Научная электронная библиотека
Монографии, изданные в издательстве Российской Академии Естествознания
ГЛАВА 3 Политический контроль среди молодёжи 1920-х годов как средство борьбы с религиозными традициями и формирование
Многие руководители советского государства и комсомола в 1920 - е годы видели основную причину неэффективности антирелигиозной деятельности в устойчивости религиозного быта. Официально утверждалось, что борьба с религией используется коммунистическими организациями прежде всего как метод борьбы с культурной отсталостью масс. Но при этом данная “отсталость" понималась весьма оригинально. Обратимся к типичным лозунгам, используемым тогда в плакатах, стенгазетах, а также выступлениях комсомольских подразделений, весьма удачно совместивших агитационную работу с художественной самодеятельностью (в историю они вошли под названием “Синей блузы"). Многие из лозунгов вполне объяснимы стремлением к самосовершенствованию молодежи: "Религия - стена на пути культурного развития масс", "Вместо праздничной пьянки - разумный, культурный отдых", “Заменим пьяные праздники днями культурного отдыха". Но большинство лозунгов не избавлено от уничижительного, а порой и злобного отношения к религии: "Безбожный путь к поднятию культурности масс", "Исповедь спасает не трудящихся, а эксплуататоров от натиска угнетенных", “Христос воскрес - это лозунг, которым буржуазия угнетала трудящихся", "Молодежь, вступай в ряды безбожников, строй новый безбожный быт". Создается впечатление, что заботились комсомольцы о благородном поведении юношества не всегда, а лишь в дни религиозных праздников ("Ни одного пьяного парня или дивчины в дни пасхи"), что они просто хотели заменить религиозные празднества своими (“Убирай комнату, покупай обнову и подарки не к поповскому празднику пасхи, а к празднику трудящихся 1 мая")
Альтернативой старому религиозному быту назывался комсомольский быт, свободный от религиозных предрассудков. В этой связи быт все больше вовлекался в сферу влияния политического контроля. Борьба с «пережитками прошлого» стала одним из наиболее заметных направлений комсомольской деятельности. Комсомол сформировал представление о постыдности самого знания ценностных идеалов прошлого, стимулируя радикализм и перманентное расширение сферы борьбы с «пережитками». В комсомольской прессе обычными стали лозунги типа «Динамит под старый быт!», «За коллективизацию быта!» и т.п. Однако о том, каким должен быть новый быт, комсомольцы чёткого представления не имели. Методы ликвидации «пережитков» выбирались разнообразные: от наивно - комических до административных запретов и самосуда. Направления новаторства комсомольцев определялись культурным уровнем местных партийных и комсомольских лидеров. Требования высших органов, осуществляющих политический контроль, в свою очередь также, как правило, зависели от уровня культуры и правосознания конкретных лиц, осуществляющих властные полномочия.
Даже после XIV съезда ВКП(б), признавшего в интересах привлечения молодежи в комсомол право на «минимум развлечений»1, ценными в комсомоле признавали лишь те развлечения, которые можно было приспособить для коммунистической пропаганды. Сельские посиделки и вечеринки совмещались с лекциями и читками. На свадьбах и похоронах заслушивали политические доклады, собирали пожертвования голодающим и пролетариям других стран.
Процитируем типичное описание октябрин: «...Кругом сидят представители от союза, комсомольцы, юные пионеры и гости. Под звуки «Интернационала» приступили к «крещению». Перед этим рабочие внимательно выслушали доклад о происхождении религиозных обрядов и христианского крещения, затем отец ребёнка, партийный товарищ, рассказал, что он сумел в течение трёх лет убедить свою жену и теперь она совершенно порвала с религиозным дурманом и вполне сознательно отдаст ребёнка в руки юных пионеров. И тут же девочка - пионерка приняла от неё новорождённого, а председатель юных пионеров вручил членский билет юного пионера. Поклялись пионеры воспитывать его в духе коммунизма и дали ребёнку имя Эра, революционное имя, означающее первое важное событие в быту всех работников связи...»
В 1924 году М.С.Ольминский предложил идею отказа от расточительства при похоронах на гробы и венки (за исключением случаев, диктуемых пропагандистской необходимостью) и полной утилизации трупов коммунистов, обязанных отдать себя без остатка строительству нового общества в самом буквальном смысле слова Идея вызвала одобрение среди некоторых коммунистов и комсомольцев, и, хотя полностью в жизнь не воплотилась, в аскетизме похоронных церемоний коммунистической молодежи вполне видны ее отголоски. Так, курская газета “Комсомолец” 10 февраля 1924 года рассказывала, что “юные пионеры хоронили своего товарища по - новому, без попов и ненужных обрядов. Схоронив волчонка, пионеры схоронили и отживающие христианско - языческие традиции”. Возвращались с кладбища пионеры с песней “Долой, долой монахов”.
Частушки, песни, игры, как правило, также политизировались. Причем в них комсомольцы практически игнорировали общечеловеческие ценности. Их место занимали новые понятия: любовь к партии, вера в коммунизм, классовая ненависть и т.п. Направленность их ярко выражает, например, такой “шедевр” (один из самых приличных): «Будем делать чудеса, / Ничего нет проще. / Из попа мы в полчаса / Приготовим мощи» Об исполнении частушек и песен иного содержания сообщалось в специальных сводках об «антисоветских», «крестьянских» и т.п. настроениях, подготавливаемых для руководящих нижестоящими комсомольскими органами.
Обратим также внимание, что говоря о пережитках прошлого в быту, религию ставили в одну графу с алкоголизмом. Агитационная брошюра тех лет прямо указывала, что слова «алкоголь» и «религия» поставлены рядом неслучайно: «Алкоголь и религия всегда служили средством эксплуатации трудящихся. Веками длившееся господство помещиков и буржуазии ... так глубоко вкоренило в трудящиеся массы тягу к дурману религии и алкоголя, что великое рабоче - крестьянское наступление против векового угнетения и рабства не смогло в короткий срок окончательно уничтожить эти болезненные привычки»
Бесспорно, такое примитивное уравнивание алкоголизма и религии наносило вред серьёзной атеистической работе. В тоже время нельзя не отметить противоречивость данного явления. Ведь безбожники, хоть и под политическими лозунгами, провозглашали намерение «воспитать себя как трезвое, совершенно враждебное потреблению спиртных напитков поколение». В практику вошли детские и молодежные антиалкогольные демонстрации. Типичный плакат на них гласил: «Отец, не пей! Купи книги детям, одень их! Пьянство губит тебя и детей!»
Нельзя не признать положительными и действия партийных и комсомольских органов, направленные на искоренение таких личностных черт, как бюрократизм, индивидуализм, подхалимство, рвачество, недобросовестная работа, пошлое отношение к женщине, лень, моральное разложение, бескультурье. Главная беда была не столько в том, что их огульно зачисляли в «пережитки прошлого», а в том, что боролись за их уничтожение кампанейски, трактуя слишком однобоко. Осуждалось, например, предательство классовых интересов пролетариата, но одновременно фактически возводилось в культ предательство эксплуататорских классов, а заодно близких родственников, друзей, если оно оправдывалось интересами социалистического строительства.
Надо признать, что священнослужители и верующие своим поведением давали немало поводов для критики религиозного образа жизни. Трудно поспорить, например, с утверждением автора неопубликованного письма в редакцию газеты «Тамбовский крестьянин»: «Веровать в Бога запрещать нельзя - у каждого есть своя стезя, но не должен служитель божий ходить с пьяной рожей» «Несознательность и темноту» многие юноши и девушки ассоциировали с «суеверием и Богом»2, удивлялись нерациональности православных праздников.
Многие здравомыслящие комсомольцы и коммунисты пытались использовать для социалистического преобразования российской повседневности именно явные изъяны сложившегося образа жизни, придать цивилизованный характер деятельности комсомола, бороться с «пережитками прошлого» путём пропаганды, показа реальных преимуществ социалистической действительности. Однако данные попытки, как привило, не имели успеха, по крайней мере, не являлись основными формами и методами массовой работы комсомола.
Определённое нравственное преимущество, связанное с изъянами образа жизни “отцов” отрицалось самой коммунистической молодёжью, списывающей негативно - девиантное поведение в рядах комсомола тоже на “пережитки прошлого". Это в то время, когда одной из причин роста пьянства и хулиганства было как раз отчуждение от традиционных нравственных норм российского общества.
Для большинства населения и те действия, что в комсомоле считались хорошими, были неприемлимы, не соответствовали их ценностным ориентациям. Выдающийся российский философ С.Л. Франк, один из тех, кого выслали из России в 1922 году, писал о революционных мечтателях: “Чем пламеннее их вера в определённый идеал, чем более незыблем авторитет этого идеала, тем более слепо и жестоко они калечат и разрушают жизнь. Ибо ненависть к злу превращается в ненависть ко всей живой жизни, которую не удаётся втиснуть в рамки "идеала ”
Понятно стремление молодёжи преобразовать быт, несущий в себе весьма архаичные черты. Однако в 1920 - е годы в бытовой сфере комсомольцы ещё очень мало созидали, а больше разрушали. У остального населения это вызывало откровенную неприязнь к молодым преобразователям, их образу жизни. В общественное сознание разрушительная практика молодёжи внедряла сомнения в оправданности преобразований даже в будущем.
Предъявление юношам и девушкам практически невыполнимых требований самоограничения в личной жизни (вплоть до физиологических потребностей) предопределило идеологическую фальшь. Комсомольская действительность демонстрировала, что зачастую требуя аскетизма от других, комсомольские и партийные функционеры сами пренебрегали требованиями коммунистических этических норм. Лицемерие и обман в свою очередь порождали пессимизм, неверие в справедливость. Невозможность в свою очередь публично продемонстрировать их в комсомоле (вера в будущее являлась непременным условием членства в союзе) вела к формированию своеобразной «раздвоенности» политического и правоприменительного поведения молодёжи. Молодёжь проявляла конформизм в самых циничных его формах.
Обращая внимание на неоднозначность последствий борьбы с «пережитками прошлого», нельзя не заметить, что положительные результаты с точки зрения успешности антирелигиозной борьбы далеко не всегда соответствовали положительным результатам с точки зрения государственных интересов. Молодёжь была дезориентирована заявлениями и оценками партийных и комсомольских пропагандистов, которые одновременно осуждали и традиционный «буржуазный» брак, и «буржуазную» половую распущенность, никак не могли уловить, что соответствует пролетарской скромности. Чрезмерная идеологизация жизни комсомольцев, всеобъемлющий политический контроль даже в интимной сфере, вели к обратным результатам. В ответ на зарегламентированность и аскетизм своего бытия советская молодёжь всё больше демонстрировала уход от альтруизма к эгоизму. Намерения упростить, «пролетаризировать» комсомольский быт, оборачивались тем, что даже девушки, вступив в комсомол, начинали курить, хулиганить. Целые комсомольские ячейки занимались пьянством и развратом. Таким образом они вроде бы демонстрировали и своё отступление от религиозных канонов. Однако с точки зрения общегосударственных интересов такое поведение молодёжи правильнее бы назвать антиобщественным в любых социально - экономических условиях.
Далеко не всегда отрицание старых обычаев происходило с насаждением новых, коммунистических. Бунтарство молодёжи проявлялось сразу по двум линиям: и против старого, отцовского, и против нового, официального.
Примечателен случай в Тамбовском селе Гусевка. В 1928 году местные комсомольцы вместо «комсомольской пасхи» или богослужения играли всю ночь в школе в карты. Известно об этом из письма в редакцию газеты «Тамбовский крестьянин» от комсомольца, который играл и сам, но счёл долгом сообщить об этом в редакцию (под псевдонимом «Подсмотревший»). «Заметка, хотя и является для меня самокритикой, но послужит исправлению актива,» - писал комсомолец Таким образом, желая остаться авторитетным как среди товарищей, так и среди властных покровителей, юноша оказался готовым написать донос и на себя, лишь бы пасхальная провинность не приобрела антикоммунистической окраски.
Даже на бытовом уровне комсомольцы демонстрировали своё новаторство, бунтарство. Но вместе с тем осознавали, что выступать против отцовских обычаев (в том числе и религиозных) - это значит демонстрировать оригинальность, заслужив при этом одобрение властей.
Проникновение политического контроля в обрядовую сферу привело к усилению зависимости населения от бюрократии государственных учреждений: «религиозные обряды - если нужно совершить их в деревне
- нужно разрешение ВИКа или сельсовета, корову хочет продать крестьянин - бумагу от ВИКа. Человек умер
- требуется анкета в 50 вопросов. Спрашивается адрес умершего, был ли он в плену... Анкета на самоубийц
- 100 вопросов...»
И все - таки надо признать, что политический контроль со стороны властей ещё не носил тотального характера. А молодёжь, хотя бы потому, что не имела средств для самостоятельного существования, была вынуждена хоть в какой - то мере считаться с мнением «отцов». Во многом это обусловило определённый традиционализм в поведении молодёжи. В меньшей степени, чем несоюзной молодёжи, и комсомольцам наряду с новациями было присуще довольно массовое «обрядоверие».
Обряды, популяризируемые коммунистической властью, бросали вызов обществу. Одно дело лекции и антипасхи, а другое - надругательство над самым священным, даже не с точки зрения религиозной обрядности, а с точки зрения веры самой глубинной, казалось бы, укоренившейся навечно в душе каждого русского человека. Очень мало находилось в провинции людей даже в рядах партии и комсомола, одобрявших превращение похорон или свадеб в митинги. Религиозные обряды являлись составной частью народной культуры и сопровождали человека от рождения (крещение) до смерти (погребение). Советская обрядность была нацелена на вытеснение из быта всех этих “поповских штучек" при сохранении "художественного оформления торжественных моментов жизни"
Наиболее раздражали крестьянство и многих горожан старших поколений попытки комсомольцев поновому регламентировать семейно - брачные отношения. Семья,как правило, является одним из определяющих субъектов политической социализации личности (часто главным). Усилия официальных структур терпят неудачу если их ценности не совпадают или активно игнорируются семейными приоритетами. Семья формирует нравственный и психологический облик личности, правовое сознание, которые впоследствии во многом определяют суть политических взглядов. Именно отсюда исходило упорное стремление коммунистических организаций контролировать сферу семейных отношений, пропагандировать коллективные формы общежития и идейно - казарменные сообщества для воспитания подрастающего поколения. Отсюда исходило и общее у сторонников различных теорий реформирования интимной сферы («безлюбовности», «борцов с половой распущенностью» и т.п.) - их беспардонное вмешательство в личную жизнь юношей и девушек, стремление полностью подчинить личное общественному, регламентировать все, без исключения, сферы жизни молодёжи, изменить уже существующие традиции. Одновременное существование в комсомоле фактически противоположных идеалов поведения в интимной сфере приводило к тому, что если комсомолка "вела себя скромно, то говорили, что она пропитана буржуазными предрассудками и что у неё индивидуалистическое настроение, если начинала свободно вести себя, то её приравнивали к проститутке"
Е.М. Ярославский ставил перед комсомольцами, вступающими в брак, задачу "убедить любимого человека, любимую женщину, девушку строить семью без попа". Тут же он сам задавал вопрос и отвечал на него: "Ну а если не выходит, что же делать? Лучше не жениться на этой девушке, на этой женщине. Если бы все коммунисты и комсомольцы проявили в этом твёрдость, то это дело было бы гораздо легче"
На практике невенчанный брак, особенно в деревне, не признавался, считался блудом. Вполне понятны мотивы, двигавшие юнкором Василием Ушаковым, который в неопубликованном стихотворении “С венцом или без венца" обозначил неразрешимую для надумавшего вступить в брак комсомольца дилемму: обвенчается - исключат из комсомола, откажется - родители не дадут разрешения на брак
По поводу невенчаных браков было сложено множество частушек. В Липецком уезде, например, крестьяне пели: «Ах, какие пошли нравы - / В церкви не венчаться, /
За столом одним пером / Только расписаться» Большое распространение получил еще более откровенный напев: «Ноне легкая женитьба / Со советским листом. / Называли это раньше - / Под ракитовым кустом» Подметило народное творчество и антирелигиозную направленность коммунистических браков: «Коммуниста полюбила - / Сразу изменилась, / Все иконы порубила - / Ни разу не молилась»
Если не открыто, то в разговорах с друзьями даже многие руководители партийных и комсомольских организаций говорили о пагубности жесткого подхода к обвенчавшимся или, тем более, просто принимавшим участие в обрядах крещения, венчания или погребения, полагая необходимым «делать различия по религиозным предрассудкам, ибо нельзя темных крестьянских коммунистов, не знающих элементарных правил коммунистической этики приравнивать к рабочим или служащим, более развитым. Крестьяне поставлены в условия необходимости. Надо крестить ребенка, венчаться и т.п.» К тому же у многих комсомольских и партийных лидеров вызывала неприятие показуха в семейных отношениях.
Так, комсомолец из села Патриаршее Липецкого уезда писал: «Брак совершается часто поновому: без попов в Нардоме, а потом муж бьет постарому. И никому до этого нет дела» В Воронеже губком партии специальным постановлением предостерег от исключения из коммунистических организаций выходцев из рабочих и крестьян, «преданных делу революции, заключивших церковный брак в виду малого политического уровня»
Один из лучших знатоков деревни 1920х годов A.M. Большаков верно подметил: «Как - то мало прийти в заплеванный административно - гражданский отдел и там просто «зарегистрироваться» у равнодушного ко всему советского чиновника. Церковь одевает и рождение, и брак, и смерть в пышные одежды обрядности» Показателен и другой монолог, приводимый A.M. Большаковым: «Религия не нами начата. Кругом будут креститься, отпеваться, венчаться, - а мы без всего этого? Таких дел пока еще нигде не слыхать в нашей округе. Что же мы, первыми что ли будем?»4
На первый взгляд кажется парадоксальным, что борясь с религиозными обрядами во время праздников,некоторые безбожники без старых обрядов, но все - таки отмечали религиозные праздники. Например, в селе Ливенки Россошанского округа местные партийные, комсомольские и советские работники праздновали с выпивкой Пасху, чем вызвали насмешки крестьян: «Ишь, как Пасху празднуют, а говорили, что Христа не было и Бога нет» Да и комсомольские антирелигиозные карнавалы многие крестьяне воспринимали все же именно как празднование, только альтернативное церковному. В комсомольских изданиях, как правило, рассказы о карнавальных шествиях сопровождались насмешками: крестьяне, мол, не разобрались в чем дело, начали креститься, перепутали нас с «Живой церковью».
В работе Л. Григорова, основанной на личных наблюдениях автора, негативно характеризовалось поведение заведующего сельской школой, который с эмоциональным подъемом читал антирелигиозные доклады, но каждую субботу под звон церковных колоколов зажигал дома лампадку Современный историк А.А. Мякотин справедливо замечал: «Вера и неверие уживались не только в общественной жизни, но и в душах людей… Возможно, в этом не было лицемерия. Подобные примеры нередко были проявлением «разорванности» внутреннего мира людей, живших в переходную эпоху»
Как сектанты рекрутируют себе сторонников, используя каноны той или иной мировой религии, но в непривычном, осовремененном звучании, так и безбожники привлекали к себе не только своим бунтарством, но и определенным традиционализмом. Как русское православное христианство со времен Киевской Руси вопреки желаниям иерархов церкви вобрало в себя некоторые языческие традиции, так и коммунистическая квазирелигия при всей жестокости борьбы с православием не могла не вобрать в себя хотя бы элементы вековых христианских традиций. Выдающийся русский философ Г.П. Федотов верно подметил: «Церковь была дорога не служением пастыря, а красотой обряда, с которым сросся кровно народный быт»
«Массовый атеизм» 1920 - х годов во многом внедрялся по аналогии с христианизацией Руси, когда на местах языческих святилищ ставились христианские церкви, в языческие заговоры вселялись имена христианских святых, а языческие имена людей заменялись христианскими. Советские безбожники пытались заменить церкви избами - читальнями, христианские праздники - коммунистическими, церковные песнопения - «Интернационалом» и т.п. Имена, которые обычно давались при крещении, тоже заменялись новыми: Ким (в честь Коммунистического Интернационала Молодежи), Баррикада, Искра, Труд, Пролетарий, Сталина, даже Комсомолия... Самыми распространенными производными от имени Ленина стали Владлен, Нинель, Вилен, Виленин, Виль. Встречались и более оригинальные: Лениза (Ленинские заветы), Ленар (Ленинская армия), Изиль (Исполнитель заветов Ленина) и др. Национальный фактор в антирелигиозной борьбе прослеживается в имени Рунар (Революция уничтожает национальную рознь). Вместо крестин устраивали октябрины. На место икон ставили «портреты вождей, на место креста, возглавляющего купол, пятиконечную звезду... Маркса изображают в виде Бога - отца на небесах с «Капиталом» в руках вместо скрижалей, а вместо архангелов летят красноармейцы с трубами». В это время можно было увидеть и крест с надписью «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» и изображением серпа и молота
Религиозные черты видели в деятельности безбожников, особенно комсомольцев, многие крестьяне. Симптоматична частушка, появившаяся в селе Раево Алгасовского района в период перехода к коллективизации. В местной комсомольской ячейке распространяли портреты Ленина, что и было отмечено народным творчеством: «Комсомольцы - лодыри / Своего Бога продали. / Стали денег набирать, / Себе трактор покупать»
В общественном сознании крестьянства идеализированные представления о социализме как обществе всеобщего равенства и неограниченных возможностей для многих крестьян, особенно деревенской бедноты, оказались привлекательнее посулов священнослужителей райской жизни в загробном мире. Коммунистические идеологи обещали хорошую жизнь в ближайшем будущем и надежды на это в те годы нэпа, когда социально - экономическая ситуация улучшалась, все более укоренялись. В пользу коммунистов и комсомольцев работали пьянство и безделье, связанные с религиозными праздниками. Осуждая их, развертывая агрономическую пропаганду, передавая церковные здания школам и учреждениям культуры, коммунистические активисты в глазах значительной части населения представали как своеобразные «новые протестанты», осовременивающие веру в грядущее счастье. Характерно письмо крестьянина из села Грачька в газету «Тамбовский крестьянин»: «Отступят крестьяне от поповского пути, и пойдя по правильному пути, намеченному еще покойным вождем Владимиром Ильичём... они скоро переедут через культурный мост той счастливой жизни к той цветущей жизни, которая зацветет во всем мире красным цветом Октября»
Данное письмо типично еще и тем, что вера в будущее счастье в нём тесно увязана с неоспариваемыми указаниями В.И. Ленина.
Культ В.И. Ленина в комсомольской среде стал формироваться ещё в самом начале 1920 - х годов. Незабываемым примером проявления данного процесса, одновременно ярко подметившем сущность формировавшейся в стране системы политического контроля является сценарий игры «Ленин», сохранившийся в фонде Тамбовского губернского комитета комсомола. Все играющие становились вкруг, брали друг друга за руки. Исполняющий роль Ленина ходил по кругу. Все вместе пели: «Ходит он, ходит с целью одной, / Ищет по стране по родной / Врагов власти трудовой, / Врагов власти трудовой». Поочередно ведущий выхватывал из круга «толстого буржуя - туполобого обалдуя», «длинногривого попа - кровососного клопа», «деревенского кулака - мирового паука» и т.д. Пропев про каждого ругательный куплет, играющие назначали нового «вождя» - ведущего
Обожествление В.И. Ленина работало на обожествление коммунистической партии, придавало “святость" всему режиму, создавало его духовную основу. В выступлениях коммунистов перед юношеством утверждалась непререкаемая правота В.И. Ленина, его чуть ли не мессианская роль в строительстве социализма и становлении комсомола. В общественное сознание молодежи внедрялось: Ленин был всегда прав, всегда права созданная им партия, поэтому сила комсомола в единстве с ленинской партией.
Особенно много партийные и комсомольские пропагандисты стали говорить и писать о Ленине, цитировать вождя после ухода его с политической арены, когда он был уже смертельно болен. Если ранее роль Ленина в пропагандистских материалах четко привязывалась к годовщинам каких - то конкретных событий, то теперь Ленин явился совершенной абстракцией, неиссякающим резервом цитат для ответов на все вопросы. Коммунистическая идеология получила второе название:ленинизм. Утверждалось, что только работы В.И. Ленина “дают правильную ориентировку и указывают единственно правильное направление пути" Правда, в тот период еще активно цитировались и Л.Д. Троцкий, Г.Е. Зиновьев, Н.И. Бухарин. Культовая монополия только складывалась.
Как иконы в домах родителей, так портреты вождей в комнатах, где проживали комсомольцы, занимали самое почетное место. Важность этого атрибута комсомольского жилья постоянно подчеркивалась на партийных и комсомольских форумах. VIII Воронежский губернский съезд в марте 1923 года отмечал в своей резолюции: «Хата комсомольцев по возможности должна носить революционный отпечаток. Здесь должны быть портреты вождей революции, плакаты и т.д.» Курский губком партии в «Плане политпросветработы в деревенской ячейке на 1923 год» отмечал, что помещения, где живут и часто бывают комсомольцы «должны быть хорошо украшены и разубраны портретами, лозунгами вождей»
Наиболее точно определил тогдашнее отношение к Ленину комсомольского большинства А. Безыменский: «Он нам важен не как личность, // Он нам важен не как гений, // А как символ: // «Я не Ленин, но вот в Ленине и я»
К провинциальной молодежи весть о кончине Владимира Ильича пришла великим горем. Многие, как вспоминают ветераны, плакали. Пионеры надели траурные ободки на галстуки. Траурные повязки появились на рукавах комсомольцев. В траур оделись знамена. Повсюду были открыты «Ленинские уголки». Уже 22 января 1924 года чуть ли не каждая комсомольская ячейка выпустила стенгазету памяти вождя. Показательны поэтические строки, которыми открывал газету юных железнодорожников Козлова комсомолец В. Ермачков: «Умер отец коммунизма - // Остался сиротами мир» В Рабочем дворце Курска 23 января собрание 3 тысяч членов партии и комсомола постановило воздвигнуть на местной Красной площади памятник Ленину и собрать средства на строительство самолета «Ильич»
Массовые собрания состоялись повсюду 24 - 26 января, а 27 января, в день похорон, во многих населенных пунктах прошли многолюдные траурные шествия. Моршанский у ком объявил месячный траур в своей организации На станции Иноковка комсомольцы, проведя вместе с другими гражданами села Ковылка демонстрацию решили направить в ЦК комсомола телеграмму: «Клянемся в день похорон нашего вождя, что будем твердо продолжать намеченные им цели...»
Правда, находились в комсомоле и те, кто не воспринял смерть вождя как огромное личное горе. В Липецке в день похорон Ленина группа комсомольцев отмечала день рожденья товарища с гармошкой и выпивкой. К участникам этого события были приняты строгие дисциплинарные меры, т.е. комсомольское руководство действовало по правилу: не горюешь сам - заставим Руководство комсомола последовательно убеждало: успешная карьера возможна лишь при условии публичного изъявления любви к Ленину, овладения его идейным наследием.
19 февраля 1924 года ЦК РКСМ принял циркуляр «О пропаганде ленинизма в союзе». Им предусматривалось пересмотреть все формы воспитательной работы в сторону максимального пропитывания ее ленинизмом. Особое внимание было обращено на изучение речи Ленина на III съезде РКСМ. Во всех ячейках рекомендовалось провести цикл бесед по программе: 1) Как жил и работал Ленин; 2) Ленин и союз рабочих и крестьян; 3) Ленин и молодежь; 4) Как быть ленинцем (строительство новой деревни). Во всех клубах, избахчитальнях, домах крестьянина, в школах всех типов рекомендовалось создать уголки Ленина, кружки ленинизма, которые должны были стать базой для систематической пропаганды ленинизма.
Уже в первые дни после смерти Ленина последовало идеологическое обоснование переименования детской и молодежной коммунистических организаций в ленинские. А.В. Луначарский говорил о В.И. Ленине 25 января 1924 года: «Он был молод в свои 53 года и остался бы молод, сколько бы ни прожил на свете. Молод и ленинизм - от него веет мировой молодостью, веет колоссальным будущим впереди и безудержной молодой отвагой. И если Ильич молод, то и молодежь должна быть «ильичевой» молодежью. Она должна проникнуться не только этой его заразительной и родной для нее молодостью, но и мудростью Ленина, и осмотрительностью, и умением делать выводы из седой культуры, приобретенной столетиями»
Но для комсомольцев в этот момент и не надо было каких - то указаний сверху, для большинства из них Ленин итак был харизматической личностью. 22 января состоялось экстренное заседание Пленума ЦК РКСМ, на котором было принято постановление - вынести на решение Всероссийского съезда комсомола вопрос о присвоении РКСМ имени товарища Ленина. 23 января Пленум ЦК РКСМ принял решение о переименовании детских групп имени Спартака в детские коммунистические группы имени товарища Ленина. Делегаты VI Всероссийского съезда РКСМ (12 - 18 июля 1924 года) приняли единодушное решение о переименовании РКСМ. Обращает на себя внимание, что в «Манифесте ко всем комсомольцам, ко всей рабочей и крестьянской молодежи» говорилось: «Не для красного словца, не из желания носить лучшее из всех имен, не только для того, чтобы почтить уважением память великого усопшего, приняли мы это решение. Нет, мы приняли его для того, чтобы вся трудящаяся молодежь всех народов, населяющих СССР, вместе со своим передовым отрядом - Коммунистическим Союзом Молодежи - прониклись единой волей и твердой решимостью научиться по - ленински жить, работать и бороться, осуществлять заветы, оставленные нам Лениным» Поддерживая идею присвоения комсомолу имени Ленина, расширенный Пленум Тамбовского губкома совместно с секретарями районных и уездных комитетов 28 июля 1924 года заявил, что это будет способствовать «организации всей воспитательной работы комсомола в духе ленинизма, тем самым осуществляя лозунг «Комсомол - школа воинствующего большевизма»
В своей речи на VI съезде комсомола Н.К. Крупская руководящей идеей для тех комсомольцев, которые хотят стать ленинцами, назвала мысль о том, что «Ленина не надо превращать в икону. Надо, чтобы его идеи служили руководством к действию» В реальности комсомольцы, беря пример со своих наставников, все чаще занимались бездумным цитированием ленинских работ, при любом удобном случае в речах использовалось заверение в верности «ленинским заветам». В идеологическом воспитании в комсомоле четко прослеживались религиозно - догматические тенденции, начетническое отношение к трудам Ленина. Как писал Н.И. Бухарин, «берут сочинения Владимира Ильича, берут большие, средние и маленькие ножницы и режут направо и налево. Владимир Ильич и производство стульев, Владимир Ильич и чистописание и т.д. Обо всем можно вырезать парочку строк, и человек, вместо того, чтобы изучать понастоящему вопрос, читает одну книжку, на которой написано - Ленин. Вызубрил одну фразу и думает, что изучил Ленина, как в отрывном календаре, и пытается отрывным календарем заменить настоящее изучение вопроса»
Культ Ленина настолько был силен среди комсомольцев, что в конфиденциальных разговорах юноши и девушки сомневались, сможет ли партия без Ленина сохранить советскую власть. Тамбовский губком комсомола в связи с этим вынужден был обратиться к уездным комитетам с циркуляром, обязывающим пресекать слухи. При этом циркуляр разъяснял: «У Ленина остался хороший и надежный заместитель - ЦК партии и вся коммунистическая партия, благодаря которой рабочий класс и крестьянство седьмой год живут в свободной стране» (Тезис о том, что партия как наследница Ленина всегда права, вполне созвучен католическому постулату: Папа непогрешим только потому, что церковь - тело Христово).
В тоже время в траурные для поклонников Ленина дни в воззрениях комсомольцев проявились и отголоски языческих традиций с их жертвоприношениями усопшему вождю. Работницы тамбовского губпотребсоюза, скорбя 0 смерти Владимира Ильича, потребовали расстрелять всех эсеров, находящихся в тюрьмах
На комсомольских собраниях становилось нормой рассматривать вопросы, связанные с вехами ленинской биографии и его идейным наследием. Так, 30 августа 1924 года Ржаксо - Выселковская ячейка Каменской волости Тамбовского уезда рассмотрела вопрос «О покушении на Ленина в 1918 г.» и вынесла резолюцию: «Пусть спят вечным сном погибшие вожди за освобождение пролетариата, все их заветы будут нами выполнены в точности» Именно по ходатайству комсомольцев Кирсановскому детскому дому было присвоено имя Ленина. Сам Кирсанов они ходатайствовали переименовать в город Ильич. 8 ноября 1925 года комсомольское собрание детдома по докладу Кошковского «Ленин и крестьянство» постановило: «Ленин - это звезда, а мы пойдем по свету этой звезды и вместе с РКП(б) осуществим заветы Ильича»
После смерти В.И. Ленин был канонизирован как новый Христос. Сама форма похорон В.И. Ленина глубоко религиозна. Решение сохранить тело Ленина вполне сравнимо с культом святых мощей в православии. Это при том, что еще памятна была коммунистическая кампания по изъятию мощей. В постановлении Наркомюста РСФСР от 25 августа 1920 года предусматривалось ведение судебных дел в случае «обнаружения шарлатанства, фокусничества, фальсификаций и иных уголовных деяний» Ленина называли гением, его имя присваивали населенным пунктам, его портреты появились повсюду. Памятники Ленину возвышались на центральных площадях городов и сел.
Центром ритуальных мероприятий уже вскоре после смерти В.И. Ленина стал Мавзолей. Историк религии С. Фирсов в этой связи писал: «Место захоронения «главы церковной иерархии» достаточно быстро утратило свой смысл. Мавзолей как символ вечной жизни революционных идей соединил в себе функции высшего пьедестала почёта, коммунистического храма, сакрального центра коммунистической организации, посещение которого есть в то же время причащение к ленинской идеологии, демонстрация веры в реальность «царствия рабочих и крестьян»
Общеизвестно, что еще до смерти В.И. Ленина обострилась борьба за верховенство в политической элите страны. Облегчая путь к власти, новые лидеры выступали в образе учеников и последователей дела В.И. Ленина. Лучше всего эта роль удалась И.В. Сталину умело противопоставившему ленинизм концепции Л.Д. Троцкого. Между тем, многие комсомольцы, когда умер Ленин, как
0 его преемнике, думали именно о Троцком. Так, 22 марта 1924 года Моршанская уездная конференция направила телеграмму в адрес Льва Давыдовича. Скорбя о Ленине, молодые моршанцы желали Троцкому скорейшего выздоровления и возвращения к руководству Красной Армией. Троцкий именовался почетным комсомольцем и вождем Рабоче - Крестьянской Красной Армии
Реально существовали в молодежной среде и настроения, выраженные в нашумевших статьях Л.Д. Троцкого. Например, участник общего собрания Тамбовской городской организации Новицкий называл комсомол более революционным, чем партия. Говорил об отрыве партии от рабочего класса, о вреде бюрократизма, поразившего партию от центра до губкома
Сталинскому окружению через механизм партийного руководства комсомольскими организациями удалось втянуть комсомольцев в дискуссию вокруг статей Троцкого. Большую роль сыграли личные встречи И.В. Сталина с секретарями ЦК комсомола. Если бы поднятые проблемы обсуждались вдумчиво и открыто, дискуссия была бы полезна как для совершенствования внутрикомсомольской работы, так и для взаимоотношений комсомола с партией. Но фактически «обсуждение» статей Троцкого в комсомольских организациях стало одним из методов установления партийного диктата над комсомолом. В ходе кампании большинство в ЦК РКП(б), а вслед за ним и местные комитеты партии проводили искусственное деление комсомольцев на твердых ленинцев и оппозицию, истинные причины трудностей в работе комсомола подменялись «раскольническими» действиями сторонников Л.Д. Троцкого, а позже Л.Б. Каменева, Г.Е. Зиновьева и других.
Именно учитывая обострение внутрипартийной борьбы, Н.И. Бухарин, выполнявший роль представителя ЦК партии в комсомоле, сформулировал «единое, элементарное, нормальное правило, которому мы все обязаны подчиниться для того, чтобы сохранить нашу партию и сохранить руководство движением»: подчинение комсомольской организации руководству Центрального Комитета партии. По выражению Бухарина те, кто в той или иной мере не подчиняется всем решениям большинства в партийном руководстве, должны получать «затрещины», лишь Ленин мог быть правым и в меньшинстве Почетный комсомолец Тамбовской губернской организации, секретарь губкома партии И.Г. Бирн, критикуя Троцкого, пошел в своих рассуждениях дальше: «Что касается ошибок Сталина, то их, пожалуй, нет». О Ленине там сказано: «Он, конечно, мог ошибаться по отдельным вопросам» Этим утверждалась непогрешимость Сталина даже по сравнению с Лениным.
Абсолютное большинство комсомольцев, особенно сельских, не имело возможности лично читать критикуемые работы. Доклады же, с которыми выступали на уездных и губернских комсомольских конференциях партийные руководители, фактически лишь повторяли тезисы высокопоставленных критиков Троцкого, а затем и других оппозиционеров. Прений после таких докладов обычно не открывалось. Естественно, что качество знаний сути идей оппозиционеров у рядовых комсомольцев было еще ниже. Когда секретарь одной из ячеек РЛКСМ Бобровского уезда Воронежской губернии попросил секретаря партячейки рассказать комсомольцам о троцкизме, тот ответил, что это вопрос секретный. На возражение «Об этом и «Правда» писала» коммунист заявил, что «Правда» — орган ЦК РКП(б), а не комсомольский Однако и комсомольцы этой ячейки дружно проголосовали за осуждение оппозиционеров, зная о возможных преследованиях.
И.В. Сталин выиграл кампанию борьбы с троцкизмом, и это не замедлило сказаться на росте его авторитета в комсомоле. На VI съезде комсомола он был избран почетным комсомольцем. В материалах губернских комитетов комсомола появились цитаты сталинских высказываний. Правда, попрежнему он не являлся единственным вождем в воззрениях комсомольцев.
Таким образом, культ Ленина все больше служил не только рычагом укрепления партийного руководства, но и инструментом формирования культа Сталина. В общественное сознание молодежи постепенно внедрялся перелом насчет главного преемника В.И. Ленина, именно И.В. Сталин стал определять политику партии в отношении комсомола.
Выступая с обвинениями против «новой оппозиции» и лично Г. Е. Зиновьева Генеральный секретарь ЦК ВЛКСМ Н. Чаплин говорил: «Мы стояли и стоим на той точке зрения, что комсомольское движение должно развиваться под руководством её ЦК, а не являться монополией отдельных вождей, которые пытаются использовать комсомол в интересах своей внутренней борьбы в ЦК» Однако на практике с середины 1920 - х годов борьба с одними «отдельными вождями» укрепляла власть других «отдельных вождей».
Культ В. И. Ленина всё больше связывали с текущими политическими проблемами, возникшими перед партией. Победы партийного большинства подавались как победы ленинизма. Имя Ленина становилось священным оружием в текущей политической борьбе. Лучше всех этим орудием воспользовался И.В. Сталин, создавший в ходе внутрипартийной борьбы на основе мифа о защите ленинизма от врагов культ собственной личности.
В сознание внедрялось: всё, что идёт влево или вправо от ленинизма есть преступление. Понимание же верности делу Ленина менялось вместе с колебаниями «генеральной линии партии», то есть мнения партийной верхушки. По мере отсечения всё новых членов ленинского окружения от руководства («ленинского большинства»), а затем и от партии этот догмат превратился в концепцию беспрекословной правоты И. В. Сталина. Очень верно заметил на VII съезде ВЛКСМ Иван Каталынов,что «психология такая создаётся: ты за кого? Сталинец или не сталинец? Если не сталинец - жми, дави, загоняй дальше, даже так, чтобы не пикнуть» Симптоматично, что это единственное гласное выступление против сталинизации комсомола на его съездах делегаты не поддержали, назвав его политической слепотой, выпадом против решений XIV партсъезда и ЦК партии
Культ В. И. Ленина стал одним из инструментов формирования культа И.В. Сталина, в общественное сознание молодёжи постепенно внедрялся перелом насчёт главного преемника В.И. Ленина. На авторитет И. В. Сталина работало и то, что он играл всё большую роль в формировании молодёжной политики советского государства. Трудно не согласиться с мнением Л. А. Андреевой: «Был создан квазирелигиозный культ Ленина как Бога Отца. Его преемник Сталин, подобно древнеегипетским фараонам, по должности унаследовал божественную природу Ленина, согласно формуле: «Сталин - Ленин сегодня»
Как иконы во время крестных ходов, в дни советских праздников теперь носили портреты Сталина и его соратников. На местах появилось немало партийных и комсомольских руководителей, которые фактически насаждали культ собственной личности. В ходе «Большого террора» многим их них это поставили в вину. Однако в конце 1920 - х годов практически в каждом региональном центре был свой «маленький Сталин», чувствующий себя вполне безнаказанно.
«Посредством секулярной идеологии формировалось первое поколение советских людей, которое уже не надеялось исключительно на сверхъестественные силы, - пишет блестящий знаток ювенальной истории А. Ю. Рожков, - Правда, в общественном обиходе «вакантное» место Всевышнего довольно быстро занял «коллективный» Бог в совокупном лице сельсовета, собеса, райкома, исполкома, всесоюзного старосты и генсека»
Из марксизма - ленинизма большевистская власть сама делала новую религию, вернее, квазирелигию. Как во многих религиях, господствующим принципом мышления становился догматический, утверждалась фанатическая агрессивность по отношению к другим религиям, формировался свой культ. В отличие от классического марксизма, относившегося к любой религии отрицательно, но без агрессивности, большевистские практики превратили отношение к религии в неприкрытую ненависть. Церковь воспринималась как идеологический противник, из - под влияния которого в первую очередь надо вырвать молодёжь. Поэтому при осуществлении политического контроля среди молодёжи 1920 - х годов, советское государство большое внимание уделяло, на первый взгляд, второстепенным сферам жизни общества: быту, обрядам, народному творчеству и т.п. На самом деле именно победы на «фронте повседневности» были определяющими для переориентирования общества от традиционных религий к коммунистической квазирелигии. Данный процесс был весьма противоречивым. Однако надо признать, что молодёжь оказалась наиболее восприимчивой к новациям, ведущим в лоно «новой веры».
Видимо, руководство партии и комсомола, не афишируя это, все же учитывало, что атеизм не может стать заменителем религии, удовлетворить потребности в высших целях, поскольку он не имеет позитивного начала. Полностью атеистической нашу страну и не пытались сделать. Место разрушаемой религии заняла социалистическая идеология. Атеизм или, как чаще и точнее выражались, «безбожие», был лишь орудием в борьбе против старой системы ценностей.
Символичным является большое влияние на духовную жизнь советского общества изучаемого периода А. В. Луначарского, так полностью и не отказавшегося от своих дореволюционных теорий «богостроительства». Это интеллектуальное течение провозглашало марксизм социалистической религией, подразумевая под «построением бога» создание идеала, к которому должен стремиться каждый, но идеала не религиозного в прямом смысле этого слова, а социального, общественного. Религия трактовалась как сила, стимулирующая активные действия, творческое чувство, стремление к победе и т.д. Одним из основных догматов богостроительства была мысль о том, что пролетариат, создавая новое и более гуманное общество, должен создавать и нового человека, который избавится от иллюзорных представлений о трансцендентном Боге и сам исполнит истинную религиозную миссию. А. В. Луначарский призывал обожествить потенции человека как существа Всемогущего, Всезнающего, Всеблагого, ибо он, носитель общественных потенций, и есть верховное существо. Бессмертие личности, с точки зрения богостроителей, раскрывается в жизни всего человечества, в связи поколений, в памяти о героях и т.д. В. И. Ленин выступил решительно против богостроительства, заметив, что бог богостроителей ничем не отличается от всякого другого бога и называя веру в любого бога «труположеством» Но это ни в коей мере не заслоняет того факта, что призывы воспитать «нового человека» перманентно присутствовали в программных выступлениях партийных и комсомольских лидеров 1920 - х годов. Пожалуй, ярче всех выразился на VI съезде РЛКСМ Г. Е. Зиновьев, провозгласивший, что «коммунизм ставит своей задачей перевоспитать все человечество». При этом подчеркивалось: «Большевизм не был бы большевизмом, наша партия не была бы партией мировой революции, если бы не прониклась до мозга костей этой основной задачей - воспитать словом и делом молодое поколение в духе коммунизма и помочь ему выйти на дорогу политической борьбы и строительства»
Формируя «нового человека», коммунистические «архитекторы» наряду с голым отрицанием традиционных религий вселяли в общественное сознание безграничную веру в правоту партии и ее вождей, в скорое пришествие нового царствия божьего на земле - коммунизма. Идея 0 мессианской, спасительной роли России превратилась в идею об СССР как авангарде мировой революции. Под влиянием этого общественное сознание становилось все более религиозным. «Вера - это то отношение к какой - либо идее (или комплексу идей), когда ценность ее - не в ее соответствии реальности, внешнему опыту, а в том, что она удовлетворяет нашим внутренним, человеческим потребностям, придает смысл и значение нашим жизням»
Сознание детей и молодежи (а они составляли абсолютное большинство воинствующих безбожников) в меньшей степени, чем сознание какого - либо другого из живших тогда поколений, было сориентировано на традиционные верования: в пору их детства и юношества религиозное воспитание было значительно затруднено действиями властей. К тому же сама окружающая обстановка (кровавая гражданская война, голод, несправедливости и противоречия нэпа) опровергала ценность многих религиозных идей. В отличие от людей старших поколений у молодежи не было «механизма защиты» от критиков религии. Только «дорогую» идею человек не отдает на поругание критикам, а для большинства людей нового поколения христианская модель человеческого бытия таковой не являлась. Стремление к реальному, земному, а не потустороннему счастью становилось объектом «новой» веры «нового человека». В отличие от традиционных религий коммунистические идеологи обещали счастье в обозримом будущем, более кропотливо, чем религиозные проповедники, разъясняли, каким будет путь к этому счастью и в чем выразится оно само. К тому же вера отцов не помешала социальным катаклизмам, свидетелями которых молодежь была в детстве и юности. Поэтому сознание юношей и девушек работало, подобно пропагандистской мысли Е. Ярославского: «Разве религия спасала от войны? Религия сама была поводом для бесчисленного множества войн. Разве религия спасала от неравенства? Религия сама узаконивала это неравенство. Разве религия спасала человечество от проституции, от нищеты, от голода? Только коммунизм создает условия для жизни людей без классовой борьбы, - потому что коммунизм уничтожает деление людей на классы, без войны, потому что устраняет все причины, ведущие к войнам; без нищеты и голода - потому что повышает в огромной степени благосостояние всего общества; без угнетения человека человеком, потому что создает действительные условия для равенства свободных людей; без проституции, - потому что устраняет социальные причины проституции для общественного воспитания, для серьезной и широкой заботы обо всех родившихся. И если сейчас еще есть это общественное зло, то только потому, что нет коммунизма»
Более осязаемым, чем «божий промысел» было объяснение трудностей на пути строительства коммунизма: назывались конкретные враги. На восприятие этих упрощенных объяснений работали энергичность пропагандистов и малообразованность, низкая культура советских граждан. Став объектом веры, марксизм не перестал быть научной теорией, апеллирующей к разуму и фактам, но среди советского населения воспринимать таковой его могла лишь очень узкая группа лиц. Антирелигиозная пропаганда в основном была ориентирована не на эту узкую группу, а на бедняцкие и пролетарские слои, наиболее податливые к упрощенным схемам, интересным примерам, красивым лозунгам. С остальными предпочитали говорить языком не убеждения, а запугивания, силы. Обретя веру в коммунизм, «новые верующие» постепенно ставили во все более трудное положение «новых староверов».