Научная электронная библиотека
Монографии, изданные в издательстве Российской Академии Естествознания
1.2. «Американская мечта» как проявление феномена мультикультуры
Переселенцы из Европы имели один из самых сильных побудительных стимулов - мечту о подлинном просторе для человеческой инициативы, которая не скована ни сословной иерархией, ни религиозными или политическими предубеждениями, ни образовательным и культурным цензом, который в европейском обществе оказывался для смекалистого и честолюбивого человека из «массы» непреодолимым барьером.
Исследователь «американской мечты» Николюкин А.Н. считал, что «на американский континент съезжались люди, очень часто обиженные судьбой у себя на родине», но, тем не менее «они прибывали на новые земли с мечтой о лучшем будущем, о процветании страны, мечтами о всеобщем благоденствии» [68, с. 3].
Образ Америки как рога изобилия, сулящего свободу и богатство, таились в глубине души каждого переселенца - от пионеров до последних иммигрантов [46, Т. 1, с. 35].
С «американской мечтой» отождествлялась идея о потерянном рае, о золотом веке, где было изобилие, счастье и радость и отсутствовали войны, несправедливость и тяжелый труд. Человечество всегда мечтало о золотом веке - и в библейские времена, и в античности. В эпоху Возрождения и позднее распространение утопий нередко связывалось с представлениями о Новом Свете или с идеализацией жизни в Старом Свете. К открытой Америке возводилась и «Утопия» Томаса Мора. «Ведь задолго до американской мечты существовала мечта европейская» [46, т.1, с. 37]. «Как состояние ума и как мечта, - пишет Джилберд Чайнард, - Америка существовала задолго до того, как ее открыли. С самых ранних дней западной цивилизации люди мечтали о потерянном рае, о Золотом веке... С первыми сведениями о Новом Свете возникло ощущение, что эти мечты и стремления становятся фактом, географической реальностью, открывающей неограниченные возможности... Американская мечта стала культурной традицией Европы» [51, с. 268].
Первые отблески «американской мечты» Европа увидела в таких документах, как письмо Колумба 1493 года или приписываемый Америго Веспуччи трактат «Mundus novus» с картинками чувственных наслаждений и опасностей. В более трезвых сообщениях упоминались плодородные земли и необъятные просторы. В капиталистическую эпоху образ Америки обещал коммерческие возможности, шанс для толкового человека начать с самых низов и достичь вершин. И всегда - от сказок о стране Эльдорадо вплоть до баек нынешнего века, которые с интересом слушали в славянских и сицилийских деревнях, - не переставал существовать миф об Америке как о земле несказанных богатств, где каждый ходит в кружевах по мостовым из чистого золота.
Какова бы ни была реальность, эти мифы всегда будоражили воображение европейцев. Доминирующие в европейской литературе сюжеты зачастую уносили читателя в дальние пределы - здесь и воображаемые путешествия, и благородные варвары, байронический герой, терзающийся на фоне горного пейзажа, роскошь экзотического Востока или Африки. Однако в сознании масс сказки о золотой Америке давно уже затмили повести средневековых аристократов. Народный разум сумел сделать шаг от утопии к реальной демократии, от мечты о воздушных замках к мечтам об Америке. Не найти другой такой цивилизации, в чьей истории мечта играла бы столь важную роль и чья мечта так много значила бы для соседних, более древних цивилизаций [46, Т. 1, с. 35].
Надежду обрести «новое небо и новую землю» первые колонисты везли с собой из Европы в Америку. Летом 1630 года, приближаясь к берегам Северной Америки, чтобы основать там колонию Массачусетс, ее первый губернатор Джон Уинтроп написал на борту флагманского корабля «Арабелла» строки, в которых уже содержится обоснование «американской мечты». Более того, сама эта мечта ставится на поверку: сумеют ли колонисты создать новое, справедливое общество, «город на холме», как называл его Уинтроп. Если сумеют, то «взоры всех народов будут устремлены на нас». Если же мечта колонистов не осуществится, то «мы станем притчей во языцех по всему миру» [27, с. 5].
Необходимо отметить, что «американская мечта», имеющая в своей основе идеи и идеалы европейского происхождения, была переосмыслена и применена к условиям американской действительности и стала частью американской культуры.
«В Америку из Старого Света были экспортированы главным образом два типа представлений. Во-первых, европейская христианская мифология с ее эсхатологической мечтой о наступлении тысячелетнего царства на земле. Эта традиция связывала мечту о будущем не с каким-либо местом в пространстве, а со временем. Во-вторых, это были и утопические представления об открытии городов или государств, на долгое время исчезнувших в результате каких-либо катастроф. Эта традиция, идущая еще от «Атлантиды» Платона, была жива в сознании первых иммигрантов. Она связывала представления о будущем не столько со временем, сколько с пространством, с определенным географическим местом - Америкой» [27, с. 18].
Все иммигранты стремились в Америку с мечтой. Мечта иммигрантов чаще всего была связана с библейскими идеями о стране, которая спасет от грехов Старый Свет. Утопия предполагала знание европейской литературной традиции. И первые поселенцы, прибывшие в Новый Свет, были пуритане. Даниел Бурстин в книге «Американцы: колониальный опыт» заметил, - «Если где-то и были запечатлены пуританские верования, то, разумеется, в слове Божьем. Пуритане жаждали быть ведомыми «одним повелением», даже словом единым Вседержителя». Библия сделалась для них путеводной звездой, пожалуй, в большей степени, нежели для всех других христиан этой эпохи. С помощью библии, утверждалось в «Кембриджской платформе», каждый мог обрести свое жизненное предначертание и светоч истины...» [27, с. 29].
Другой вариант утопических представлений был связан с утопиями пространства, с представлениями о том, что сама Америка является реализацией библейской эсхатологии. «Утопический взгляд на Америку,- пишет Л. Болдвин, - начался с кальвинистской веры в то, что они создают Город Бога, и эта идея проходит через всю историю Америки» [27, с. 20].
С этим были связаны представления об Америке как «райском саде» (Garden of Eden) и о самом американце как «новом Адаме». Эти представления прочно вошли в массовое сознание первых переселенцев, оно встречается в их легендах, преданиях, первых литературных документах.
Р. Льюис, исследовавший происхождение и развитие «мифа об Адаме», пишет: «Нет ничего удивительного в том, что для поколения, выросшего на Библии, героем стал Адам до его грехопадения. Адам был первым человеком, архетипом человечества... Он был абсолютно невинным. Это и был образ американца до Адама» [27, с. 21].
С образом «нового Адама» связано представление о невинности, естественности американцев, которые подобно Адаму, не имели прошлого и уповали только на будущее.
Одним из первых выразителей «американской мечты» - понятия, в котором переплелись иллюзии и надежды американского народа на счастливое будущее, был Генри Адамс.
Сама фраза «американская мечта» появилась из-под пера историка Джеймса Траслоу Адамса (James Truslow Adams), который в 1931 году опубликовал книгу «Американский эпос» («The Epic of America»). В этот год США переживали тяжелейший экономический кризис - Великую Депрессию. Адамс попросил издателя дать этой книги название «Американская Мечта», однако тот отказался, заявив, что настоящий американец никогда не потратит $3.50 на покупку мечты. Адамс отпарировал, заметив, что настоящий американец всегда готов истратить на мечту все до последней копейки, но издатель настоял на своем. Адамс писал об «американской мечте» как мечте о земле, на которой жизнь будет более богатой и более полноценной для всех. Где каждый имеет равные возможности и при желании может полностью реализоваться. Автор «Американского эпоса» считал, что это не только надежда на высокие заработки, но и на общество, в котором каждый сможет добиться наивысших результатов и обрести признание. Он утверждал, что эту мечту трудно правильно понять, многие от неё устали и ей не доверяют. После появления книги в продаже термин «американская мечта» закрепился в лексиконе американцев. Американцы нуждались в переоценке ценностей, во вдохновении и глотке оптимизма - фраза Адамса оказалась именно тем лекарством, в котором нуждалась страна.
В своей книге «Американский эпос» Адамс применил это понятие ко всей американской истории, представив ее как историю реализации «американской мечты», попытался определить ее, проследить этапы ее развития.
Хотя сам термин получил права гражданства лишь в 1931 году, идея «американской мечты» была сформулирована еще Р.У. Эмерсоном в книге «Черты английского народа».
Рассказывая о своей поездке в 1848 году в Европу, он вспоминает, что там ему как-то задали вопрос: «Существует ли американская идея и есть ли у Америки подлинное будущее?». В тот момент Эмерсон подумал не о лидерах партий, не о конгрессе и даже не о президенте и правительстве, а о простых людях Америки. «Бесспорно, существует, - отвечал он. - Однако те, кто придерживается этой идеи, - фанатики мечты, которую бесполезно пытаться объяснить англичанам: она не может не показаться им смешной. И все же только в этой мечте заключена истина» [122, Vol. 5, p. 286-287].
Существует мнение, что «американская мечта» - трудноопределимое понятие. Т.Г. Голенпольский и В.П. Шестаков писали, что «некоторые американские исследователи вообще считают невозможным определить «американскую мечту», утверждая, что она представляет собой не логическое понятие, а некую иррациональную коллективную надежду» [27, с. 8].
«Некоторые авторы связывают «американскую мечту» с традиционной национальной этикой преуспеяния, со стремлением к успеху. Другие видят в мечте своеобразный тип утопии, веру в лучшее будущее Америки. Для третьих «американская мечта» равнозначна «американскому образу жизни» и т.д. [27, с. 8]. А. Мулярчик, комментируя книгу У. Аллена «Традиция и мечта», дает следующее определение: «Американская мечта» - совокупное представление об идеальном будущем Америки, возникающем в творчестве писателей США, начиная с Купера и кончая многими современными прозаиками [3, с. 255-256].
Т.Г. Голенпольский и В.П. Шестаков предлагают следующее определение: «Американская мечта» - это представление о демократическом пути развития Америки, содержащее для каждого американца индивидуальную надежду на достижение успеха, «равенство возможностей» и «стремление к счастью» [27, c. 15].
Еще более удивительным кажется отсутствие в российских словарях сочетания американская мечта. Зафиксировано оно ныне лишь в «Словаре современных цитат» К.В. Душенко (1997) - как изобретение Джеймса Траслоу Адамса в историко-эссеистической книге «The Epic of America»: «Из «Эпилога»: «...американская мечта (аmerican dream) о стране, где жизнь каждого человека будет лучше, богаче и полнее, где у каждого будет возможность получить то, чего он заслуживает». Созданное в период Великой депрессии, выражение американская мечта было призвано ободрить соотечественников, напомнить им о предназначении Америки и ее достижениях.
И укоренилось оно настолько быстро, что уже вскоре стало заглавием пьесы Эдварда Олби и романа Нормана Мейлера: литературных произведений, в которых было переосмыслено, мягко говоря, довольно иронически.
Однако современное определение американской мечты, данное в популярном «Политическом словаре» Уильяма Сефайра, все еще весьма апологетично: «Американская мечта - идеал свободы или возможностей, который был сформулирован «отцами-основателями»; духовная мощь нации. Если американская система - это скелет американской политики, то американская мечта - ее душа» [152, p. 13]. Впрочем, большинство исследователей сходятся во мнении, что дать четкое определение этому весьма размытому термину весьма затруднительно. Она одновременно и слишком разнообразна, и слишком смутна: разные люди вкладывают разный смысл в это понятие. С одной стороны, в этом понятии очевидна его земная, материальная составляющая, связывающая американскую мечту с этикой преуспевания: Трагедия Гэтсби в том, что его романтические иллюзии связаны с т.н. «американской мечтой», подчинённой идее материального преуспеяния. Американская материалистическая философия становится преобладающей доктриной для современного мира.
С другой стороны, достижение успеха (в том числе и материального) всегда связано здесь с упорным трудом. «Американская мечта» - это взлет от нищеты к роскоши через упорство, труд, напряжение и т.д. Кроме того, в понятии «американская мечта» заложено представление о том, что преуспеть в жизни способен каждый человек, обладающий способностями, энергией и трудолюбием, - и при этом преуспеть вполне честным путем. Американцы верят в то, что успехи человека зависят от его личных способностей и честного труда, а не от изначальной принадлежности к определенному общественному классу или группе.
Большинство современных философов, анализировавших феномен «американской мечты», приходят к выводу, что ее основой является принцип индивидуальной свободы - свободы самовыражения, творчества и предпринимательства. Иначе говоря, эта вполне «земная» мечта о материальном изобилии базируется на некоем идеальном представлении о жизни, «национальном идеале, где каждая этническая группа может свободно жить, думать и действовать, насколько позволяют им их способности и желания».
В сознании носителя русского языка фразеологизм «американская мечта» закрепился в значении «представление о том, что всякий человек способен достичь жизненного успеха путем упорного труда».
«Американская мечта» имеет характерные черты. Это -
1) философия фронтира;
2) «этика успеха»;
3) идеал «человека, создавшего самого себя» [27, с. 116].
Теория фронтира получила распространение в конце XIX - начале XX века. «Фронтир (буквально - «граница») представление о постоянно расширяющихся границах продвижения переселенцев на Запад, место, находящееся на рубеже между «дикостью» и «цивилизацией» [27, c. 37].
Т.Г. Голенпольский и В.П. Шестаков считают, что русский перевод этого термина как «граница» или «рубеж» не является адекватным, и поэтому оставляют широко вошедший в международную лексику термин «фронтир».
В 1893 году американский историк Фредерик Джексон Тернер в очерке «Значение фронтира в американской истории» указал на роль Запада в становлении национального характера американцев, в развитии их мышления, традиций, демократии. «Архетипом американца для Тернера был пионер, который жил на фронтире, то есть на границе цивилизации и дикости. Освобождение Запада создавало новую, предприимчивую личность, которая, будучи представителем цивилизации, была способна сражаться и покорять. Именно эта жизнь на границе цивилизации и дикости делала американцев американцами» [27, с. 37].
Тернер считал, что индивидуализм, свободное предпринимательство пионеров, заселяющих свободные земли, создали основы демократии. На протяжении нескольких десятилетий она была господствующей концепцией в американской истории. Она распространилась в американском либерализме.
Гипотеза фронтира Тернера предложила другое объяснение «американской мечты». По его мнению, она родилась на фронтире, вышла из «американского леса». Прежде считалось, что, «американская мечта» имеет европейское происхождение, что она была завезена в Новый Свет иммигрантами, приехавшими в Америку, для того, что бы строить лучшее будущее.
Тернер отрицал революционную роль войны Севера и Юга, идеализировал аграрную, сельскохозяйственную Америку, теоретически обосновал политику экспансии [27, с. 39].
Представление о Западе как «свободных землях» тоже неверно, так как западные территории были заселены индейскими племенами... [27, с. 39].
Следует относиться к гипотезе фронтира как к мифологической концепции.
Это признают многие американские историки. «Джон Ковелти в работе «Фронтир и коренные американцы» говорит, что идея фронтира была, главным образом, стимулом для воображения. Ковелти справедливо указывает на то, что не существует какого-то единого образа Запада в американском воображении, а существует, по меньшей мере, четыре образа фронтира:
1) фронтир, как представление о пионерах, заселяющих Запад;
2) как мечта о новом обществе;
3) как бегство от цивилизации и стремление к слиянию с природой;
4) как мечта о богатствах, скрывающихся в западных землях» [27, c. 39].
Некоторые авторы в своих работах, посвященных «американской мечте», пытаются свести ее к «этике успеха».
Понятие «успех» сформулировалось еще в протестантской этике. Протестантизм учил, что главным нравственным качеством должно быть трудолюбие. Последнее раньше или позже должно привести к зажиточности и преуспеянию. Каждый преуспевающий обязан помогать своим ближним. Бедняк же этого делать не в состоянии. Он обуза для всего общества, так как паразитирует на плодах деятельности тех, кто трудолюбив и зажиточен. Быть бедным есть грех.
Так в протестантской этике создавались нравственные основы для оправдания богатства, осуждение бедности и прославление успеха как прямого пути к зажиточности...
На самом деле, в Америку приезжали люди различных социальных и имущественных положений, и богатым здесь было гораздо легче приспосабливаться, чем бедным. Конечно, условия неосвоенного континента, «девственной страны» требовали от людей определенных ка-
честв - предприимчивости, инициативы, - и успех сопутствовал тем, кто ими обладал. Поэтому с самого начала успех символизировал в Америке возможность «выбиться в люди». Так возникал миф о том, что каждый чистильщик сапог может стать президентом, если, конечно, он использует свой шанс на успех [27, с. 41].
С точки зрения американского протестантизма, человек сам ответствен за свой успех, откуда и взялись столь популярные концепции «общества процветания» и «человека, который сделал себя сам». «Именно англосаксонские протестанты, - писал Роберт Белла, - сотворили идеал успеха и первыми пропели осанну богатству» [103, p. 76]. Концепция «человека, который сделал себя сам», вошла в обиход в годы правления президента Джексона; Генри Клэй впервые использовал этот оборот в своем выступлении в Сенате в 1832 году [111, p. 39]. Как показывают бесчисленные опросы общественного мнения, американцы искренне верят, что успех или неуспех в жизни зависит исключительно от талантов и характера конкретного человека. Этот ключевой элемент «американской мечты» прекрасно выразил президент Клинтон:
«Американская мечта», на которой все мы выросли, очень проста и чрезвычайно притягательна - если упорно трудиться и играть по правилам, обязательно получишь шанс подняться так высоко, как только позволит Господь» [112, p. 18].
В отсутствии жестких социальных иерархий человек представляет собой то, чего он достиг. Дорога свободна, возможности безграничны, их реализация зависит только от энергичности, настойчивости и упорства конкретного человека, короче говоря, от его способностей и желания трудиться.
«И если представить себе «американскую мечту», как в глубокой древности представляли себе Землю, - плоскость, держащаяся на трех китах, - то и здесь мы найдем три главные опоры. Первая - вера в то, что ресурсы американской земли необозримы, и материальное изобилие суждено здесь всем без исключения. Вторая - убеждение, что лишь в Америке человек становится, наконец, полностью свободным от сословных, социальных, идеологических, образовательных и прочих ограничений, не дающих выхода его воле и инициативе, что только здесь он получает возможность в полной мере проявить себя как индивидуум.
И третья - уверенность, что в Америке права на счастье предоставлены всем, а шансы добиться счастья совершенно для всех равны, и решают лишь личные качества человека да его умение распорядиться обстоятельствами, которые для него создает судьба (в переводе на язык официальной американской пропаганды начала XX века - «чистильщику сапог не заказаны пути в Белый Дом») [50 с. 141].
«Американская мечта» лишена четких предметных и содержательных границ. Но именно это качество, позволяющее представителям различных социальных, этнических и культурных групп, живущих в Америке или обращающих к ней взор из-за рубежа, интерпретировать ее с большой долей свободы, усиливает притягательность МЕЧТЫ и повышает ее жизнеспособность [9, с. 17].
Известный лидер негритянского движения Мартин Лютер Кинг 28 августа 1963 года выступил с речью «Есть у меня мечта...». Он сказал: «Несмотря на все лишения и трудности, у меня все еще есть мечта, и корни ее уходят глубоко в американскую мечту. Я мечтаю о том, что в один прекрасный день наша страна возвысится, чтобы жить
в соответствии с нашими принципами - «все люди сотворены равными». Я мечтаю о том, что в один прекрасный день на чудесных холмах Джорджии сыновья бывших рабов и сыновья бывших рабовладельцев сядут за один стол братства. Я мечтаю о том, что в один прекрасный день даже изнемогающий от притеснений и несправедливости штат Миссисипи превратится в оазис свободы и справедливости.
Я мечтаю о том, что в один прекрасный день мои четверо маленьких детей будут жить в стране, где о них будут судить не по цвету кожи, а по цельности их натуры. Есть у меня мечта. Я мечтаю о том, что в один прекрасный день штат Алабама... превратится в место, где черные девочки и мальчики смогут взять за руки белых девочек и мальчиков и гулять вместе, как братья и сестры. Есть у меня мечта... И если Америке суждено быть великой страной, эта мечта должна стать явью» [27, с. 96-97].
Американский ученый марксист Г. Аптекер так комментировал речь Кинга в 1979 году. «Речь Мартина Лютера Кинга, которую теперь называют речью надежды, произвела на Америку такое потрясающее впечатление, потому что в ней синтезировано все, чему учили нас, о чем мечтали передовые умы нашей страны. В ней содержатся надежды отцов-основателей, мысли Линкольна, досказанные им, в частности, в знаменитой речи в Геттисберге, идеи Эмерсона и Торо - наших мыслителей-гуманистов. Она впитала в себя и все то, что проповедовала негритянская церковь. Когда черные проповедники говорили о рае на земле, они имели в виду вполне определенную землю - Америку. Но поскольку негритянская религия говорила о включении в этот рай негра, ее проповеди приобретали форму протеста. Здесь, вероятно, нужно отметить тот факт, что африканская церковь, как она себя называла, не была изоляционистской. С первых своих шагов она приглашала на свои службы и белых, тем самым проповедуя равенство людей. Мартин Лютер Кинг, вышедший из этой церкви, продолжил ее традиции, проповедуя мысль, что Америка должна стать страной подлинной свободы, страной равных и справедливых, что, в сущности, и было содержанием «американской мечты». Но речь Кинга, как и его секулярная деятельность, имела еще и другое значение. Кинг был вождем масс, за что, я считаю, он и был убит; его речь была одинаково близка и белым и черным и поэтому выступала как фактор, объединяющий всех американцев в их традиционном неприятии несправедливости» [27, с. 97]. Эмоциональная речь Мартина Лютера Кинга подтверждала, что неотъемлемой частью американской мечты была мечта о свободе.
В наши дни, спустя более четырех десятилетий, ситуация с афро-американским населением изменилась кардинальным образом. «Американская мечта», как и всякий общенациональный миф, включает в себя не только представление о стране, ее людях и существующих в ней принципах, но и определенные жизненные ориентации, поведенческие и нравственные установки» [9, с. 18].
Здесь необходимо упомянуть основные моменты внутреннего аспекта «американской мечты»: индивидуальный и индивидуалистический образ действий», который не допускает растворения себя в других; «ориентация на успех, тесно связанная с установкой на предпринимательскую инициативу» [9, с. 18]; ориентация на личностное самосозидание, итогом которого является «self-made man».
Разумеется, «американская мечта» включает в себя и материально- бытовое измерение, выраженное формулой «дом-семья-машина».
Сенатор-демократ от штата Нью-Йорк Хиллари Клинтон, выступая на ежегодном съезде Совета руководства Демократической партии США в Денвере, выдвинула пакет предложений под названием «Проект Американская мечта» («American Dream Initiative») [95].
«Проект Американская Мечта» призван дать новые идеи для программы Демократической партии и обеспечить демократам поддержку среднего класса на президентских выборах в 2008 году и на предстоящих в сентябре 2006 года выборах в конгресс.
По мнению Хиллари Клинтон, внутренняя политика, проводимая администрацией Джорджа Буша, не учитывает интересов простых американцев. «Американцы зарабатывают все меньше, в то время как жизнь для них продолжает дорожать», - заявила Клинтон. При этом у рядового жителя США уже не остается сил работать еще больше, чтобы угнаться за растущей стоимостью жизни.
Проект сенатора Клинтон содержит ряд предложений, направленных на то, чтобы сделать более доступным для рядовых американцев поступление в колледж или приобретение жилья, помочь малому бизнесу, улучшить функционирование программы пенсионных сбережений и расширить сферу медицинского страхования.
Но если возводить во главу угла формулу, указанную выше, значит «проглядеть за деревьями лес» [9, с. 19]. «Американская мечта» проникнута духом национального морального превосходства, избранности и проистекающего отсюда мессионизма» [9, с. 19].
Очень многие рядовые американцы убеждены, что живут в стране, которой Богом предопределено служить примером для остального мира. С этим мнением связана доктрина «явственного предназначения» («Manifest Destiny»). Доктрина американской экспансии. Иногда ее именуют «предопределением» или «предначертанием судьбы», «божественным предопределением». Согласно этой доктрине, Соединенные Штаты наделены богом и историей правом осуществлять угодную им территориальную экспансию. Сначала это относилось к Американскому материку, позже к Тихому океану, а затем фактически ко всему миру. Обычно официальное провозглашение этой великодержавной, националистической доктрины приписывается президенту США Джеймсу Полку, который в середине 40-х годов утверждал, что США призваны вершить судьбы всего Западного полушария. Для идеологического обоснования подобных претензий использовалась концепция «явного предначертания». В действительности подобные претензии со ссылками на некое божественное предначертание правительство начало выражать еще раньше. В 1824 г. президент Эндрю Джексон заявил, что Соединенные Штаты «являются страной, явно наделенной богом и судьбой, которой могли бы позавидовать Древняя Греция и Рим в дни своего величия».
На протяжении всей последующей истории правящие круги США постоянно ссылались на свои особые права для обоснования разбойничьей внешней политики. В 1898 г. президент Уильям Маккинли цинично говорил: «Нам нужны Гавайи так же и даже намного больше, чем была необходима Калифорния. Это - предначертание судьбы». В том же году Гавайи были аннексированы Соединенными Штатами [25, с. 432].
Подводя итог, можно отметить, что «американская мечта» несет на себе отчетливую и глубокую печать либеральной философии и протестантской этики.
«Американская мечта» содержала жизнеутверждающую ориентацию на построение нового и свободного мира в стране равных возможностей.
Весь этот комплекс интеллектуально-духовной конструкции во многом базировался на идеях либерализма. Известно, что либерализм сформировался в Европе в XVII-XVIII веках как вызов предшествующим представлениям о государстве как естественном или божественном образовании с человеком как его мельчайшей частицей. Причем, последний не наделялся правом свободной воли и выбора.
С либерализмом возникла такая система взглядов на государство, которая основывалась на идее договора (или контракта) между гражданами, которые являются субъектами государственной жизни. Понятие государства как ограниченного задачами обслуживания интересов, потребностей человека, явилось сердцевиной того, что можно называть либерализмом. Подобная концепция государства в принципе в своей основе явилась продуктом творчества Джона Локка. Его идеи возымели огромное влияние на творцов Американской Конститу-
ции 1787 года.
Томас Джефферсон, написавший текст Декларации независимости, использовал формулу Локка о праве человека на «жизнь, свободу и собственность», заменив «собственность» на «стремление к счастью». Принцип «стремление к счастью» более всего соответствовал социальным нуждам и уровню политического сознания американ-
цев [27, с. 24].
Либеральная концепция справедливости Локка нашла адекватную для своего развития почву в Америке, хотя именно от Локка ведут свою историю и европейские теории политического либерализма. Разрабатываемые Локком принципы либерализма, предполагающие приоритет индивидуальных мнений и проявлений, признающие неотъемлемость и неотчуждаемость прав человека, рассматривающие его свободу как абсолютную ценность, приводят его к пониманию политической справедливости как конвенциональности. Политическое знание, следовательно, выявляет общественное мнение как мнение большинства и становится воплощением политической справедливости.
Постепенно на смену локковскому либерализму как доминантной политической идеологии Америки приходит утилитаризм, растущий своими корнями из философии Джона Стюарта Милля. Господство утилитаризма знаменует появление первого кризиса, который переживает либерализм. Согласно утилитаризму, не равенство возможностей, а благо (польза) становятся мерилом справедливости.
В 20-30-е годы XX века происходит второй кризис либерализма.
Он порожден развитием фашизма в Европе и развитием политического консерватизма. Американский либерализм отвечает на кризисную ситуацию формированием неолиберализма. Суть последней концепции хорошо отражена в политическом курсе Теодора Рузвельта. В орбиту либеральной мысли опять включается государство, понятие которого становится регулятивной идеей.
Третий кризис либерализма в Америке относят к 60-70 годам ХХ века. Он порожден реакцией на кризис рационализма в Европе и Америке, отрицательным отношением ко всем ценностям либерального общества. Идеи этого кризиса нашли отражение в работе Дэниела Белла «Конец идеологии». Главным противником либерализма стал постмодернизм (Stephen White), политический феминизм (Nancy Frazer) и философия франкфуртской школы.
Эволюция американского либерализма не могла не породить представления о «кризисе», «распаде» и дате «гибели» «американской мечты». Этот факт констатировали как американские писатели (Уильям Фолкнер) и американские исследователи, так и советские (А.М. Зверев, Т.Г. Голенпольский, В.П. Шестаков).
Американский журналист Стадс Теркел исколесил всю страну, взял 300 интервью у людей различных профессий (рабочих, фермеров, кинозвезд и т.д.), опрашивая их, о чем они мечтают. Результатом его трехлетних поездок стала книга «Американские мечты - потерянные и обретенные».
Некоторые собеседники С. Теркела говорили следующее. Пожилая американка Стелла Новицкая, в прошлом профсоюзная активистка: «Американская мечта» - где-то там, за облаками. А реальная жизнь - здесь, на земле» [25, с. 394].
Элизабет Росс, коммунистка, на вопрос об отношение к «Американской мечте» отвечает: «Не думаю, что «Американская мечта» означает сегодня то же, чем она была раньше. Мои родители думали, что Америка - исключи- тельная страна. Сегодня этого больше нет. Похоже, что все проблемы остальной части мира передвинулись, надвинулись на Америку точно так же, как проблемы всей Америки захватили наш маленький провинциальный Арден. Мы стали частью большого мира, который давит на нас. По-моему, никакой особой «Американской мечты» больше не существует. Весь мир мечтает об одном и том же» [25, с. 394].
Томас Бойлстон Адамс, правнук шестого президента США Джона Квинси Адамса: «Я никогда не сомневался в «Американской мечте». Если люди перестанут верить в утопию и при этом не научатся все обдумывать и взвешивать правильно... мы никогда не получим исчерпывающий ответ на волнующие нас вопросы» [25, с. 394].
Джил Робинсон, дочь крупного голливудского продюсера: «А чем же нам еще жить, если не мечтами, должны же мы во что-нибудь верить. Ведь мы сойдем с ума, если поймем, что ничего, кроме реальности, с которой мы каждодневно сталкиваемся, больше не существует» [25, с. 394].
«Интересно, что даже те американские социологи, которые совсем недавно рисовали пессимистическою картину американского будущего, сегодня начинают говорить о необходимости возрождения «американской мечты». В этом отношении представляет интерес интервью, которое журнал «Спен» провел с известным американским футурологом, автором книги «Шок от будущего» Э. Тоффлером.
На вопрос «что значит сегодня для вас «американская мечта» он ответил: «Я считаю, что американская мечта... как мечта каждого отдельного человека, создающего свое независимое будущее,- это продукт эпохи Просвещения, продукт французской, впрочем, как и Американской, революции, продукт философии Декарта и Локка. Я думаю, что это была освободительная и революционная идеология. И она хорошо нам послужила. Что же касается судьбы американской мечты сегодня, то мне кажется, что нужно по-новому взглянуть на нее. Мы должны спросить себя, что мы понимаем под термином «индивидуум». Мы, американцы, всегда были сильны в риторике индивидуализма. Слишком часто стремление к индивидуальному счастью мы ставили выше стремления к общественному счастью. Мне кажется, что теперь мы можем создать новую американскую мечту, которая будет рассматривать индивидуальное развитие в терминах общественного блага» [27, c. 96].
Такого рода оценки весьма характерны для 70-х годов. Они свидетельствуют как о падении веры в «американскую мечту» (что более всего проявляется в среде леворадикальной интеллигенции), так и о всевозрастающей тенденции к реставрации традиционных американских идеалов, которая выражает рост неоконсервативных настроений в общественном мнении и политическом сознании США в конце прошлого десятилетия [27, с. 96]. Социальные архетипы, воплощающие и нравы индивидуалистической Америки, по-прежнему оказывают воздействие на психологию и поведение американцев. «...«МЕЧТА» как общенациональный миф, не исчерпывает всего «комплекса идей и ценностей», которыми руководствуются американское государство и гражданское общество» [9, с. 20]. Но без этого мифа невозможно представить себе ни национальную идеосферу как целое, ни американскую нацию, ни Соединенные Штаты как страну, к которой обращены алчущие взоры миллионов людей за пределами Нового Света» [9, с. 20].
Определяя, что такое «американская мечта» одни ответят, что это традиция, протянувшаяся от XVII века, от религиозного рвения первых поселенцев-пуритан, вознамерившихся построить на западном побережье Атлантики новый град божий, до всевозможных реформистских программ двадцатого века-«нового курса», «новых рубежей» и вплоть до самых последних. Другие - напомнят о принципах и духе 1776 года, славной поре американской революции. Третьи - иронически кивнут на умилительные сказки о том, что любой чистильщик сапог может стать миллионером или президентом. Четвертые - примутся рассуждать о « духе границы», первооткрывательства и динамизма. Пятые - укажут на мессианскую идею «явного предназначения» Америки. Каждый из ответов будет верен, верен и достаточен. В «американской мечте» объединились представления о реальных достижениях американского народа и его популярные мифы, демократические чаяния и монопольные расчеты, благотворные надежды и бесплодные иллюзии.
«Американская мечта» - это то, что возникает в глубинных пластах сознания американца. «Американская мечта» - мечта о лучшей жизни, и, прежде всего, собственной, она обращена к индивидууму, реализации его способностей. Индивид при этом - центр общества и самодостаточен» [21, c. 107].
Т.Л. Морозова отмечает: « Метафизическая суть «Американской мечты» (подспудно в ней выражен и общественный идеал): верховенство Личности, ее духовного «я», стоящего выше земной власти» [61, с. 274].
Мультикультурность государственного образования вносит дополнительный уровень сложности в процесс интеграции общества, который, очевидно, будет носить в этом случае надэтнический способ объединения, апеллировать, главным образом, к социальным механизмам сплочения, таким, ... как «американская мечта» [56, c. 78].
Должна появиться общая внутригосударственная идея. Национальная идея представляет собой синтез вечного и исторически преходящего. Это сложный, многомерный, почти не поддающийся сколько-нибудь четкому определению комплекс представлений, убеждений, верований народа, который дает смысл национальному существованию и очерчивает важнейшие духовные идеалы, включающие представления о Совершенной Жизни и Совершенном Человеке [61, с. 256-257]. Эта идея способна объединить население страны. Подобное объединение является вполне реализуемым, основанным, прежде всего на желание индивидуумов объединяться.
«Там, где отсутствует такая склонность, государству приходится вмешиваться и содействовать образованию сообществ. Но его вмешательство связано с очевидным риском, так как оно может легко подорвать стихийные объединения, сформировавшиеся в гражданском обществе» [92, c. 136.], пишет Ф. Фукуяма. Содействие в образовании единого сообщество в государстве, где существуют межэтнические конфликты, может быть осуществлено только с позиций мультикультурализма, который основан на «принципах равноправного сосуществования различных форм культурной жизни».
«Американская мечта» - это национальная идея страны. Содержание этой идеи было различным на всем протяжении истории государства. Для того, чтобы США не были «просто большой территорией, на которой временно проживают выходцы из разных стран» [74, c. 14], необходимо воссоздать «американскую мечту» и наполнить ее современным содержанием через понятия толерантности, равенства и свободы развития каждого этнического представителя американской нации, что составляет базовые ценности мультикультуры.