Научная электронная библиотека

Монографии, изданные в издательстве Российской Академии Естествознания

РОССИЙСКОЕ ЗЕМЛЕПРОХОДЧЕСКОЕ ДВИЖЕНИЕ В ПРИАМУРЬЕ (XVII век). ИСТОРИКО-ГЕОГРАФИЧЕСКАЯ РЕТРОСПЕКТИВА

Шведов В. Г., Махинов А. Н.,

I.1. Проблемы развития исторического политико-географического познания

Историческая политическая география (ИПГ) является одним из слабо развитых направлений общей исторической географии. Для познавательной области, дающей пояснения по поводу сложившегося территориально-политического размежевания Ойкумены, становления и транс­формации современных геополитических интересов, зарождения меж- и внутригосударственных конфликтов, а так же - способствующей пониманию многих нюансов существующих систем размещения населения, производства, транспортных коммуникаций, это положение неоправданно. Однако таковое в настоящее время является устоявшимся. На это указывает малое количество публикаций по соответствующей тематике, их разрозненный характер. За 40 лет, истекших с формального признания исторической политической географии в качестве самостоятельного направления1, не было проведено ни одного научного форума, на котором была бы рассмотрена и обсуждена связанная с ней  проблематика.

Такое положение обусловлено рядом причин. Первая из них состоит в комплексном характере общей исторической географии,  в едином русле которой объединены восемь направлений2. Все они, при определённом подходе, могут рассматриваться как ретроспективное отражение отдельных дисциплин географии современности.  В свою очередь, большинство из них имеет свою теоретико-методологическую базу, которая обладает рельефной спецификой. К примеру,  в физической и экономической географии:

- за основу выявления территориальных неравномерностей берутся разные качественные критерии;

- рознятся подходы к выделению территориальных таксонов;

- отличаются принципы и приёмы анализа структурного построения территории;

- имеются различные представления о возрастной оценке явлений, темпах их динамики и результатах их развития.

Итак, из различных дисциплин географии современности в общую историческую географию «автоматически» экстраполируются отличающиеся друг от друга категории, термины, оценки, методические приёмы, но ещё никто из исследователей не позаботился о том, чтобы все они, «попадая» на историко-географическое познавательное поле, были приведены в состояние взаимного соответствия3.

Эти несовпадения не были существенны на начальных этапах становления географической науки в целом, когда её назначение состояло в описании новых территорий и осмыслению самых общих закономерностей построения геосоциосреды. Разумеется, тогда к её ретроспективному разделу особых требований не предъявлялось,  и за ним сохранялась свободная по содержанию, не обременённая какими-либо структурными рамками, форма, но в дальнейшем, такое положение становилось всё более архаичным.

В настоящее время различные дисциплины географии современности сохранили общую сущностную основу, но за время длительного развития, между нами сложились заметные теоретико-методологические отличия. В принципе, это естественный, свойственный всем динамичным наукам, процесс, но на данном положительном фоне, общая историческая география, будучи продекларированной как комплексная дисциплина4, стагнирует. В ней отсутствует своя объединяющая, инструментально унифицированная теоретическая база, которая позволила бы равновесно и взаимосвязано уместить на одной платформе «нисходящие» в неё потоки теоретико-методологической и фактологической информации со стороны дисциплин географии современности. Возникновение данной ситуации предвидел И.А. Витвер5, но высказанные им по этому поводу опасения не были восприняты с должным вниманием, что и стало причиной сложившегося положения дел.

Фактическое отсутствие сбалансированной теоретической основы привело к внутренним диспропорциям «внутри» общей исторической географии. В лучшем состоянии находятся те из её направлений, которые тематически связаны с более развитыми в теоретико-методологическом отношении дисциплинами географии современности.  С другой стороны, направления, связанные с дисциплинами, находящимися на стадии теоретического становления, «западают» самым серьёзным образом.

В результате этой диспропорции обозначилась перспектива обеднения содержания общей исторической географии за счёт его сведения к ретроспективному ландшафтоведению. И заметим, что такой подход нередко рассматривается как эффективная мера по выходу историко-географического познания из того системного кризиса, в котором оно ныне находится6.

Однако, полностью признавая научную значимость исторического ландшафтоведения, а так же - ту важную формальную роль, которую оно выполняет в настоящее время в качестве основного представителя историко-географического познания, необходимо признать, что одно познавательное направление на должно подменять собой целую науку. Ведь если следовать рассмотренной здесь логике, то и всю географию современности тоже следует свести к рамкам ландшафтоведения, но при этом ясно, что, несмотря на всю свою разносторонность, эта познавательная область содержательно не всеобъемлюща. За её пределами остаётся обширный круг специальных вопросов территориальной организации природы и общества, специфических вопросов их взаимодействия. Таким образом, очевидно, что география современности не может быть «втиснута» в хотя и широкие, но, тем не менее, имеющие свои пределы, рамки ландшафтоведения. Однако с исторической географией, к сожалению, происходит именно этот процесс.

На нежелательность его развития указывал В.С. Жекулин, отмечавший, что прогресс исторической географии состоит в наращивании потенциалов всех её направлений, поиске путей их равновесного объединения на единой синтезирующей основе7, но эта важная конструктивная идея практически забыта. За последние годы в свет вышел лишь один заметный труд по исторической географии комплексного характера - «Историческая география мира» В.П. Максаковского (1997).

Как представляется, данная ситуация несёт в себе разрушительный потенциал. Её дальнейшее развитие обрекает на угасание целый ряд направлений историко-географического познания. В их числе находится и историческое политико-географическое.

Итак, основная причина слабого развития ИПГ связана с проблемным состоянием вмещающей её общей исторической географии, но есть и иные негативы, находящиеся за пределами «внутригеографической» среды. Их влияние на историческую политическую географию оказалось существенным т.к. она имеет ярко выраженный межнаучный пограничный характер. Рассматривая ретроспективу различных территориально-политических явлений, результаты её исследований в равной степени востребованы как географической, так и исторической науками. И данное, в целом позитивное, обстоятельство парадоксальным образом обернулось против неё.

В XVIII в. Ш. Монтескьё сформулировал идеи географического детерминизма, представлявшие собой вульгаризированный взгляд на процесс пространственно-временного взаимодействия общества и природной среды в пользу диктата последней. Его тенденциозные выводы, в силу своей простоты, получили широкое хождение при поверхностном толковании многих положений истории. Это объясняет негодование историков, которым пришлось отстаивать свою науку от псевдогеографической профанации8, но предпринятые ими в этой связи меры оказались не лишенными крайностей. В частности, основными проявлениями таковых стали:

- пренебрежение анализом географических условий территории, в пределах которого происходили те или иные исторические явления;

- едва ли не полный отказ от научного сотрудничества с конструктивно настроенными географами, их огульные обвинения в «интервенции» на «чужое» познавательное поле.

Исключения из данных негативов редки9. Вместо того, чтобы стать областью межнаучного взаимодействия, ИПГ обратилась в зону межнаучного конфликта. При этом не трудно заметить, что в основе этого состояния находится негативное проявление субъективного фактора, но его отрицательное воздействие отличается высокой мощностью. Вместо поиска путей к диалогу, конфликтующие стороны тратят энергию и время на взаимные претензии и обвинения, чем невольно расчищают путь различного рода спекуляциям в областях  и истории, и географии.

Не менее существенный ущерб развитию ИПГ нанесли коллизии, связанные с такой областью научного познания, как геополитика.

Её основатели (Ф. Ратцель, Х. Маккиндер, Н. Спикмен, Р. Челлен, К. Хаусхофер, П. Савицкий и др.) широко использовали в своих теоретических построениях исторические политико-географические материалы. Данная традиция получила устойчивое развитие, что было вполне оправдано, т.к. разработка обоснованного анализа какой-либо современной гео­политической ситуации невозможна вне изучения истоков её формирования в системе пространства-времени. Это, в свою очередь, предполагает как обстоятельное знакомство с территориально-политической ретроспективой, так и умение её грамотной тематической интерпретации.

Такое развитие событий открывало перед исторической политической географией самые благоприятные перспективы. «Потребителем» её материалов в конце XIX - начале ХХ вв. стала динамично развивавшаяся, общественно востребованная область знаний, которая, со своей стороны, содержательно обогащала ИПГ, поддерживала с её помощью тесную связь с материнским массивом географической науки.

Данный позитив был перечёркнут воздействием вненаучного свойства. В середине ХХ века геополитика, будучи необоснованно определена как часть идеологии германского национал-социализма, подверглась обструкции. Это не могло не сказаться на тесно связанной с ней исторической политической географии. В отличие от геополитики, она не подвергалась запретам, но накопленный ею опыт изучения ретроспективы различных территориально-политических явлений, их связи с современностью, стал рассматриваться как база геополитических построений и, в итоге, оказался невостребованным. Обращаться к нему некоторое время было даже небезопасно. Следствием этого стала основательная деградация исторического политико-географического познания.

Произошедший относительно недавно ренессанс геополитики, изменений в данное положение, к сожалению, почти не внес. Опыт задействования в ней исторической политико-географической составляющей в наше время практически утерян. Пример французской школы «новой геополитики» И. Лакоста, представители которой пытаются выправить ситуацию, единичен10. Напротив, большинство проводимых ныне геополитических изысканий слабо связано с ретроспективным территориальным анализом. Происходит это по той причине, что обращение к нему предъявляет высокие требования к знаниям о прошлом природной среды и общества, особенностях динамики их взаимодействия, но и к умению их комплексного использования. А специалистов столь широкого профиля в настоящее время не так уж много.

Приведённые негативы, как в отдельности, так и в совокупности, создали эффект отталкивания от ИПГ исследователей-географов. Мало кто имеет желание связывать свою деятельность со столь «конфликтной», в значительной мере утратившей своё теоретико-методологическое оснащение, областью знаний. Такое положение является глубоко неудовлетворительным постольку, поскольку влечёт за собой:

- сужение познавательного «поля» географической науки в целом;

- обеднение его теоретико-методологического содержания;

- признание фактического разрыва с такими областями знаний, как история и геополитика;

- утрату уникального, имеющего важное практическое значение, направления.

Как представляется, эти тенденции несут в себе лишь отрицательный потенциал. И данная монография, отчасти, предназначена для внесения вклада в предотвращение их дальнейшего развития.