Научная электронная библиотека
Монографии, изданные в издательстве Российской Академии Естествознания
МИФ КАК РЕАЛЬНОСТЬ И РЕАЛЬНОСТЬ КАК МИФ: МИФОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ СОВРЕМЕННОЙ КУЛЬТУРЫ
Галанина Е В,
1.2. Онтологическая функция мифа: миф как бытийная связь между «мифосом» и «логосом»
Неклассическая культурная парадигма, утверждающая «разложение» смыслового центра картины мира, актуализирует сегодня проблему онтологического статуса универсалий культуры. Кризис классического рационализма позволил увидеть наличие архаических структур в современном мышлении, признать универсальный характер мифа. Многие исследователи (М. Элиадэ, К.Г. Юнг, Э. Кассирер, А.Ф. Лосев) отмечают связь мифа с целостностью человеческого существования. Сегодня на смену господству ratio в культуре приходит, на наш взгляд, mythos как имманентно присутствующее основание любой смыслосозидательной деятельности.
Каков онтологический статус мифа? Ответ на данный вопрос связан с необходимостью исследования мифа как бытийного единства «мифоса» и «логоса».
Миф есть онтологическая реальность, это отмечает К. Хюбнер в работе «Истина мифа». Миф является самодостаточной онтологической системой, так как обладает априорным фундаментом, посредством которого происходит интерпретация реальности [190. С. 170]. Миф рассматривается как конститутивное мировидение, содержащее в себе онтологическую модель истолкования, детерминированную историко-культурным контекстом. Для человека, включенного в пространство мифа, это пространство и есть объективная реальность, целостная и непосредственно данная. И в этом смысле миф является действенным образованием и в сфере повседневного опыта, и на уровне абстрактно-теоретических конструкций.
В наиболее полной мере проблема мифа как формы бытия человека нашла отражение в концепции А.Ф. Лосева, которому принадлежит формула мифа как «в словах данной чудесной личной истории» [105. С. 195]. Он исследует миф в онтологическом плане как устойчивую структуру человеческого сознания через личностное бытие и в сравнении с религией, искусством, наукой.
Миф насыщен эмоциями и реальными жизненными переживаниями, он есть само бытие, которое выступает основой целостного существования личности и культуры. Миф предстаёт сознанию в качестве «жизненно ощущаемой и творимой вещественной реальности» [105. С. 36]. Миф обладает своей истинностью, достоверностью и закономерностью, в нем присутствуют собственные принципы построения и взаимоотношения отдельных мифических образов, которые реальны, вещественны, телесны.
Итак, опираясь на работы А.Ф. Лосева и К. Хюбнера, мы приходим к необходимости пересмотра онтологического статуса мифа: миф более не следует рассматривать с рационалистических позиций как фикцию или познавательную ошибку, он бытийно укоренен. Онтологический смысл мифа для его субъекта предполагает достоверность и очевидность его образов. Миф раскрывает смысловой потенциал вещей и приобщает человека к созданному мифологическому контексту.
Как отмечает А.Ф. Лосев, это возможно благодаря мифической отрешенности, которая есть, по сути, отрешенность от повседневной жизни, от обыденного смысла вещей. Предметы и явления мира в рамках мифологического сознания приобретают совершенно иное значение, объединяются в новом смысловом контексте, подчиняются особой мифологической идее. В результате сама фактичность вещи воплощает в себе более общий смысл, который включает эту вещь в мифологическую действительность. Все существующее, как отмечает А.Ф. Лосев, от мельчайших вещей до мира в целом – есть та или иная степень мифической отрешенности. «Мифическая «отрешенность», таким образом, есть форма в высочайшей мере универсальная; и нет ни одной вещи, которую мы воспринимали бы только как голое и отвлеченное понятие» [105. С. 70].
С нашей точки зрения, именно эта «первичная реакция сознания на вещи, какое-то первое столкновение с окружающим» (которую А.Ф. Лосев обозначил как «мифическую отрешенность», а в терминах Ю.С. Осаченко это «mythos») выступает ядром мифологических представлений [105. С. 68]. Такое мифологическое восприятие вещей заключено в интуитивной непосредственности соприкосновения человеческого сознания и мира, поэтому все вещи нашего опыта по своей природе мифичны. Это означает то, что миф с необходимостью присутствует во всех сферах жизнедеятельности человека.
Следует обратить внимание на значимый момент в бытийном понимании мифа: миф объединяет обособленные вещи и включает их в единый жизненный процесс. Миф, таким образом, может рассматриваться
как «смысловая матрица» культуры, необходимый компонент, ответственный за появление и воспроизводство схем понимания мира.
Однако, что именно позволяет мифу наделять статусом онтологической реальности вещи окружающего мира, придавать жизненность различным формам культурного опыта человека? На наш взгляд, этому способствуют два аспекта: присутствие «мифоса» как первичного опыта сознания, истока культурного смыслогенеза и «логоса» как проговаривания данного опыта. Миф понимается нами как результат попыток человеческого сознания схватить и вербализовать в ментальных конструктах то, как открывается бытие.
Далее мы рассмотрим бытийную взаимосвязь «мифоса» и «логоса», что проявляет себя, прежде всего, на уровне культурного смыслополагания. И сделаем вывод о том, что способность к мифотворчеству не противоречит разуму как таковому, более того это имеет важное когнитивное значение. Миф органично включен в архитектонику разума, является его неотъемлемым компонентом.
Человек живет в смысловом универсуме, что было отмечено А.Н. Леонтьевым при исследовании проблемы восприятия человеком мира как процесса построения многомерного образа реальности. «Обращаясь к человеку, к сознанию человека, я должен ввести еще одно понятие – понятие о пятом квазиизмерении, в котором открывается человеку объективный мир. Это – смысловое поле, система значений» [101. С. 253]. Именно процесс смыслообразования составляет первичный и фундаментальный принцип культурной деятельности человека. Внебиологическое существование человека непосредственно характеризуется возможностью формирования смыслового пространства культуры. Видение, понимание, осмысление окружающего мира основано, на наш взгляд, на чем-то более значительном в антропологическом плане, чем принципы формально-логического мышления, а именно на мифологическом переживании мира как непосредственной и самоочевидной данности.
Термин «мythos» в качестве обозначения специфики целостного опыта экзистенциального переживания мира, являющегося синтетическим истоком всех форм постижения мира, был введен Ю.С. Осаченко в книге «Введение в философию мифа» [140]. «Мифос» является базисом сознания, это первичный и недифференцируемый опыт переживания мира в его целостности. «Мифос» присутствует в культуре до всякого оформления в слове и семиотических конструктах, генетически предшествуя любой дифференциации, артикуляции и расчленениям. Эта первичная целостность, нерасчленённость и непротиворечивость является фундаментом культурного смыслополагания: синкрезис содержит в себе весь космос потенциальных возможностей.
Именно «мифос», на наш взгляд, как недифференцированное отношение к миру дает возможность появления любого смыслового конструкта. «Мифос» обуславливает образование культурного смысла, онтологически предшествуя рождению любых инноваций, оформляющихся в результате аналитической деятельности сознания. Всякая форма человеческого логоса, рациональность, рефлексия имеют своим основанием некое первичное переживание реальности, которое открывается до всякого оформления и описания в слове. И в этой связи Ю.С. Осаченко отмечает «мифичность» любого дискурса в смысле его укоренённости в некотором первичном опыте сознания-переживания, в котором мир дан (видится) как целое» [140. С. 7].
Каждое сознание обладает собственным «мифосом», который формирует стиль мировосприятия, мироощущения и миропонимания, каждая культура живет в пространстве своего мифа, который отражает её сущность, специфику и судьбу. «Любой миф может стать и становится центром раскручивания мира, mythos – жизненное пространство и условие существования любой культуры, он – горизонт сознания и существования, создающий контекст восприятия реальности самого бытия» [140. С. 9].
«Мифос» как первичный опыт жизни сознания и бытия культуры приводит нас к очевидности как некому предельному основанию любого знания, обнаруживает себя как сфера непосредственного данного, истинного и реального. Другими словами, «мифос» есть переживание человеком предельной очевидности бытия и собственной вовлеченности в это целостное переживание.
Существует три стадии образования культурных смыслов, их можно представить в виде цепочки: синкрезис (первичная нерасчлененность, заключающая в себе потенциальные смысловые возможности, «мифос») – анализ (разделение смыслов в мифологическом сознании) – синтез (соединение этих расчленений в мифе). Данный триадический принцип описан А.А. Пелипенко и И.Г. Яковенко в работе «Культура как система» в виде мифологемы «рай первозданный – рай потерянный – рай обретённый» [144. С. 36]. С их точки зрения эволюция культуры предстает как перманентный процесс распада синкрезиса на производные дуально-смысловые структуры и воспроизведение его на базе синтеза предшествующих противоречивых начал.
Пространство человеческой культуры строится на основании дуальных оппозиций, первичные антиномии культурного смыслообразования в онтологическом аспекте представлены как оппозиция имманентного и трансцендентного, в операционном аспекте – оппозиция дискретного и континуального, и в аксиологическом аспекте – как оппозиция сакрального и профанного [144. С. 38]. Данные первичные антиномии являются инвариантным структурным основанием всякой семантической деятельности в культуре, которое производно от первоначальной и базовой метаоппозиции «Я – Другое».
Преодоление дуального состояния бытия человека в культуре происходит посредством ситуативного состояния экзистенциального единения себя с «другим», снятия крайних пределов и достижения нерасчленённого первопереживания. Данный механизм установления субъектно-объектных отношений по принципу гармонии части и целого широко использовался в архаическую эпоху, и был назван Л. Леви-Брюлем «законом партисипации». Действие механизма партисипации способствует максимальному приближению к достижению не-дуального, непротиворечивого бытия, характеризующегося снятием всех дуальных расчленений. «Партисипация, таким образом, есть форма экзистенциального переживания ситуативного снятия субъектно-объектных отношений и достижения синтетически-нерасчленённого состояния» [144. С. 56].
Партисипация является универсальной интенцией человеческого сознания, основополагающей антропологической константой. В моменты такого единения человеческого сознания с целым, погружения в пространство собственного «мифоса», открываются новые горизонты смысловых возможностей, происходит возврат к спонтанному состоянию сознания, которое бесконфликтно созерцает непосредственные очевидности.
Таким образом, в основе культурного смыслообразования лежит целостное переживание предельной очевидности бытия, а пространство культуры предстает как сфера полагания, становления и реализации дуальных оппозиций, снятие которых и синтезирование новых смыслов происходит с помощью процедуры медиации. «По сути синтезирование и переживание медиативных форм и есть новационно-творческий процесс в культуре. Медиация, как универсальный принцип культурогенеза, связывает интенциональные установки сознания с семантикой объектов культуры» [144. С. 69].
На наш взгляд, переход от непосредственного недифференцированного переживания мира («мифоса») к семантико-семиотическому конституированию пространства культуры («логосу») осуществляет мифологическое сознание, которое формирует смыслы посредством расстановки акцентов внимания в сплошном континууме переживаемости и закрепления этого опыта сознания в знаковую форму. «Логос» в данном случае понимается как словесное оформление, упорядочивание бытия и сознания.
Вопреки традиционным представлениям о противопоставленности «мифоса» и «логоса», мы утверждаем их диалектическое единство. «Мифос» перманентно соприсутствует «логосу», выступая источником самой смысловой субстанции и предпосылкой осмысления человеком мира. Всякая форма человеческого логоса укоренена в первичном переживании реальности, которое открывается до оформления в слове. Человеческое сознание погружено в бессловесное переживание мира как непосредственной данности, именование, проговаривание этого опыта сознания порождает весь смысловой универсум. «Мифос» – это основа создания нового мира как универсума смыслов и воплощения его в феномен культуры.
Мы можем отметить вторичность знакового характера слова по отношению к глубинному бытийственному переживанию, которое затем дифференцируется мифологическим сознанием. С другой стороны, именно в языке «мифос» обретает объективированную форму, является миру как культурный текст.
Следует отметить то, что на ранних этапах развития культуры язык с его полисемантизмом был максимально адекватен потоку реальности, непосредственно отсылая сознание к первичному переживанию. Однако в процессе эволюционного развития культурной системы язык становится более дифференцирорванным, замыкается в себе, образуя самостоятельную область культуры. «Таким образом, увеличение конкретности семантики обратно пропорционально энергетической и экзистенциальной связи между языковыми формами и живой и непосредственно переживаемой реальностью» [143. С. 14].
Итак, мифологическим ядром любой сферы человеческой жизнедеятельности выступает синкретическое переживание мира как некой целостности в прямом и естественном отношении сознания к бытию. Этот момент обозначен в феноменологии Э. Гуссерля, которая внесла существенный вклад в раскрытие продуктивного характера человеческого сознания, его смыслосозидающей способности.
Ключевым моментом феноменологии является преодоление картезианского разграничения субъекта и объекта посредством утверждения смысла в качестве связующего звена между сознанием и миром. Э. Гуссерль порывает с классической традицией понимания сознания как замкнутой в себе, самостоятельной субстанции, соотнесенной с внешней действительностью, и постулирует неразрывное единство сознания и мира.
Феноменология утверждает то, что мир возможен только как коррелят сознания, а сознание характеризуется предметностью, направленностью на объект, интенциональностью. Смысл этого мира есть результат деятельности сознания, то, что мы обнаруживаем и сознаем в процессе восприятия, представления и мышления, «то есть нечто «конструированное» в том или ином субъективном генезисе» [47. С. 17]. Таким образом, значение, смысл не считывается с внешнего предмета, но познается в качестве его сущности в результате деятельности сознания.
С точки зрения Э. Гуссерля, переживание и восприятие мира всегда интенционально, направлено на предмет, есть «сознание о…». В этом смысле можно говорить о том, что всякий феномен сознания обладает своей собственной интенциональной структурой и является актом наделения предметности смыслом. Интенциональное переживание содержит в себе, с одной стороны, ноэтический акт как осмысливающую направленность сознания на предмет, с другой стороны, ноэматический акт, который содержит в себе смысл и сущность предмета, данного в феноменах сознания.
Учение Э. Гуссерля о ноэзисе и ноэме становится возможным благодаря методу феноменологической редукции, который преодолевает естественную установку сознания и позволяет фиксировать явления не как объекты, а как единицы смысла. Феноменолог должен практиковать «эпохэ»: отказаться от любого суждения, касающегося объективного мира самого по себе, исключить отношение к действительности, как лежащей где-то снаружи сознания, «заключить мир в скобки», двигаться к позиции «чистого сознания» [47. C. 14]. На место объективного мира феноменология ставит мир воспринимаемый и переживаемый, мир жизни сознания и его смыслов.
Смысл предмета Э. Гуссерль обозначает в качестве «ноэмы», как мысленное содержание о предмете. Ноэматическое трактуется как нечто, неотделимое от восприятия, нечто тождественное себе в потоке переживания, как смысл восприятия, переживания, воспоминания и фантазии. Благодаря ноэматическому смыслу сознание соотносится с объектом. Сознание формирует смысл о предмете, отображение которого осуществляется в знаковой форме. Таким образом, смысл заключен не в самом предметном мире, а в переживаниях сознания.
Причины формирования смыслов Э. Гуссерль связывает с наличием «переживающего Я». Если в классической традиции восприятие чаще всего рассматривалось как примитивный и неадекватный акт познания, то в феноменологии Э. Гуссерля восприятие выступает изначальной данностью для феноменов сознания, обладает фундаментальным значением. Сознание есть поток переживаний, центром всех мыслительных и познавательных процессов является «Я» как единство и целостность сознания в виде определенного потока переживаний.
Формирование смысла происходит на до-языковом уровне сознания, смысл принадлежит ядру мыслительных процессов, дан сознанию посредством воспринимающей интуиции и является частью переживания мира. И здесь мы видим, как фундаментом смыслообразования становится «мифос», жизнепереживание, составляющее единый горизонт как интерсубъективное условие существования мира.
В работе «Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология» Э. Гуссерль вводит понятие «жизненный мир» как нерефлексируемый горизонт жизни сознания, сферу непосредственно данного и очевидного. Жизненный мир представляет собой мир чувственного опыта, предданного сознанию как нечто бесспорное и разумеющееся. Э. Гуссерль стремится «придать значимость «изначальному созерцанию» и, стало быть, до- и вненаучному жизненному миру, вбирающему в себя всякую актуальную жизнь, в том числе и жизнь научного мышления, и питающему ее в качестве источника искусных смыслообразований» [46. С. 88].
Жизненный мир – это, прежде всего, субъективное образование, в котором выстраивается опытное донаучное познание смысла и бытийственной значимости мира. Таким образом, познающая субъективность является «изначальным средоточием всех объективных смысловых образований и бытийственных значимостей» [46. С. 140]. Жизненный мир естественным образом дан каждому сознанию, как горизонт он обозначает совокупность всех возможных восприятий, имеет предварительное, априорное знание о предмете, в силу чего предмет дается сознанию не частично, а как целостность. Жизненный мир представляет собой тот реальный мир, в котором функционирует человеческое сознание. Жизненный мир отдельной личности неповторим и уникален, человек смотрит на мир из глубин своего «мифоса».
Таким образом, мы видим, что смысл образуется в результате взаимодействия человеческого сознания с миром, и является частью первичного недифференцированного переживания. На наш взгляд, «мифос» непосредственно соотносится со сферой предсознательного или сумеречного сознания. Этот момент помогает нам определить специфику мифологической установки сознания – это синкрезис созерцаемого, переживаемого и мыслимого, это целостный, сингулярный характер мировосприятия. Мифологическое сознание производит первичное осмысление мира как некоего организованного целого.
А.Н. Книгин в работе «Философские проблемы сознания» раскрывает понятие «сумеречного сознания» как ряд промежуточных состояний между ясным сознанием и бессознательным, которые представляют собой, по сути, сознание, однако в особом модусе [77. С. 140]. Если в сфере бессознательного Я не знает себя и мир, ясное сознание предстает как рефлексирующее Я, то сумеречное сознание отражает Я, переживающее мир, в силу чего оно характеризуется неясностью и размытостью феноменов сознания.
Сумеречное сознание, как и ясное сознание, существует в тех же ипостасях: это созерцание, переживание, мышление, однако оно отличается их синкретизмом. Сумеречное сознание это еще и сфера свободы от определённостей и контроля ясного сознания, «любимое место воображения» [77. C. 145]. Сумеречное сознание как область творческой свободы, является фундаментом образования культурных смыслов. И в этом плане, рассматривая бытийную взаимосвязь «мифоса» как области предсознательного и «логоса» как аналитической деятельности сознания, мы можем рассмотреть миф как воображаемое, воплощенное в слове.
Именно на уровне предсознательного мысль способна творить новые смысловые миры. На уровне предмышления, как утверждает В.В. Налимов в работе «Спонтанность сознания: Вероятностная теория смыслов и смысловая архитектоника личности», вырабатываются основные постулаты, на которых впоследствии будет базироваться формально-логическое мышление. Здесь действует вероятностный язык смыслов, который характеризуется спонтанной перестройкой смысловых квантов, безразличием к противоречиям, свободой от закона исключенного третьего и разграничения истинности и ложности [130].
По сути, В.В. Налимов говорит о том, что на уровне предмышления, где смыслы обретают свою действенную силу, царствуют законы мифологического мышления. Процесс рождения смыслов и обращения к «дологическим» уровням сознания носит часто неосознанный характер, это творческое действие является источником культурного смыслообразования.
В результате рассмотрения онтологического статуса мифа и роли «мифоса» в аспекте культурного смыслообразования можно сделать следующие выводы:
Во-первых, миф есть онтологическая реальность, предстающая для мифологического субъекта как подлинное бытие в силу того, что мифологическое сознание в момент столкновения с миром отличается синкретизмом своих ипостасей и отождествлением образа реальности с самой реальностью. Миф синтетичен (характеризуется единством идеального и реального, мыслимого и желаемого), динамичен (изменяется в истории) и универсален (пронизывает все сферы культурной деятельности).
Во-вторых, «мифос» представляет собой переживание сознанием предельной очевидности бытия и собственного единства с ним. Это недифференцированное переживание реальности, основа мифологического взгляда на мир. «Мифос» формирует мифологическое пространство непосредственно данных сознанию и предельно очевидных смыслов.
В-третьих, процесс рождения культурных смыслов выражен схемой: «синкрезис – анализ – синтез», это процесс воплощения первичного опыта сознания в семиотическую форму. Образование смыслов в культуре предстает как оформление недифференцированного переживания в форму «логоса». «Мифос» становится основой создания нового смыслового универсума и мира культурных феноменов.
Таким образом, именно взаимосвязь «мифоса» и «логоса» в мифе, а не их традиционное разграничение, позволяет по-новому взглянуть на проблематику онтологического статуса мифа. Оба компонента целостного человеческого разума оказываются равноправными, их диалектическое единство воплощает само бытие.