Научная электронная библиотека
Монографии, изданные в издательстве Российской Академии Естествознания
4.1. Культура и искусство США – механизм познания феномена мультикультурализма
Мультикультурализм, идущий рука об руку с мифами разнообразия и различия, является многосторонней проблемой, которая имеет выходы в социально-политические, культурные, образовательные, эпистемологические сферы жизни социума.
Мультикультурализм - одно из проявлений актуализации горизонтальных, ризоматических культурных взаимодействий, характеризующих важнейший сдвиг в мировой культуре постсовременности.
Художественная культура - одна из специализированных сфер культуры, функционально решающая задачи интеллектуально-чувственного отображения бытия в художественных образах, а также различных аспектов обеспечения этой деятельности.
Содержательное ядро художественной культуры - искусство (включая художественную литературу) как один из важнейших механизмов познания феномена человека и окружающего его мира. Аккумуляции этого знания и социального опыта людей (прежде всего нравственного аспекта их взаимодействий), порождения и селекции специфических ценностных установок индивидуального и коллективного бытия людей и актуализации этих ценностей путем опредмечивания их в художественных образах. Художественные образы при этом построены на вербальной, изобразительной, звуковой или пластичной имитации наблюдаемых или представляемых объектов, процессов, коллизий, ощущений и т.п. с целью проектирования неких эталонных образцов нормативного сознания и поведения (нередко подаваемых в контрасте с их антиподами), имеющих в конечном счете дидактическое предназначение, а также стимулирование с позиций этих ценностных эталонов соответствующей социальной практики людей. Фактически искусство проектирует мир воображаемых реалий (или наблюдаемых, но подвергнутых субъективной авторской интерпретации), выстроенных таким образом, чтобы акцентировать внимание людей на тех нравственных, этических, эстетических и иных проблемах, которые актуализируются в данном произведении. При этом поднимаемые проблемы подаются в яркой, эмоционально окрашенной форме, инициируя ответное эмоциональное переживание зрителя, читателя, слушателя, его осознанное или латентное соотнесение самого себя с предметом переживания, и при этом «обучают» его на этом примере, вызывают в нем стремление к подражанию полюбившимся ему образам и образцам (т.е. рекомендуемым эталонам).
Художественную культуру можно лаконично определить как «образ» - образ мира и человека, переработанный в сознании художника и выраженный им в звуках, красках, формах, словах, языке. В художественных образах отражается не только действительность, но и мироощущение, мировоззрение культурных эпох.
После того как с треском обрушилась гигантская ось идеологического противостояния между двумя супердержавами, полюса которой в той или иной степени притягивали к себе все остальные точки планеты, вряд ли возможно мыслить мир в категориях бинарных оппозиций. «Локальное» и «глобальное», «частное» и «универсальное» вступают между собой в гораздо более сложные отношения, нежели простое взаимоотрицание. И все же разнонаправленные «воздушные потоки», веющие над нашей планетой в начале третьего тысячелетия, группируются, как мне представляется, в два мощных течения. Центробежное стремится разметать нас в разные стороны авторитетом (а нередко, увы, слепой и грубой силой) однобоко трактуемых национализмов, религий, этнических самоидентификаций; центростремительное более тонко, но и более неумолимо сгоняет в одну кучу неявной, но от этого не менее реальной властью шагающих через кордоны финансовых корпораций, Интернета, голливудских боевиков и гамбургеров [23, c. 1].
Надо отметить, что в такую эпоху все надежды возложены на культуру.
Н. Высоцкая считает, что «какой бы системы координат ни придерживаться, невозможно отрицать роль межплеменных - межэтнических - межнациональных контактов в становлении того, что мы называем культурой, на всех этапах развития человечества. Письменная литература играет тут особую роль ввиду ее способности к относительно простому «переселению» из одного культурного контекста в другой» [23, c. 2], Н. Высоцкая отмечает, что современная литература изучается в условиях глобализма.
Интересное и важное мнение высказывает М. Тлостанова. «В последние три десятилетия мультикультурализм и связанная с ним модель общества разнообразия, а именно так предпочитает представлять себя Северная Америка сегодня, кардинально изменили лицо страны и оказали сильнейшее влияние как на современную литературу США, так и на меняющиеся представления о национальном каноне и традиции» [87, c. 6].
В большой мере мультикультурализм можно назвать прямым следствием и одним из инструментов глобализации, пластично используемым доминирующей культурой и легко к ней адаптируемым.
И в сфере литературного творчества, как и потребления готового продукта - книг, этот коммерческий, или рыночный, момент особенно заметен. Идеал разнообразия как бы сыграл злую шутку с самим разнообразием: «иное» оказалось модным, но для того, чтобы быть действительно принятым в мейнстрим, оно должно быть не просто формально узаконено, а получить удобную упаковку, готово к употреблению среднестатистическим обывателем. Оно должно быть предсказуемо и не опасно «иным». Освобождая и давая голос, мультикультурализм все равно требует взамен от интеллектуала, которому дается билет в свободное общество, соответствия определенным правилам, как и во времена «плавильного котла» [87, c. 6-7].
«Бросим беглый взгляд на финалистов национальных литературных премий в США за последние десять лет», - продолжает М. Тлостанова. Политика в этой области как нельзя лучше демонстрирует внешне изменившиеся культурные модели и пока оставшиеся неизменными внутренние пружины, определяющие выбор номинантов. Привычные всем англосаксонские имена, прежде только и ассоциировавшиеся с национальной американской литературной традицией, постепенно отошли в область «(живой) классики», сиротливо занимающей верхние, труднодоступные книжные полки магазинов и университетских библиотек.
А их место среди лауреатов, как и наибольшие тиражи, достаются все чаще людям, чьи фамилии и происхождение еще недавно помешали бы причислить их к подлинно американским авторам [87, c. 7].
Обратимся к истории вопроса этнической литературы. В американском литературоведении существует термин «эмигрантская литература». Он относится к романам, в которых описывается судьба различных поколений эмигрантов-итальянцев, мексиканцев, евреев, - которые пытались обрести в Америке свою вторую родину.
Литература этнических меньшинств США возникла как непосредственный отклик на рост этнического самосознания их носителей.
1960-е годы явились свидетелями прямых политических выступлений, массовых акций протеста, проводимых неграми, индейцами и чиканос». 1967 год-пик «негритянской революции». Революция не победила.
Но свершились кардинальные перемены, перевернувшие представления общественности США об этических культурах и их вкладе в национальную культуру страны, а значит, и само общественное понимание категории «национального». Под давлением реальности претерпела изменения даже официальная концепция «плавильного котла», в котором на американской почве будто бы свершается трансформация разных культур в единый американский сплав. Теперь эта концепция заменена на концепцию «этнического плюрализма», при котором якобы происходит равноправное самопроявление и сосуществование всех этнических составляющих США.
Термин «этническая литература», утвердился на рубеже 70-80-х годов в американской и нашей критике за неимением другого, более точного, в целях обозначения сложности и отличий, характеризующих это явление.
Признание этнических литератур было важным событием в истории литературы. Здесь были произведения различного художественного и идейного уровня: значительные и малозначительные, трагические и мелодраматические, критические и апологетические, популярные и малоизвестные.
В современном обществе наметились тенденции взаимопроникновения элементов разнообразных культур, утверждения равноправия существующих этносов, а также их солидарности и взаимного уважения. Отметим, что перманентная роль в данных процессах принадлежит тенденциям мультикультурализма, реализуемым посредством глобализации.
Н. Высоцкая считает, что если говорить о территории, занимаемой на литературной карте мира Соединенными Штатами, ей сегодня грозит, по мнению многих критиков, неминуемая «балканизация», то есть распад на множество «карликовых государств». В результате мощного мультикультурного порыва, захлестывающего страну с 1970-х годов, корпус текстов - как художественных, так и околохудожественных - все более расщепляется по вышеперечисленным категориям расы, этноса, гендера и т.д., из-за чего само понятие «американская литература» утрачивает четкость и реальное наполнение. В этом контексте название специального выпуска журнала «Американская литература» - «Не надо больше отдельных сфер!» - звучит как истинный крик души литературоведов, обеспокоенных ускользанием из-под ног твердой почвы. С исторической точки зрения нынешний «раскол» вполне объясним - перенося центр тяжести своих исследований на ранее недооцененные или вообще игнорировавшиеся по политическим причинам феномены или целые разделы литературы, старшее поколение ученых стремится исправить былую несправедливость. Что же до молодых, то значительная их часть сама принадлежит к той или иной «группе», считая естественным заниматься «своим» материалом. Всех же прочих подталкивают двигаться именно в таком направлении и искренняя заинтересованность, и соответствующий уклон современной теории, и академическая политкорректность. Не всем, впрочем, эта ситуация видится такой уж естественной. Стивен Гринблатт, один из виднейших представителей «нового историзма» и крупный специалист по английскому Возрождению, был возмущен вопросом журналистки о том, почему он не занимается еврейской тематикой. Его тревожит тенденция, согласно которой ожидается, что «студент-гуманитарий с испанской фамилией будет изучать испаноязычных авторов, что гомосексуалисты и лесбиянки обязательно займутся теорией однополой любви, а азиато-американцы неизбежно посвятят свои диссертации азиато-американской литературе». Вполне понятная в исторической перспективе такая позиция представляется узкой, даже опасной, и не в последнюю очередь оттого, что групповая идентичность, не в меньшей (а порой и в большей) степени, чем общенациональная, может быть репрессивной и ограничивающей по отношению к индивидууму. Протестуя против «разложения американской литературы по отдельным полочкам» ради примитивно понятого плюрализма, считается неприемлемым «групповой» метод организации как литературной практики, так и вспомогательных дисциплин, предлагая в качестве альтернативы «трансэтнические прочтения». Перенося ударение на взаимодействие и взаимопроникновение различных социальных и культурных групп, а также создаваемых ими текстов, такой подход, как мне представляется, выступает в качестве своего рода пятой колонны глобализации, действующей в недрах существующих государственных образований. Возврат к видению литературы (в частности, США) на новом витке культурно-исторической спирали как пусть гибридной, но все же целостности начинает отвоевывать позиции у «демократии рассеяния». Это, безусловно, не означает возврата к монохромности. Наоборот, в новой концепции постоянно подчеркиваются моменты транснациональности, гетерогенности, «метисности» как в происхождении, так и в формировании и динамике американской словесности. Понятие литературного мультикультурализма не исчезает, но меняет свое наполнение - от «радужной коалиции» (в которой цвета сосуществуют, не смешиваясь), к «меланжу». Если не так давно доминировал литературный пейзаж США, в котором (белое мужское) «основное русло» оставалось неизменным (и центральным), а впадавшие в него ручейки письма, создаваемого авторами «через дефис» или с периферии (афро-американского, азиато-американского, американо-индейского, регионального, феминистского и др.), скромно протекали по бокам, то нынче картину стремятся представить как слияние всех вод в единый поток. Соответственно в литературоведении активно формируется научное направление, исследующее, как это происходило и происходит. В библиографиях, например, привлекает внимание возрастающее количество работ, анализирующих (с легкой руки Тони Моррисон), каким образом «белые» и «черные» тексты, классические и современные, взаимно конституируют друг друга. Все больше сторонников находит утверждение о том, что американцы всегда были культурой, в которой разные голоса и традиции широкого спектра постоянно и глубоко формировали друг друга, требующее от ученых все более тонкого понимания путей становления и отличительных черт этой общей культуры. Неудивительно, что метафора «поисков корней» в применении к национальной культуре все чаще уступает место делезо-гваттариевскому образу «ризомы», подразумевающей переплетающуюся множественность первоначал при отсутствии единого, главного.
И тем не менее и в этом, как и во всех других случаях, когда человек остается один на один с литературным произведением, оно исполняет свою неизменную функцию - позволяет выйти за пределы своего, по необходимости ограниченного, индивидуального опыта [23, c. 10].
«Локальное и глобальное - в политике, в экономике, в культуре... Как их совместить? В разных обличьях, под разными углами, в разных сферах человеческого общежития эта проблема в ближайшие десятилетия будет, похоже, вновь и вновь поворачиваться к нам разными гранями, требуя не решения (возможно, и несуществующего), но ситуативного компромисса» [23, c. 12].
А.С. Мулярчик, рассматривая литературу конца 20 века, писал, что «с конца 70-х годов в стране все более широким признанием начал пользоваться лозунг «многокультурия», выдвигавший во главу угла не качественный уровень художественного, а сам факт принадлежности его автора к тому или иному «меньшинству» - будь то по национальному, расовому или сексуальному признаку. По мнению апологетов этого подхода, «многокультурие» является лишь следствием плюрализма как нормы демократического общежития, и в сравнительно ближайшем будущем следует ожидать «перераспределение художественной энергии» внутри однородной американской литературы» [62, c. 86].
Просмотрев имена финалистов литературных премий США (Национальная книжная премия в области художественной литературы (National Book Award for Fiction), Пулицеровская премия (the Pulitzer Prize), ПЕН/Фолкнер (Pen/Faulkner), можно выделить следующих писателей: еврейского происхождения Филипп Рот - лауреат Пулицеровской премии 1998 года за роман «Американская пастораль»; лауреат премии ПЕН / Фолкнер 2001 года за роман «Людское клеймо»; Сол Беллоу - автор романа «Подарок от Гумбольдта», лауреат Нобелевской премии 1976 года за вклад в развитие литературы; писатель греческого происхождения Джеффри Евгенидес - лауреат Пулицеровской премии 2003 года за роман «Средний пол»; писательница индийского происхождения Джампа Лахири - лауреат Пулицеровской премии 2000 года за роман; писатель китайского происхождения Ха Цзинь - лауреат национальной книжной премии 1999 года и премии ПЕН/Фолкнер 2000 года за роман «Ожидание». Очень интересны и необычны произведения писателя германского происхождения Чарльза Буковски.
Национальная книжная премия в области художественной литературы, Пулицеровская премия, премия ПЕН/Фолкер «ориентированы на «литературу с большой буквы» (что бы это не означало), тем не менее отбор литературы чрезвычайно демократичен: огромное количество премий присуждается за произведения, выражающие интересы национальных, сексуальных и прочих меньшинств». Здесь имеется в виду премия Корретта Скотта Кинга (Coretta Scott King Award), которой награждаются авторы афро-американского происхождения, чьи книги посвящены осмыслению «американской мечты».