Научная электронная библиотека
Монографии, изданные в издательстве Российской Академии Естествознания
1971 - 1980 гг.
Проходили годы, стал подумывать об аспирантуре. Многие в НИИ пытались стать соискателями, иной раз, даже не представляя себе, что это такое. Все только знали, что необходимо для начала сдать кандидатские экзамены. Нужно было сдать 3 предмета: философию, иностранный язык, специальность. Стал ходить на занятия по философии и в 1967 году сдал её. Потом занялся английским под руководством наших институтских переводчиков. В 1968 году сдал кандидатский экзамен в головном МГТУ им. Н.Э.Баумана. Договорился о встрече с проф.А.В. Аксёновым, зав кафедрой электропитания, из ВЗЭИС, книги которого по специальности я хорошо знал. Он после беседы со мной сказал, что рад бы меня взять, но в данный момент у него на выходе "пара балбесов", которых он обязан сделать кандидатами, поэтому лучше обратиться в В.Е. Китаеву, в МЭИС.
В том же году, предварительно побеседовав и показав зав. кафедрой доц. (затем проф.) В.Е. Китаеву, "что у меня есть за душой", и получив согласие, подал документы на кафедру электропитания МЭИС. Договорились, что по специальности буду сдавать не вступительный, а кандидатский экзамен, что и было сделано. Но... меня на заочное отделение не приняли: шефу на это место кого-то навязали. Валентин Евгеньевич, сын основателя отечественной телефонии проф. Е.В.Китаева, был очень интересной личностью. О нём много можно рассказать, но в этих кратких заметках о собственной жизни просто нет места для этого.
Он предложил с ним работать год "нелегально", а затем снова подавать документы. Через год, с октября 1969-го, я стал аспирантом, а в марте 1971 защитил кандидатскую диссертацию по аварийным режимам и способам защиты полупроводниковых источников электропитания. Т.е. в аспирантуре пробыл менее полутора лет. У меня даже не было аспирантского билета, который давал возможность поселения в общежитии, когда я приезжал в Москву на консультации. И только перед защитой диссертации, получив письмо из отдела аспирантуры, смог воспользоваться этим правом.
* * *
С 1966 года я - сначала начальник лаборатории, а затем начальник сектора, когда отдел электропитания, руководимый В.И. Блиновым, стал "размножаться делением". В первое время было в отделе 3 сектора, затем стало четыре. Были годы, когда в моей лаборатории насчитывалось более 35 сотрудников. Ремарка: сейчас бывший отдел снова превратился в лабораторию (лаб.45),в составе которой... 6 человек. Да, "иные времена, иные нравы". И заведует ею бывший начальник отдела В.А.Савельев, сменивший В.И.Блинова на этом посту.
Комментарий: сейчас такого подразделения вообще нет.
У меня были все основания претендовать на эту должность: занимался электропитанием с первых дней образования группы, кандидат наук, ещё в 1966 году одним из первых, занесенных в "Книгу почёта НИИ". Теперь, спустя 50 лет после основания КНИИТМУ, в этой книге, кажется, более полутора сотен человек. Одну из многочисленных ошибок, которые я совершил, отказался от должности начальника отдела.
Точнее, мне её никто не предлагал, а сам я по своему чистоплюйству, не претендовал на неё, считая - и правильно, как показала дальнейшая жизнь,- что исследованиями и вообще настоящей инженерной деятельностью может заниматься человек по должности не выше ведущего инженера. Потом - это уже больше чиновник, чем инженер. Тогда был бы избавлен от многих моральных травм, но история не признаёт сослагательного наклонения.
О том, что руководить отделом спокойнее, чем сектором, я неоднократно убеждался, оставаясь по тем или иным причинам, исполняющим обязанности начальника отдела: меньше над тобой начальников, часто мешающих, а не помогающих в работе. В процессе работы в отделе появилась дополнительная специализация. Сектор З.И.Алексеевой стал специализироваться "по борту", а мой – "по земле".
Было и такое время, когда работать стало невмоготу. Постоянные и часто мелочные придирки моего непосредственного начальника тов. Савельева довели меня до такого состояния, что был готов бежать "куда глаза глядят". Каждую служебную бумагу он заставлял меня переделывать по нескольку раз и, в конечном итоге, возвращались к первому, предложенному мной варианту. Резко были ограничены мои научные командировки. Зато на заводы – всегда, пожалуйста. Был у нас на первой квартире сосед, Ю.В. Белоцветов. Как кандидата технических наук, его пригласили на работу в наш НИИ на должность начальника отдела. Несколько месяцев он даже был моим начальником.
Не сработавшись с директором Краснобаевым, он перешёл на работу в Калужский филиал МВТУ, стал там зав. кафедрой. Через несколько лет получил выговор, нет, строгий выговор по партийной линии "за финансовые нарушения": он и его сотрудники постоянно откладывали часть денег, полученных за выполнение хоздоговорных работ, на... покупку оборудования для кафедры. Один из сотрудников его "продал", поехав в Москву, к ректору Николаеву, которому рассказал об этой "финансовой афёре". Я знаю, кто это, но упоминать его фамилию не буду. Потом этот человек "отличился" тем, что написал донос в ВАК на моего шефа в филиале, Н.Д. Егупова, который якобы что-то не так изложил в своей докторской диссертации, застопорив решение о выдаче ему диплома доктора наук на пару лет.
Белоцветова спасло только то, что ни единой копейки из "общака" (возможно, это слово тут не очень уместно, но как ещё назвать этот фонд?) он себе не взял. Долго искал новую работу, пока, наконец, не прошёл по конкурсу на должность доцента Николаевского кораблестроительного института, где проработал год. Его жена и дочь оставались в Калуге. Потом перешёл на работу доцента в БИТМ, Брянский институт тяжёлого машиностроения, на кафедру электротехники, жил в общежитии, на выходные дни приезжал к семье в Калугу.
Вот к Юрию Всеволодовичу я и обратился по поводу возможности моей работы у них на кафедре электрооборудования. Переговорив обо мне с зав. кафедрой и передав ему для "изучения вопроса" сведения о моей научно-технической биографии, мне было назначена личная встреча "для знакомства". Так получилось, что, взяв на работе отгул и приехав в институт, я узнал, что зав. кафедрой заболел и находится дома, точнее, на даче, далеко за городом. Позвонил прямо с телефона кафедры, представился и получил справку, как доехать на эту дачу.
Дома мы поговорили "о работе и жизни" часа 3-4,после чего мне было предложено подать документы на конкурс по замещению вакантной должности доцента. Предполагалось, что мы поменяем свою квартиру и переедем на жительство в Брянск. Вот тогда мне потребовалась характеристика с последнего места работы. Именно об этой характеристике публично заявил на оперативном совещании наш генеральный директор В.В.Житков, что "никогда не подпишет её" и пригласил меня на беседу после окончания рабочего дня. Вечером я вышел из его кабинета с подписанной характеристикой... Все необходимые документы собраны и официально отправлены в Брянск. Жду решения Учёного совета института, чтобы начать процесс увольнения.
У меня на руках уже была программа курса "Электрооборудование тяговых подстанций", представление о которых я имел только, посещая в Одессе трамвайные подстанции в Люстдорфе и на Ярмарочной, на которых работали моя жена и сестра. Примерно через месяц получаю выписку из решения Учёного совета: "За" 2 чел., "Против" 18. Так я не стал (слава Всевышнему, если таковой имеется!) доцентом БИТМА, и мы не переехали в Брянск. Задал вопрос Белоцветову: "Почему так получилось? Зачем нужен был весь этот маскарад? Ведь можно было отказать мне на любой стадии подготовки документов и не доводить до Учёного совета?"
Ответ был таким: "Заставили сверху", чему я не поверил: зачем "сверху" затевать эту комедию с простым доцентом, между прочим, работающим в режимном НИИ и имеющим соответствующие допуски " к работе с документами"? Только спустя много лет мне была высказана основная причина: зав кафедрой, хоть и был профессором, и доктором наук, увидел во мне... будущего конкурента. Но сразу, после нашей беседы и его согласия, отказать мне не смог. Как в жизни всё причудливо перемешано, когда иной раз не поймёшь, "кто начальник, а кто дурак".
Через несколько лет Белоцветову надоело еженедельно совершать прогулки по маршруту "Брянск-Калуга-Брянск", и он попросил меня устроить на работу к себе в сектор на должность старшего научного сотрудника. Написал заявление. Мой начальник решительно отказался "заниматься этим делом", и я пошёл "за советом" к нашему главному инженеру Ф.М.Синицину. Результат беседы в двух словах: "не связывайтесь с этим делом. Директор всё равно заявления о приёме не подпишет". Так и проработал Юрий Всеволодович в Брянске до пенсии.
Комментарий: Ю.В.Белоцветова тоже нет в живых.
* * *
Научно - технический совет НИИ получил право рассматривать представления в ВАК СССР по присвоению учёных званий "Старший научный сотрудник", эквивалентных званию доцента. Некоторые наши кандидаты наук стали в институте первыми обладателями таких званий. В том числе и я.
Примерно к средине 70-х годов сложилась такая ситуация, когда высшее руководство страны задумалось о специализации и централизации источников электропитания. Был создан Координационный совет, куда вошли представители Минобороны, Минпромсвязи, Минрадиопрома, Госстандарта. Были назначены главные конструктора по бортовым источникам, наземным источникам, измерительным источникам, системам стандартизации и унификации их. Для начала появилась большая НИР «Источник-75», которая имела, если не ошибаюсь, 8 подразделов.
Общее руководство осуществляли от 22 ЦНИИИМО П.Н.Заика и от НИИ "Эталон" В.А.Алёшин. Со многими руководителями отдельных частей я поддерживаю связь до сих пор. Тогда это были молодые инициативные люди, теперь - солидные мужчины, многие из них доктора наук, профессора (Костиков В.Г., Затикян Г.П. и др.).
На защиту выполненной работы, т.е. НИР, каждый исполнитель приглашал представителей остальных частей из Москвы, Ленинграда, Горького, Калуги. Нам "досталась" 5-я часть: "Разработка методов и критериев сравнительной оценки источников электропитания". Руководителем этой части работы был я. Большинство наши предложения встретили в штыки: "Кому нужна объективная оценка, и что будет делать в этом случае представитель заказчика?" - основное возражение. Пришлось доказывать и убеждать. На следующей стадии нами был разработан ОСТ.4 по сравнительной оценке, затем математическое обеспечение для сравнения и был даже подготовлен проект стандарта СЭВ.
Для пропаганды метода оценки мною и исполнителями нашего раздела было опубликовано примерно полтора десятка работ в печати разного уровня, включая всесоюзный. Основными исполнителями с нашей стороны были В.В.Абраменкова, Г.Н.Цибулькин, Е.А.Зубарев (двум последним - земля им пухом!), Л.Н.Кузнецова, И.А.Анохина, Г.Н. Приваркин ( в инициалах могу ошибиться - всё только по памяти).
Шла работа по темам. Для разработчиков это было "золотое время". Стандартных модулей ещё не было, каждый главный конструктор разработки считал, что его источник питания должен быть уникальным, удовлетворяющим требованиям только его изделию. Поле для творчества было большим и неплохо подготовленным. В НИИ появился первый "Заслуженный изобретатель РСФСР". Им стал С.С.Литовченко.
Поставил перед собой задачу - стать вторым. Начал собирать документы. Меня в этом деле поддержал ныне покойный зам главного инженера Л.В.Сергеев. Для начала нужно было собрать справки о внедрении. Они пришли из Запорожья, Черкасс, Львова, Перми, из Прибалтики , Казахстана и других мест. Затем потребовалось заключение представителей заказчика, подсчёт экономического эффекта... После этого документы рассмотрели в областном отделении ВОИР, затем они попали в недра городских и областных партийных властей и... там застряли на годы.
По имеющейся у меня информации всё решило высказывание первого секретаря обкома А.А,Кандрёнкова: "Мне Заслуженные с такой фамилией в области не нужны!" И вторым стал со временем Ю.К.Гришин. Однако, Кандрёнков уже умер, а Левинзон всё же стал "Заслуженным изобретателем РФ". Для этого потребовалось ещё лет 15,когда вновь переоформленные документы через ВОИР Москвы, через Учёный совет МГТУ прошли оставшиеся по закону инстанции.
Комментарий: и Серёжи Литовченко тоже нет в живых…
* * *
Всё шло попутно с основной работой. Фактически сектор перешёл "на обслуживание" 2-го отделения, начальником которого был А.А.Юрченко. Тем было много, но можно выделить некоторые: "Ресса", "Боёк 1,2,3","РТА-80",темы спец. тематики и много других. С подавляющим большинством руководителей работать было комфортно, если можно так выразиться. Мы знали друг друга много лет, отношения между нами были хорошими, но работа есть работа. Еще помогало то, что – так получилось - это были одесситы. Хочу особенно отметить таких, как А.А.Юрченко, всегда (или почти всегда) уравновешенного и благожелательного, С.И. Сахарчука, мгновенно вникающего в суть вопроса, В.М.Прокофьева, руководителя многих тем по спец. тематике, М.Г.Башманова, который всю жизнь интересовался вопросом: "Когда ты всё успеваешь?", и многих других.
Комментарий: мы долго собирались встретиться, но каждый раз "те или иные причины" не давали возможности осуществить задуманное. Наконец, такая встреча состоялась.
Встреча, спустя долгие годы, одесситов, работающих в НИИ. Калуга, 2010. Слева направо: Миша Башманов, Боря Твердов, Сулейман Левинзон, Толя Юрченко, Аня Черныш, Федя Руденко, Виталий Польский, Тамара Соловьёва, Валя Синицына, Лиля Твердова, Толя Слинько, Лида Башманова, Коля Голубовский, Жора Царенко, Валя Прокофьева. Это не все присутствующие. Некоторые ещё не подошли. После "протокольной съёмки" мы отправились в кафе.
Часто в процессе работы складывались нестандартные ситуации. Например, такая сложилась в 1980 году, перед Олимпиадой -80. По ряду всем известных политических соображений страна осталась без современной иностранной телетайпной связи. Но аппарат РТА-80 "закрыл эту дыру". На период Олимпиады Москва была для советских граждан фактически закрыта. Командировки отменены, у нас они разрешались только для обслуживания пресс-центра.
Помню, сколько сил приложил В.М. Прокофьев, чтобы меня пропустили туда без "просвечивания" запасных узлов, которые я привёз: просто не успели испытать изделие целиком на радиационную стойкость. Многих на фотографии уже нет в живых.
* * *
"Головная боль" практически всех лет пребывания на службе в НИИ-это колхозы. Иной раз они назывались совхозами, но суть от этого не менялась. Каждый сотрудник, или практически каждый, кто стоял на ногах и мог выдерживать работы "помощи сельскому хозяйству страны, области, района" был участником этой драмы . И неоднократно. Работы начинались ранней весной и заканчивались глубокой осенью. Кроме того, были работы и на овощных базах. Поездки были "на постоянную", т.е. на две недели – месяц, и "на один день". Каждое подразделение должно было выделять работников в обязательном порядке.
Конечно, посылать старались тех, кто меньше всего принесёт вреда своим отсутствием на постоянном рабочем месте. Но не всегда это удавалось. Об экономической эффективности подобных мероприятий лучше не вспоминать. Основные виды работ - прополка, сбор овощей (картофеля, капусты), погрузка собранного на машины или укладка в бурты. На две недели ездила даже моя жена, имеющая на руках малолетнего сына. Бывало, что собранная картошка оставалась в мешках в поле на зиму и затем шла на корм скоту, если ещё годилась для этого. Часто осенью закладывались овощи в бурты, а весной мы отделяли гнильё от хорошего картофеля, который использовался для нового урожая. В последние годы за нашим НИИ был закреплён совхоз "Сашкинский" Ферзиковского района. Кроме того, осенью ездили на сбор овощей в совхоз на правый берег Оки. На однодневные поездки ездили подразделениями.
На двухнедельные работы, как правило, кроме того, нужно было выделять старшего. Один раз старшим (группа постоянно работающих составляла 25-30 чел., как простых, неквалифицированных работников, так и механизаторов, которые ремонтировали технику или управляли ею) пришлось побывать и мне. Один из сотрудников института, будучи в совхозе. Утопил... трактор. Поднялся скандал. Требовалось "укрепить руководство" группой, находящеёся в данный момент в "Сашкинском". Вызывает меня "крупный начальник среднего звена", т.е. начальник отделения Лев Болховитин (увы!, его тоже нет в живых), и заявляет: "NN (не хочу называть фамилию, хотя, конечно, помню) вчера по пьяни утопил трактор. Поедешь (с теми, кто начинал работу в НИИ и проработал долгие годы, мы были пожизненно на "ты") и наведешь там порядок.
Я обещал Житкову". В.В. Житков - это ген. директор нашего объединения "Ока".
- " В данный момент по состоянию здоровья и семейным обстоятельствам я могу поехать, но останутся невыполненными такие-то и такие-то работы, а по теме "...." придётся переносить срок".- "Не беспокойся, всё сделаем".
И я поехал. Две недели я не брился и ходил с бородой, почему-то рыжей. Как-то приехал "для контроля" в совхоз Житков и строго спросил: "Почему заросший?" В ответ услышал: "Побреюсь, когда вернусь домой!". Увидев меня по возвращении, семейство разделилось во мнениях: жена и дочь сказали: " Немедленно сбрить!", а сын был более дипломатичным. Пришлось подчиниться большинству.
Но самое интересное было в другом. Оказывается, на меня пожаловался председатель совхоза: "Левинзон отказался... поставить столб". На ближайшем еженедельном оперативном совещании начальников отделов и служб Владимир Васильевич поднял моего начальника отдела Савельева и произнёс следующую тираду: "Разберитесь с Левинзоном. Представляете, он, кандидат технических наук, электрик со стажем, не смог поставить простой электрический столб! Хуже того, не хотел его поставить!"
После этого мне ещё долго приходилось объяснять, включая самого Житкова, почему "не хотел" и почему "правильно сделал", что не стал выполнять эту работу. Когда посылали на с/х. работы "дармовых людей", каждый руководитель пытался использовать их не только для того, зачем они были посланы, т.е. для выполнения именно сельскохозяйственных работ, но и по их специальности (например, ремонт и управление техникой).
Во время моего пребывания на одном из участков линии электропередач провалился деревянный электрический столб, оборвав провода. Не помню, по какой причине местного электрика не оказалось. Пришлось самому отключать этот участок. В совхозе нашёлся запасной столб. Мне предложили его смонтировать, т.е. разместить на нем изоляторы, и установить. Но какое право я имел выполнять эти работы людьми, не имеющими допуска к электросетям! А если бы кого-то убило или покалечило? Садиться в тюрьму? Я никому не смог бы доказать, что "не ведаю, что творю". Даже Житков понял это.
В нашем НИИ работали отставники, имеющие и не имеющие инженерные специальности. Но некоторые продолжали именно инженерную деятельность. В отделении 1,в котором я работал, был такой полковник Холмецкий, кандидат наук, как и все мы, выезжающий в совхоз на с/х. работы. Он подсчитал, какова была стоимость "произведенного нами", сотрудниками отделения, картофеля за год. При этом учёл только прямые расходы: зарплату сотрудников, стоимость аренды автобусов для проезда "туда-сюда", стоимость больничных, связанных с простудами от поездок в весенне-осеннее время года. Не были учтены такие параметры, как, например, упущенная выгода от того, что из-за этих работ переносились сроки выполнения важных тем и меньше брали новых.
Получилось, что "наш" картофель обходился государству по 9 руб/кг, в то время, как в овощных магазинах города он продавался по 20 коп/кг, правда, плохонький, а на рынке можно было купить отборный, так называемый "Бабынинский", по 40 коп/кг. Конечно, своими изысканиями автор расчётов делился с весьма ограниченным кругом лиц.