Научная электронная библиотека
Монографии, изданные в издательстве Российской Академии Естествознания
Заключение
Современный индустриализм, основной задачей экономической политики которого было развитие крупномасштабного машинного производства, основанного на поточно-конвейерной линии, привел к кризису социалистического государства. Кризис охватил и совместно-последовательную форму организации совместной деятельности, и бюрократическую организационную культуру. Кризис государства индустриального типа носит мировой характер. Россия в наступлении кризисных явлений не уникальна. Все индустриально развитые страны пересматривают принцип социальной справедливости в распределении материальных и духовных благ для достижения достойного образа жизни и высокого качества жизни своих граждан при переходе от индустриальной стадии развития к решению вопросов постиндустриальной проблематики. В России эти процессы происходят в настоящее время. В Европе они начались в 50-х годах, практически сразу после Второй мировой войны, как только проблемы восстановления индустриальной экономики на базе новых технологий были решены.
Кризис индустриализма относительно незаметно отодвинул в отечественных исследованиях индустриальную теорию «догоняющего» развития на задний план, а развивающееся постиндустриальное общество, имеющее новую социальную структуру, не ставит уже столь остро и бескомпромиссно индустриальные вопросы конкуренции между государствами по показателям «выше-ниже», «быстрее-медленнее», «хуже-лучше», «догнать-перегнать» и т. д. Подобные вопросы носят для постиндустриального общества архаический характер.
Основным фактором развития постиндустриального общества становится самореализация личности с иной формой идентичности, чем в индустриальном типе общества. В индустриальном обществе личность приобретала идентичность через институциональную принадлежность к классовым, коллективным ценностям и целям деятельности и благодаря этому эффективно включалась в социально-трудовые отношения. В постиндустриальном обществе идентификация личности происходит не только в ее институализированной профессиональной составляющей, а в большей степени еще в не институализированной форме – в процессе коммуникации с другой личностью, ее ценностями и целями жизни, в организации повседневности, в стремлении к индивидуальности и к свободе.
В постиндустриальном обществе фактор развитой личности становится важнейшим, а вместе с этим и человеческий капитал и человеческий потенциал – совокупность компетенций (знаний, навыков и умений, предпринимательских способностей), использующихся для удовлетворения многообразных потребностей личности и общества, определяет весь инновационный облик нового общества.
Социальный кризис – это всегда структурные диспропорции и дисфункции основных элементов системы, рост социальных рисков и неопределенностей в условиях несбалансированности структуры и элементов. Духовная жизнь уходящего, когда-то доминирующего уклада, надолго сохраняет эсхатологические черты: конца (заката) культуры, потери прошлого (утраты былой «почвы» и «сермяжной правды»), искупления за совершенные грехи, а самое главное – за нереализованные добродетели, бессмысленности судьбы и отсутствие счастья в жизни. Базисные структуры прошлого понимания разрушаются. Начинается перестройка всей социальной структуры общества и основных функций её элементов.
Формирующаяся социальная сфера постиндустриального государства должна быть адекватна новому типу государства и должна отвечать принципам социальной справедливости в распределении материальных благ для достижения каждым гражданином достойного уровня и качества жизни. Социальные акценты социальной справедливости перераспределяются на постиндустриального человека труда. Но «человек труда» стал иной. Имя ему – работник знаний, создатель инноваций, когнитарий, креативный класс, класс профессионалов, представитель экспертного сообщества и т. д. Принципиально важным является вопрос, как он будут представлен в местном сообществе, ибо он – та часть среднего класса, которая создает
и обеспечивает инновационный сектор экономики с высокопроизводительной промышленностью и индустрией знаний. Необходим достаточный человеческий капитал, чтобы инновационное местное общество приобрело черты самоорганизации, а затем и саморазвития. Одна из существенных особенностей формирующихся постиндустриальных страт и групп состоит не только в высокой научной, но и в целом в интеллектуальной ёмкости повседневной жизни и ее ядра – образе жизни. Прежде всего, это относится к менеджменту, принципы и технологии которого применяются для организации частной жизни постиндустриального человека. Только интеллектуально ёмкая частная жизнь постиндустриальных групп, их наукоёмкий жизненный опыт и здравый смысл могут обеспечить решение сложных научных, технологических, инженерных проблем высокопроизводительной промышленности, индустрии знаний и любой другой инновационной сферы. Научно организованная жизнь таких групп сама является неотъемлемой частью человеческого капитала, т. к. капитал – это не вещь, а процесс. В целом складывается общая тенденция, когда структуры постиндустриальной повседневности становятся наукоёмкими и ничем по этому показателю не отличаются от инновационных сфер общественной и профессиональной деятельности.
Вместе с изменениями, происходящими в государстве постиндустриального типа, наблюдаются изменения и в муниципальном управлении, которое становится инновационным. Инновационным оказывается проектное управление в системе муниципального управления.
Административная реформа в России, связанная с реформой системы государственного управления, одной из своих сторон была направлена на разграничение государственных и муниципальных полномочий. Причина такой постановки вопроса достаточно проста и понятна: советская модель государства индустриального типа основывалась на принципе единства системы Советов как органов государственной власти снизу доверху. Для решения вопросов постиндустриального государства необходимо, чтобы стратегические решения федеральных и региональных властей, т. е. институционального макроуровня, имели поддержку на уровне повседневности социума, который и поддерживает соответствующие институциализации на макроуровне. Это с одной стороны. С другой, статья 3 Конституции РФ гласит:
«1. Носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ.
2. Народ осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти и органы местного самоуправления.
3. Высшим непосредственным выражением власти народа являются референдум и свободные выборы» [5]. Это означает, в частности, наличие обратной связи, когда многонациональный народ осуществляет свою власть непосредственно через определенные социальные институты, организующие повседневность, органы местного самоуправления, и оказывает влияние на решения, принимаемые органами государственной власти. Суверенитет и источник власти многонационального народа должны иметь разнообразные формы институциализации. Здесь действует правило: любые провозглашаемые государством ценности, идеалы, цели, нормы, правила становятся реальностью только тогда, когда они приобретают повседневную форму своего существования в профессиональной и обыденной жизни граждан.
Ценностно-целевые структуры деятельности государства должны быть осознаны элитой. Если в практике повседневности та или иная ценность, идеал, цель, норма, правило отсутствует, то ее нет и в реальности. Только так формируется практика социального доверия.
Однако проводимая административная реформа дала сбой: поставленные цели не были достигнуты в полном объеме. Вопрос об эффективной работе социального института местного самоуправления так и не был решен. Основная причина состоит в том, что при реализации административной реформы в части развития муниципального управления не был использован уже наработанный отечественный теоретико-методологический арсенал средств анализа классической, неклассической и постнеклассической онтологий, включая и онтологию социального порядка. В современной теории местного самоуправления хаотически переплетаются стилистика различных типов научной рациональности, различных типов социального мышления. На основании такого «знания» невозможно принять ответственное управленческое решение, результаты которого будут вызывать доверие. Точно такая же ситуация складывается и с управлением проектами в муниципальных образованиях.
До тех пор, пока руководители проектов и команда проекта не осознают системную сложность местного самоуправления как объекта управления, специфику применяемых средств и действий, которые должны соответствовать строго определенным нормам и идеалам, а также не «отрефлексируют» ценностно-целевую направленность своих управленческих действий, успешность управления проектами в муниципальных образованиях будет всегда стоять под вопросом. Не в меньшей степени успех управления будут зависеть от формы организации совместной деятельности. Исключение составляет лишь классический тип управления проектами в муниципальных образованиях.
Классический тип социального мышления, представленный в теории государственного и муниципального управления, рационализирует фетишизированную социальную реальность государства. Делается всё возможное, чтобы исключить очаги самодетерминации гражданского общества, и прежде всего, практику местного самоуправления. Как только такие очаги появляются, так сразу же они «огосударстливаются». В таком случае рационализированная фетишизированная реальность не поддается научному анализу, а попытка такого анализа без процессов дефетишизации превращается в набор ритуальных практик и магических действий, которые к реальному процессу местного самоуправления не имеют никакого отношения.
Выделенные классические, неклассические и постнеклассические социальные онтологии местного самоуправления показали необходимость внедрения проектного управления. Проектное управление должно соответствовать типу социальной онтологии. Это в свою очередь означает, что у каждого типа управления проектом в муниципальных образованиях должен быть свой тип методического и нормативно-правового сопровождения. Одно влечет за собой другое. В силу ряда обстоятельств мы не затрагивали проблемы формирования классического, неклассического и постнеклассического муниципального права, отчетливо понимая, что такой взгляд открывает новые возможности в практике управления проектами в муниципальных образованиях. Но решать эти проблемы надо обязательно.
Одна из важнейших причин того, что вопросы управления проектами в муниципальных образованиях не решаются в полном объеме, заключается в способе идентификации современного познающего субъекта. Социальная идентификация познающего субъекта – носителя определенных типов научной рациональности осуществляется на основе степени пристрастности её к политической власти. Идентификация интеллектуальной элиты идет не по линии науки, а по трудовому договору (контракту) с политической властью – главным работодателем. Если есть эффективный контракт, то степень «научности» полученных результатов политизированного субъекта познания резко возрастает. В такой «научной» среде власть всегда права, и ей не требуются апологеты в силу её самодостаточности. И тогда наступает расплата интеллектуальной элиты: Сизиф, приговоренный Богами за хитрость и корысть, никогда не становится Прометеем.