Научная электронная библиотека
Монографии, изданные в издательстве Российской Академии Естествознания
ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ АДАПТАЦИЯ И ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ ЗДОРОВЬЕ ЧЕЛОВЕКА В ОСЛОЖНЕННЫХ УСЛОВИЯХ ЖИЗНЕННОЙ СРЕДЫ
Коллективная монография ,
3.2. Менталитет и невербальная коммуникация в криминальной субкультуре
Понимание невербальной коммуникации, особенно жестов как продукта социальных и культурных условий, открывающее путь к познанию менталитета наиболее ярко выражено в работах историков и антропологов, особенно медиевистов [6, c. 121]. Особый интерес у исследователей вызывают жесты, выражающие ценностно-смысловую позицию личности, которые можно обнаружить в любой религии.
В психологических исследованиях менталитета выделяются следующие проявления: «... менталитет наиболее отчетливо проявляется в типичном поведении представителей данной культуры, выражаясь, прежде всего, в стереотипах поведения, к которым тесно примыкают стереотипы принятия решений, означающие на деле выбор одной из поведенческих альтернатив. Здесь следует выделить те стандартные формы социального поведения, которые заимствованы из прошлого и называются традициями и обычаями.
И так же как устойчивые особенности поведения индивида называются чертами его личности, типовое поведение, характерное для представителей конкретной общности, позволяет описать черты национального или общественного характера, складывающиеся в национальный или социальный тип, который в упрощенном и схематизированном виде предстает как этнический или классовый стереотип» [3, c. 22].
Исторический подход к исследованию жестов показывает бессмысленность формального описания, создания словаря жестов. В выдающейся работе М. Блока «Короли-чудотворцы» описан обряд возложения рук королями на больных золотухой, который существовал в Англии и Франции в XIII-XV вв.
Например, в 1289-1290 гг. король Англии Эдуард I возложил руки на 1736 больных золотухой, что демонстрирует большую популярность данного обряда в тот период времени. М. Блок считал, что исцеление больных золотухой является составной частью целой психологической системы, в которую входило представление о сакральности королевской власти, иррациональность и недостаточная распространенность грамотности.
В средневековом Западе «жестами и клятвами закреплялись социальные отношения; с помощью жестов совершались политические и религиозные властные действия: жестом вассал заверял сеньора в преданности, а епископ рукополагал посвящаемого в сан» [6, с. 121]. Такие же жесты, связанные с властными действиями, можно встретить и в современном обществе.
В средневековье значимость жестов определялось строем жизни, представлениями о мире. Не зная образа мысли нельзя понять смысл жестов того периода времени. Исторические исследования помогают глубже познать современную невербальную коммуникацию. Например, в современных исследованиях представлены данные о различиях в частоте использования жестов между жителями севера и юга. Как правило, эти различия в темпераменте жестикуляции объясняются климатом. Но, древним римлянам была не свойственна бурная жестикуляция, которую они считали характерной чертой поведения рабов, что опровергает особое влияние климата на жестикуляцию. Таким образом, за самыми незначительными различиями невербальной коммуникации в истории можно увидеть глубинные сдвиги в менталитете общества, которые ярко проявляются в переходные периоды общественного развития.
В.А. Лабунская показала, что невербальное поведение личности, в частности жесты, входят в структуру экспрессивного Я личности, выражающего динамичность и направленность отношений человека к действительности [7].
Невербальная коммуникация как условие координации, кооперации играет большую роль в понимании и взаимопонимании. В процессе понимания, отмечают две основные особенности:
1) чтобы понять некоторое содержание, мы должны включить его в некоторый более широкий контекст;
2) соотнести с нашими ценностно-нормативными представлениями, представлениями о должном.
Понимание В.В. Знаков определяет в виде процесса и результата порождения смысла понимаемого. Первой проблемой в изучении понимания субъектом мира с позиции психологии человеческого бытия, которую выделяет В.В. Знаков, является проблема взаимодействия субъекта и объекта как фактора формирования понимания.
С помощью невербальной коммуникации происходит презентация смысла партнеру, осуществляется борьба ценностно-смысловых позиций. Совместная деятельность становится возможной, когда смыслообразование, которое осуществляется в ходе общения в диаде, приводит к формированию общей цели и общего мотива. В ходе совместной деятельности (прежде всего мыслительной) участники обмениваются не только вербальной, но и невербальной информацией. Ценностно-смысловая позиция личности представляет собой смыслопорождающий центр, схему понимания предмета, модель его представления. В составе ценностно-смысловой позиции различные представления образуют динамическое единство. Ценностно-смысловая позиция инкорпарирована в жесте, жест способствует осмыслению ситуации, усилению позиции личности в ситуации общения.
Особый интерес в современном транзитивном обществе представляет невербальная коммуникация в пенитенциарной системе как проявление менталитета, т.к. невербальная коммуникация в пенитенциарной системе широко распространена в виде пальчиковой жестикуляции, татуировок, определенной системы перестукивания и др. Кроме этого, пенитенциарная система является режимной, закрытой системой и изменения в манере поведения, происходит очень медленно. Группы осужденных имеют специфическую криминальную субкультуру.
Нахождение в условиях отбывания наказания неизбежно влечет за собой влияние на заключенных криминальной субкультуры мест лишения свободы. В данных условиях сущность каждого поведенческого акта определяется местом в общей структуре поведения осужденных. Вследствие чего поведенческая стратегия отдельно взятого представителя закономерно обуславливается субкультурой мест лишения свободы. Это приводит к тому, что в условиях ограничения возможностей общения активно действуют различные способы обмена информацией: маячковые движения, закодированная жестикуляция, особенности ношения одежды, ношение татуировок как средства невербальной коммуникации.
Потребность в контактном общении особенно остро проявляется в условиях лишения свободы, которое коренным образом меняет характер общения, его диапазон, качество, избирательность, глубину. Изоляция от общества нарушает ранее сложившиеся межличностные контакты, а режимные ограничения и наличие постоянного контроля со стороны администрации вызывают к жизни закодированные визуальные тайные способы общения. Знание и умение пользоваться невербальными средствами общения у осужденных становится символом приобщения к субкультуре мест лишения свободы.
В криминальной среде имеют особое значение татуировки и жесты, т.к. заключенным запрещено другими способами (с помощью одежды, прически) индивидуализировать свою внешность. Татуировки довольно долго использовались в истории, главным образом для идентификации, опознания преступников. Таким образом, татуировки являются древнейшим атрибутом субкультуры. Своей символикой, сюжетом они отражают криминальную специализацию преступника, отражают место, которое он занимает в уголовной иерархии, число судимостей, отбытый или назначенный по судебным приговорам срок, воровскую масть, отношение к административным органам, склонности, характер, национальность, вероисповедание, сексуальную ориентацию и даже эрудицию. Выработка изобразительной символики преступного мира происходила постепенно. Со временем татуировки канонизировались либо переоценивались.
Особенно активно развитие татуировки происходило почти полвека, и к 50-м гг. ХХ в. двадцатого века криминальный мир имел свои законы татуировки. В это же время, утвердилось жесткое право на ношение определенного рисунка, согласно статусу в тюремно-лагерной системе. Тело заключенного превратилось в его личное дело, которое прочитать мог далеко не каждый. Если заключенный наносил татуировки, не отражающие его прошлые заслуги в криминальном мире, то он строго наказывался, вплоть до членовредительства, изнасилования или даже смерти (например, если следовала «симуляция» лагерного авторитета). Криминальные татуировки постоянно изменяются, поэтому невозможна однозначная их расшифровка и строгая классификация. Это вызвано тем, что существует невероятное обилие и богатство их тематики. Кроме этого, смысл татуировок скрыт от непосвященных, что затрудняет их идентификацию. К причинам, побуждающим к нанесение татуировок, как правило, относятся: стремление к самоутверждению в определенной группе судимых, подражание более опытным, авторитетным преступникам, которые уже имеют татуировки, закрепление памяти о местах отбывания срока наказания, братство с кем-либо из заключенных. В криминальной среде татуировка становится своеобразной визитной карточкой, закрепляя за человеком определенный образ.
Кроме этого, татуировка является своеобразной проекцией внутреннего мира человека. За последние десятилетия произошла трансформация ценностей в обществе, что не могло не затронуть криминальную среду. Поэтому многие профессиональные уголовники, стремясь адаптироваться к новой социальной среде, избавляются от татуировок, стремясь «легализовать» себя в обществе. Современные преступники, отбывающие наказание в местах лишения свободы, стали ограничивать себя в нанесении большого количества татуировок, за исключением лиц, не признанных криминальной группой, или лиц с особой криминальной активностью.
Татуировки в криминальной среде выполняют сигнально-обособительную, личностно-установочную, стратификационную функции. Таким образом, преступник опознает человека принадлежащего к криминальному сообществу, осуществляя идентификацию носителей татуировок, т.к. по ним можно определить имя, место его рождения, количество судимостей, места отбывания наказания, количество побегов, проведенный срок в колонии и другие данные. Кроме этого, с помощью татуировок фиксируется положение осужденного в уголовной иерархии, определяется статус осужденного в криминальной среде. В мотивах их нанесения татуировок просматривается конформизм, сильная внутригрупповая зависимость, прессинг, а также стремление самоутвердиться в криминальной среде. В татуировках унифицируются групповые установки, идеалы, что способствует выработке единого для всех членов группы типа поведения. Тематика большинства из них символически отражает образ жизни преступников, содержит элементы самооценки поведения, фиксирует в рисунках и надписях вкусы, взгляды, наклонности личности.
Осужденный может поощряться нанесением особой татуировки, но может сначала наказываться осужденными в виде насилия и затем клеймиться татуировкой, обозначающей наказание. Насильственные татуировки обычно наносятся:
1) проигравшимся в карты и не отдавшим вовремя долги;
2) ворующим у своих;
3) осужденным за изнасилование несовершеннолетних;
4) гомосексуалистам;
5) растлителям несовершеннолетних;
6) доносителям.
При этом отказ от нанесения татуировок как статусных знаков различия является серьезным нарушением уголовных традиций, влекущим за собой суровые наказания.
В колониях распространено нанесение различного рода перстней на пальцы, имеющих сигнальное значение в виде количества судимостей, величины срока наказания, места отбывания наказания, положения в групповой иерархии, квалификации совершенного преступления. Далее по степени распространенности идут рисунки, по тематике имитирующие тюремную символику.
Процесс татуирования в преступной группе обставляется соответствующими ритуалами, способствующими сближению и сплочению группы, выработке общих принципов поведения, которые отражаются в сюжетах рисунков и надписях.
Поэтому можно рассматривать татуировки в криминальной среде не только как личностные, но и групповые ценности, не только как личностное, но и групповое творчество. Таким образом, происходит сплочение преступной группы и на основе совместной деятельности нанесения татуировок, которая преломляется в групповом сознании осужденных. В криминальной среде можно охарактеризовать личность человека по виду изображенных рисунков на его теле.
Еще одним атрибутом криминальной субкультуры является специальная пальчиковая жестикуляция. В.А. Лабунская отмечает: «Психология невербального общения не имеет своей собственной классификации жестов. В исследованиях приняты за основу те из них, которые были созданы в психолингвистике, лингвистике, семиотике и т.д. Но объединяет представителей различных наук мнение о том, что язык жестов один - из самых древних языков, способных передавать довольно сложную информацию о человеке» [7, с. 161].
В криминальной субкультуре наиболее ярко выражены образные жесты, отношений и условные жесты. При этом особую роль играют условные жесты, которые представляют «закрытую систему» условных знаков передающих смысл окружающим. Наиболее распространена пальчиковая жестикуляция, выполняющаяся полуопущенной рукой. «Тюремный семафор» встречается только в криминальной субкультуре. В исследованиях В.Ф. Пирожкова выделены следующее жесты: «вассер» - осторожно, «ломка» - проверить новичка, «куш» - большая сумма денег, «стоять на стреме» - наблюдать опасность, «кошмар» - помеха в совершении задуманного, «финяк» - финский нож, «чабар, хрусты» - деньги, «косить» -
симулировать, «рвать когти» - скрываться, «грузить» - взять на себя вину другого человека, «форшмачить» - обманывать, «понтоваться» - притворяться, удивляться, «совать рога» - вступать не в свое дело, «взять пушку» - достать пистолет, «фофан» - наивный чужой человек, «шпигать» - играть в карты, «козел» - чужой человек или пассивный педераст, «отшкворить» - изнасиловать, «забить баки» - отвлечь внимание, «крутить динамо» - нести вздор, «спалился» - кто-то задержан милицией, «поставить на уши» - взять силой или ограбить, «пчелы», «маслята» -
патроны, «стукач» - доносчик, «сбоку два» - за нами следят, «бей по шопнику» - обыщи задний карман, «замочить» - убить, «опустить» - совершить акт мужеловства [9, c. 257-260].
Мы предполагаем, что в современном транзитивном обществе происходит трансформация менталитета и невербальной коммуникации во всех сферах, в том числе и криминальной субкультуре.