Научная электронная библиотека
Монографии, изданные в издательстве Российской Академии Естествознания
2. Обычаи и обычное право
Вопросы соотношения обычая, обычного права, закона исследовались как дореволюционными исследователями, так и учеными советского и постсоветского времени.
Согласно концепции, выдвинутой Н.М. Карамзиным, в эпоху, предшествующую образованию Древнерусского государства, «гражданское правосудие» основывалось преимущественно на двух основаниях – «совести и древних обычаях каждого племени». По мнению автора «Истории государства российского», «гражданские законы» были принесены в Восточную Европу норманнами и во всем соответствовали древнему скандинавскому законодательству [1095, С. 276–277]. При первых Рюриковичах они распространились на всю территорию, занятую восточнославянскими племенами, став основанием для Русской Правды.
Согласно С.М. Соловьеву, не эти скандинавские установления, но древнее обычное право восточных славян легло в основу Русской Правды. При этом оно имело тенденцию к трансформации. В частности, при прежнем быте племен обязанность кровной мести лежала на всем роде жертвы преступного деяния. В Русской Правде круг лиц, обладающих уже не обязанностью, но правом отомстить убийце, ограничен «известными ближайшими степенями родства» [1902].
М.Ф. Владимирский-Буданов утверждал, что для древнейшего российского права характерно господство обычного права. Начала «государственное и частное слиты, как равносильные». «При господстве обычного права общие правовые нормы распознаются в частных действиях отдельных лиц... В сфере частного права лицо физическое еще не выделилось: оно покрыто правами союзов семейных, родовых, общинных; вне этих союзов оно теряет правоспособность...» [818; 819].
В.И. Сергеевич определил первые исторические обычаи как санкционированные нормы поведения богатых и сильных. К их числу ученый относил право мести, институт рабства, приниженное положение женщины. Однако для того, чтобы обычай стал источником права, «чтобы образовался обычай, связывающий частную волю, в памяти людей должен был уже накопиться настолько значительный материал сходных прецедентов, чтобы воля была подавлена этим материалом» [1866, С. 13].
Б.А. Рыбаков обращал внимание, что многое в Русской Правде «опиралось на обычное неписаное право...» [1802, С. 408].
Соотношение понятий «обычай» и «обычное право» анализировалось в трудах С.В. Юшкова, М.Б. Свердлова, Р.Л. Хачатурова, А.В. Агафонова, В.В. Момотова, И.Н. Фалалеевой.
М.Б. Свердлов рассматривал племенные Правды восточных славян как «обычно-правовые системы, предназначенные для юридического регулирования всей совокупности социально-экономических и правовых отношений в каждом племени или племенном союзе...» [1838, С. 171–172]. Из этого определения следует, что они могли касаться и отношений торговых.
Соотношение понятий «правовой обычай» и «закон» исследовано М.Б. Свердловым в статье «Правовой обычай и закон в формировании системы феодального права в Киевской Руси» [1839, С. 19–25].
Р.Л. Хачатуров установил, что правовой обычай отличался от обычая родового строя, поскольку исполнение первого поддерживалось силой государства, а второго – силой авторитета самого обычая [594, С. 5–6, 25–27]. – «В своем зарождении институт мести не имел никакого отношения к государству и праву... По мере развития производственных сил и обмена месть постепенно заменяется выкупом. Лишение жизни, нанесение телесных повреждений, уничтожение имущества и различные межплеменные конфликты стали рассматриваться как причинение материального ущерба» [594, С. 32].
И.Н. Фалалеева утверждала, что «в обычном праве четко выражена структура взаимодействия людей, в нем содержится понимание прав, обязанностей и запретов в их взаимных связях и санкций, хотя права личности не отделены от прав общности, частью которой эта личность является». Постепенно общество подготавливается к тому, что «от синкретичного мононормативного комплекса спонтанно отделяется право и освящается государственной властью часто простым актом применения обычаев предков». И.Н. Фалалеева признает наличие длительного исторического периода «сосуществования обязывающих норм обычая и норм закона суверенной государственной власти» [2023, С. 51].
А.В. Агафонов «первым источником древнерусского права» назвал «правовые обычаи, сформировавшиеся в определенную систему на этапе образования у восточных славян племенных княжений». «Становление обычаев у восточных славян произошло путем устойчивого применения правил поведения, возникших на основе фактических отношений» [575, С. 12].
Согласно А.В. Агафонову «обычное право славян проявлялось в различных формах: юридических символах и обрядах, пословицах и формулах» [575, С. 24]. «Обычное право, восходившее к Русской Правде восточнославянских племен, было источником, прошедшим определенный путь развития, отражавшим регулирование существовавших общественных отношений в период с языческих времен до первоначального государственного образования на территории будущей Руси» [575, С. 25].
В диссертации Н.В. Лисицына «Обычаи российского права» отмечается, что «обычай является одной из древнейших среди всех известных истории форм права. Согласно господствующему в науке мнению, своим происхождением обычай обязан «мононорме», которая, по справедливому замечанию И.А. Покровского и Г.В. Мальцева, представляет собой разновидность социальной нормы (комплекса норм), являющихся одновременно моральными и предправовыми, моральными и религиозными, предправовыми и предполитическими». Возникновение обычая обусловлено общественным одобрением «того или иного образца социального поведения, которое выражается вовне многократным его повторением». Процесс обособления обычая от «мононормы» имеет место «в догосударственный период развития общества и уже позже получает свое одобрение сформировавшейся властью». После того, как обычай находит «соответствующее отражение в общественном правосознании, он устно передается из поколения в поколения, становясь постепенно формой права». Обычай воплощает «в своем содержании национальный колорит... отражает социально-психологические особенности национального права» [584].
Правовая система эпохи первых Рюриковичей складывалось постепенно, различными путями, в весьма своеобразных формах. Отдельные нормы права применялись как на всей территории государства, так и в каком-то одном регионе.
Повесть временных лет упоминает бесчисленные «обычаи», «законы предков», «преданья племен», игравшие важную роль в жизни восточнославянских племенных обществ.
Летописец отмечал, что восточнославянские племена «имяху бо обычаи свои, и законъ отець своих и преданья, кождо свои нравъ. Поляне бо своих отець обычай имуть кротокъ и тихъ, и стыденье къ снохамъ своимъ и къ сестрамъ, къ матеремъ и к родителемъ своимъ, къ свекровемъ и къ деверемъ велико стыденье имеху, брачный обычай имяху: не хожаше зять по невесту, но приводяху вечеръ, а завътра приношаху по ней что вдадуче. А древляне живяху звериньскимъ образомъ, живуще скотьски: убиваху другъ друга, ядяху вся нечисто, и брака у нихъ не бываше, но умыкиваху у воды девиця. И радимичи, и вятичи, и северъ одинъ обычай имяху: живяху в лесе, яко же и всякий зверь, ядуще все нечисто, и срамословье в них предъ отьци и предъ снохами, и браци не бываху въ них, но игрища межю селы, схожахуся на игрища, на плясанье, и на вся бесовьская песни, и ту умыкаху жены собе, с нею же кто съвещашеся; имяху же по две и по три жены. И аще кто умряше, творяху тризну надъ нимъ, и по семь творяху кладу велику, и възложахуть и на кладу, мертвеца сожьжаху, и посемъ собравше кости вложаху в судину малу, и поставляху на столпе на путех, еже творять вятичи и ныне. Си же творяху обычая кривичи и прочии погании, не ведуще закона Божия, но творяще сами собе законъ» [310, С. 13; 312, С. 10–11].
Этот летописный текст может быть признан вполне достоверным, поскольку ряд сообщенных фактов подтверждается параллельными источниками и анализом самой летописи. Он подчеркивает огромное значение обычаев, традиционного права, в жизни ранних восточных славян.