Научная электронная библиотека
Монографии, изданные в издательстве Российской Академии Естествознания
7.1. Новые поправки к «Положению о Неплюевском кадетском корпусе»
Александр Андреевич Катенин (1800–1860) правил Оренбургским краем недолго: 20 июня 1860 г. он скоропостижно скончался. Но и за это время он успел сделать немало, особенно в отношениях со среднеазиатскими ханствами [75]. При нем в Оренбургском Неплюевском кадетском корпусе опять были произведены некоторые преобразования.
Рис. 10. Александр Андреевич Катенин
Делами Неплюевского корпуса А. А. Катенин занялся сразу по приезде в Оренбург летом 1857 г., так как в это время постановку учебного дела в корпусе проверял присланный из столицы статский советник В. Н. Семенов. В результате был разработан проект изменений действующего устава корпуса, который А. А. Катенин представил в Главный штаб военно-учебных заведений214. По словам А. А. Катенина, эти «существенные изменения в составе корпуса и его учебном курсе» были необходимы, «дабы приблизить его по возможности к прочим военно-учебным заведениям Империи и создать истинный рассадник просвещения в крае, где по всем отраслям военного и гражданского управления постоянно нуждаются в деятельных и образованных исполнителях предначертаний и распоряжений правительства»215.
В проекте учитывалось недовольство дворян Оренбургской и особенно Самарской губерний, вызванное введением в 1-м эскадроне Неплюевского кадетского корпуса обязательного изучения трех восточных языков – татарского, арабского и персидского. Они считали, что их детей лишают тех прав, которыми пользуются дворяне, закончившие другие кадетские корпуса: после выпуска и производства в офицеры их направляют на действительную службу на линию в степь или в башкирские кантоны, «где в удалении от общества, не находя для себя никакого умственного занятия, забывая все, чему учились, они поневоле коснеют в праздности»216.
Согласно новому проекту разделение Неплюевского кадетского корпуса на два эскадрона, европейский и азиатский, сохранялось, но было определено, что в 1-й эскадрон будут приниматься только дети потомственных дворян, «нуждающиеся в образовании более обширном и более согласованном с образованием, которое дворянство получает в прочих губернских корпусах»217. Во 2-й эскадрон смогут поступать дети «азиатцев», личных дворян, чиновников, не принадлежащих к родовому дворянству офицеров Оренбургского и Уральского казачьих войск, а также духовенства, почетных граждан и купцов. Здесь «объем учебного курса менее обширен, нежели в 1-м эскадроне и более соответствует будущему назначению учеников из этих сословий»218. При этом имелось в виду, что «не возбраняется поступать в азиатский эскадрон тем из детей потомственных дворян, которые пожелают посвятить себя изучению восточных языков».
Менялся порядок приема воспитанников: если раньше они принимались по старшинству зачисления в кандидаты, то теперь, как в других кадетских корпусах, – согласно званию и заслугам родителей. В 1-й эскадрон принимались дети от 10 до 12 лет «с теми знаниями, кои установлены для поступающих в прочие корпуса». Для поступающих во 2-й эскадрон было решено «оставить ныне существующий порядок, т.е. принимать их без экзамена, от 10 до 14 лет».
В 1-м эскадроне, так как он уравнивался с другими кадетскими корпусами, вводился принятый в них учебный курс. Из программы исключались арабский и персидский языки, минералогия, зато вводился французский язык. Таким образом, воспитанники должны были изучать два языка – французский и татарский, причем обязательным был только один из них.
Исключение из программы 1-го эскадрона арабского и персидского языков мотивировалось тем, что, как показал четырехлетний опыт, они здесь «идут слабо». Причина казалась очевидной: «Неестественно, чтобы кадеты этого эскадрона, при большем противу азиатского эскадрона числе предметов и при более обширных программах могли оказывать одинаковые с ними успехи в изучении трех совершенно чуждых им языков, сходных между собой только по азбуке, но совершенно различных по духу и грамматическим формам»219.
По окончании курса обучения «отличнейшим» воспитанникам 1-го эскадрона предоставлялось право поступить в 3-й специальный класс Константиновского кадетского корпуса.
Учебная программа 2-го эскадрона оставалась прежней, но из нее исключились минералогия, а также арабский язык – как «крайне трудный к изучению и малопригодный воспитанникам в будущем назначении их». Минералогия признавалась предметом, «в одинаковой мере бесполезным как для 1-го, так и для 2-го эскадрона, ибо едва ли воспитанникам оных придется когда-либо применять к делу свои слишком поверхностные минералогические познания»220. Вместо минералогии вводилась естественная история – как «наука, благодетельно действующая на умственное развитие детей». В программе 2-го эскадрона появилась еще гражданская архитектура – «предмет, коего изучение воспитанниками Башкирского и прочих казачьих войск доставит со временем сим войскам собственных архитекторов, в которых они крайне нуждаются»221.
Для воспитанников 2-го эскадрона была сделана важная оговорка, касавшаяся «особенно даровитых» из них: было признано справедливым «по усмотрению корпусного начальства и с разрешения главного начальника края переводить их в виде отличия в 1-й эскадрон». По поводу этого пункта А. А. Катенину пришлось вести переписку с Я. И. Ростовцевым, настаивая на необходимости и убеждая в полезности этого исключения из правил. «Ваше превосходительство, –
писал он, – предвидите в этом большие затруднения сколько потому, что тут смешиваются дворянское сословие с недворянским (что противно общему положению кадетских корпусов, с которыми сравнивается 1-й эскадрон), столько же и потому, что при различии учебного курса в эскадронах переход из одного в другой, по мнению Вашему, едва ли будет возможен»222. Возражая ему, А. А. Катенин доказывал, что речь идет лишь о трех-четырех самых даровитых воспитанниках 2-го эскадрона, но для всех остальных «это право будет служить поощрением к успеху». Что касается разницы в учебных программах двух эскадронов, то переводящиеся воспитанники смогут пополнить свои знания, так как «пробудут в корпусе лишних два года, противу бывших своих товарищей 2-го эскадрона».
Очень важным оказалось нововведение, касающееся преподавателей Неплюевского корпуса и уравнивающее их в правах с преподавателями других кадетских корпусов. В новом положении сказано: «Для отстранения затруднений, встречаемых начальством корпуса в привлечении хороших и опытных преподавателей, полагается справедливым распространить на учителей корпуса те же права, которые предоставлены в отношении сроков на пенсии и прибавочного за каждые пять лет жалования»223.
Новое положение о Неплюевском кадетском корпусе вступило в силу уже в 1857 г.: 27 ноября последовало разрешение «начать новый курс немедленно, по новому предположению»224. Однако официально оно было утверждено 30 января 1858 г.225
В связи с изменением учебного курса и упразднением преподавания арабского и персидского языков в 1-м эскадроне преподаватели этих языков С. Кукляшев и М. Бекчурин остались за штатом. Но по предписанию А. А. Катенина они были оставлены при Неплюевском корпусе «для практических занятий с кадетами восточными языками». Это было сделано «в виде опыта еще на два с половиной года, с целью дать им средство дослужить определенный для пенсии срок». Как отметил А. А. Катенин, мера эта была вызвана единственно его желанием «указать чинам Неплюевского корпуса, что добросовестная служба их всегда найдет со стороны правительства полное сочувствие к обеспечению их будущего положения»226. Однако и после указанного срока эти преподаватели оставались при своем учебном заведении.