Научная электронная библиотека
Монографии, изданные в издательстве Российской Академии Естествознания
2.4. Податный устав как основа обложения доходов царских монополий
Древний Египет, особенно в период правления Птолемеев, характеризуется как прочное централизованное государство, просуществовавшее в таком качестве более долгий исторический срок, нежели другие крупные эллинистические государства. Именно этот период нами взят для выяснения особенностей обложения доходов царских монополий.
Для древневосточных обществ в целом, для египетской цивилизации в частности, была в основном типична верховная собственность государства на основные средства производства, что и определяла роль государства, т.е. царской власти в экономике Египта, которая выражалась в государственной форме управления экономическими отношениями в виде ее прямого регулирования путем законов и указов.
Типичным было в птолемеевском Египте несравненно более, чем в фараоновском, использование государственной монополии на производство и продажу или только на продажу определенных товаров. В этот период известна целая система монополий– на добычу сырья и материалов (руда, лен), производство (масло, папирус), обращение (ввоз товаров), финансы (податная система, банки).
Таким образом, опираясь на особенность сложившихся производственных отношений, Птолемеи создали сложную систему государственного хозяйства (6), охватывающего землепашество, садоводство, скотоводство, ремесленное производство и многие другие виды хозяйственной деятельности.
Организация различных отраслей государственного хозяйства в птолемеевском Египте осуществлялось двумя способами: непосредственно силами чиновничьего аппарата и путем сдачи на откуп или подряд.
Система откупа была привнесена в Египет греками, но подверглась здесь значительным изменениям, а именно: откуп был поставлен под контроль государственного аппарата и выполнял функции вспомогательного фискального аппарата.
В системе царских монополий определенное место занимала добыча сырья и материалов для других видов деятельности, в ее составе – лен, шерсть и конопля, включаемые в текстильную монополию.
Текстильное производство занимало в Древнем Египте важное место среди других ремесел и со времен глубокой древности достигло значительного развития и широкого распространения. Но особенно заметный технический прогресс наметился в области текстильного производства со времени XVIII династии, когда в связи с развитием рабовладельческого хозяйства произошел сдвиг в развитии египетской техники и экономики. Тем не менее, основным объектом монополии остался лен.
О производстве канатов и грубой ткани из конопли пока достаточных сведений нет, и этой отрасли текстильной монополии в работе мы касаться не будем.
Более новое и менее распространенное в Египте производство шерсти, по-видимому, с самого начала было затронуто монополией в гораздо меньшей степени. Сбыт египетских шерстяных изделий на внешнем рынке не мог по своим размерам сравниться со сбытом изделий из льна. Восточное Средиземноморье имело другие старые прославленные центры производства шерстяных изделий, с которыми египетская шерсть не могла успешно конкурировать. Внутри страны шерстяные ткани потребляли главным образом греки и македоняне и другие пришлые или элинизированные меньшинства. Поэтому правительство не было заинтересовано в строгом выполнении первоначально распространявшегося и на шерсть указа о монополизировании ее выделки или продажи.
Другое дело монополия льна, который был основным материалом, из которого египтяне делали свои ткани. Древнейшее производство в Египте, оно было широко распространено и имело хороший сбыт как внутри страны, так и за ее пределами.
Из льняной нитки изготовляли как толстый и прочный холст, так и тонкий, прозрачный и ценный материал, напоминающий современный газ или муслин. В льняные ткани одевался египтянин при жизни, в льняные пелены и покровы обертывал он мумии. Кроме того, льняные ткани в большей степени, чем шерсть, были нужны для армии и флота.
Обработка льна изображена на ряде рельефов и рисунков, сохранившихся на стенах гробниц. Мы видим, как для получения особенно длинных волокон египтянин вырывал стебли льна вместе с корнем целыми пучками из земли. Затем он связывал эти пучки в снопы и клал их для просушки на поле. На других изображениях представлены дальнейшие стадии обработки льна. Длинные стебли льна погружаются в особый сосуд и в нем «варятся», как гласит надпись. Затем люди бьют молотками по вываренным стеблям, чтобы отделить сердцевину стебля от ее внешней части. Далее изображается прядение ниток и, наконец, тканье.
Следует отметить, что еще в начале прошлого века выдающийся русский папиролог М. М. Хвостов, одним из первых приступивших к систематическому изучению текстильного производства и торговли в греко-римском Египте, по вопросу о текстильной монополии считал, что, исходя из источников, которыми обладали исследователи в начале XX в., допустимо говорить о существовании в элинистическом Египте только «монополизации торговли льняными тканями», да и то, возможно, неполной. Производство же было частным. А производство и торговля шерстью вообще не были монополизированы [73, с. 72–73, 94–95]. Клер Прео, подробно описавшая особенности существования текстильной монополии в капитальной монографии о царском хозяйстве Лагидов [155, с. 93–116], обращает внимание на то, что, наряду с льняной монополией, в государстве Птолемеев все время существовал довольно значительный слой частных предпринимателей, а производство и торговля шерстью не регламентировалась. Р. Таубеншлаг в работе «Право греко-римского Египта в свете папирусов, 332 до н.э. – 460 н.э.» [170, с. 85], [171, с. 670] отмечает, что производство и торговля льняными изделиями находились под строгим контролем государства; гораздо меньший контроль был за производством и торговлей шерстью. Он указывает на большое распространение ткачей, выступающих как частные собственники.
Основными обобщающими источниками, содержащими сведения о регулировании государством текстильной монополии в фискальных целях, являются: Податный устав Птолемея II Филадельфа от 259–258 гг. до н.э. [77, 112] и Инструкция эконому (Pap. Tebt., № 703) [77, 114]; документ конца III в. до н.э. или, точнее, обнародованный между 216–208 гг. до н.э. Третьим обобщающим источником, содержащим краткие, но важные сведения о принятии мер для облегчения тяжелого положения в Египте, прощения недоимки, предоставлении ряда льгот и запрещения замеченных злоупотреблений по налогам, является декрет «Человеколюбия» царя Птолемея VII и цариц Клеопатры II и Клеопатры III, изданный в 118 г. до н.э. [77, 114].
Наибольшее значение среди них следует признать за Р. Tebt., 703, так как Податный Устав в разделе о текстильном ремесле и торговле, имеющем фискальный характер, дошел до нас в очень поврежденном виде, а Р. Tebt., 5 дает только несколько, хотя и очень важных, указаний по рассматриваемому вопросу. Эти три документа общеегипетского значения являются вехами, вокруг которых полезно попытаться сгруппировать другие относящиеся к текстильной монополии отдельные документы частного характера.
Изучая структуру льняной монополии, как она сохранилась в отрывках Устава, можно установить ее сходство с организацией масляной монополии. Поскольку лен являлся также сырьем для выработки растительного масла, то районы маслоделия и ткачество частично совпадали. О производстве льняного семени как монополизированной культуре говорится в стб 39 Устава и, вполне возможно, в другом восстановленном месте тоже упоминалось льняное семя (стб. 55). Хотя в расписании посевов масличных культур по номам (стб. 60–72) лен не упомянут, но в предыдущих столбцах, содержащих уточнения и дополнения к закону о монополии на масло (стб. 57, 59), среди других масличных растений, возделывание которых регулировалось правительством, упоминается и лен. Если сравнивать правила, которыми регулировалась масляная монополия, с нормами, принятыми для текстильной монополии (фрагменты стб. 87–107), то найдем достаточно схожых выражений и терминов, которые указывают на то, что посев льна регулировался с учетом потребностей текстильной монополии, что были установлены количества льна-сырца, сдаваемого производителями откупщикам под контроль эконома и антиграфейса (стб. 96), а также и то, что существовали твердые цены на сдаваемый государству лен-сырец (7) и на текстильные изделия: полотняные ткани, хитоны и др. вещи (стб. 98). В стб. 91–93 речь идет о запрещении или ограничении ввоза тканей из-за границы, а также о доставке текстиля в Александрию. Запрещение ввоза определенных матерей из-за границы, несомненно, преследовало цель – продать местные монополизированные изделия по возможно более высоким ценам. Подобным же ограничениям в ввозе, как известно, подвергалось и заграничное растительное масло (стб. 52). Правительство устанавливает расписание твердых продажных цен одновременно на изделия из льна, конопли и шерсти (стб. 103), рассматривая их как принадлежащие к одной текстильной монополии.
В положении о льняной монополии много сходства с Tebt., 703. Упоминание эконома в фрагментах Податного устава, трактующих о текстильной монополии, исчерпывающе разъясняется в Tebt., 703. Льняная монополия, как и другие отрасли царского хозяйства и вообще финансов, в пределах нома были в ведении экономов. Не только льняное сырье было монополизировано, но и материалы, необходимые для варки льна-сырца, тоже входили в состав монополизированных предметов. Кастровое масло являлось составной частью масляной монополии, а натр – каустическая сода – был объектом другой царской монополии – на соду. То обстоятельство, что все виды сырья, необходимые для производства полотен, были объектами трех царских монополий на сырье, способствовало в течение второй половины III в. до н.э. (со времени издания Податного устава и до конца III в. до н.э. при активном участии финансовой администрации) укреплению и распространению льняной монополии в производстве и торговле. Под строгим присмотром администрации находились и варильни льна-сырца, которые каждый сезон подлежали регистрации заносились в особый список.
Государственное снабжение льноварен касторовым маслом и натром осуществлялось под непосредственным руководством самого диойкета. Характерно, что диойкет, говоря о маслодельнях, ничем не отличает их по их статусу от льноткацких мастерских.
Tebt. 703, автором которого является диойкет, подтверждает обследование посевов, посещение льноткацких мастерских, точную регистрацию ткачей, и станков.
По всей стране, подобно регулированию посева других масличных растений, регулировался и посев льна. Но он регулировался особо – для нужд текстильной монополии, что видно из фрагмента Податного устава (стб. 87) и отдельных папирологических памятников законодательства: [127, 140]. В этом отношении интересен P. Tebt. 769 [114], по-видимому, от 237–236 гг. до н.э. Папирус содержит прошение одного предпринимателя, вероятно, откупщика посевов льна на царской земле, так как с урожая на этой земле полагался натуральный платеж – экфорий. Из содержания прошения видно, что диойкет ежегодно устанавливал размеры площади посевов льна, в частности, в данном году увеличил площадь на 1550 арур.
Распространенные на царской земле в различных населенных пунктах льноткацкие царские эргастерии (ремесленные мастерские) находились под строжайшим контролем финансовой администрации, владельцы мастерской не имели права производить в ней переделки без разрешения властей. Сами владельцы признавали известную ограниченность их права собственности на мастерскую, хотя расширять ее собирались на свой счет [160] (далее P. Ent. 5). И действительно, исходя из постановлений Податного Устава и P. Ent. 5, видно, что льняная монополия ограничивала право распоряжения ткачей принадлежащими им ткацкими станками: при учреждении монополии они были частично конфискованы, а те станки, которые были оставлены у ткачей, тщательно регистрировались и находились на учете у эконома; неработающие станки в обязательном порядке перевозились в метрополь нома, складывались и опечатывались, точно так же как это имело место и в монополиях по производству растительного масла. Все это указывает на то, что станки были собственностью царской казны.
Финансовая администрация составляла на весь ном задания, которые распределялись на основании специальной диаграммы ассортимента тканей, выполнение их было обязательным. Эта диаграмма для готовой продукции была аналогична диаграммам посевов льна для волокна, масличных растений и упоминающимся в начале P. Tebt. 703 общим номовым расписаниям посевов (стк. 57–58). В диаграмме были точно указаны количество и качество льняных тканей и сорта тканей, распределенные для выполнения тканей определенных сортов. Официальные задания, доводились до сведения ткачей через, вероятно, эконома, подведомственную ему администрацию, и откупщиков. Если ткач не выполнил месячного задания, то должен был оплачивать недоимку по ценам, установленным в диаграмме для каждого сорта.
Хотя ткачи и находились в одной мастерской, но производственный процесс каждого из них протекал индивидуально, разделения труда внутри мастерской не было. Каждый ткач умел изготовлять не один, а несколько сортов материй.
Свой заработок ткач получал в форме оплаты по твердым ценам сдаваемой им ежемесячно готовой продукции. В случае недоимки из заработка ткача, очевидно, вычиталась соответствующая сумма.
При сходстве многих вопросов и проблем, льняная монополия
отличалась от монополии растительного масла тем, что ее производство
было сосредоточено не только в царских, но и в частных монополиях. Более
громоздкое оборудование при относительно низкой квалификации
работников-маслоделов дало возможность Птолемеям сконцентрировать все
производство масла только в царских мастерских. Этого не удалось
полностью достичь в ткацком ремесле ввиду большей портативности ткацкого
оборудования и значительно более высокой ремесленной квалификации
ткачей, рассеянных по стране и работавших на дому или в мелких
мастерских.
На протяжении второй половины III в. до н.э. процесс монополизации продолжался и достиг кульминационной точки при Филопаторе. Царские льноткацкие мастерские были рассеяны по всей стране, поэтому ткачи могли ткать не только для нужд казны, но и для частных заказчиков и покупателей. Во II в. до н.э. начинается усиление частной выработки и продажи. Ремесленники в большом количестве становятся хозяевами своих станков и даже владельцами небольших мастерских, что, если не юридически, то фактически ослабляло административную зависимость ремесленника.
В Розеттском декрете [105, с. 29] правительство Птолемея V Эпифана снизило обязательную сдачу в казну выработанных льняных тканей на две трети.
На основе анализа информации о текстильной монополии в Египте можно сделать следующие выводы.
Текстильное производство, льнопроизводство в частности – являлось важной отраслью государства, особенно интересовавшей царскую казну. Исходя из этого, она была поставлена под жесткий контроль царской финансовой администрации, следившей за тем, чтобы монополизированные изделия «не уходили» от государственного обложения: все средства производства при этом принадлежали государству и подлежали строгому учёту и контролю с фискальными целями, а ремесленники полностью зависели от царской администрации и работали по доводимых до них заданиям. Ремесленники получали сырье из казны и в казну же сдавали по строго фиксированным ценам готовую продукцию, качество и количество которой определялось особыми предписаниями. Наряду с крупными царскими эргастериями с большим числом работников существовали частные мастерские. Ремесленники выплачивали несколько видов податей как в денежной, так и в натуральной форме, выполняли различные повинности в пользу царя.
Организовав на базе текстильной монополии, монополию торговли, государство стремилось использовать в условиях развивающегося товарного производства внутреннюю и внешнюю торговлю в интересах казны. Правительство Птолемеев высокими ввозными таможенными пошлинами и прямым запрещением ввоза монополизированных товаров боролось с заграничной конкуренцией; запрещая частную торговлю монополизированными товарами внутри страны, оно само продавало эти товары по наиболее высоким монопольным ценам с наибольшей выгодой для царской казны при посредстве откупщиков. Запрещение выработки и частной торговли монополизированными товарами являлось мерой борьбы с внутренней конкуренцией, неизбежной в условиях частной торговли. Таким образом, производственная монополия мобилизовала производство отдельных ремесленников в интересах рабовладельческого государства, а монополия торговли ликвидировала возможность конкуренции внутри страны и усиливала позиции Египта во внешней торговле, позволяя выбрасывать на внешние рынки большие количества товаров по примерно единым ценам. Обе монополии в конечном счете действовали в интересах казны, т.е. имели фискальный характер.
Регламентация производственной и торговой деятельности текстилем, осуществление строгого учета и контроля, носящих фискальный характер, давали монополии текстиля, льна в частности, большой доход казне, которая употребляла его в основном на непроизводительные цели: на содержание армии и флота, ведение войн, на содержание царского двора и чиновников. Монополии не вырастали органически из потребностей ремесла и торговли, а были результатом активности государственной надстройки, и в этом отношении они были «искусственны, т.е. произвольны», по выражению французского экономиста Росси о докапиталистических монополиях, которое цитирует К. Маркс в работе «Нищета философии» [41, c. 166].
Возвращаясь к особенностям государства на основные средства производства следует отметить, что она засвидетельствована в ранне-элинистических документах: папирусы III в. до н.э. указывают лишь на две узаконенные категории земли с точки зрения владельческих прав:
1. Царскую, находящуюся в непосредственном ведении царской администрации. Юридически царь являлся единственным собственником всей земли, и, в сущности, вся земля Египта была царской, но из нее выделялись категории земель, отличавшиеся от собственно царской земли.
2. «Уступленную» – в их состав входили земли храмов, клерухов, «дарственная земля», т.е. землю, уступленную во владение, но не в собственность. Земля храмов считалась принадлежащей богу, но государство сохраняло верховные права и на эту землю так же, как и на участки воинов.
Земельные же участки, с точки зрения податного обложения, согласно Rev. L, делятся на две категории:
1) свободные от налогового обложения. К ней относятся земли, находящиеся во владении в качестве дара или жалования;
2) все остальные земли – это земли, подлежащие обложению.
Одной из важнейших отраслей государственного хозяйства была организация земледелия на царских землях.
Вопросы организации обложения доходов некоторых монополизированных сельскохозяйственных культур среди дошедших до нас материалов письменных источников нашли свое выражение в Податном уставе Птолемея Филадельфа [77], являющимся памятником птолемеевского времени и содержащем разделы о сдаче налогов на откуп, апомойре и монополии на масло.
В документах эллинистического времени по характеру владения землей основной разряд составляла «царская земля».
Относительно земледелия Rev. L дает сравнительно ограниченные сведения, а именно: некоторые указания о сборе урожая с виноградников и более подробные данные о разведении масличных растений в связи с установлением царской монополии на масло. При разборе статей Rev. L, касающихся масляной монополии, внимание привлекает, в первую очередь, регламентация производства и торговли маслом. Между тем, несмотря на некоторые особенности организации производства масличных растений, несомненно, что в целом она строилась на общих принципах организации сельского хозяйства, и поэтому интересно проследить их в Rev. L, сопоставив с сохранившимися документами относительно организации производства других культур.
Обеспечение государственной монополии на масло разных сортов от выращивания сырья до продажи конечного продукта потребителям рассматривается в разделе «Монополия на масло». Последовательно разбираются и комментируются следующие рубрики данного законодательного акта:
1. Выкуп, взимание подати с урожая масличных (col. 39).
2. Цены на масло (col. 40).
3. Определение площадей для засева (col. 41).
4. Оценка урожая (col. 42–43).
5. Организация маслодавилен (col. 44–47).
6. Распределение чистой прибыли (col. 45).
7. Продажа масла (col. 47–48).
8. Предупреждение нарушения монополии, масло для собственного потребления (col. 49–52).
9. Государственная стоимость масла (col. 53–54).
10. Предупреждение нарушения монополии (col. 54);
11. Сведение баланса (col. 54–55).
12. Обыск (col. 55–56);
13. Завершающие статьи (col. 56).
В Rev. L перечисляются следующие масличные культуры: сезам, или кунжут, клещевина, сафлор, или шафран, тыква, или, вернее, тыквенное семя, и лен. Из этих культур наибольшее значение, как исходный продукт для изготовления масла, согласно Rev. L и другим папирусам этого времени, имели сезам и кротон. Поэтому Птолемеи, объявив масло царской монополией, установили строгую регламентацию посевов и выдачи семян сезама и кротона. Определяется и площадь посева в каждом номе.
Как видно из Rev. L, семена для посева сезама и кротона на царской земле выдавал эконом накануне посева чиновникам, ответственным за распределение посевов. В стб. 41 предписывается: «Перед наступлением времени посева эконом должен дать заведующему распределением семян номарху или топарху, если он хочет, на приобретение семян: для засева 1 аруры сесамом – 4 драхмы, кротоном – 2 драхмы; семена эти он должен доставить со склада …» [77, с. 568]. В свою очередь, номарх или заведующий распределением семян, должен раздать земледельцам семена за 60 дней до начала сбора урожая.
Интересно в этой связи рассмотреть два документа: рар. Аshmolensis, I, № 4369а [156] и pap. Petrie, III, № 75 [140].
Рар. Аshmolensis датируют III в. Магаффи, первый издатель этого папируса, полагал, что документ исходит от эконома, а упоминаемые здесь лица, в частности Петобастис, являются комархами. Речь идет о распределении посевов на определенных участках земли в разных комах. Упоминаются комы Афины, Эвгемерия, Филагрида. Содержание двух наиболее полных отрывков следующее: стк: 5–15: «В коме Афины. Через Петобастиса. Арур 717 27/32 (из которых) оставляют под зерновые 407 27/32, кнек 300, серый горох 10, арак 100, всего 817 27/32. Вычтя то, что он засеял на 100 арур больше под ячмень, останется 717 27/32, из которых следует засеять кнеком 300, серым горохом 100, пшеницей 317 27/32». Стк. 32–40: «В Филагриде. Через … (Арур) 194. (Оставляют) под зерновые 156, мак 40, лен 8, кнек 120, серый горох 30, всего 354. Вячтя то, что он засеял сверх предписанного 100 (пшеницы), 50 арака, 10 олюры, всего 160. Останется 194, из которых нужно засеять маком 40, серым горохом 30, льном 8, кнеком 116, всего 194». Судя по содержанию папируса, сев еще только начинается: засеяна часть зерновых культур, к посеву масленичных культур еще не приступали.
Следующий этап в контроле над посевом засвидетельствован в pap. Petrie, III, № 75, датируемым 12 годом Птолемея III Эвергета, представляет собой, как следует из текста, сообщение (отчет) об уже засеянной площади. Аммоний, номарх Арсиноитского нома, сообщает, что засеянной земли на 13 год на 30 атюра, согласно сведениям топархов, в Арсиноитском номе такое – то количество по каждой культуре, в том числе сезама 261 арура, кротона 55. Возможно, что на основании этого сообщения эконом, антиграфевс и откупщик производят затем измерение земли, засеянной масличными культурами, как предписывает Rev. L (стб. 41, сткю 1–14): «(местные агенты власти) должны показать посевы откупщику вместе с экономом и антиграфеем. Если при измерении обнаружится, что предписанное количество арур не засеяно, то номарх, топарх, эконом и антиграфей, каждый из них, кто виноват, должен заплатить в казну 2 таланта, а откупщикам за каждую артабу сесамного семени, которую они должны были бы получать, – 2 драхмы, кротонового семени – 1 драхму и, кроме того, предполагаемую чистую прибыль с сесамного масла и кики» [77, с. 568].
Следовательно, после окончания сева вся засеянная площадь снова измерялась специальной комиссией в составе эконома, антиграфевса и откупщика, или, может быть, их представителей. Интересно отметить, что откупщик начинает вмешиваться в хозяйственный процесс уже с момента посева. Здесь он выступает и как заинтересованное лицо и как орудие центральной власти, так как в случае невыполнения царского предписания только он не несет наказания и заинтересован в доведении до сведения высших органов о фактах нарушения.
Если сопоставить предписания Rev. L с документом такого же официального характера «Инструкция эконому» (Pap. Tebt., № 703) [77], то можно проследить ряд общих черт, несмотря на то, что их разделяет промежуток времени около 40 лет. В рap. Tebt., 703 строки, специально относящиеся к масляной монополии, касаются только производства, хранения и продажи масла, но помимо этого есть указания по организации сельского хозяйства вообще. Так, например, в строках 49–63 эконому предлагается: «Когда сев закончен, неплохо было бы, если бы ты внимательно его обследовал: таким образом ты ясно удостоверишься в том, что выросло, узнаешь точно, что плохо посеяно и что вовсе не засеяно. Отсюда ты узнаешь, кто небрежно относился к делу, и тебе будет известно, не употребил ли кто-нибудь семена для других целей, не по назначению. Особенное внимание обрати на то, чтобы ном засевался согласно посевному расписанию».
Этой контрольной поездке эконома с целью проверить выполнение заданий посева культур, о которой в инструкции (Tebt., 703) говорится как о желательной, соответствует в Rev. L обязательный осмотр и измерение посевов масличных культур в сопровождении откупщиков и антиграфевса. Таким образом, опять можно установить общий принцип контроля над посевами, только применявшийся более строго по отношению к монополизированным культурам.
Регламентируется в Rev. L также учет и сбор урожая и сдача продукции: «Когда придет время сбора сесамного, кротонового семени и кнека, земледельцы должны заявить об этом номарху и топарху, а там, где их нет, – эконому; эти в свою очередь должны пригласить откупщика. Откупщик, явившись с ними на засеянные поля, должен произвести оценку» [77, с. 568–569]. Таким образом, еще до сбора урожая, на корню земледельцы обязаны показать свои посевы масличных культур представителям местной власти и откупщику. Оценку урожая делает откупщик, имеющий специальные функции надзора за объектами откупа. Номарх и топарх лишь контролируют действия откупщика. Эконом, привлекаемый в случае отсутствия номарха или топарха, выполняет обязанности этих чиновников, поэтому закон не требует присутствия антиграфевса. С другой стороны, Rev. L обязывает также и земледельцев подсчитать по каждой культуре свой урожай, прежде чем его снимут. Затем свою оценку они должны согласовать с оценкой откупщика и заключить с ним договор. В договоре, дав клятву, земледелец должен был указать, какую площадь и каким сортом он засеял и во сколько он оценивает свой сбор. Договор должен был скрепляться печатями договаривающихся и, кроме того, печатью представителей номарха и топарха. Только после этого земледельцы могут приступить к сбору урожая. О ходе сбора урожая и обмолота сведений не сохранилось, есть лишь косвенное указание, что расчеты производились на току. В стб. 39, строки 8–12 Rev. L говорится о том, что если земледелец не хочет дать очищенные для прессования семена, то пусть он их отмерит на току очищенные решетом и прибавят на очистку для дробления: для сезама и кротона 7 артаб на каждые 100, для шафрана 8 артаб на каждые 100 [77, с. 568].
Расчеты с земледельцами, согласно Rev. L, производят откупщики, но под контролем местной администрации. Весь урожай масличных культур в той или иной форме полностью поступал в распоряжение государства. Прежде всего с собранного земледельцами семени удерживается 25 %- ая подать в натуре по расценке, содержащейся в тарифе, из расчета 2 драхмы с артаба сезама и 1 драхмы с артаба кротона [77, с. 568]. Следовательно, ¼ часть урожая государство получало безвозмездно под видом подати. Затем земледельцы обязаны были вернуть семенную ссуду. Все остальное семя они должны были продать откупщику по установленной государственной цене: за артабу в 30 хойников очищенного сезама 8 драхм, кротона 4 драхмы, шафрана 1 драхму, тыквенного семени 4 обола, льняного семени 3 обола. Никому другому, кроме откупщиков, земледельцы не имели права продавать собранный урожай [77, с. 567–568].
На полученное с земледельцев семя откупщики обязаны были дать комароху скрепленную печатью расписку, с обозначением количества семени, полученного от каждого земледельца. Без этой расписки комарх не имел права разрешить вывоз семян из комы. Откупщики, по-видимому, обязаны были сдавать семя в тезавры или, может быть, в склады семени при маслодельнях. В тезаврах семена подвергались проверке, как можно заключить из ряда документов III в. (pap. Cairo – Zenon 59 и др.) и только после этого производилась выплата земледельцам причитающихся им сумм.
В Rev. L особое положение лиц, пользующихся податными привилегиями и имеющих «уступленные» земели, оговаривается только относительно поставок урожая с «дарственных» или «жалованных» земель: владельцы этих земель обязываются измерить и сдать государству всю продукцию, подлежащую масляной монополии, по установленной цене, оставив у себя достаточное количество семян на посев.
В сохранившейся части папируса, по-видимому, предусматривались какие-то наказания за невыполнение настоящего предписания. Из документа следует, что на дарственные земли деятельность откупщиков не распространялась. За доставку продукции отвечали сами владельцы земель. Особенно интересно указание, что необходимое для посева количество семян оставалось в руках владельца земли.
Возникает вопрос, каким же образом при наличии монополии и твердо установленных площадей посевов государство контролировало и согласовывало с общим расписанием посевов масличных культур посевы на дарственных землях. В архиве Зенона, где речь идет о дарственных землях диойкета Аполлония, сохранилось несколько папирусов (PSI 499, 500, 502, 522 и др.) [174] (далее PSI), упоминающих о посеве масличных культур. Наиболее интересны из них PSI 502 и 522. В PSI 502, датируемом 256/57 г. до н.э., Панакестор пишет Апполонию, что он после урегулирования вопроса об оценке урожая с земледельцами приступил вместе с басиликограмматевсами к измерению земли, занятой под сезам и кустарник. Отчет об этом они (т.е. басиликограмматевсы ?) представили ему 22 фармухта (май). В более позднем документе PSI 522, датируемом 247/48 годом, Эвтихид сообщает Зенону, что сезам можно засеять не больше 340 арур. Таким образом, на основании этих документов можно заключить, что площадь под посев масличных культур в поместье Апполония определялась задолго до посева (за два-три месяца). Засеянная площадь подлежала измерению со стороны номовой администрации в присутствии управителя имения.
Следовательно, на дарственных землях площадь посева под масличные культуры либо была твердо установлена и соответственно с этим ежегодно оставалось известное количество семян, либо площадь будущего посева определялась сразу же при сборе урожая и с ведома государственной администрации соответствующая часть семян оставалась. И в том и в другом случае после посева царская администрация контролировала его площадь. При распределении посевов масличных культур на царских землях (т.е. при составлении «расписания посевов») эта площадь, вероятно, учитывалась.
Сведений о контроле со стороны номовой администрации над сбором урожая на дарственных землях в папирусах не сохранилось, хотя возможность такого контроля не исключена. Доставка семени в тезавры производилась представителями владельца земли (PSI 358; Cairo-Zen. 59565, 59670, 59732 и др.) [107] (далее Cairo-Zen).
Государство выплачивало за сданное семя, после проверки его в тезавре, владельцам «дарственных» земель за артабу сезама 6 драхм в медных деньгах, кротона – 3 драхмы 3 обола, кнека – 1 драхма, т.е. по установленной в Rev. L цене, несколько сниженной по сравнению с ценой, выплачиваемой земледельцам [77, с. 569].
О посевах на землях клерухов масличных культур свидетельствует ряд папирусов: Petrie, II, 39 a [140] (далее Petrie, II, 39 a); Cairo-Zen., № 59502; Hamburg 24 [142] (далее Hamburg 24); возможно также рар. Cairo-Zen., 59207, 59225, 59787; рар. Tebt. 815, fr. 7, cтк. 44 [114] (далее Tebt. 815).
Petrie, II, 39 говорит о выдаче семян арендаторам клеров. Семена, как видно из папируса, выдавались на равных основаниях как на царскую землю, так и на землю клерухов. Папирусы из архива Зенона свидетельствуют о том, что Зенон засевал арендованные им у клерухов земли в ряде случаев масличными культурами. Из рар. Tebt. 815, fr. 7, cтк. 44, датируемого 228–221 гг., следует, что при заключении арендного договора между клерухом и арендатором специально оговаривалось право засевать землю сезамом. Однако все эти документы не дают ответа на вопрос о формах контроля со стороны государства. Интересно в связи с этим рассмотреть более подробно Hamburg 24. Документ представляет собой договор между клерухом Птолемеем, с одной стороны, и топархом Петосирисом и басиликограмматевсом Гором, с другой. Документ датирован 24 годом Птолемея Эвергета. Клерх Птолемей обязуется: «засеять на его собственном клере около Священного острова богов Сотеров летним сезамом в 25 году 80 арур». В свою очередь царская администрация предоставляет ему через трапезу для оплаты за работы, связанные с посевом сезама, ссуду в размере 2 драхмы на аруру, всего 160 драхм. Издатель считает, что это поддержка, которую государство оказывало земледельцам с целью расширения посева масличных культур, уменьшившихся после III Сирийской войны в результате поступления сирийского масла. Весь полученный урожай клерух обязан был сдать государству и возвратить полученную им ссуду в ту же самую трапезу. По-видимому, ссуда удерживалась из стоимости сданного государству сезама. За невыполнение этого соглашения клерух и его поручитель подвергались взысканию в пользу другой стороны.
Уже издатель обратил внимание на тот факт, что в документе совершенно отсутствует упоминание об откупщике и договор заключается непосредственно между царской администрацией и клерухом. Также и урожай клерух сдает государству без участия откупщика. Такой порядок в масляной монополии Rev. L предусматривает в двух случаях:
1) для земель, свободных от обложения (стб. 43, стк. 11–18);
2) для площадей, засеянных для других номов (8).
В этом случае оценку посева делали эконом и антиграфевс, и они же получали семя от земледельцев (стб. 43, стк. 20–24). Так как клерухов нельзя отнести к категории необлагаемых земледельцев, то скорей можно предположить, что именно за счет владений клерухов номовая администрация договорным путем в какой-то мере обеспечивала предписанное количество посевных площадей масличных культур для других номов.
Интересно сопоставить с этим предположением некоторые документы из архива Зенона, а именно: в рар. Cairo-Zen., № 59670 и в рар. Columbia-Zen., № 40 [177] (далее Col Z) регистрируется получение кротона в месяце эпифе 32 (254) г. Коррагесом, представителем Гермолая, эконома Мемфисского нома; и Хайофисом, представителем Гора, басиликограмматевса этого нома; от Фенесиса, представителя Зенона из Арсиноитского нома. Сопоставление всех этих данных и дает основание считать вероятным высказанное выше предположение, что посевы клерухов входили в категорию земель, урожай с которых предназначался для других номов. Но это отнюдь не означает, что в эту категорию входили только земли клерухов.
Каких-либо особенностей в организации разведения масличных культур на храмовых землях, а также на землях, находившихся в частном владении, в его зачаточных формах, для этого времени проследить не удается. Обе они, по-видимому, подлежали наблюдению за выполнением «расписания посева» и подчинялись общим правилам регламентации.
В Rev. L раздел 2 посвящен рассмотрению особой подати, взимаемой в пользу культа Арсинои Филадельфы и составляющем 1/10 или 1/6 доли урожая с виноградников и фруктовых садов.
Рубрики данного законодательного акта (по возможности использованы названия статей, представленные в тексте источника) следующие:
1. Датировочная формула (col. 24).
2. Общее описание апомойры (col. 24).
3. «О сборе винограда» (col. 24–26).
4. «Заключение соглашений» (col. 26–28).
5. «Не смешивать» (?) (col. 28–29).
6. Сбор апомойры с фруктовых садов (col. 29).
7. Сбор налогов в случае уклонения откупщиков от обязанностей (соl. 30).
8. «Перевозка апомойры» (col. 30–31).
9. Заверенные печатью расписки» (соl. 31).
10. Обязанность крестьян предоставить тару для взысканной апомойры (col. 32–33).
11. Продажа вина, взысканного в качестве апомойры (col. 33).
12. Обязанность царских писцов предоставить откупщикам реестры облагаемых податью земель (col. 33–34).
13. Порядок внесения податей в казну в денежном выражении (col. 34).
14. «Подсчет» (col. 34–35).
Виноградарство и садоводство не были объектами царской монополии и, следовательно, не регламентировались царскими указами. Однако взяв в свои руки взимание апомойры, Птолемеи установили контроль над сбором винограда и фруктов на всех категориях земель.
В царской «программе» от 23 года (263/62) месяца дайсиоса Птолемей Филадельф отдает распоряжение о точной регистрации всех категорий земель, занятых под сады и виноградники. Через четыре года закон об апомойре был разработан более детально, и в него была введена специальная статья, касающаяся сбора винограда.
«О срезании и сборе винограда. Пусть земледельцы собирают урожай, когда придет время; и когда начнут собирать, пусть известят ведающих откупами или откупщиков и желающему осмотреть пусть покажут виноградники» [77, с. 563]. За невыполнение предписания земледелец должен платить штраф (стб. 25). Это весьма напоминает соответствующие статьи закона о масляной монополии (стб. 42), с той только разницей, что здесь не предписывается обязательная оценка урожая, так как откупщик заинтересован не в собранном винограде, а в количестве выжатого вина. Сады и фруктовые деревья, по-видимому, также подлежали осмотру откупщика до начала сбора урожая (начало столбца не сохранилось), причем и владелец сада и откупщик были обязаны дать оценку урожая и заключить соглашение о сборе апомойры (стб. 29). На практике же соглашение земледельца с откупщиком об оценке урожая заключалось как относительно сада, так и винограда. Так, например, в папирусах Петри имеются подобного рода документы (рар. Petrie, II, 27, 30 c.) [140]. Вот содержание одного из них времени Эвергета I: «Дионисий, сын Асклепиада, соглашается оценить в 23 г. (урожай) принадлежащего ему виноградника около дома …в мериде Гераклида в 12 метретов, из которых 1/6 будет 2 метрета и доход с …, с фруктовых деревьев и цветов в 12 драхм, из которых 1/6 будет 2 драхмы. Если же будет больше, то еще раз объявлю, подписав царскую клятву». Этот документ предтавляет собой копию соглашения, которая находилась у откупщика. Отдельные соглашения суммировались откупщиком (а, может быть, в канцелярии эконома). Такого рода документы представляют собой папирусы Petrie, III, 70 а и в. Как для сбора винограда, так и для сбора плодов характерно отсутствие при этом представителей царской администрации, за все отвечает только откупщик, он один контролирует сбор урожая. Царская администрация выступает только в тех случаях, когда по каким – либо причинам сад или виноградник не попадает в сферу деятельности откупщика (стб. 28, стк. 9–16), или когда возникает несогласие в оценке между земледельцами и откупщиком (стб. 28, стк. 5), или при злоупотреблениях со стороны откупщика (стб. 30, стк. 3–19). Это объясняется тем, что виноградарство и садоводство не были монополизированы, т.е. государство не нуждалось в контроле за полным поступлением всего продукта, а сбор подати был гарантирован поручительством откупщиков.
Для садов и виноградников формы контроля со стороны государства были одинаковы для всех категорий земель, поскольку они касались лишь заключительного акта – сбора урожая.
Владельцы виноградников и садов, внесенные царскими писцами в податные списки, обязаны были уплатить подать храмам в размере шестой части урожая (стб. 24).
Однако и здесь государство имело возможность вмешиваться в развитие и распространение виноградных и садовых культур путем увеличения или уменьшения податных платежей. Так, например, в Податном уставе устанавливается уменьшенный размер апомойры в одну десятую часть для клерухов, находящихся на службе и обрабатывающих свои собственные клеры, владельцев искусственно орошаемых земель Фиваиды (т.е. земель, не затопляемых во время наводнения) и тех чьи земли прежде находились в ведении Симариста (стб. 24). Это было в известной мере поощрением развития виноградарства и садоводства в указанных районах и в хозяйстве клерухов. Кроме того, ставка поземельной подати на сады и виноградники в дошедших до нас документах колеблется от нескольких оболов [106] и 8 драхм (Petrie, III, 70 a). Поземельная подать, взимавшаяся из части урожая, также была неравномерна: есть документы, свидетельствующие о взимании 1/3 [174] (PSI 508; pap. Petrie, II, 29 a, 43 a и b) и 1/2 [174] (PSI 508; pap. Petrie, III, 122 d). Точно определить, какие основания лежали во взимании той или иной подати, не удается, по-видимому, известную роль играло качество земель.
Рассмотренные выше документы, касающиеся разведения монополизированных и немонополизированных сельскохозяйственных культур на различных категориях земель, позволяют сделать следующие выводы об отношениях между государством – собственником основных средств производства и производителями материальных благ.
В разведении немонополизированных культур, в садоводстве и виноградарстве роль государства ограничивалась контролем над сбором урожая, преследующем цель обеспечить наиболее полное поступление податей. Влияние на развитие этих культур ограничивалось лишь увеличением или уменьшением фискального давления.
Через все законодательство Птолемеев, регламентирующее разведение монополизированных культур, проходят два основных требования:
1. Обеспечить засев предписанного количества земли. Действительно, посев масличных культур на всех землях, за исключением дарственных и земель клерухов, не был добровольным. Обилие указаний о необходимости засеять все предписанное количество земли и величина штрафов за нарушение предписаний свидетельствует о незаинтересованности земледельцев в разведении этих культур, вызванной теми жесткими условиями, в которые государство ставило непосредственного производителя. Так, государство выдавало семена кротона земледельцам по цене, более чем в шесть раз превышающей цену, по которой оно покупало кротон у них при сборе урожая (то же самое можно установить и для сезама по рар. Hibeh, 119). Весь полученный урожай земледельцы были обязаны сдать государству, причем 1/4 урожая уплачивалась в качестве подати, 1/12–1/15 урожая высчитывалась в уплату ссуды на семена, остальное скупалось государством по монопольно низкой цене. Земледелец не имел права ни оставить у себя какое-либо количество семян, ни продать их кому-либо помимо государства.
2. Обеспечить поступление всего урожая в царскую казну. Ряд статей Податного устава (стб. 41, 43, 57, 87) предусматривает меры взысканий с чиновников и земледельцев за невыполнение соответствующих предписаний. Все промежуточные стадии сельскохозяйственных работ, как и вообще методы ведения сельского хозяйства, царскую администрацию не интересуют.
Те же черты можно проследить и в организации хозяйства на царских землях. Основное внимание царских чиновников было направлено на строгое наблюдение за выполнением соблюдения расписания посевов и наиболее полное взыскание экфория и податей на зерновые культуры. Ряд документов свидетельствуют о наложении секвестра на весь урожай зерновых до полного расчета земледельцев с государством [114] (pap. Tebt. 786), [107] (p. Cairo Zenon).
Таким образом, роль птолемеевского государства ограничивалась по существу введением в эксплуатацию принадлежащего ему основного средства производства – земли. Оказывать решающее влияние на ход самого процесса производства государство Птолемеев было не в состоянии. Все последующие стадии государственного контроля после окончания сева носят уже чисто фискальный характер.
6 Под термином «государственное хозяйство» подразумевается хозяйство египетского государства. Его отнюдь нельзя отождествлять с хозяйством всей страны, так как наряду с ним существовало и развивалось частное хозяйство (в первую очередь в греческих полисах – Александрии и Птолемаиде, а также и на территории хоры в виде дарственных имений, хозяйств клерухов, частного ремесла и т.п.). Нельзя также ограничивать государственное хозяйство рамками домена, так как, наряду с эксплуатацией земельного фонда и государственных имуществ, оно включало в себя разветвленную податную систему, охватывающую и частное хозяйство.
7 О расчете государства с земледельцем за сданное льняное семя, очищенное для прессования, за артабу в 30 хойников по цене 3 обола говорится в стб. 39.
8 Согласно распределению масличных культур в Rev. L, некоторые номы были обязаны засевать дополнительную площадь для снабжения сырьем маслоделен тех номов, где масличные культуры не разводились.