Научная электронная библиотека

Монографии, изданные в издательстве Российской Академии Естествознания

ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ АДАПТАЦИЯ И ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ ЗДОРОВЬЕ ЧЕЛОВЕКА В ОСЛОЖНЕННЫХ УСЛОВИЯХ ЖИЗНЕННОЙ СРЕДЫ

Коллективная монография ,

Глава 2. Ресурс психологического благополучия как фактор устойчивости/уязвимости психики к возникновению психопатологических симптомов у населения различных возрастных групп (О.А. Ворона, С.Ю. Мохова)

Двадцатое столетие оставило в истории психологии несколько вариантов решения психопатологических проблем личности. Среди них, безусловно, в первом ряду стоит классический психоанализ З. Фрейда как реакция на викторианскую эпоху и терапия, сформированная на философских основаниях А. Шопенгауэра [З. Фрейд, 2003].
Философски проблема патологии личности описывалась в понятиях одиночества и бегства от свободы (конформизма), преодоления проблем ценой обретения невротической симптоматики. Это стало основанием для формирования экзистенциальной психологии и психотерапии в работах А. Камю (1913-1960), Ж.-П. Сартра (1905-1980), М. Хайдеггера (1889-1976), К. Ясперса (1883-1969), Э. Фромма (1900-1980) и др. Следующее поколение психологов-экзистенциалистов уже работали с категориями витальной тревоги экзистенциальной изоляции, экзистенциального вакуума, свободы, ответственности, чувства вины, воли [Р. Мэй, 2002; В. Франкл, 1990; И. Ялом, 2008]. Названные направления терапии были оформлены в периоды исторических кризисов, а психиатры и психотерапевты, наряду с писателями, первыми отслеживали и описывали глубину и феноменологию патологической симптоматики в конкретной исторической эпохе, в связи с конкретными культурно-историческими
событиями.
В отечественной психологии Л.С. Выготский - основатель культурно-исторического подхода - начал рассматривать человеческую психику как производную от культуры и человеческой деятельности. Идеи Л.С. Выготского послужили основанием для развития отечественной клинической психологии, прикладные аспекты которой были раскрыты в деятельности и работах Б.В. Зейгарник.
В России в 30-е годы психотерапевтическое направление развиваетсяв трудах В.Н. Мясищева, обратившегося к научному анализу литературных типов в работе Л.Н. Толстого, философской категории «отношение» и, в конечном итоге, разработавшего и внедрившего в практику патогенетическую теорию неврозов и патогенетическую психотерапию.
Прикладной характер психологических исследований имели работы Б.С. Братуся по проблемам психопрофилактики и лечения заболеваний алкоголизмом, в основу которых была положена теория деятельности А.Н. Леонтьева и представление об изменении мотивационной сферы личности в процессе иллюзорно-компенсаторной деятельности.
Таким образом, история развития психотерапевтических направлений указывает на взаимосвязь процессов адаптации человека, его психологического здоровья, психологического благополучия с историческими событиями того периода в сложившихся социальных и культурных системах. В настоящее время отечественными психологами убедительно доказано, что изменения жизни и деятельности, развитие общества и культуры ведет к возникновению и распространению новых форм психической патологии (А.Б. Холмогорова, Н.Г. Гаранян, 1999; А.Ш. Тхостов, К.Д. Сурнов, 2004)
Однако природа аномалий, хорошо известная психологам-практикам, имеет чисто описательный характер, а психотерапевтические наблюдения плохо поддаются верификации эмпирическими методами исследования. Более того, психотерапия как метод лечения не является доступным (или не признается) всеми нуждающимися даже при условии осознания необходимости получения профессиональной помощи. Вследствие этого необходимо знание о проактивных моделях поведения, повышающее психологическую культуру и компетентность населения.
В 60-е годы ХХ века А. Маслоу предложил изучать рост, самоактуализацию, стремление к здоровью, поиски идентичности и автономности здоровых и зрелых людей. Кардинально изменился подход к пониманию аномалии личности через перечисление черт, позволяющих успешно адаптироваться к социокультурным условиям.
В России в конце двадцатого столетия в условиях кризисного существования общества теоретические построения и способы преодоления психологических проблем адаптации, описанные западными и американскими философами и психологами, оказались востребованными. В качестве модели переживания жизненных трудностей, совладания с ними, профессиональное сообщество принимает понятия «психологическое здоровье», «психологическая адаптация», «психологическое благополучие личности». Эти понятия имеют высокий потенциал для реализации прикладных психологических задач.
Как и результаты терапевтических практик не поддаются эмпирической проверке в понимании достоверности появляющихся симптомов понятия «психологическое здоровье», «психологическая адаптация», «психологическое благополучие личности», которые предполагают описательный характер исследования и слабо поддаются формализации. Более того, не имеется сколько-нибудь убедительной статистики экзистенциальных корней психопатологии.
В отечественной психологии понятие психологического благополучия наиболее детально представлено в концепции А.В. Ворониной [А.В. Воронина, 2002]. Основываясь на том обстоятельстве, что в настоящий момент «психическое здоровье» рассматривается как благополучие в широком смысле слова, автор разрабатывала представление о «психологическом благополучии» как системном качестве человека, обретаемом им в процессе жизнедеятельности на основе психофизиологической сохранности функций. Оно проявляется у субъекта в переживании содержательной наполненности и ценности жизни в целом как средства достижения внутренних, социально ориентированных целей и является условием реализации его потенциальных возможностей и способностей.
По мнению А.В. Ворониной, «психическое здоровье», наряду с «психологическим здоровьем», является одним из уровней психологического благополучия, который отражает внутреннюю целостность, определенность человека, его согласие с самим собой. Основой для создания модели психологического благополучия послужили представления о существовании четырёх уровней пространства бытия человека: низшем, биологическом; социально-педагогическом, связанном с освоением социальных навыков и норм; социально-культурном, касающемся ценностно-смыслового самоопределения человека в пределах осознаваемых культурных норм; духовно-практическом, связанном с активным трансцендированием за пределы осознаваемых культурных норм и обретением собственных индивидуально-личностных.
Отталкиваясь от них, А.В. Воронина разработала уровневую модель психологического благополучия. На разных уровнях пространства бытия человека, формируемых в разных типах деятельности, закладываются внутренние интенции (сознательные и бессознательные ресурсные установки). Они складываются в качественно своеобразные иерархические уровни психологического благополучия человека: психосоматического здоровья, социальной адаптированности, психического здоровья и психологического здоровья. Автор полагает, что каждый следующий уровень, формирующийся в процессе развития и воспитания, дает человеку новое видение самого себя, мира и себя в мире и, в силу этого, новые возможности для реализации замыслов, творческой активности, большую «степень свободы» для выбора путей адекватного реагирования.
Болезнь с этих позиций рассматривается как сочетанное нарушение трех уровней: психосоматического здоровья, социальной адаптированности и психического здоровья. Уровень «психологического здоровья» как онтогенетически последний в этом случае просто не формируется. Нарушение отдельного уровня или двух свидетельствует, на взгляд автора, о переходном, «предболезненном» состоянии [А.В. Воронина, 2002].
Таким образом, можно предположить, что психологическое благополучие может выступать в качестве одного из индикаторов устойчивости к воздействиям внешнего мира.
Известно, что результат взаимодействия человека с внешней средой, определяемой конкретными культурно-историческими условиями, событиями жизни и пр., может быть объяснен принципом, сформулированным С.Л. Рубинштейном как «внешнее через внутреннее»: «...психическое, внутреннее определяется посредством своего отношения к внешнему...» [С.Л. Рубинштейн, 1999, с. 18]. Внутренние условия (психические процессы) играют активную роль в опосредовании всех внешних воздействий, и именно внутренние условия определяют, какие из внешних причин участвуют в едином процессе детерминации жизни субъекта, сохраняя целостность его личности, ее психологическое здоровье и психологическое благополучие. В соответствии с этим, можно предположить, что ресурс психологического благополучия определяется устойчивостью психики к воздействиям внешнего мира.
Избирательность психики определяет чувствительность к определенного рода воздействиям, и высокий уровень чувствительности определяет степень уязвимости к тем или иным воздействиям среды.
Уязвимость/устойчивость психики к внешним воздействиям можно понимать как степень успешности преодоления жизненных ситуаций в процессе адаптации, которая сознается как психологическое благополучие личности, а проявляется в наличии/отсутствии психопатологической симптоматики.
Показателем устойчивости/уязвимости психики к внешним воздействиям в нашем исследовании выступал актуальный психологический симптоматический статус и симптоматические психопатологические нарушения, выявляемые на основе стандаризированного самоотчета человека по методике «Опросник психопатологической симптоматики» [Н.В. Тарабрина, 2007]. Оценка и интерпретация результатов производится по 9 основным субшкалам, которые объединяют группы симптомов: соматизация, обсессивность-компульсивность, межличностная сензитивность, депрессивность, тревожность, враждебность, фобическая тревожность, паранойяльность, психотизм. При интерпретации результатов используются три обобщенных шкалы второго порядка, которые позволяют более глубоко оценить психопатологический статус пациента. К ним относятся:
1) индекс общий тяжести состояния (GSI) - является обобщенным единичным показателем и позволяет оценить глубину расстройства;
2) индекс наличного симптоматического дистресса (PSDI) - дает комбинированную (обобщенную) информацию о количестве симптомов и интенсивности ощущаемого дистресса; является показателем того, уменьшает или преувеличивает испытуемый тяжесть своего состояния;
3) общее число утвердительных ответов (PST) фиксирует общее количество симптомов из 90 возможных.
Функцией каждого из них является приведение к единому масштабу уровня и глубины психопатологической симптоматики. Шкала SCL-90-R широко применяется в медицинской и психологической практике при обследовании различных групп испытуемых, в том числе различных типов пациентов с психиатрическими диагнозами, так как выделяемые с помощью SCL-90-R симптомопрофили показали высокую коррелятивную взаимосвязь с клиническими синдромами соответствующих расстройств.
Уязвимость человека определяется характером его избирательности, чувствительности к силе и частоте внешних воздействий. Предикторами уязвимости могут выступать характеристики событий, в которые вовлечен человек, а также ряд индивидуальных, социально-демографических и личностных характеристик [Н.В. Тарабрина, 2009, с. 59; А.Л. Пушкарев, В.А. Доморацкий, Е.Г. Гордеева, 2000].
Исходя из этого, пытаясь исследовать ресурс психологического благополучия как фактор проявления уязвимости, неустойчивости психики, мы использовали метод горизонтальных срезов. По всей вероятности, вследствие перестройки адаптационных механизмов психики в юношеском возрасте и возрасте угасания психофизиологических функций, устойчивость психики к преодолению различных жизненных событий может быть закономерно снижена (уязвимость повышена) по сравнению с возрастными периодами середины жизни.
Возраст выступал в качестве контролируемой переменной при анализе результатов выполнения методики. Нами было опрошено 398 человек, проживающих на территориях Забайкальского края. В основу выделения возрастных групп была положена возрастная периодизация, принятая в 1965 году на 7-й Всесоюзной конференции по проблемам возрастной морфологии, физиологии и биохимии АПН СССР в г. Москве, и были выбраны из нее следующие периоды: юношеский возраст -
16-21 год; зрелый возраст - I период (молодежь) - 22-35 лет; II период (взрослые) - 36-60 лет. Выбор этих периодов обусловлен работоспособностью населения названных возрастов.
Обработка результатов обследования респондентов по «Опроснику психопатологической симптоматики» представлена в табл. 2.5.

В полученных данных (табл. 2.5) прослеживается возрастная динамика симптомов по шкалам «Соматизация», «Депрессия», «Фобическая тревожность», «Психотизм». Значительный скачок во взрослом возрасте наблюдается по шкале «Тревожность». «Паранойяльность» - высокая у взрослых по сравнению с двумя другими группами, и незначительно различается у молодежи и юношества. Низкие значения в молодом возрасте по сравнению с юношеским возрастом и взрослостью отмечаются по шкалам «Обсессивность-компульсивность», «Межличностная сензитивность», «Враждебность», которые в дальнейшем выражаются и в более низком индексе наличного симптоматического дистресса PSDI.
С целью изучения показателей психологического благополучия/неблагополучия использовалась «Шкала психологического благополучия» [Т.Д. Шевеленкова, П.П. Фесенко, 2005]. Показатели психологического благополучия в методике раскрываются в оценке позитивных отношений с окружающими, личностной автономии, управлении средой, личностного роста, наличия в цели в жизни и самопринятия. Авторами адаптации методики на отечественной выборке выделены другие субшкалы, раскрывающие компоненты психологического благополучия: «Баланс аффекта», «Осмысленность жизни», «Человек как открытая система» и «Личностная автономия». Результаты оценки параметров психологического благополучия и перспективы жизни отражены в табл. 2.6.

Сопоставление данных, полученных в нашем исследовании, и результатов, приведенных в работе Т.Д. Шевеленковой и П.П. Фесенко [Т.Д. Шевеленкова, П.П. Фесенко, 2005], показало более высокие средние показатели в нашей выборке по шкалам «Автономия», и более низкие показатели по всем остальным шкалам методики. Это может свидетельствовать о региональной специфике уровня психологического благополучия.
У юношества показатели «Управления средой», «Личностного роста», «Цель в жизни» несколько выше, чем у других возрастных групп, что можно объяснить возрастными особенностями - периодом личностного становления в возрасте 17-21 года. Тенденция к позитивным отношениям у юношества выше; с возрастом эти показатели несколько снижаются.
«Автономия» в группе молодежи значительно выше по сравнению с другими группами, но разброс значений в этом возрасте по этой шкале больше, превышает в 2-3 раза разброс значений по этой шкале у других групп.
Показатели «Самопринятия» у молодежи несколько ниже, чем в других группах, что можно интерпретировать как сложности адаптации в социуме, имеющем иные нормы социальной регуляции поведения по сравнению со сложившимися стереотипами и установками в период юношества.
В соответствии с новыми ключами, полученными Т.Д. Шевеленковой и П.П. Фесенко при адаптации методики на выборке жителей г. Москвы и г. Мурманска, общая эмоциональная оценка себя и собственной жизни (показатели по шкале «Баланс аффекта») у взрослых респондентов Забайкальского края имеет более высокие значения по сравнению с другими группами. Это свидетельствует о том, что для этой возрастной группы характерны более негативная самооценка, недовольство и неудовлетворённость обстоятельствами собственной жизни, негативное отношение к себе и собственной жизни, Ощущение собственной никчемности и бессилия. У них в большей мере наблюдается недостаток способности поддерживать позитивные отношения с окружающими, неверие в собственные силы, недооценка собственных способностей преодолевать жизненные препятствия усваивать новые умения и навыки.
Более низкие баллы в нашей выборке по этой шкале получены на выборке молодежи, что свидетельствует о преобладании позитивной самооценки, принятии себя со всеми своими достоинствами и недостатками. Для нее характерна позитивная оценка таких сторон собственной личности, как способность приобретать и поддерживать контакты с окружающими, уверенность в себе и собственных силах, высокое мнение о собственных возможностях, чувство компетентности в управлении повседневными делами. Они в большей степени по сравнению с другими возрастными группами испытывают удовлетворённость собственной жизнью.
Степень осмысленности жизни в юношеском возрасте выше, по сравнению с другими возрастными группам. В группе молодежи и взрослых в большей степени отмечается недостаток или полное отсутствие ощущения осмысленности жизни. Снижение выраженности показателей по шкале «Осмысленность жизни» с возрастом мы объясняем специфическим восприятием и отношением к жизни в юношеском возрасте, когда взрослая жизнь впереди, будущее имеет перспективы, все цели кажутся достижимыми, а фантазии - реализуемыми. Со временем перспективы личностного развития видятся все менее осуществимыми, респонденты отмечают в большей степени отсутствие видимых жизненных перспектив, которые бы обладали бы для них достаточной привлекательностью.
Данные, полученные по шкале «Человек как открытая система», не показали различий между возрастными группами. Способность воспринимать и интегрировать новый опыт, реалистично оценивать позитивные и негативные аспекты человеческого бытия по величине не различаются у респондентов выделенных нами возрастных групп.
Динамика средних показателей по шкале «Автономия» в новых ключах отличается тем, что ее значения закономерно возрастают с возрас-
том - степень автономности личности в возрастом понижается. Взрослый человек проявляет большую конформность, учитывает общественные интересы, регулирует свое поведение, ориентируясь на социальные нормы. При принятии решений предпочтение отдаётся не собственному мнению, а мнению значимых окружающих. В юношеском возрасте, напротив, предпочтение отдаётся собственным внутренним стандартам, в большей степени имеется убеждение о собственной способности противостоять социальному давлению, умению отстаивать собственное мнение и самостоятельно принимать решения в личностно-значимых ситуациях.
В соответствии с данными, приводимыми авторами методики, «Исследование психологического благополучия личности» показало, что для психологического благополучия существует определённая возрастная динамика. В частности, масштабные исследования, проведённые в США, показали, что с возрастом происходит повышение оценок по таким характеристикам психологического благополучия, как «Автономия» и «Управление средой». В свою очередь, такие компоненты, как «Личностный рост» и «Цели в жизни» более высоко оцениваются молодыми людьми, а с возрастом происходит относительное понижение этих показателей. Две оставшихся характеристики («Позитивные отношения с окружающими»; «Самопринятие») не продемонстрировали какой либо возрастной специфики (Т.Д. Шевеленкова, П.П. Фесенко, 2005).
Таким образом, можно говорить о социокультурной детерминации возможностей адаптации личности, сформировавшейся в конкретной исторической ситуации. Иная социальная организация и уровень, своеобразие культурного развития в США, возможно, обусловливают специфику проявления показателей личностного роста, управления средой, самопринятия, целей в жизни по сравнению с данными, полученными в нашем исследовании.
Анализ взаимосвязей шкал психологического благополучия и психопатологической симптоматики у юношества обнаруживает наличие значимых связей психопатологической симптоматики с классическими шкалами опросника «Автономия», «Управление средой», «Цели в жизни» и «Самопринятие». Показатели шкал «Позитивные отношения с окружающими» и «Личностный рост» вообще не имеют значимых связей со шкалами психопатологии (табл. 2.7).
Аналогичная картина полного отсутствия значимых связей шкал психопатологической симптоматики обнаруживается и в новых ключах со шкалой «Человек как открытая система» (табл. 2.8). Показатели шкал «Человек как открытая система», «Позитивные отношения» и «Личностный рост» могут выступать в качестве целей психологической работы с клиентом, поскольку они не имеют связей с психопатологической симптоматикой и, по всей вероятности, их развитие изменит показатели автономии, управления средой, целей в жизни и самопринятия. По нашим данным, имеются значимые корреляции внутри шкал самой методики «Шкала психологического благополучия».

Примечание: значимые корреляции помечены: * - p < 0,05; ** - p < 0,01; *** - p < 0,001.

Наибольшее количество значимых связей выявляется со шкалой «Баланс аффекта». Негативная самооценка, недовольство и неудовлетворенность собственной жизнью коррелируют практически со всем спектром психопатологических симптомов. Нечувствительными остаются проявления тревожности и враждебности, что может быть объяснено природой последних. Можно предположить, что тревожность и враждебность в конечном итоге объективируются при взаимодействии с внешним миром, в то время как механизмы возникновения других симптомов вовлекает преимущественно когнитивные, эмоциональные и конативные структуры сознания, отвечающего за регуляцию стратегий поведения.
Анализ взаимосвязей на выборке молодежи (табл. 2.9) выявляет особое значение симптоматики фобической тревожности, паранойяльности и психотизма в уровне психологического благополучия по всем шкалам методики. Можно заключить, что человек в этом возрасте реагирует возникновением этой симптоматики на любые варианты психологического неблагополучия.

Примечание: значимые корреляции помечены: * - p < 0,05; ** - p < 0,01; *** - p < 0,001.

Примечание: значимые корреляции помечены: * - p < 0,05;
** - p < 0,01; *** - p < 0,001.

Среди шкал психологического благополучия наибольшее количество значимых связей имеют шкалы «Позитивные отношения» и «Самопринятие», что также может свидетельствовать об определенной уязвимости молодежи к возникновению психопатологической симптоматики, если внешние воздействия затрагивают эти две сферы показателей.
Показатели по новым ключам опросника (табл. 2.10) подтверждают последние выводы: негативная оценка себя и окружающего у молодежи отражается в возникновении симптоматики межличностной сензитивности и депрессивности.

Примечание: значимые корреляции помечены: * - p < 0,05; ** - p < 0,01; *** - p < 0,001.
У взрослых значимые отрицательные корреляции психопатологической симптоматики обнаружены со шкалами «Управление средой», «Цели в жизни» и «Позитивные отношения с окружающими» (табл. 2.11).

Примечание: значимые корреляции помечены: * - p < 0,05;
** - p < 0,01; *** - p < 0,001.

Взрослые приносят в жертву автономию, становятся более конформными по сравнению с другими возрастами (см. табл. 2.5), и более сензитивными сферами к возникновению психопатологической симптоматики становятся шкалы «Баланс аффекта», т.е. эмоциональная оценка себя и собственной жизни, «Осмысленность жизни» и «Человек как открытая система» (табл. 2.12). Можно провести аналогию с метафорой Э. Фромма, обозначенной им как «Бегство от свободы», отражающей отказ от проявления автономии, от свободы, от перспективы жизни в ущерб психологическому здоровью. В табл. 2.5 показано, что по отдельным шкалам психопатологической симптоматики наблюдается значительное увеличение значений выраженности симптомов с возрастом. Это прослеживается по шкалам «Соматизация», «Обсессивность-компульсивность», «Межличностная сензитивность», «Депрессия», «Тревожность», «Враждебность», «Фобическая тревожность», «Паранойяльность» и «Психотизм». Только четверть респондентов взрослого возраста (26,6 %) не отмечают наличия болей в сердце или грудной клетке. Четверть респондентов (24,5 %) указывают, что боль проявляется немного, и 6,38 % опрошенных этого же возраста отмечают очень сильные проявления данных симптомов. Только у 33 % опрошенных взрослого возраста отсутствует симптом «Наличие болей в пояснице»; остальные указывают на наличие этого симптома в разной степени выраженности, из них 8 % сообщают об очень сильных болях. Аналогичная картина прослеживается и в других проявлениях психологического неблагополучия/нездоровья. Однако в связи с этим, оценка позитивных отношений с окружающими увеличивается (см. табл. 2.6).

Примечание: значимые корреляции помечены: * - p < 0,05;
** - p < 0,01; *** - p < 0,001.

По всей вероятности, существует последовательность появления психопатологической симптоматики с возрастом: страхи, соматизация, депрессия, межличностная сензитивность, психотизм.
Для уточнения модели стабилизации психологического благополучия нами были проанализированы показатели жизненной перспективы наших респондентов. Методика «Перспектива моей жизни» (ПМЖ) [Н.В. Тарабрина, 2004] представляет собой набор пар противоположных по значению определений, отражающих различные аспекты представления о будущей жизни, а именно: эмоциональное отношение; определенность и длительность; социальное благополучие; позиция, которую занимает личность относительно своего будущего. Результаты методики представлены в табл. 2.13.

Результаты анализа оценки жизненной перспективы показывают (рис. 2.1), что около 60 % молодежи имеют наиболее высокие значения. Несколько снижены ожидания у взрослой группы и группы юношества. В целом, оценка перспективы жизни у всех исследованных групп достаточно высокая.

Рис. 2.1. Выраженность оценки перспективы жизни у разных возрастных групп
Качественный анализ позволяет выявить наличие противоречия между описанием, оценкой своего актуального психологического состояния и представлением о жизненной перспективе. Оценка психологического благополучия также, на первый взгляд, плохо согласуется с ожиданиями. Наличие такой связи может проявиться в процессе корреляционного анализа.
Изучение степени согласованности (связи) показателей жизненной перспективы и психопатологической симптоматики показывает наличие значимых отрицательных корреляций у молодежи с показателями межличностной сензитивности, а у взрослых - с показателями депрессии; в то время как у юношества согласованность жизненной перспективы обнаруживается со всем спектром психопатологической симптоматики (табл. 2.14).

Примечание: значимые корреляции помечены: * - p < 0,05;
** - p < 0,01; *** - p < 0,001.

В табл. 2.15 у юношества вновь обнаруживаются значимые связи показателя жизненной перспективы и различных аспектов психологического благополучия. Отрицательный коэффициент корреляции со шкалой «Баланс аффекта» объясняется нисходящей последовательностью значений, говорящей об увеличении эмоциональной стабильности, позитивной оценки самого себя и своей жизни в целом. По мере взросления число значимых корреляций снижается. Так, у взрослых обнаруживается только три значимых корреляции. По характеру связи они совпадают с наблюдаемыми в юношеском возрасте. Несколько иная картина отмечается у молодежи. Шкалы «Позитивные отношения», «Управление средой», «Личностный рост», «Цели в жизни» имеют иной знак корреляций по сравнению с юношеством. Можно предположить, что отрицательный характер связи показателей названных шкал со значениями жизненной перспективы показывает изменение системы психологических отношений, приобретенных в процессе социализации, при доминировании вектора развития личностной автономии и снижении значимости позитивных отношений с окружающими, необходимости контролировать, регулировать средовые процессы, личностный рост, и снижении значимости постановки целей в жизни. При этом в возрастной динамике прослеживается появление у молодежи безоценочного принятия реального мира во всех его хороших и плохих проявлениях, что сохраняется и у взрослых.

Примечание: значимые корреляции помечены: * - p < 0,05;
** - p < 0,01; *** - p < 0,001.

Результаты исследования показывают, что показатели психологического благополучия/неблагополучия и перспективы жизни в большей мере взаимосвязаны у респондентов юношеского возраста; по мере взросления значимость этих связей ослабевает.
Неочевидные связи психологического благополучия, психологического здоровья и социокультурных условий среды опосредуются механизмом балансирования в континууме автономия - конформизм. Хочется подчеркнуть, что в нашей выборке показатели автономии выше показателей, полученных авторами методики при ее адаптации на российской выборке. Это можно объяснить географическими и экономическими региональными особенностями (низкая плотность населения, слабое развитие инфраструктуры).
Большое количество значимых связей шкал психологического благополучия со шкалами «Фобическая тревожность», «Паранойяльность» и «Психотизм», выявленных у респондентов взрослого возраста, подтверждает предыдущий вывод и указывает на неизученность и недостаточную осведомленность населения о механизмах проактивной модели совладания со страхами. Эта модель известна психотерапевтам экзистенциального направления [И. Ялом, 2008].
Открытым остается вопрос о причинно-следственных связях изучаемых переменных. Для их выявления необходимо исследование системной организации структур психики, ответственных за адаптивные процессы личности.
В качестве рекомендаций на основе проведенного исследования можно обосновать схему повышения эффективности адаптационных процессов и повышения уровня психологического благополучия личности в процессе психологического консультирования, в процессе формирования психологической компетентности и психологической культуры населения.
1. Выявление силы уязвимости личности по отношению к определенного рода воздействиям внешнего мира в зависимости от возраста.
2. Формирование психологических механизмов повышения устойчивости психики к этим воздействиям посредством методов активного социально-психологического обучения и развития навыков проактивного поведения, способствующего более эффективной адаптации.
3. Формирование временной перспективы жизни как детерминанты и индикатора ресурса психологического благополучия личности.
Эффективность адаптационных процессов находится также в прямой зависимости от когнитивной интерпретации событий, автором которых является сама личность. Психопатология является результатом неадекватного осмысления и соответственно неадекватного реагирования на вызовы современности и может быть устранена базирующимися на философских основаниях психологическими техниками.
Литература
1. Братусь Б.С. Аномалии личности. М.: Мысль, 1988. 301 с.
2. Воронина А.В. Оценка психологического благополучия школьников в системе профилактической и коррекционной работы психологической службы: автореф. дис. ... канд. психол. наук. Томск: 2002. 24 с.
3. Выготский Л.С. Психология. М.: Эксмо-Пресс, 2000. 1008 с.
4. Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность. М.: Смысл: Академия, 2005. 346 с.
5. Маслоу А. Психология бытия. М.: «Рефл-бук», К.: «Ваклер», 1997. 304 с.
6. Миско Е.А., Тарабрина Н.В. Особенности жизненной перспективы у ветеранов войны в Афганистане и ликвидаторов аварии на ЧАЭС // Психологический журнал. 2004. Т. 25. № 3.
7. Мэй Р. Искусство психологического консультирования. М.: Апрель Пресс, изд-во Эксмо-Пресс, 2002. 256 с.
8. Мясищев В.Н. Психология отношений. М.: Изд-во «Институт практической психологии», Воронеж: НПО «МОДЭК», 1995. 356 с.
9. Пушкарев А.Л., Доморацкий В.А., Гордеева Е.Г. Посттравматическое стрессовое расстройство: диагностика, психофармакотерапия, психотерапия. М.: Изд-во Института Психотерапии, 2000. 128 с.
10. Рубинштейн С.Л. Бытие и сознание. Человек и мир. СПб.: Питер, 2003. 512 с.
11. Тарабрина Н.В., Агарков В.А., Быховец Ю.В., Калмыкова Е.С., Макарчук А.В., Падун М.А., Удачина Е.Г., Химчян З.Г., Шаталова Н.Е., Щепи-
на А.И. Практическое руководство по психологии посттравматического стресса. М.: Изд-во «Когито-Центр», 2007. 208 с.
12. Тарабрина Н.В. Психология посттравматического стресса: теория и практика. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2009. 304 с.
13. Франкл В. Человек в поисках смысла. М.: Прогресс, 1990. 366 с.
14. Фрейд З. Ведение в психоанализ: лекции. М.: ООО «Фирма СТД», 2003. 623 с.
15. Холмогорова А.Б., Гаранян Н.Г. Культура, эмоции и психическое здоровье // Вопросы психологии. 1999. № 2. С. 61-74.
16. Шевеленкова Т.Д., Фесенко П.П., Методика исследования психологического благополучия личности. М., 2005. 34 с.
17. Ялом И. Экзистенциальная психотерапия. М.: РИМИС, 2008. 608 с.
18. Ryff C.D. Psychological well-being. In J.E. Birren (Ed.), Encyclopedia of gerontology: age, aging, and the aged. San Diego, CA: Academic Press.1996. P. 365-369.
18. Ryff C.D. Happiness is everything, or is it? Explorations on the meaning of psychological well-being. Journal of Personality and Social Psychology, 1989. 57. P. 1069-1081.
19. Ryff C.D. Psychological well-being in adult life. Current Directions in Psychological Science, 1995. 4, P. 99-104.