Научная электронная библиотека

Монографии, изданные в издательстве Российской Академии Естествознания

ПАРАТГОРМОН-РОДСТВЕННЫЙ ПРОТЕИН. 2-е издание переработанное и дополненное

Курзанов А. Н., Ледванов М. Ю., Быков И. М., Медведев В. Л., Стрыгина Е. А., Бизенкова М. Н., Заболотских Н. В., Ковалев Д. В., Стукова Н. Ю.,

ВВЕДЕНИЕ

.

Первоначальный интерес авторов к проблеме, которой посвящена предлагаемая вниманию читателей монография, обусловлен анализом конкретных фактов, связанных с наблюдением за больным раком предстательной железы в ходе которого привлекли внимание результаты систематических лабораторных исследований периферической крови в перечне которых были стандартные показатели, используемые для контроля состояния пациента (простатический специфический антиген, тестостерон), а также лабораторные тесты, характеризующие состояние костного ремоделирования (маркер резорбции костной ткани, остеокальцин, паратиреоидный гормон, кальцитонин, прокальцитонин, кальций). Эти исследования выполнялись с целью контроля остеотропных последствий андрогендепривационной терапии на протяжении нескольких лет через каждые 2–3 месяца. Наблюдаемый больной одновременно с андрогендепривационной терапией получал сначала бисфосфонаты, а затем фармпрепарат – корректор костного метаболизма, ингибирующий резорбцию костной ткани – Эксджива (Xgeva, AMGEN EUROPE B.V.) Действующее вещество препарата полностью человеческое моноклональное антитело (IgG2), обладающее высокой аффинностью и специфичностью к лиганду рецептора активатора ядерного фактора каппа В (RANKL) – Деносумаб). В начале периода наблюдения у больного по результатам позитронно-эмиссионной томографии был обнаружен костный метастаз опухоли, состояние которого ежегодно контролировалось. Результаты анализа данных лабораторных исследований позволили зафиксировать стойкое понижения уровня остеокальцина (в 2 раза), повышение содержания маркера костной резорбции (в 1,5–2 раза), прокальцитонина (в 1,5–2,5 раза), нормальный уровень содержания в крови кальция и кальцитонина и значительное (в 2,5–3 раза) превышение верхней границы нормы содержания в крови паратиреоидного гормона. Последнее обстоятельство указывало на вероятность гиперфункции паращитовидных желез, обусловленную, по-видимому, гипертрофией или онкотрансформацией их ткани. При этом показатели повышенного содержания паратгормона в крови на протяжении многих месяцев варьировали не очень значительно.
Однако другое обстоятельство послужило основанием для сомнений о прямой причастности паращитовидных желез к повышенному содержанию паратгормона в крови по результатам проведенных исследований. Этим обстоятельством явился факт спонтанной нормализации содержания паратгормона в крови в момент появления признаков биохимического рецидива опухоли на фоне перерыва в проводимой у наблюдаемого больного андрогендепривационной терапии. В одном и том же образце крови было отмечено увеличение содержания простатического специфического антигена и тестостерона при снижении уровня паратгормона до нормальных величин. Сразу после возобновления андрогендепривационной терапии содержание паратгормона в крови возросло до показателей, отмечавшихся на протяжении многих месяцев до перерыва в приеме аналогов гонадотропин-релизинг гормона. Сомнения в однозначности трактовки результатов исследования содержания паратгормона в периферической крови у наблюдаемого пациента послужили основанием для предположения, что анализируемые данные обусловлены не состоянием паращитовидных желез, а иными причинами, включая вероятность измерения содержания в крови какой-то биохимической субстанции под личиной паратгормона и взаимосвязь этого неизвестного фактора с раком простаты. Поиск таких вероятных причин был предпринят путем анализа очень большого объема преимущественно англоязычной литературы поскольку русскоязычных публикаций по анализируемой проблеме взаимосвязи паратгомона и рака предстательной железы обнаружить не удалось. Проведенный анализ литературы позволил получить очень интересные данные о присутствии в организме человека, а также многих других видов паратгормон-родственного белка, который может продуцироваться клетками рака простаты и в том числе клетками костных метастазов опухоли. По-видимому, в анализируемых лабораторных исследованиях имело место суммарное определение партгормона и партгормона-родственного белка в силу недостаточной специфичности использованного лабораторного теста. Вероятность совместного измерения содержания паратгормона и паратгормон-родственного белка в биологических жидкостях подтверждена многими публикациями. В этой связи были разработаны более специфичные лабораторные тесты, которые позволяют дифференцированно измерять уровень паратгормона и отдельно содержание паратгормон-родственного белка, что и продемонстрировано во многих исследованиях. Использование современной тест-системы («Cloud-Clone Corp.») для избирательного определения паратгормон-родственного белка в биологических жидкостях человека позволило авторам данного сообщения получить информацию о содержании в периферической крови наблюдаемого пациента именно этого протеина. При этом одновременно параллельно производилось исследование тех же образцов крови с использованием лабораторного теста, которым, по-видимому, суммарно определялись партгормон и партгормонродственный белок. Результаты анализа полученных данных позволили во-первых зафиксировать повышенный уровень содержания партгормон-родственного белка в крови пациента больного раком предстательной железы (66,7 ± 11,0 пг/мл) и во-вторых выявить коррелятивную связь результатов исследования с применением тест-системы для определения паратгормона и тест-системы для паратгормон-родственного белка (коэффициент корреляции Спирмена rs – 0,771, что подтвердило ранее сделанное предположение о суммарном определении этих двух белков при использовании недостаточно специфичного лабораторного теста. Сопоставление фактов, установленных по результатам исследований наблюдаемого больного с данными литературы позволило с высокой степенью вероятности полагать, что в анализируемом случае имелась взаимосвязь динамики лабораторных показателей и изменений в состоянии опухолевого процесса.

За 30 лет интенсивного изучения роли мультипотентной биологически активной молекулы – паратгормон-родственного белка в организме человека и многих других видов проведены тысячи различных исследований. Результаты этих научных исследований составили огромный пул интереснейших фактов, аргументов, гипотез и чрезвычайно важных для современной биологии и медицины представлений, изложенных в зарубежных журнальных публикациях и обобщенных в ряде монографий. Однако при подготовке первого издания данной монографии (2018 год) в доступной ее авторам отечественной литературе не было найдено ни одной обзорной публикации, посвященной этому уникальному протеину. Стремление восполнить существующий информационный пробел побудило авторов данной монографии представить имеющиеся в литературе сведения о паратгормон-родственном белке в предлагаемой вниманию читателей книге.

Изложению основного материала монографии, по-видимому, целесообразно предпослать несколько уточнений, касающихся используемых в научной литературе названий рассматриваемой биологически активной молекулы. В проанализированной литературе чаще всего этот белок называется «паратиреоидный гормон-родственный протеин» – (PTHrP). Существенно реже используется название «гормон, 10 похожий на паратиреоидный гормон» (parathyroid hormone-like hormone – PTHLH). В англоязычной литературе наиболее часто используемой аббревиатуре PTHrP соответствуют две версии ее прочтения – Parathyreoid Hormon-related peptide и Parathyreoid Hormon-related proteinе. К пептидам принято относить молекулы, содержащие не более 45–50 аминокислот, а молекула PTHrP содержит намного больше аминокислот, и в этой связи она, безусловно, относится к белкам. В этой связи в современной англоязычной литературе аббревиатура «PTHrP» служит для обозначения как самого белка, являющегося предшественником биологически активных пептидов, так и самих этих пептидов. Последняя буква аббревиатуры может обозначать и слово proteinе (протеин), если речь идет об исходных продуктах трансляции изоформ белковых молекул, или peptide (пептид), если говорят и пишут о биологически активных постпроцессинговых доменах. Авторы стремились придерживаться этого принципа обозначения биологически активных структур, входящих в семейство паратиреоидного гормона и являющихся предметом исследований, результаты которых использованы при подготовке монографии и в ее тексте использовали аббревиатуру «ПТГрП», которая сконструирована на основе дословного перевода на русский язык исходной англоязычной аббревиатуры. Следует, однако, отметить, что среди проанализированных нами публикаций (а они на 99 % англоязычные) имеется немало статей, в которых аббревиатура «PTHrP» используется без уточнения структуры исследованной молекулы. При цитировании таких публикаций придерживались трактовки последней буквы аббревиатуры «PTHrP» в контексте содержания конкретной статьи, т. е., или «пептид» или «протеин». В этой связи следует отметить, что не всегда представлялось возможным абсолютно однозначно идентифицировать принадлежность молекул, обозначенных в цитируемых работах, как «PTHrP» к белкам или пептидам, что нашло отражение в данном тексте, в котором аббревиатура «ПТГрП» служит для обозначения биологически активных молекул без уточнения в ряде случаев их принадлежности к пептидам или белкам.