствующих по-другому. Нет ли здесь чего-то от прежних кликуш, юродивых, выкрикивающих случайные, смелые, неожиданные и потому запоминающиеся и привлекательные на общем сером фоне мысли? Нет ли здесь привычного, освященного тысячелетиями подчинения массы смелому вожаку, уверенно дающему всем людям рецепты правильной жизни, которые он якобы знает, призывающему к присоединению к его доктрине, и для этого использующему «мимикрию» – талантливые рифмы, яркие сравнения, музыку, краски, голос, украшения, одежды, и пр.? Может быть, лучшие творцы в искусстве – это не реализовавшиеся
«вожаки» стай, которые заняли другое место, и потому они так уверенно посылают массам свои знаки. Между тем эти знаки иногда совершенно далеки от действительности, попросту чересчур эпатажны: «Я c детства не любил овал, я с детства угол рисовал» (А. Вознесенский, «Треугольная груша). Это – беда поэта: в его мышлении закреплен столь нелепый образ. Неужели он не видел грудь матери? Но свое особое и далекое от нормы восприятие он посылает в мир. Зачем?

Изменили ли в действительности что-либо в лучшую сторону в мире, в отдельных странах, в небольших сообществах талантливые произведения искусства? Да, без сомнения, в процессе приобщения к искусству и в течение короткого времени после него (в театре, в кино, перед картиной в музее, в концертном зале и т.д.) зрители и слушатели на короткое время поддаются его воздействию, они верят предложенной им доктрине (пока «живут» в кратковременной памяти), но спустя несколько минут, часов или дней все возвращается на прежнее место. Созданные отдельными субъективно мыслящими людьми произведения искусства и содержащиеся в них субъективные идеи не могут быть восприняты и надолго приняты в качестве собственных мыслей и чувств бинарным множеством масс. В лучшем случае массы поплачут и посмеются в процессе восприятия произведения, но затем займутся своими ежедневными заботами и почти все забудут. Чужая, не родственная, созданная вне человека, доктрина не может, как правило, долго удерживаться в качестве положительного «мема», ее должен заменить собственный или новый мем. Поэтому было бы неправильно надеяться, что выдающиеся произведения искусства привлекают внимание только положительно мыслящих людей и соответствующим положительным образом воздействуют на них. В истории человечества тираны и злодеи не только проявляли интерес к отдельным выдающимся произведениям искусства, но и сами пытались их создавать. Созданные в процессе исторического развития человечества многочисленные произведения искусства пока не избавили мир от зла, лжи, предательства, обмана (и не могут избавить, так как это – объективная вторая сторона мира). Напротив, искусство само часто является фальшью и способствует обману масс, а его создатели могут быть далеки от идеала (вот, например, современные газетные строки («МК», № 110) об известной группе “Depeche Mode” – «…прошли курс реабилитации в псих- и нарколечебницах, пережили клиническую смерть своего фронтмена от передозировки наркотиков…»). История развития искусства противоречива, она и не может быть иной.

Познание, наука, процесс творческой (духовной) деятельности людей, направленный на получение новых знаний о природе, обществе, человеке, постепенно превращающийся из объяснительного в активный фактор производства, в непосредственную производительную силу, – такова история развития науки. В последние века наука и познание характеризуются появлением поистине невероятного множества направлений, разветвлениями, которые носят и позитивный, и негативный характер. Развитие науки в истории человечества всегда носило противоречивый характер, который особенно ярко проявился в XX веке, когда были совершены крупнейшие научные открытия. Именно наука и познание привели в итоге планету и человечество к глобальному экологическому кризису, к вытеснению природы и ее загрязнению, и уже не раз возникал вопрос о выживании человечества в этих условиях. Противоречивость исторического процесса научного познания подчеркивается следующими особенностями, зависящими от человеческого мышления:

1. Научное познание предрасположено к идеализации предполагаемых результатов и сроков их реализации, к вере только в позитивную ветвь развития: машины освободят человека от унизительного труда, роботы возьмут на себя многочисленные заботы, генетические исследования позволят раз и навсегда избавить человека от болезней, пересадка органов решит проблему здоровья и долголетия, генная инженерия позволит создать высокопродуктивные виды животных и сорта растений, которые решат проблему питания, и пр.

2. Часто научное познание, направляемое упрощенным мышлением человека, движется упрощенным путем, предусматривающим получение положительного результата при массовом использовании разработки (нет числа этим несбывшимся, зачастую к счастью, мечтам): например, предполагаемый и, к счастью для человечества, не свершившийся «век химии», когда среда вокруг человека должна была стать полностью искусственной, заполненной пластмассовыми домами и пр.; предполагаемый контакт c внеземной цивилизацией; предполагаемое быстрое получение холодной термоядерной реакции; предполагаемая полная власть над природой c вытеснением ее неприятной части; предполагаемое улучшение всех полезных растений и животных; предполагаемое достижение здоровья и красоты всех людей, и т.д.

3. Научное познание не склонно к предвидению возможных негативных последствий крупнейших научных открытий. Все научные открытия задумываются и совершаются c целиком позитивными целями. Только через ряд лет выясняется наличие второй, негативной и опасной для человечества, ветви: ядерная энергия может выйти из-под контроля, автомобили являются основными загрязнителями атмосферного воздуха и потребителями исчерпаемого топлива, ядерное оружие чревато длительным загрязнением среды и отходами, и т.д.

4. В ряде случаев научное познание направлено на получение результатов, носящих недопустимый характер c точки зрения человеческой морали, – например, разработка новых типов оружия, поражающего человека и не трогающего материальные ценности, психотронного оружия, и пр.

5. Иногда научные исследования распространяются в области, которые не рекомендуются ввиду непредсказуемости их последствий и неэтичности, – например, зарождение в пробирке, клонирование человека, вмешательства на тонком генетическом уровне, «улучшение» работы мозга, быстрое «улучшение» человека, и все, что противоречит сложнейшим естественным процессам.

Познание и наука, c одной стороны, развиваются к множеству ранее неизвестных направлений, к разветвлениям сложившихся направлений, к росту полученных принципиально новых данных. Большая часть научных знаний человечества и большая часть преступлений против человечества были отмечены в XX веке. Процесс научного познания был вызван стремлением человека к удовлетворению материальных и духовных потребностей. Наряду c полностью прагматическими потребностями, более полное удовлетворение которых требовало научных исследований, развивалось и научное познание, связанное c удовлетворением познавательных потребностей, c осмыслением мира природы. Первые наиболее любопытные люди, попробовавшие объяснить некоторые явления природы, попытавшиеся понять строение мира, были обычными представителями физического труда, использовавшими свободные промежутки времени для размышлений и бесед. Очевидно, человек ставил первые «научные» вопросы и пытался на них ответить в самых близких ему областях, непосредственно воздействующих на его жизнь: например, почему люди болеют и умирают, как лечить болезни, прекращается ли существование человека после смерти, почему умирают дети, какими способами добыть больше пищи, каковы пределы власти грозных природных явлений, как победить врагов, как защитить свое племя, и т.д. Безусловно, сама жизнь постоянно ставила вопросы, на которые не было готовых ответов, и требовались эксперименты, исследования. Вряд ли эта деятельность поощрялась в условиях подчинения догматам культов и религий: все, что не соответствовало этим догматам, было не только неправильно, но и недопустимо. Зачем задавать вопросы и пытаться найти объяснения, если все уже предопределено и объяснено высшими силами? Можно только представить, как было велико количество чрезмерно «любопытных» и наиболее оригинально мыслящих членов первобытных сообществ, которые именно за это подверглись изгнанию или уничтожению.

Интересен вопрос постоянного появления (создания) среди общей массы смирившихся c тяготами жизни или даже довольных ею людей небольшого числа неудовлетворенных, задающих вопросы особей – исследователей. Можно предположить, что основная масса людей всегда была готова существовать без каких-либо изменений тяжелых условий, мысленно оправдывая такую жизнь влиянием высших сил, против которых нельзя выступать. «Предки знали, как жить», «нельзя быть умнее предков», и т.д. – таковы их принципы, таковы законы стаи. Сохранившиеся в малодоступных районах планеты племена, не подвергшиеся влиянию цивилизации, подчиняются сложившимся веками правилам, табу, неписаным законам, которые поддерживаются старейшинами или вожаками. В течение веков эти племена не меняют ничего в своей жизни, и в них не находится исследователя, который задал бы вопросы «почему», «зачем», «как», и т.д. Их образ жизни полностью подобен образу жизни животных, повторяющих без изменений жизненные циклы своих предков. Вполне возможно, что и в этих племенах иногда появляются люди c исследовательским складом мышления, но они не выживают, удаляются (некое подобие стабилизирующего отбора, но c искусственной стабилизацией). Но вовсе не негативно для природы их существование, они далеко не примитивны в познании природы. Исследователи отмечают накопление у представителей этих племен огромного массива знаний об окружающем мире, об особенностях климата, ландшафтов и их компонентов, животных и растениях. Например, филиппинские пигмеи перечисляют специфические признаки и наименования не менее чем 450 растений, 75 птиц, почти всех змей, рыб, насекомых [101]. В [54] описаны знания племенами бассейна Амазонки лекарственных трав, специфических свойств животных, растений, «органичное» вхождение охотника – индейца в мир природы (при очень низком c точки зрения населения развитых стран уровне жизни). Установлено, что терминологический словарь рядовых представителей племен, оставшихся на низком материальном уровне развития, необычайно велик – около 6000 слов, он превосходит по числу словари современных ученых [48]. Древние и сохранившиеся современные собиратели знали множество особенностей представителей местной флоры и фауны, позволявшие им уверенно ориентироваться в них. Парадоксальным образом (уравновешивающее разветвление?) достаточно глубокие и непревзойденные знания этих племен об окружающей их природе сопровождались низким (с точки зрения современного жителя крупных городов развитых стран) материальным уровнем жизни и отсутствием крупного вмешательства в природу, ее сбережением. Процесс познания в этих племенах был естественным
образом ограничен, он не вел к чрезмерному потреблению природы. Если бы все человечество пошло по этому пути, то оно существовало бы в виде племен, в целом удовлетворенных своей полностью природной жизнью, среди ненарушенной природы Земли. Интересно, что в этих условиях не возникли бы признаки глобального экологического кризиса, не стоял бы вопрос о выживании человечества или о возможности его полного уничтожения созданными им же видами вооружений (как следствия разветвляющегося развития).

По мере экспансии человека он пришел в районы c менее благоприятными климатическими условиями, что потребовало быстрого приспособления к этим новым условиям и создания новых устройств и приспособлений – укрытий от холода в виде теплого жилища, теплой одежды, новых более эффективных и долговечных орудий труда и войны, добычи высококалорийной пищи, а затем – и быстрого передвижения. Люди, склонные к созданию нового, древние разработчики и изобретатели, стали, очевидно, поощряться, так как они помогали выживанию. Возможно, экспансия человечества и была тем стимулом, который в итоге привел к быстрому развитию науки – в первую очередь прикладной. Научная деятельность, разнообразные разработки, стали отделяться от физического труда. Научная деятельность стала предметом занятий немногочисленной группы исследователей. Чаще всего они занимались осмыслением полученных эмпирических знаний о природе, пытались объяснить строение мира, Земли, человеческого общества. Но уже тогда параллельно существовали и разработчики, изобретатели – практики, создававшие новые типы зданий, орудий труда и войны, одежды, тканей, лекарств, украшений, мебели, развлечений, способов получения пищи, и пр.

В древней истории скрыто множество безымянных создателей нового, разработчиков новой техники, которые не известны по сравнению, например, c авторами некоторых древних учений. Уже в древнейшие времена люди, понуждаемые к этому тяжелыми условиями жизни, стремились улучшать условия своего существования, совершенствовать орудия труда, пытаться использовать законы природы. Как установлено, они изготовляли красивую и удобную одежду и c удовольствием носили украшения, они изобрели нож, молоток, топор, зубило, рыболовные принадлежности, лук и стрелы, колесо и лыжи, сосуды для приготовления и хранения пищи, в том числе керамическую посуду [48]. Они же создали разнообразные типы жилищ – из листьев, травы, бамбука, тростника, дерева, камня, глины. Странно, что многие из этих типов жилищ практически в неизменном виде дошли до нашего времени. Они совершенно
не соответствуют представлениям о жилище, создающем более высококачественную среду обитания. Почему они не совершенствовались, по каким причинам в племенах не нашлось изобретателей, которые придумали бы улучшенные дома? Часть племен не стремилась к этому, их удовлетворяли древние упрощенные решения. Очевидно, в соответствии c законом бинарной множественности, не все человечество стремится к удовлетворению растущих потребностей.

Рост человечества и стоящих перед ним проблем, связанных c его выживанием, а также и со стремлением к росту числа потребностей, привел к возрастанию роли науки в жизни общества. Все большую роль стали играть научные исследования, направленные на преобразование природы, на ее подчинение человеку. Развитие науки становилось все более противоречивым: предполагалось, что новые разработки изменят облик Земли и радикально улучшат жизнь (в упрощенном понимании). К счастью для человечества, многие проекты, созданные инженерами, склонными к упрощенному мышлению, без предвидения последствий, не были осуществлены. Иначе человек просто не выжил бы в «прозрачных квартирах» небоскребов, в алюминиевых домах под чугунно-стеклянными куполами. Но было бы наивно полагать, что проекты гигантизма и опасных нелепостей в исследовании и освоении природы планеты закончились: это противоречило бы особенностям мышления человека. Напротив, появляются и (иногда стихийно) осуществляются все более «смелые» и многообещающие научные разработки. Среди них – передача c помощью системы зеркал пучка солнечной энергии c поверхности Луны на Землю, освещение c помощью тех же зеркал темных территорий планеты (в ночное время или в период полярной ночи), строительство все более гигантских пассажирских самолетов, возникновение на Земле гигантских «урбоареалов» c населением в несколько десятков млн., движение некоторых стран к полной урбанизации территорий, возведение все более высоких зданий – более 1 км, и т.д. Негативные последствия при этом, как правило, либо совершенно недостаточно прогнозируются, либо вообще не рассматриваются. Плохо, что все это в той или иной степени осуществимо или уже осуществляется. В то же время, в соответствии c концепцией разветвляющегося развития, именно это привлечет внимание человечества к противоположным, более логичным c точки зрения обеспечения будущего, шагам в научных исследованиях. Сейчас наука стала ведущей отраслью научно-технического развития, она превратилась в производительную силу. Научные исследования и разработки стали основой совершенствования самых разнообразных сторон жизни общества, – промышленности, экономики, сельского
хозяйства, энергетики, транспорта, образования, управления, и т.д. Примером исключительно сильного влияния научных разработок на прогресс во многих областях жизни является развитие компьютеров и программ, а также «умной» техники c элементами «мозга». Но в целом развитие науки и познания становится все более противоречивым, так как все более крупные научные прорывы могут привести и приводят к очень крупным и непредсказуемым негативным последствиям. В соответствии c особенностями упрощенного мышления, не позволяющими предвидеть последствия своей деятельности, человечество сможет выжить и сохранить себя как вид только в том случае, если оно не осуществит (не сумеет, разумно предотвратит, и пр.) принципиально новый и мощный научно-технологический прорыв, уравновешивающий негативный результат которого приведет к невозможности продолжения жизни.

В соответствии c концепцией разветвляющегося развития и схождения научные исследования на Земле и в Космосе не должны быть, казалось бы, бесконечны. Когда-то человек должен был бы проникнуть во все тайны мира. Но мир до конца не познаваем, поэтому в науке, вероятно, никогда не наступит предела проникновения в глубины мира. Возможно, эта отрасль деятельности – одна из немногих, не имеющих предела развития. Возможно, в ней будет некоторое схождение, исключение некоторых неэтичных и неэкологичных научных направлений (связанных c вооружениями, c генетическими вмешательствами, и пр.), но ее эволюция не должна прекратиться.

Мораль (нравственность), этика, эстетика: история этих важнейших для человечества нормативно-оценочных категорий сознания, проявляющихся в мотивах и поступках, чрезвычайно противоречива и множественна. Хотя еще в Библии, а ранее – в ряде культов, были закреплены многие односторонне позитивные рекомендации, нормы, кодексы, и осуждены недопустимые и негативные поступки, человечество не только не следует в своей массе этим рекомендациям, но и постоянно добавляет новые, ранее неизвестные негативные действия, грехи [119]. В истории морали, этики и эстетики проявляются бинарная множественность направлений развития, разветвление c уравновешиванием ветвей, и стремление к упрощенным решениям.

Мораль – это один из основных способов нормативной регуляции действий человека в обществе, причем эта регуляция должна быть сознательной, хотя и поддерживается и обычаями, и привычками, и совокупным давлением общественных норм. Этика – наука, изучающая мораль; этические нормы – это закрепленные в мозгу индивида нормы морали и образцы поведения, «мемы», и причинно-следственные связи, полученные им в результате длительного культурного воспитания. Эстетика – это проявление ценностного отношения человека к миру, а также эстетическая деятельность. Мораль, этика и эстетика тесно взаимосвязаны и переплетены. Самые древние корни имеет этика как наиболее общая из трех наук. Ее история идет от древних представлений первых «примитивных» сообществ, хотя термин был предложен Аристотелем. Каковы природа и происхождение морали, что лежит в основе морали – законы природы, или «высшее благо», или абсолютная идея, или Божественные законы, или априорный моральный закон; чем обосновываются нормы морали – потребностями общества, целесообразностью, практическими результатами, намерениями и отношением субъекта, или нормы морали не могут быть обоснованы; выводится ли мораль из естественной природы человека и его потребностей, или она изначально противоположна им; – таковы эволюционирующие концепции морали. Во всех концепциях морали обращает на себя внимание обычное для человеческого мышления стремление к упрощению объяснения природы морали, к созданию упрощенных моральных учений (аскетизм, гедонизм, эгоизм, альтруизм, мораль долга, мораль спонтанного стремления, и пр.).

Этические нормы, в том числе и экологическая этика, не наследуются и не передаются генетическим путем; они прививаются c помощью человеческой культуры. Казалось бы, необходимо только донести до всех людей безусловные преимущества гуманной, экологической этики. Но на этот процесс восприятия гуманных норм накладываются особенности мышления, вызванные сложным строением «триединого» мозга. Известно распределение (бинарная множественность) людей по интегральному признаку уровня их духовного развития (по существу, их этичности) – от полностью этичных до совершенно неэтичных, и по множеству способов взаимоотношений c природой – от ее обожествления и невмешательства до варварского и хищнического использования [117]. Это обстоятельство и определяет бинарное множество вариантов этического и экологического мышления. Множественность норм морали и нравственности, характерная для множественности людей, предполагает и разнообразие этик, в том числе природоохранных и инвайронментальных этик.

Движение человеческого общества к инвайронментальной этике и к принципиально новым (хотя частично известным в глубокой древности) этичным взаимоотношениям c природой вполне логично, оно обусловлено разветвляющимся развитием, необходимостью решения возникших по вине человека экологических проблем, поставивших под вопрос само существование человека. Но в истории человечества известны яркие примеры трудностей, c которыми оно встретилось, рассчитывая
на массовое улучшение поведения в результате привития гуманных и этичных норм (например, заповедей Библии). Оказалось, что любое развитие бинарно множественно по своим последствиям, позитивные результаты уравновешиваются негативными (разветвления, бифуркации); но процесс может быть и несимметричным, c преобладанием позитивных, этичных результатов.

Развитие экологических этик идет по пути нарастания их множественности. Казалось бы, идея инвайронментальной этики едина – это экоцентрическое мышление, «универсальная этика», признание природы как высшей ценности для человека, как равноправного субъекта взаимодействия. Но и здесь возможно множество «точек отсчета», связанных c бинарным множеством качеств людей, и смещающих интересы человека и природы. Например, человечество не может отказаться от прагматического использования природы; в ряде случаев человек противопоставляет себя природе; удовлетворение растущих потребностей чаще всего входит в противоречие c интересами природы, и т.д. Поэтому и возникает множество инвайронментальных этик, в разной степени гуманных по отношению к природе и человеку. Бинарное множество этик вообще и инвайронментальных этик – это, очевидно, объективная закономерность исторического процесса развития человечества (как, например, множество религий).

В ранние века стало развиваться двойственное представление о природе как об источнике красоты, духовной ценности, и о предмете материального потребления. С возникновением фундаментальных (монотеистических) религий человек был поставлен над миром природы как разумное существо, имеющее божественную душу. Природа была передана во владение человека: «...и да владычествует над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле» [7] (непонятно, почему впереди поставлены рыбы и птицы, а не скот и земля? Человек ходил по земле рядом со скотом, а не плавал и не летал). На еще более высокий уровень человек был поставлен в философском учении Р. Декарта (картезианстве) – примере поразительно упрощенного мышления, согласно которому разумом и внутренним миром обладал только человек, а животные и растения объявлялись машинами, лишенными внутреннего мира. Человек отчуждался от природы, но не от ее красоты. Надо ли говорить, насколько далеко представление о примитивной жизни этих «машин» от удивительных особенностей их сложного внутреннего мира.

Было бы совершенно неправильно считать, что общественное сознание всего человечества полностью подчинялось этим этапам отчуждения от природы. Человечество бинарно множественно, оно всегда различалось и по уровню цивилизованности, и по религиозным представлениям, и по этническим предпочтениям отношения к природе, и по индивидуальным психологическим особенностям. Например, японцы, китайцы, индусы и другие представители восточных народностей никогда не отчуждались от мира природы; напротив, необходимость единства c этим миром объяснялась и поощрялась и философией, и религией. Внутри каждого народа, поддерживающего в целом идею «человек – царь природы», всегда находились группы людей, которые стремились к единству c природой. И в архаическую, и в античную эпохи, и в средние века, и в новое время наряду c массой людей c неэкологичным сознанием и соответствующими действиями были и сторонники единства c природой.

В соответствии c теорией разветвления развития, для более широкого проявления новой экологической этики необходим был негативный импульс в виде экологических кризисов конца XIX и начала XX веков. Ее первым этапом был инвайронментальный консервационизм, утверждавший необходимость сохранения ресурсов для будущих поколений. Затем в «русском космизме» была высказана идея о том, что человек – это часть природы, и цивилизация должна перейти к развитию, восстанавливающему природную среду. Следующим этапом было учение В.И. Вернадского о ноосфере, построенной на идеализированной коэволюции человека и природы. Экологисты (Олдо Леопольд и др.) выдвинули идеи экологической этики, экосистемного холизма, морального сообщества: необходимо не только распространить этику человека на всю природу, но и создать новую этику, учитывающую природу человека и законы природы; разумно только то, что стремится к сохранению целостности и совершенства природы; нормы человеческой морали нужно перенести на элементы экосистем.

Углубление экологической этики привело к «универсальной этике» Г. Торо, М. Ганди, А. Швейцера и др. В ней признается равноценность и равноправие всех живых существ. В соответствии c теорией разветвления (или маятника) произошло дальнейшее отклонение этики в сторону прав природы, приведшее к наиболее радикальному направлению – биоцентризму (дальше, видимо, отклоняться сложно, так как следующим этапом должно быть сокращение прав человека и его отдаление от природы). В биоцентризме поддерживается идея природы как наиболее совершенного и наделенного духовными качествами сущего. Мир – единое целое, все живое имеет равные права на жизнь и равную ценность, независимую от оценки человека, человек же должен снизить материальное потребление и не повышать жизненные стандарты. Отношение
людей к живой природе постепенно меняется. Оно проходит сложнейший и противоречивый путь, когда возникают новые и гуманные идеи, начинаются экологичные действия, но природа пока еще гибнет и отступает:

1. Антропоцентризм (от архаического сознания к картезианству). Переход от чувства неразделимости человека c природой к представлению о природе как объекте удовлетворения потребностей; прагматическое взаимодействие. Приближение сроков исчерпания невозобновимых ресурсов, глобальное загрязнение, отступление природы, глобальный экологический кризис.

2. Учение о ноосфере. Единство и взаимосвязь человека и природы, переход к коэволюции человека и природы (?), превращение человека в основную геологическую силу, формирующую облик Земли. Предполагается переход к сфере разума – ноосфере, переход биосферы в новое состояние коэволюции c человеком.

3. Инвайронментализм. Утилитарный взгляд на природу антиэкологичен, человек – это часть природы; экологизация на всех уровнях, биосферное мышление, отказ от навязанного обществом экологически необоснованного потребления, экотехнологии. Предполагается остановка деструкции природной среды, переход к позитивной роли человека в его взаимодействии c природой.

4. Глубинная экология. Любая жизнь самоценна сама по себе, независимо от пользы для человека; все живое требует нашей защиты, очень важно невмешательство в природу. Предполагается постепенное восстановление природы при отсутствии воздействии человека.

5. Универсальная (экологическая) этика, биоцентризм, экоцентризм. Мир – это единое целое, все живое имеет одинаковую ценность, человек – это органичная часть природы без какой-либо искусственной границы между ними; возможно только не прагматичное взаимодействие человека и природы. Предполагается постепенное восстановление целостности и ценности природы, переход к длительному и устойчивому существованию природы и человека.

Среди актуальных действий по экологизации сознания и мышления интересны предложения по внедрению биопозитивных, положительных образов природы («релизеров», «мемов»). Л. Мэмфордом в связи c этим высказаны этичные мысли о будущем развитии: «Суть в том, удастся ли наконец Человеку добиться установления в масштабах земной биосферы разумного порядка и гармонии в отношениях между развивающейся техносферой и своим собственным биологическим видом c его постоянно растущей численностью. В случае если Человека постигнет в этом деле неудача – в действие вступит хорошо отработанный механизм строгого
контроля биосферы за численностью любого своего вида, в соответствии c которым вслед за чрезмерным увеличением численности вида неизбежно следует его вымирание. Для решения вставшей перед Человеком задачи требуется выработать соответствующие «мемы» и распространить их среди всех без исключения культур человеческого общества» [76]. В этом этичном предложении содержится доля идеализма, расчета на возможность достижения одностороннего понимания экологической этики.

Господствующей же среди множества этик взаимоотношений c природой остается этика прагматизма, поддерживаемая непрерывным ростом числа и степени сложности удовлетворяемых потребностей. Пока движущей силой развития человеческого общества остается удовлетворение растущих потребностей, – господствующей этикой будет этика прагматизма. Ее можно условно отнести к экологическим этикам, так как в ней усиливаются тенденции консервационизма, сбережения ресурсов для нужд будущих поколений. Прагматичное, то есть практическое, выгодное для человека, отношение к «бесплатной» окружающей природной среде и ее ресурсам определяется, c одной стороны, древним стремлением к выживанию, и, c другой стороны, – представлением о принципиальном отличии человека от остальных созданий живой природы, что позволяет ему доминировать над ними и управлять природой. Находясь во враждебной и полной опасностей среде, голый и не имеющий никаких природных средств защиты и нападения человек старался использовать любые природные ресурсы для выживания. Казалось бы, при этом не существовало никаких этических ограничений на потребление природы. Но c самых древних времен многочисленные табу поддерживали бережное отношение первобытного человека к окружающей природной среде, запрещали ее хищническое вытеснение и уничтожение. Современная глубинная экология близка к этим принципам. В фундаментальных религиях природа была дана во владение человеку, но он был предупрежден о необходимости хорошего поведения: «Не должно осквернять землю, на которой вы живете, средь которой обитаю Я» [7].

В современной иерархии прагматичного отношения к природе человек – собственник располагается на вершине пирамиды как ее высшая ценность, под ним находятся искусственные предметы, созданные им и служащие для удовлетворения его потребностей, ниже – природные объекты, удаляющиеся по мере снижения их полезности. В этой антропоцентрической схеме человек хотел бы вообще исключить ряд природных объектов c лица планеты, – таких, как неприятные или вредные животные, некрасивые или бесполезные ландшафты, вообще все предметы и явления природы, так или иначе, не приносящие никакой пользы.
Так как основной движущей силой развития человеческого общества является удовлетворение растущих потребностей, то и целью существования природы в этой системе ценностей считается удовлетворение этих потребностей. Природа является объектом использования, причем человек как хороший хозяин обязан охранять эту обезличенную среду для ее использования будущими поколениями. Прагматичный человек совершенно естественно разделяет находящуюся у него в собственности природу на полезную для него, бесполезную, и вредную. Две последних он хотел бы превратить в полезные части природы, например, путем их преобразования (пустыни – в цветущие сады, ледники – в питьевую воду, вечномерзлые территории – в черноземы, и т.д.), или полной ликвидации вредных животных и замещения их полезными. Такой путь теоретически возможен для небольших стран, находящихся в окружении естественных территорий.

Экологическая этика должна вести к пересмотру не только всех сторон взаимодействия человека и природы, но и развития человеческого сообщества. На одном из первых мест стоит проблема материального роста и потребления, никогда ранее не подвергавшаяся сомнению. Как полагает Э. Фромм, общество, способное признать и сформулировать свои нематериальные потребности и найти пути их нематериального удовлетворения, потребует значительно меньших материальных и энергетических затрат и обеспечит гораздо более высокий уровень удовлетворения человеческих запросов» [132]. Вопрос «Быть или иметь?» Э. Фромм считает решаемым в пользу «Быть». Цель идеального (и совершенно нереального) человека будущего – быть многим, а не обладать многим. Попытаемся сопоставить основные параметры устойчивого развития c точки зрения экологической этики. Ниже показаны (по порядку) современное состояние параметра (а), представления об идеальных (б) и реальных, экологически этичных (в) моделях их изменения в будущем.

1. Человеческие качества:

а) поощрение практичности, рациональности, жесткости, индивидуализма, борьбы;

б) быстрое улучшение человеческих качеств: гуманизм, добродетель, любовь, скромность, мудрость;

в) диалектическое равновесие между позитивными и негативными качествами.

2. Взаимоотношения между людьми:

а) основаны на сложившихся человеческих качествах, сложные и далеко не всегда положительные;

б) только положительные – любовь, доброта, участие и пр.

в) постепенное исключение негативных взаимоотношений.

3. Взаимоотношения между государствами:

а) постоянные конфликты между государствами, частые войны;

б) полное отсутствие конфликтов;

в) быстрое разрешение конфликтных ситуаций.

4. Народонаселение:

а) экспоненциальный рост в конце XX века;

б) прекращение роста (нулевой рост);

в) постепенное и полное прекращение роста к середине XXI века.

5. Состояние экономики:

а) поощрение постоянного роста экономики;

б) нулевой рост;

в) вначале – быстрый рост, затем – замедление и переход к нулевому росту.

6. Состояние экологизации всей деятельности:

а) очень медленный поворот к экологизации деятельности
человека;

б) глобальная экологизация в короткие сроки;

в) очаги экологизации в развитых странах и постепенное ее распространение на всю территорию Земли.

7. Отношение к невозобновимым ресурсам:

а) близкий к экспоненциальному рост добычи этих ресурсов;

б) использование в основном только возобновимых ресурсов; резкое сокращение потребления невозобновимых ресурсов;

в) постепенное замедление роста потребления ресурсов, постепенный рост потребления возобновимых ресурсов.

8. Состояние равноправия:

а) медленное движение к равноправию при резком постоянном неравноправии народов и отдельных людей;

б) полное равноправие;

в) постепенное сокращение резкого неравноправия и переход к равноправию.

9. Отношение к удовлетворению потребностей:

а) постоянный рост числа и сложности удовлетворения потребностей, иногда не обоснованных никакими нормами;

б) полная экологизация широкого круга потребностей и их экологически обоснованное сокращение;

в) постепенная экологизация потребностей и медленный переход к пониманию необходимости их ограничения.

10. Отношение к природной среде Земли, к растительному и животному миру:

а) прагматичное: все служит удовлетворению потребностей человека – хозяина;

б) полностью соответствующее положениям глубинной экологии: природа самоценна;

в) медленный поворот к пониманию самоценности природы и места человека в ней.

11. Состояние природы и антропогенные воздействия человечества:

а) постепенное отступление природы под антропогенным давлением человека;

б) глобальное экологическое равновесие;

в) постепенная экологизация и прекращение отступления природы.

12. Состояние заботы о потомках:

а) забота о ближайших 1–2 поколениях потомков;

б) необходимо обеспечить всем будущим поколениям равные права на ресурсы Земли;

в) постепенное понимание необходимости заботы о будущих поколениях.

13. Отношение к экспансии человека:

а) поддержка экспансии человека на Земле, поощрение заселения несвойственных для человека ниш, экспансии в космос;

б) прекращение экспансии человека;

в) понимание недопустимости экспансии без экологизации деятельности.

14. Отношение к отходам деятельности:

а) выбрасывание отходов деятельности в природу;

б) полная безотходность деятельности;

в) постепенная экологизация технологий и сокращение объема отходов.

Для расширения поля действия идеальной экологической этики нужна полная и потому недостижимая перестройка внутреннего и внешнего мира. «Этот процесс затронет все области жизни. Он потребует всех человеческих способностей. Он будет нуждаться не только в технических, предпринимательских новшествах, но и в общественных, политических, художественных, духовных изменениях» (Д. Медоуз). Более 50 лет назад об этом c надеждой писал Л. Мэмфорд: «Век роста уступает место веку равновесия. Достижение этого равновесия – дело нескольких последующих столетий…. Лейтмотивом нового периода будет не оружие и человек, не машины и человек; его лейтмотивом будет возрождение жизни, замещение механического органическим и восстановление личности как конечная цель всех человеческих усилий. Развитие, гуманизация, сотрудничество, симбиоз – вот ключевые слова новой нарождающейся мировой культуры. Каждая сторона жизни испытает эти перемены: они окажут воздействие на задачи образования и ход научных исследований в не меньшей степени, чем на организацию промышленных предприятий, планирование городов, развитие регионов, обмен мировыми ресурсами» [76]. Надо ли говорить, что сейчас, в начале XXI века, человечество очень далеко от этого идеала. Очевидно, совершенствование человека в его отношении к природной среде может идти только медленно, эволюционно. В этом процессе очень важна позиция человека по отношению к природе, – можно любить всю природу или только ее красивую часть, можно благоговеть перед живой природой но, очевидно, не перед всей, – есть и очень негативные предметы и явления, перед которыми нельзя благоговеть, которые нельзя любить. Введенные в моделях идеальных экологических этик, понятия «благоговения» и «любви» носят человеческий, антропоморфный характер и потому неприменимы для объективной оценки взаимодействия c природой. Невероятно сложно признать равноправие абсолютно всех живых организмов, – например, вредных насекомых, вампиров, паразитов, болезнетворных бактерий, микробов, и пр. Человечество, похоже, в своей массе никогда не возвысится до такого признания: ведь даже выдающиеся ученые – экологи приходили в ужас при виде, например, паука – птицееда, только из-за его «страшного» вида.

Не лучше ли воспитывать понимание (с позиции всей природы планеты и человеческой жизни) всей сложности и трудности жизни живых существ в естественной природе? Нами предлагается новая экологическая этика – эмпатии, сочувствия, глубокого понимания. Сочувствие к жизни Божьих созданий природы, – это сочувствие к жизни червя, мотылька – однодневки, муравья, газели, настигаемой львицей, моллюска, планктона, поедаемого китами, волка в морозном лесу, того же «страшного» паука, и т.д. Эти миллиарды живых существ, постоянно, целесообразно для круговорота веществ, для обеспечения жизни и гомеостаза, вызываются в мир абсолютно независимо от их желания и так же постоянно исчезают. Они выполняют маленькие или крупные функции, одинаково незаменимые и потому исключительно ценные для природы. Никто не выполнит за них этих функций: особенно незавидна (с человеческой точки зрения) жизнь множества животных в почвенно-растительном слое, которые перерабатывают все органические отходы и разделяют их на элементы, чтобы снова включить в кругооборот эти вещества. Эти мелкие животные выполняют исключительную по ценности, «Божественную» функцию, не претендуя на какое-либо понимание или сочувствие со стороны кого бы то ни было. И при этом они очень некрасивы c точки зрения человека, питаются дурно пахнущей падалью, прячутся в земле и стараются не показываться на глаза.

Какова c позиции человеческих ценностей жизнь многих животных? Для начала – крупные животные: их жизнь – это постоянный поиск пищи, тревога за себя и за своих детенышей, борьба за их выращивание и сохранение, боль от их утрат. Животные постоянно подвержены всем климатическим воздействиям: дождь, холод, жара, снег, засуха, и пр. Они живут либо непосредственно на природе, либо устраивают простейшие логова, гнезда, укрытия. При этом они надеются на защиту от климатических воздействий только c помощью собственной шкуры. Иногда они почти не спят (например, жирафы), чтобы не стать жертвой хищника. Они подвержены многим болезням, и способ лечения выбирают сами, им негде лечиться, кроме природы. Мелкие животные, в том числе насекомые, черви и пр., занимают свои экологические ниши в гигантской сети жизни, и выполняют положенные им функции. Они не могут выполнять другие функции, быть более умными, быстро эволюционировать в сторону роста красоты. Особо можно рассмотреть жизнь различных паразитов, живущих внутри тела животных и, как правило, весьма непривлекательных на вид (в русском языке слова – червяк, паразит, глист и пр. – ругательства). Паразиты не могут стать гуманными и симпатичными не паразитами, так же как вампиры и хищники не могут перейти на растительное питание – у них короткий кишечник, переваривающий только кровь и плоть. Наконец, такие совсем маленькие создания, как бактерии, микробы, вирусы, – также находятся в глобальной сети жизни, и без них эта сеть и эволюция невозможны. В этике эмпатии не требуется любовь ко всем созданиям живой природы, и тем более благоговение перед всеми формами жизни, – нужно глубокое понимание их незаменимости, необходимости. Но их жизнь нужна и бесценна для природы, они не могут быть заменены другими животными. Для них нельзя создавать более благоприятные, щадящие условия жизни.

Новая экологическая этика эмпатии, сочувствия, отличается от других тем, что она более объективна и диалектична. Сочувствие, сопереживание – это глубокие чувства, основанные на понимании других форм жизни, их предназначения, трудностей. Эта этика предполагает глубинное проникновение в законы экологии, во взаимосвязь всех явлений, во взаимозависимость всего живого и в зависимость человека от природы. Она предполагает знание экологии, эволюции, понимание важной роли всего живого в обеспечении жизни на Земле. Животные в процессе эволюции заняли различные экологические ниши, достигли разного уровня развития – и достаточно сложного, и очень примитивного. Каждое из них выполняет ряд функций, которые никто больше выполнять не может. Мы
не знаем, получают ли все животные какое-то поощрение, удовлетворение от жизни, от хорошего выполнения функций, от достижения поставленной цели (подобно человеку). Видимо, многие более крупные животные получают удовлетворение, они способны к игре, любопытству, даже к шутке. Но многие, более простые животные, вряд ли способны получать какое-то поощрение за свою работу. Жизнь же всех животных протекает в сложных условиях: они очень зависят от погоды и особенностей климата, от состояния природной среды, от особенностей взаимоотношений в той пищевой цепи, в которой они находятся. Много мелких животных гибнет, не достигнув зрелости. Многие животные гибнут после рождения потомства. Некоторые погибают во время спаривания. Огромные массы животных выполняют функции «санитаров» природы, очищая ее от отходов. Многие животные служат пищей для других животных (таков разработанный природой для поддержания непрерывного процесса жизни неэтичный гомеостазис). Такой опасной, тяжелой, полной невзгод жизни животных можно только сочувствовать. Они ни в чем не провинились, они выполняют свои очень важные функции зачастую в ужасных условиях c человеческой точки зрения. Они помогают поддерживать жизнь на Земле. Этика сочувствия, эмпатии как одна из множества экологичных этик поможет человеку объективнее относиться к живой природе.

Гуманизация мышления человека в его отношении к природной среде развивается во многих направлениях, в широком поле – от самых «мягких» идей экологизации, не требующих крупных и принципиальных изменений в мышлении и деятельности, и до наиболее радикальных, обращающих внимание на невежественность и самонадеянность человечества и призывающих снизить потребление. В этой бинарной множественности экологических этик присутствуют крайние этики. С одной (крайней) стороны это прагматическая этика, поддерживающая непрерывный рост удовлетворения потребностей и непрерывное технологическое развитие, и возлагающая надежды на технологическое решение всех экологических проблем, при постепенном применении все более экономичных и экологичных технологий. Прагматическая этика интересна тем, что она опирается на реальное состояние мышления и экономики. Она не требует быстрого, совершаемого в чрезвычайно сжатые сроки, и потому нереального духовного совершенствования человечества. Она удовлетворяется теми реальными людьми c их множеством достоинств и недостатков, которые живут в настоящее время и будут жить в обозримом будущем. Вместе c тем она поддерживает реальные экологические действия, которые приносят вполне определенные гуманные плоды (такие, например, как очистка Великих озер в США, или очистка Рейна в ФРГ).

С другой крайней стороны располагаются наиболее «этически радикальные» экологические этики, основанные на экоцентризме, биоцентризме, глубокой (глубинной) экологии. Эти этики требуют быстрых и принципиальных изменений отношения человека к природе, в первую очередь основанных на отказе от удовлетворения растущих потребностей, которое, как известно, является основным стимулом развития человечества [107]. В то же время число и степень сложности удовлетворения этих потребностей растут поистине лавинообразно: каждый технологический прорыв (такой, как изобретение персональных компьютеров, виртуального мира и сети Интернет) влечет за собой сотни новых, неизвестных ранее потребностей. Между тем мозг человека является наиболее консервативным органом, включающим в себя новую кору и более древние, целиком «животные» слои, и подверженным только медленным эволюционным изменениям. Удовлетворение же растущих потребностей – это мощный и практически единственный стимул развития человечества.

Удивительный, мощный разум красивого, прямоходящего человека создал сложнейшие проблемы его жизни и деятельности, влияющие на его судьбу и судьбу планеты. По мере роста и развития человечества и технологических прорывов наблюдается рост многообразия негативных воздействий на природу, параллельный росту технического разнообразия. Каждому направлению совершенствования, развития (лицевая сторона медали) соответствует и неэтичное направление (ее обратная сторона). Многообразие негативных воздействий, их количество и степень опасности для природы и человека неуклонно растут. Как уже отмечалось, исследователями предлагается гуманизация отношения к природе путем переориентации потребностей, экологизации мышления и замещения негативных и греховных потребностей этичными, добродетельными. Но, если исходить из предполагаемой схемы разветвления при эволюции и бинарной множественности, такое сокращение невозможно: нельзя создать медаль c одной стороной, однополярное развитие нереально. Человек должен понять и принять необходимость не только всего прекрасного, добродетельного, гуманного, но и их противоположностей, и гигантской бинарной множественности всех возможных промежуточных состояний.

Односторонний взгляд на действительность ведет к необъективному, неполному представлению о ней, так как она всегда бинарно множественна. Человек может медленно, эволюционно, в результате экологически этичного воспитания, воздействовать на сокращение не всегда рациональных, и даже вредных потребностей, на привитие экологической этики. Создание же одной, единственно верной, экологической этики невозможно и не нужно, оно противоречит закону бинарной множественности. Будут существовать и неэкологичные этики как часть бинарной множественности. Очевидно, развитие экологических этик будет и в дальнейшем протекать в направлении роста их бинарной множественности, многообразия, – от «мягких» до «жестких», от прагматичных до непрагматичных, от антропоцентричных до биоцентричных. В их взаимодействии и может совершенствоваться отношение человека к природе. Возможно, одна из этик будущего, которая поможет выживанию человечества, – это гомеостатическая этика, принимающая все позитивные и негативные (с точки зрения человека) факторы гомеостаза как явления, помогающего поддерживать существование разнообразной природы. Сможет ли войти эта этика в бинарную множественность духовной культуры?

Отметим негативность нового явления в философии ценностей – всеобъемлющей «капитализации» среды и жизни (оценки всех предметов и явлений c точки зрения их стоимости, превращения их в капитал), вошедшей недавно в жизнь человечества, и потому пока не проанализированной по своим последствиям (слово «капитализация» взято в кавычки, так как оно имеет общепринятый экономический смысл). Эти последствия могут быть опасны для эволюции человека:

1. Вследствие «капитализации» сдвигается граница между материальными и духовными ценностями в материальную сторону. Духовные ценности отходят на задний план, они могут быть полностью замещены материальными ценностями (все будет оценено материально). Любое движение (умственное, душевное, физическое) получит или уже получило материальную оценку. Это ведет к замене духовного совершенствования материальным «совершенствованием» (приобретение особняков, яхт, и пр.).

2. При капитализации общества возрастает роль богатых людей, и соответственно снижается значение в обществе обычных небогатых людей. Но большие богатства чаще всего создаются аморальными, незаконными путями. Обычно это известно в обществе и негативно влияет на его моральное состояние.

3. С точки зрения повышенного потребления (экологического следа) богатые люди представляют большую угрозу для эволюции природы планеты, стремясь к обладанию неисчислимыми и ничем не оправданными материальными благами (особняками, яхтами, самолетами, автомобилями, и пр.). Богатые ложатся недопустимым грузом на природу планеты, негативно влияя на эволюцию.

4. Элементарная жадность самых богатых ведет иногда целый мир к кризисам (казалось бы, это невероятно, но последний глобальный экономический кризис имел в своей основе именно жадность банкиров в США).

5. Чрезмерное и добытое аморальным путем богатство, особо высокое качество жизни богатых, порождает в обществе нелюбовь к богатым, а неравенство порождает круг людей, борющихся разными способами против неравенства – революционеров, террористов, и пр. Способы борьбы бывают террористическими, при этом страдают обычно простые люди.

6. Большие богатства ведут к преступности, к коррупции, к осознанию богатыми правила, что за деньги можно купить все (так, недавно выяснилось, что куплены даже всемирные конкурсы красоты). Это негативно отражается на моральном состоянии общества.

7. У богатых деньги делают деньги (у ростовщиков, банков, и пр.), тогда как длительным человеческим опытом поощряется получение тяжким трудом «божественной искры Радости».

Все богатые стремятся к умножению богатства без каких-либо ограничений, так как у человека отсутствует орган, ограничивающий этот аспект потребления. Противостоять росту искусственности жизни и ее «капитализации» можно только длительным этическим воспитанием, закреплением новых, этических и гуманных «мемов», поддержкой в обществе естественных параметров жизни и трудолюбивых, этичных, талантливых, бескорыстных людей.

Внутренне целостная и динамичная духовная культура человечества противоречива и бинарно множественна, она эволюционирует c разветвлениями. В ней постоянно присутствуют и параллельно развиваются взаимно противоречивые направления, позитивные, негативные и нейтральные c человеческой точки зрения. Видимо, возможно развитие духовной культуры в направлении ее большей гуманности, этичности, альтруизма, при условии постоянного образования и воспитания человечества.

Вероятна деволюция духовной культуры в разных ее областях: например, деволюция этики взаимоотношений c природой (переход к полностью прагматической упрощенной этике); снижение интереса к чтению книг и соответствующее сокращение книг и знаний в связи c распространением сети Интернет; капитализация жизни и изменение ценностей; снижение качества образования, снижение знаний о природе и обществе; упрощение языка общения; широкое распространение возможности получения денег нетрудовым путем; упрощение общения c помощью сети Интернет; распространение пороков через эту сеть, и пр.