Научная электронная библиотека
Монографии, изданные в издательстве Российской Академии Естествознания
2.1. Многофункциональные тюркские аффиксы
Многофункциональность аффиксов проявляется в употреблении одной формы как в словообразовательной, так и в словоизменительной и формообразующей функциях. К ней относится и способность одного аффикса к созданию производных форм, принадлежащих к разным частям речи (имени существительному, имени прилагательному, глаголу и т.д.). При анализе этих двух сторон многофункциональности мы не должны забывать, что словообразовательные аффиксы, в свою очередь, обладают самостоятельным значением, определеляющим грамматическую категорию производной формы. Эти два разных значения или одно из них в различных ситуациях и в различной степени присущи и словоизменительным, и формообразующим аффиксам. К примеру, ласкательный и уменьшительный аффикс -kан казахского и других тюркских языков может употребляться в словоизменительной или словообразовательной функциях. Вместе с тем, он может выражать значения единичности-отдельности, усилительности и ограничительности. Причины перехода аффиксов от одной функции к другой разнообразны. Это может быть результатом использования синкретичных форм или употребления слова в переносном значении. Сравнивая имеющиеся в наличии материалы древнетюркского, среднетюркского и современного казахского языка, а также других современных тюркских, монгольских, тунгусо-маньчжурских языков, можно выявить, что многовалентность, многофункциональность и многозначность имели распространенный и продуктивный характер в древнетюркскую эпоху, а со временем круг их значительно сузился. Это свидетельствует о том, что многозначные аффиксы употреблялись сначала в различных функциях, а позже подверглись семантической дифференциации и закрепились в качестве аффиксов с одним значением. Таким образом изначально многозначные, многофункциональные формы развились в однозначные, однофункциональные.
В тюркологии в соответствии с функциональной дифференциацией аффиксов на словообразовательные, формообразующие, словоизменительные, или словосвязующие, существуют самые различные, зачастую противоположные, точки зрения. Е.С. Кубрякова, анализируя точки зрения исследователей на эту тему, приходит к заключению, что не утихающие дискуссии по поводу принадлежности указанных форм (причастия, деепричастия и других глагольных форм, формы множественного числа имени существительного, уменьшительных форм имени существительного и прилагательного, сравнительной степени имени прилагательного, качественных наречий, произведенных от имени прилагательного, и других явлений) к компетенции морфологии, то есть споры об их отношении к способам словообразования, будут продолжаться и в будущем [33, 32].
Разумеется, необходимо помнить о том, что часть грамматических категорий, присущих русскому языку, совсем не встречается в тюркских языках, в частности, в казахском языке. Кроме того, во внутренней дифференциации, а также в выявлении взаимоотношений словообразовательных или формообразующих единиц в системе двух языков имеются существенные различия.
В. Котвич подразделяет тюркские слова, состоящие из нескольких словообразовательных и словоизменительных аффиксов, на следующие основные элементы, или морфемные группы:
1) номинативный корень, состоящий из одной неделимой морфемы с конкретным значением;
2) аффиксы, изменяющие лексическое значение слова и определяющие отношения производной лексемы с другими лексико-грамматическими рядами. Эти аффиксы, соединяясь с корнем, создают основу нового слова и определяют окончательное лексическое значение данного слова;
3) функционально-грамматические аффиксы, определяющие место слова, входящего в состав словосочетания или предложения, а именно, указывающие на то, какую именно функцию (подлежащего, сказуемого, дополнения или обстоятельства) должно выполнять это слово [6, 13-14].
А. Байтурсынов, рассматривая аффиксы как одну из разновидностей формы слова, отмечает: «аффиксы бывают двух разновидностей: одни изменяют только форму слов, к которым присоединяются, и не изменяют его значения, другие изменяют и форму, и внутренне значение слова. Поэтому первые называются внешними окончаниями, или окончаниями; а вторые – внутренними окончаниями, или суффиксами» [34, 154]. К. Жубанов пишет, что «аффикс, присоединяемый для связи одного слова с другим, называется окончанием (жалгау», а придающий дополнительное значение исходному значению слова – yстеу (суффиксом – Т.Ж.» [11, 165].
В казахском языкознании все аффиксы традиционно делятся на три группы: словообразовательные, словоизменительные, словосвязующие.
А. Ыскаков делит аффиксы казахского языка на три группы: аффиксы, образующие слова (словообразовательные), аффиксы, изменяющие слова (словоизменительные, или формообразующие), а также аффиксы, соединяющие слова (словосвязующие) [35, 82]. С. Исаев подразделяет их на две группы: аффиксы словообразования и аффиксы формообразования, а окончания относит к последним [26, 23]. Ы. Маманов считает, что вместо рассмотрения аффиксов по образцу русского языка в качестве «аффиксов словоизменения», «аффиксов словообразования» и «аффиксов формообразования», правильнее было бы разделить их на основе языкового материала казахского языка на аффиксы словообразования и аффиксы формообразования в соответствии с функцией создания слова с новым значением и создания грамматической формы слова. По его словам, «полнозначные номинативные слова (существительные, прилагательные, числительные, глаголы) употребляются только в двух разновидностях: либо в виде корневого слова, либо в какой-либо грамматической форме. Иначе говоря, в казахском языке слова, к которым присоединяются аффиксы, формируются либо как слова с производной основой, входящие в словарный состав языка (лексическое целое), либо как грамматические словоформы, принадлежащие к какой-либо части речи». Кроме того, Ы. Маманов относит словоизменительные (иногда формообразующие) суффиксы и окончания к одной группе. Ученый пишет: «Все они выполняют одну и ту же функцию порождения грамматической формы слова, поэтому правильнее было бы рассматривать их, не подразделяя на аффиксы словоизменения и аффиксы формообразования, а объединив в одну группу аффиксов, образующих грамматическую форму» [36, 51].
В каракалпакском языке аффиксы делятся на словообразовательные, формоизменительные, словоизменительные [37, 34], а в грамматике киргизского языка аффиксы в зависимости от функции подразделяются на словоизменительные, словообразовательные и формообразующие члены [38, 15-18]. К словоизменительным членам отнесены формы падежных, притяжательных и личных окончаний; к словообразовательным членам – аффиксы, создающие новые слова в пределах одной части речи, а также аффиксы в лексико-грамматической функции, которые способствуют переходу слов одной части речи в другую; к формообразующим членам – аффиксы, которые не изменяют значение слова, придавая ему оттенок либо дополнительное грамматическое значение, которые, однако, не могут соединять слова друг с другом (формы со значением оттенка, множественного числа, степени сравнения, причастия, деепричастия, времени и т.д.).
Такая неразбериха в мире аффиксов, разброс мнений свидетельствует, во-первых, об отсутствии четких принципов, критериев выделения аффиксов, во-вторых, о существенном влиянии, которое оказывают на формирование этих принципов определенные исторические факторы, а именно, явление синкретизма.
В монгольском языке многие аффиксы могут употребляться в двух-трех качествах, а именно, в словообразовательных, формообразующих и словоизменительных формах. Можно обнаружить, что суффикс -хн калмыцкого языка, отнесенный «Грамматикой калмыцкого языка» к ряду формообразующих аффиксов (бичкахн «малюсенький» < бичке «маленький»), в других примерах (сен «хорошо» – сеехн «красивый») употребляется в качестве словообразовательного аффикса.
В бурятско-русском словаре приведены слова hайн «хороший, добрый» и hайхан «красивый, очень красивый, прекрасный» – hайхан эхэнэр «очень красивая, прекрасная женщина». В монгольско-русском словаре сайн «хороший, добрый, удачный, очень хороший», сайхан «красивый, прекрасный, очень хороший». В любом из этих примеров явно наличие признака усиления, нежели уменьшительности. Следовательно, в аффиках -хн калмыцкого и бурятского языка, в монгольском аффиксе -хан наблюдается преобладание словообразовательного значения. К тому же мы становимся свидетелями процесса постепенной утраты признака уменьшительности и перехода к усилению признака. По нашему мнению, такие семантические изменения в структуре аффикса -хан со значением уменьшительности обусловлены его генезисом, то есть ограничительно-усилительным значением частицы кана, которая имеет отношение к происхождению указанного аффикса.
Можно привести немало примеров из казахского и других тюркских языков, когда словоизменительные аффиксы употребляются в функции словообразовательных. Однако эти процессы во многих случаях были характерны для определенного периода исторического развития, а позже в связи с сужением значения и функций подверглись различным изменениям. Например суффикс -кан казахского языка в учебнике «Современного казахского языка» дается в функции словоизменительного аффикса имени существительного со значением уменьшительности, ласкательности. Однако, анализируя примеры, данные в связи с этим (ботакан «верблюжонок», бyзауkан «теленочек», балаkан «детка», kошаkан «ягненок»).
Можно увидеть, что аффикс -kан в составе слова kошаkан имеет явный словообразовательный характер. Ибо корень слова kошаkан, который в туркменском языке представлен в виде kош, а в алтайском – kyша, употребляется в значении «kой»(«овца»). Это доказывает и состав казахского слова kошkар «баран», которое с этимологической точки зрения может быть представлено как kой-еркек (букв: «овца–самец»). Таким образом, с помощью суффикса -kан, присоединяемого к имени существительному kой создается слово с новым значением «детеныш овцы», которое создает синонимический ряд с изначально существующим в языке словом ?озы. Видимо, слово kозы является узким вариантом слова < kоша.
О.П. Суник приводит примеры употребления одного аффикса и в формообразующей, и в словообразовательной функции в тунгусо-маньчжурских языках [39, 107]. Ученый выявляет два процесса в развитии уменьшительного аффикса -kан эвенкийского языка: первый из них – лексикализация основы, обусловленная утратой семы уменьшительности (мунрукан «заяц», второй – появление в семантике аффикса словообразовательного значения. Ср.: бэнхэн «кукла» – бэй «человек». Такие факты употребления формообразующих аффиксов в функции словообразовательных встречаются в эвенкийском, нанайском языках.
Кроме того, в тунгусо-маньчжурских языках выявлено расширение функций окончания множественного числа. Например, присоединение окончания множественного числа к форме –чu «обладать, иметь» означает не увеличение количества предмета обладания, а непосредственных обладателей этого предмета. Ср. эвенк. орачu «имеющий оленей», орочел (< ороч + ëл» «оленеводы». Такие употребления встречаются и в казахском языке. Ср. атты + лар «имеющие лошадей», бyгылы + лар «имеющие оленей». Однако здесь, как нам кажется, над чисто профессиональной семантикой преобладает значение абстрактности, собирательности и множественности. А пример, приведенный из эвенкийского языка, помогает нам объяснить другой исторический факт, который связан с проблемой синкретизма аффиксов, единства их происхождения. А именно, во-первых, может доказать родство аффикса тунгусо-маньчжурских языков -чu со значением обладания и казахского аффикса -шы, который обозначает обладателя какой-либо профессии, склонности к чему-либо, во-вторых, может стать ярким примером, свидетельствующим о единстве происхождения суффикса -шы, выражающего принадлежность к профессии, и аффикса -лы, выражающего семантику относительности, которое основано на звуковых соответствиях л ~ ш.
Ср.: орочu – бyгылы ««имеющий оленей» и оро/че/л – бyгы/(лы)шы/лар «пасущие оленей». Ибо присоединение к слову орочu показателя множественного числа в этом примере дает возможность восстановить древнее синкретическое значение профессии (ремесла), приспособления к чему-либо, которое забыто и вышло из употребления в современных тунгусо-маньчжурских языках.
Кроме этого, в тунгусо-маньчжурских языках встречается множество фактов перехода словообразовательных аффиксов в падежные формы или расширение функций окончаний множественного числа. Следовательно, подобное изменение аффиксов – процесс не только возможный, но и бесспорный.
Что касается степени употребительности в такой функции падежных окончаний тюркских языков, и, в частности, казахского языка, то аффиксы дательного, предложного, исходного падежа можно встретить в составе устаревших простых и производных наречий. С. Исаев считает такие формы результатом адвербиализации имен в форме пространственных падежей посредством словообразовательного способа конверсии и устойчивого употребления их в этом значении [26, 282], А. Ыскаков определяет роль окончания исходного падежа –нан/-нен, -тан/-тен в создании разделительных имен числительных как «формы предложного падежа, изменившей свое значение» [35, 200].
Таким образом, к основному свойству аффиксов, характерных в тюркских языках для именных частей речи, можно отнести способность одного лишь показателя выступать одновременно в роли словообразовательного, формообразующего и словосвязующего (словоизменительного» аффикса, то есть его многофункциональность.