Научная электронная библиотека

Монографии, изданные в издательстве Российской Академии Естествознания

Идеи детерминизма и глобального эволюционизма: антагонизм или взаимообусловленность?

Некрасов С. И., Некрасова Н. А., Захаров А. М.,

3.3. Детерминизм в представлениях о глобализации как эволюционном процессе

В продолжение изучения частных («субстанциональных») вопросов, включаемых в эволюционную парадигму, рассмотрим в рамках данного исследования понятие глобализации.

Процессы глобализации являются реальностью современного мира, с которой необходимо считаться. Они образуют неизбежный, объективно и субъективно обусловленный, противоречивый фактор становления постиндустриального общества, мировой цивилизации XXI в.[1]

Определим перечень вопросов, входящих в данную сферу. В последние десятилетия XX в. процесс формирования единого финансово-информационного пространства приобрел лавинообразную форму. Особую роль в наблюдаемом ускорении сыграли новые технологии, связанные преимущественно с обработкой информации и способами ее доставки. Весьма справедливым представляется в этом плане рассмотрение глобализации как последней из известных исследователям стадий интеграции, имевшей место и в предыдущие эпохи. При этом выделяются и иные позиции, в частности, зачастую утверждается, что глобализация началась с самого начала истории человечества. Иногда ее «появление» связывают с зарождением капитализма, а зачастую - рассматривают как явление новейшей истории, разрабатывая взаимосвязь с «постиндустриализмом» и «постмодернизмом».

Само сосуществование указанных различных позиций позволяет отнести вопрос о «начале глобализации» скорее к терминологическим и признать, что современные нам процессы, обозначаемые данным понятием, являются развитием глобальных интеграционных процессов, имевших место с древнейших времен.

«Усиление» роли человека в миропорядке, характерное для эпохи Возрождения, заключалось в предоставлении ему и его силам центральной позиции в Мироздании. Антропоцентризм получил философскую трактовку и в тезисе Р. Декарта «Cogito, ergo sum»[2]. В естественнонаучных представлениях расширение сферы человеческого воздействия на мир нашло подтверждение в переходе от гео- к гелиоцентризму. Представления о бесконечности Вселенной, высказанные Дж. Бруно[3], - формулировка этих представлений в предельной форме.

Труды философов эпохи Просвещения, затем - К. Маркса, Ф. Ницше и других мыслителей XIX в. можно охарактеризовать как последовательное философское укрепление уверенности в человеческой мощи.

Несмотря на возможность утверждения силы человечества в рамках столь различных детерминант, оптимизм здесь всегда соседствовал с определенной долей скепсиса: Ф. Бэкон предупреждал об «идолах», подстерегающих познание[4], И. Кант указывал на антиномичность человеческого разума[5].

Идеи антропоцентризма и «активистская парадигма нововременного исторического разума европейской цивилизации»[6] присутствовали уже в античной философии. Хотя устойчивое разделение Мироздания в античном сознании на людей как объекты и богов как субъектов воздействия препятствовало возникновению идей человекобожества. Утверждение Протагора о том, что «человек - мера всех вещей, существующих, что они существуют, и несуществующих, что они не существуют»[7], было лишь предвестником грядущей трансформации антропоцентризма в человекобожие. Тождество человеческого и божественного было сформулировано несколько позже, на закате античности. «Герметическое сообщество усилиями своих многочисленных эпигонов не в малой мере способствовало тому, что уже в XVIII в. становятся столь распространены пафос человекобожества и идея человекобожественного титанизма и революционаризма, где революционность есть намеренное разрушение «естественных пределов» бытия или намерение установить их самостоятельно. Человек рассматривается как существо, которому доступно любое деяние в мире и над миром - для него не существует пределов, и само бытие в своей целостности есть следствие присутствия в нем человека»[8].

К. В. Сергеев, рассматривая роль гностицизма в данном процессе, отмечал, что «гностическая модель мира предполагает наличие в человеке двух природ - низшей, "животной", и высшей, "разумной"... Если попытаться кратко определить сущность гностической модели, то она будет выглядеть так: спасение через очищающее самопознание... Неразрывность гностической традиции - это прежде всего общность весьма любопытного социального феномена, связанного с возникновением у определенной группы людей специфической когнитивной модели»[9].

Модернистская парадигма существенно модифицировала принципы человекобожества. Новым элементом понимания места человека в мире стал активизм, определяющий концепции становления идеи глобализации и поныне. Вклад О. Конта, К. Маркса в разработку идеи глобализации в этом плане особый.

Для О. Конта сознательное и нравственное начала человечества в целом, наряду с его единством, являлись факторами его превосходства над отдельными индивидами. Именно интегративность была принципиальным свойством человекобожества, метафорически описанного О. Контом[10]. Религиозное понимание человечества как «верховного существа» в совокупности с учением об интеллектуальной эволюции человечества являлось, по сути, социальной моделью глобализации. Тот факт, что центром грядущего объединения Европы О. Конт считал Францию, не является в этом плане принципиальным недостатком, а скорее подчеркивает его предвидение иерархического характера глобализации. На него также указывал и К. Маркс, предсказывая всестороннюю зависимость технологически менее развитых стран от «цивилизованных».

Построения К. Маркса, продемонстрировав возможность глобальных построений вне религиозной терминологии, обогатили идею глобализации и новыми социально-экономическими представлениями. Так в терминологии классовой теории им достаточно четко охарактеризована грядущая экономическая глобализация: «Буржуазия путем эксплуатации всемирного рынка сделала производство и потребление всех стран космополитическим... Исконные национальные отрасли промышленности уничтожены и продолжают уничтожаться с каждым днем. Их вытесняют новые отрасли промышленности, введение которых становится вопросом жизни для всех цивилизованных наций, - отрасли... вырабатывающие фабричные продукты, потребляемые не только внутри данной страны, но и во всех частях света»[11]. «Буржуазия быстрым усовершенствованием всех орудий производства и бесконечным облегчением средств сообщения вовлекает в цивилизацию все, даже самые варварские, нации»[12].

Из глобализации экономической детерминированно выводилась и унификация социальной сферы: «Национальная обособленность и противоположности народов все более и более исчезают... со свободой торговли, всемирным рынком, с единообразием промышленного производства и соответствующих ему условий»[13].

В отличие от О. Конта, К. Маркс сосредоточил максимум внимания на классовом взаимодействии как механизме и двигателе глобализации, развивая теорию в рамках каузального детерминизма. О. Конт же, описывая конечный результат, развивал идею в рамках целевой детерминации.

В части предвосхищения стирания национальных границ, как одного из составляющих глобализации, К. Маркс пошел далее О. Конта, описывая общество будущего как планетарное.

В теории «массового общества» вера в технический прогресс сменяется его критикой. Объединение Европы уже не рассматривается как грядущий положительный финал. Представления О. Шпенглера о ее «закате» несут пессимистические ожидания.

Человекобожие, ранее отождествляемое с массовым, вырождается в индивидуальное. И «сверхчеловек» Ницше[14], и «фаустовский человек» О. Шпенглера в конечном счете разрушают «массовое», представляющееся в обоих случаях ничтожным.

Изначально негативное содержание термина «массовое общество» разворачивается в анализ разрушительной стороны глобализации. В итоге сам принцип человекобожия оказывается под сомнением. О. Шпенглер пишет: «Все оценки Запада относятся к человеку, поскольку он является центром действия бесконечной всеобщности»[15]. «Воля к власти также и в области нравственности, страстное желание возвысить собственную мораль до всеобщей истины, навязать ее человечеству, желать переосмыслить, преодолеть, уничтожить все, что не таково, - вот исконнейшее наше достояние»[16].

Парадигма человекобожия была отвергнута и X. Ортегой-и-Гассетом. Человек - лишь частица, он больше не повелитель Вселенной. Единство человечества рождается в процессе глобальной борьбы за ресурсы. Это скорее материально предопределенная общая направленность массового сознания, нежели природное свойство человеческого рода. Рождение «массового человека» представляется теперь одним из элементов глобализации. X. Ортега-и-Гассет отмечает, что «сегодняшний ученый - прототип человека массы. Не случайно, не в силу индивидуальных недостатков, но потому, что сама наука - корень нашей цивилизации - автоматически превращает его в первобытного человека, в современного варвара»[17].

Помимо рождения «массового человека» теория массового общества предусматривает и другие необходимые атрибуты. Смена ценностных ориентаций закономерно приводит к утверждению культа потребления. Фактором социальной интеграции становятся средства массовой информации. Информационные системы вытесняют человеческое общение на периферию социальной практики. Передовые «тотальные» коммуникации обеспечивают гомогенизацию социокультурного пространства.

По теории массового общества X. Ортеги-и-Гассета[18] техника - впереди человека. Ее рост и опережение приводит к движению по замкнутому циклу: человек одерживает победу над природой, подчиняясь господству техники как природы очеловеченной.

Зависимость человека от техники, усиливаемая непрерывным прогрессом, разделяет природу на «искусственный» и «естественный» мир, планомерно уничтожая последний. Этот теоретически предсказываемый результат определил дальнейшие направления философской рефлексии по данному вопросу.

Предвосхищение О. Шпенглером «заката Европы» в этом плане действительно представляется обоснованным, однако «спасительного направления» такой ход рассуждений не указывает.

Сплочение европейских народов в единую нацию, согласно предложениям X. Ортеги-и-Гассета, даже теоретически не позволяет разорвать «порочную» диалектику взаимоотношений техники и общества: социокультурная интеграция сама по себе не является соперником технического прогресса.

Сверхчеловек Ф. Ницше[19] в рамках представлений о «массовом обществе» теоретически невозможен. Он может появиться лишь в условиях иной общественной и природной жизни, не подпадающей как минимум под действие закона опережающего развития техники.

Сторонники сциентистско-технократической трактовки глобализации особое внимание уделяют именно роли науки и техники в индустриальном мире. Иные проблемы, например, вопросы культуры, попадая в сферу их внимания, трактуются именно через эту призму. История становления представлений о глобальной эволюции показала, сколь велики оказались затруднения при создании концептуальных трактовок идеи глобализации в рамках чисто научного и технологического детерминизма.

Исключениями на фоне сциентистской замкнутости такого рода концепций оказались идеи В. И. Вернадского[20] и, лишь в некоторой степени, - М. Маклюэна[21] и А. Кларка[22]. Построения В. И. Вернадского, носящие фундаментальный характер, были описаны в разделе, посвященном формированию глобальной естественнонаучной картины мира. Концепции же А. Кларка и М. Маклюэна, трактующие глобализацию в рамках технологического детерминизма, имеют достаточно много очевидных пространственно-временных ограничений, чтобы претендовать на космологический характер, однако ряд отличий позволяет выделить их на общем фоне футурологически пессимистичных конструкций.

Технологический детерминизм А. Кларка, безусловно, - крайняя позиция. Разочарование в социальном прогрессе и игнорирование экологических последствий лавинообразного развития технологий ведут автора к утверждению необходимости «мирового мозга», закономерно вытесняющего человека из системы «техника-природа» как избыточного звена[23]. При этом место разума - главенствующее, а его сфера не ограничена людьми и машинами.

Переход к новой фазе развития сообщества разумных машин представлен у А. Кларка неизбежным. Его техноцентристский вариант глобализации не является пессимистическим, переход к постчеловеческой фазе развития не представляется трагедией, как не представляется трагедией диалектика в принципе. Вызывает определенные философские вопросы лишь сама глубокая убежденность в предопределенности именно описанного сценария и тотальное отсутствие возможности выбора для человека: ему остается слияние с им же созданной технологией.

При этом А. Кларк строит именно оптимистическое будущее. Человек, «сливаясь» с машиной, становится сверхчеловеком. Не имея ничего общего с ницшеанским культом жизни, в согласии с которым был рожден его сверхчеловек, «сверхчеловек-киборг» обладает, по сути, теми же возможностями.

Такого рода рассуждения в принципе являлись и являются целым сложившимся направлением, которое Э. Фромм называл «религией индустриализма и кибернетической эры», где «превратили машину в бога и, служа ей, стали, подобны богу. И дело здесь не в формулировке, важно то, что люди, реально совершенно бессильные, воображают, будто стали благодаря науке и технике поистине всемогущими»[24].

При всех указанных (и не указанных) теоретических и мировоззренческих минусах такого рода построений высокая доля их актуальности налицо. «Интеллектуализация» техники, которая уже сейчас формирует новый тип взаимоотношений с ней человека, логически доведена в этих конструкциях до обоснования грядущей возможности ее автономного развития, что уже не позволяет рассматривать технический прогресс как элемент социокультурного.

Рассмотренная футуристическая конструкция не только наглядно демонстрирует векторный характер технологических изменений, но и делает предположение о роли усложнения и ускорения общего цивилизационного развития, определяя их критериями выбора направлений технологического прогресса.

Вопрос о роли средств массовой коммуникации, поднятый теоретиками массового общества (А. Токвиль[25]), получает дальнейшую логическую разработку у М. Маклюэна[26]. Культура, как феномен человеческой цивилизации, разрабатывается у него в рамках технократизма, что логически приводит к ее трактовке как системы коммуникаций. Без углубления в общее содержание такого рода картины культурного развития ее недостаток очевиден - рассмотрение самого содержания подменяется изучением техники выражения. Те же вопросы вызывает и сравнение системы средств коммуникации с нервной системой человека: содержание сознания отождествляется с его «оболочкой».

Существенно в этом анализе - рассмотрение способов организации человеком своего пространственно-временного континуума. Так часы позволили человеку понять время как длительность, вытеснив циклические представления, свойственные мифологическому сознанию. Появление денег, по М. Маклюэну, сыграло принципиальную роль в становлении социально-экономических отношений.

Появление электронных средств массовой коммуникации Маклюэн обозначает как начало принципиально нового этапа изменения социального пространства-времени. Мир - «глобальная деревня», о которой пишет М. Маклюэн[27], ведет к возможности осознания человечеством себя как целого, становлению глобального сознания.

Единый земной человек М. Маклюэна отчасти сравним с верховным существом О. Конта, а попытки преодоления политической изоляции народов сближают его с К. Марксом.

Технократистская конструкция М. Маклюэна не лишена и недостатков. Первое, и самое существенное ее допущение, - игнорирование противоречивости в восприятии мира, которая с расширением средств массовой коммуникации вероятнее усилится, нежели унифицируется. Причины этого - предсказанные многими исследователями плюрализация и релятивизация ценностей. Шаблонное сознание предсказуемо обостряет, а не препятствует столкновению мировоззрений.

Вопросы планетарного сознания не обошли в своих работах представителей спиритуалистической (или мистической) традиции. При этом содержание и формы глобального сознания ими выводились за пределы чисто социально-экономических, политических и технологических детерминант. И П. Тейяр де Шарден и Р. Бёкк[28] безусловно допускают воздействие социокультурных и технологических факторов, однако формулирование эквивалента глобального сознания происходит в их моделях в психической сфере.

У Р. Бёкка социально-экономические и технологические факторы сами по себе не определяют содержание грядущего глобального сознания. Он пишет, что «главной чертой космического сознания,... является сознание космоса, то есть жизни и порядка всей Вселенной»[29]. Принцип детерминизма, однако, реализуется и в этом подходе: новое космическое сознание вытесняет у него старые традиции и религии. Здесь место старых традиций, как и у О. Конта[30], с необходимостью заменяют новые. В этом концепция Р. Бёкка близка к всеобъемлющей вере в разум, свойственной эпохе Просвещения.

К утверждению о превосходстве и предстоящем пришествии сознания космического исследователь приходит исключительно из спекулятивной общеэволюционной логики. Главный недостаток «веры в разум» эпохи Просвещения не удалось преодолеть и на новом витке: реальность по-прежнему «не соответствовала» рациональным умозрительным построениям. Концепция Р. Бёкка представляется интересной, в первую очередь, как оригинальный подход к интерпретации глобализации в системе общество-техника-природа. Несущей «субстанцией» глобализации у него является мистически сливающаяся с сознанием природа, а не какая-либо отдельная часть приведенной цепочки, как это было в вышеописанных построениях (у О. Конта и К. Маркса - человек, у сторонников технологического детерминизма и теоретиков массового общества - техника).

Позиции Тейяра де Шардена[31] (как и В. И. Вернадского) много сложнее представлений сторонников «односторонних детерминизмов». Именно по причине присущей концепции ноосферы Тейяра де Шардена «предельной многогранности» она была проанализирована выше. Высокая доля мистики и логика эзотеризма не позволяют достаточно однозначно вычленить ее ведущие причинные детерминанты. Абсолютом у него становится сама идея глобализации как процесса. Эволюционизм в рассуждениях не всегда объясняет переходы от одной фазы к другой, однако, в условиях телеологически сформулированных детерминант это не разрушает внутреннюю стройность конструкции. При этом глобализация Тейяра де Шардена приводит к становлению крайней формы «постчеловечества». Как предельная идея глобализация перестает быть у него рационально постижимым процессом.

Кратко рассмотрим принципиально новые черты процесса глобализации, реально сложившиеся в конце XX в. В некоторых трактовках[32] - это, одновременно, и факторы глобализации:

1. Демографо-экологические факторы. Принципиально рассмотрение этих двух факторов именно в их связи: интенсивный рост населения Планеты сопровождается и ростом индивидуальных «ресурсных» потребностей, что вызывает определенные опасения исследователей, в первую очередь - экологов, в грядущем исчерпании ресурсов биосферы.

2. Глобализация техносферы. Помимо социокультурных следствий превалирования техносферы над иными конструктами человеческой деятельности имеет место особый, связанный с ней процесс условно-деструктивного характера. Речь идет о системном сдерживании транснациональными корпорациями прогресса в развивающихся странах за счет технологического и информационного неоколониализма, связанного с их монополизированным технологическим превосходством.

М. М. Голанский считает, что теперь только мировое хозяйство можно признать самовоспроизводящейся системой, что «ныне все объективно обусловленные пропорции экономического воспроизводства определяются не на национальном, а на международном уровне. В этом состоит суть нового этапа в интернационализации производительных сил общества»[33]. По мнению Голанского, это исключает возможность для отсталых стран подняться до уровня развитых: «Все глубже входя в роль регулятора межнациональных пропорций, все строже наказывая отсталых и все действеннее поощряя передовых, мировой рынок все сильнее мешает отсталым странам подняться до уровня развитых и все активнее выталкивает их из состава мировых производителей»[34].

Этот вывод представляется преждевременным, причем не только с позиции теоретического наличия возможности отклонения от утвержденной траектории, связанной с общефилософскими представлениями об относительной неравновесности любой, в том числе и социокультурной, динамики. В условиях переходной экономики и становления постиндустриального способа производства, когда мировая экономика подвергается значительной реконструкции, на основании конкретных экономико-политических предпосылок ранее отсталые страны имеют перспективу вырваться вперед (например, Китай), а отдельные сравнительно развитые страны осуществить попятное движение (как это случилось с Россией и другими странами СНГ)[35].

Президент Гарвардского университета и бывший министр финансов США Л. Саммерс утверждает, что «сегодня мир переживает трансформацию, по глубине и масштабу сравнимую с эпохой Ренессанса и промышленной революцией». Он отметил, что «технологический прогресс и включение миллиардов жителей Азии в мировую экономику изменяют наш мир. Эти перемены - одновременно и следствие, и причина процесса формирования единого мирового рынка. Процесса, который мы и зовем глобализацией»[36]. И такое заявление не кажется абсурдным, однако оптимистические ожидания в части результатов глобализационных процессов равноправно сосуществуют с пессимистическими.

Более осторожен в своих выводах Э. Г. Кочетов, который отмечает формирование в недрах мирового хозяйства интернационализированных воспроизводственных циклов - ядер, в рамках которых формируется мировой доход. Борьба за доступ к нему становится стратегическим ориентиром при функционировании национальной экономики на мировой хозяйственной арене[37].

3. Экономическая глобализация. Интегральные процессы в мировой экономике достигли такого уровня и тесноты связи между экономиками национальными, что правомерно говорить о глобальной экономике как о приоритетном феномене, обладающем собственными закономерностями, тенденциями, механизмами функционирования и развития. Если К. Маркс мог исследовать капиталистическое воспроизводство, зачастую абстрагируясь от внешней торговли, то теперь такое абстрагирование недопустимо - вряд ли можно найти хоть одно национальное хозяйство, которое не было бы органически включено в систему мирового хозяйства[38]. Это, кстати, явилось одной их предпосылок отмеченной выше глобализации техносферы.

В работе Э. Г. Кочетова, где дается анализ, в первую очередь, экономической глобализации, современное общество характеризуется как завершающая фаза постиндустриализма: «Сегодняшний мир погружается в постиндустриальную модель, в его высшую техногенную фазу... На горизонте вырисовывается грозный, неотвратимый вопрос: как долго мир (геоэкономическое пространство) будет находиться в рамках техногенной фазы постиндустриализма - фазы бешеного ресурсопоглощения, техногенного изматывания человечества, прежде чем оформятся, окрепнут ядра новой, неоэкономической цивилизационной парадигмы развития»[39].

4. Геополитическая глобализация. На протяжении второй половины XX в. волна за волной идет формирование новых суверенных государств за счет распада колониальных империй и федеративных государств. Однако здесь тенденции глобализации выражены не менее четко. Они проявлялись сначала в создании и противоборстве двух центров силы, двух геополитических блоков, возглавлявшихся США и СССР. После распада мировой системы социализма и СССР центр геополитического влияния еще более сузился, заявку на моноцентрический мир сделали США, объявившие почти весь мир зоной своих стратегических интересов. Наиболее отчетливо эту концепцию сформулировал Збигнев Бжезинский[40].

5. Социокультурная глобализация. Наиболее сложен и противоречив характер глобализации в социокультурной сфере - в области науки, культуры, образования, этики, идеологии. Здесь наблюдаются и противоположные тенденции дифференциации, возрождения и обособления национальных культур, и глобализационные тенденции, особенно в условиях широкого распространения телекоммуникаций и Интернета, которые постепенно берут верх, порождая новую волну унификации и стандартизации в духовной сфере[41]. Разрешение этого противоречия видится исследователям в рамках формирования в начале XXI в. интегрального социокультурного строя, предсказанного П. Сорокиным[42], утверждения нового гуманизма в соответствии с предвидением Аурелио Печчеи[43], становления гуманистического постиндустриального общества[44].

На сегодняшний день глобализация синхронизирует цикличную динамику разных стран и цивилизаций, способствует быстрейшему распространению финансовых, экономических, экологических, социально-политических кризисов по территории планеты, определяет необходимость объединения усилий правительств разных стран и межгосударственных объединений в поиске и реализации путей преодоления кризисов[45].

В работе С. Д. Хайтуна[46] представления об универсальной эволюции находят применение в выработке макроэкономических рекомендаций и прогнозов. Автор исходит из того, что социальная эволюция, помимо прочего, связана с возрастанием доли Рынка, «регулирующего общественные метаболизмы», а «в эволюции Рынка определяющими являются отношения работника и работодателя в силу их всегдашней "перпендикулярности"»[47], находясь, таким образом, в русле детерминистского подхода. В работе приводится ряд доводов в пользу утверждения, что человечество движется в сторону «кейнсианизации» экономики, т.е. повышения средствами государственного регулирования рынка зарплаты работников до 40-70% от стоимости продукции и интенсификации экономики через повышение потребительского спроса. Представления о «магистральном векторе социальной эволюции», отождествляемой в части регулирования экономики с кейнсианством, позволяют автору переосмыслить актуальные политические проблемы современной России.

Итак, идея глобализации с одинаковой степенью рациональности может быть вписана в разного рода активистские парадигмы человекобожества, например, в контексте эволюции технической цивилизации. Детерминистский характер данных моделей проявляется не только в каузальном характере эволюционного процесса (что, кстати, не всегда соблюдается), но и в преодолении разрыва между телеологической предопределенностью на ограниченном временном отрезке и неопределенности финального результата в Вечности.

Кроме того, необходимость постижения соотношения между непрерывно эволюционирующими субъектом и объектом определяет динамизм идеи глобализации. Как и природные процессы, глобализация с равной степенью достоверности описывается и как цепь плавных переходов, и совокупность резких эмерджентных скачков.

С определенными оговорками можно утверждать, что представления о глобализации находятся в рамках антропоцентризма: даже в тех случаях, когда прожект предполагает возникновение иной, нежели человеческий социум, системы, речь идет скорее о расширении пространственно-временных границ человечества. При такой трактовке в любом глобальном построении можно определить некий предельный уровень, за которым происходит слияние человека с тем, что на предыдущем этапе находилось в его власти. Отсутствие динамических моделей постсоциального развития подтверждает представление о наличии предела, за которым понятие глобализации обессмысливается в связи с необходимостью иных, «постантропных» онтологий.

Анализ, представленный в данной главе, позволил выявить элементы конкретизации принципа детерминизма в глобальных историософских системах и представлениях о глобализации.

Особые результаты дало исследование значения представлений о жизни и смерти для формулирования эволюционной парадигмы. Понимание смерти, которое само по себе может рассматриваться как источник детерминистских представлений, способствует выработке концепций эволюционного характера.

---

[1] Яковец, Ю. В. Глобализация и взаимодействие цивилизаций / Ю. В. Яковец / Междунар. ин-т П. Сорокина - Н. Кондратьева. - М.: ЗАО «Изд-во "Экономика"», 2001. с.10.

[2] Декарт, Р. Рассуждение о методе // Р. Декарт. Избранные произведения: В 2 т. - М.: Мысль, 1989. Т. 1.

[3] Бруно, Дж. Философские диалоги: О Причине, Начале и Едином; О бесконечности вселенной и мирах / Дж. Бруно - М.: Алетейа, 2000. - 320 с.

[4] Бэкон, Ф. Новый Органон / Ф. Бэкон // Соч.: В 2 т. Пер. с лат. - М.: Мысль, 1977-1978. Т. 2. С. 5-214.

[5] Кант, И. Критика чистого разума / И. Кант // Сочинения в шести томах. Т. 3. - М.: Мысль, 1964. - 799 с.

[6] Федоров, А. А. Европейская философско-мистическая традиция Средних веков и Нового времени и ее статус в истории философских идей / А. А. Федоров // Философские науки. - 2002. - № 4. С. 137.

[7] Платон. Кратил / Перевод Т. Васильевой / Платон // Собрание сочинений в 4 т.: Т. 1. - М.: Мысль, 1990. - С. 383-440.

[8] Федоров, А. А. Европейская философско-мистическая традиция Средних веков и Нового времени и ее статус в истории философских идей / А. А. Федоров // Философские науки. - 2002. - № 4. - с. 137.

[9] Сергеев, К. В. Когнитивные модели и формирование религиозных институтов: античный протогностицизм / К. В. Сергеев // Полис. - 2002. - № 5. с. 89.

[10] Конт, О. Дух позитивной философии. (Слово о положительном мышлении) / О. Конт - Ростов н/Д.: Феникс, 2003. - 251 с.

[11] Маркс, К., Энгельс, Ф. Манифест Коммунистической партии // К. Маркс, Ф. Энгельс: Соч. 2-е изд. Т. 4. / К. Маркс, Ф. Энгельс - М.: Госполитиздат, 1955. с. 427-428

[12] Маркс, К., Энгельс, Ф. Манифест Коммунистической партии // К. Маркс, Ф. Энгельс: Соч. 2-е изд. Т. 4. / К. Маркс, Ф. Энгельс - М.: Госполитиздат, 1955. с. 428

[13] Маркс, К., Энгельс, Ф. Манифест Коммунистической партии // К. Маркс, Ф. Энгельс: Соч. 2-е изд. Т. 4. / К. Маркс, Ф. Энгельс - М.: Госполитиздат, 1955. с. 444.

[14] Ницше, Ф. Так говорил Заратустра / Ф. Ницше - М.: Эксмо, 2005.

[15] Шпенглер, О. Закат Европы: В 2 т. - Т. 1. / О. Шпенглер / Пер. с нем. И. И. Маханькова. - М.: Айрис-пресс, 2003. с. 403.

[16] Шпенглер, О. Закат Европы: В 2 т. - Т. 1. / О. Шпенглер / Пер. с нем. И. И. Маханькова. - М.: Айрис-пресс, 2003. с. 399.

[17] Ортега-и-Гассет, X. Избранные труды / X. Ортега-и-Гассет - М., 1997. с. 106.

[18] Ортега-и-Гассет, Х. Восстание масс / X. Ортега-и-Гассет - М.: ООО «Издательство АСТ», 2005. - 269 с.

[19] Ницше, Ф. Так говорил Заратустра / Ф. Ницше - М.: Эксмо, 2005.

[20] Вернадский, В. И. Несколько слов о ноосфере / В. И. Вернадский // Биосфера и ноосфера. - М.: Айрис-пресс, 2004. с. 480.

[21] Mcluhan, M. Understanding Media: The Extensions of Man / M. McLuhan - New York: Signet, 1964.

[22] Кларк, А. Черты будущего / А. Кларк - М.: Мир, 1966. - 288 с.

[23] Кларк, А. Черты будущего / А. Кларк - М.: Мир, 1966. с. 274-275.

[24] Фромм, Э. Иметь или быть?/ Э. Фромм / Пер. с англ. - М.: Прогресс, 1986. с. 175.

[25] Токвиль, А. де. Старый порядок и революция / А. Де Токвиль / Пер. с фр. М. Федоровой. - М.: Моск. философский фонд, 1997. - 175 с.

[26] Mcluhan, M. Understanding Media: The Extensions of Man / M. McLuhan - New York: Signet, 1964.

[27] Mcluhan, M. Understanding Media: The Extensions of Man / M. McLuhan - New York: Signet, 1964. p. 93

[28] Бёкк, P. M. Космическое сознание / P. M. Бёкк - М.: Ассоциация Духовного Единения «Золотой век», 1994. - 469 с.

[29] Бёкк, P. M. Космическое сознание / P. M. Бёкк - М.: Ассоциация Духовного Единения «Золотой век», 1994. с. 20.

[30] Конт, О. Дух позитивной философии. (Слово о положительном мышлении) / О. Конт - Ростов н/Д.: Феникс, 2003. - 251 с.

[31] Тейяр де Шарден, П. Феномен человека. Вселенская месса / П. Тейяр де Шарден / Пер. с франц. Н. А. Садовского, М. Л. Чавчавадзе. - М.: Айрис-пресс, 2002. - 352 с.

[32] Яковец, Ю. В. Глобализация и взаимодействие цивилизаций / Ю. В. Яковец / Междунар. ин-т П. Сорокина - Н. Кондратьева. - М.: ЗАО «Изд-во "Экономика"», 2001. с.6.

[33] Голанский, М. М. Взлет и падение глобальной экономики / М. М. Голанский // РАН. Институт Африки. Ученые записки. Выпуск 6. - М., 1998. с. 36, 37.

[34] Голанский, М. М. Взлет и падение глобальной экономики / М. М. Голанский // РАН. Институт Африки. Ученые записки. Выпуск 6. - М., 1998. с. 38.

[35] Яковец, Ю. В. Глобализация и взаимодействие цивилизаций / Ю. В. Яковец / Междунар. ин-т П. Сорокина - Н. Кондратьева. - М.: ЗАО «Изд-во "Экономика"», 2001. с. 8.

[36] Вулф, М. Глобализация: рождение нового мира / М. Вулф // Ведомости. -2006. - № 20. - С. 10

[37] Кочетов, Э. Геоэкономика (Освоение мирового экономического пространства) / Э. Кочетов - М.: БЕК, 1999. с. 187.

[38] Яковец, Ю. В. Глобализация и взаимодействие цивилизаций / Ю. В. Яковец / Междунар. ин-т П. Сорокина - Н. Кондратьева. - М.: ЗАО «Изд-во "Экономика"», 2001. с. 8.

[39] Кочетов, Э. Геоэкономика (Освоение мирового экономического пространства) / Э. Кочетов - М.: БЕК, 1999. с. 10.

[40] Бжезинский З. Великая шахматная доска / З. Бжезинский - М.: Международные отношения, 1998. - 256 с.

[41] Яковец, Ю. В. Глобализация и взаимодействие цивилизаций / Ю. В. Яковец / Междунар. ин-т П. Сорокина - Н. Кондратьева. - М.: ЗАО «Изд-во "Экономика"», 2001. с. 10.

[42] Сорокин, П. А. Главные тенденции нашего времени: Пер. с англ. / П. А. Сорокин - М.: Наука, 1997.

[43] Печчеи, А. Человеческие качества / А. Печчеи - М.: Прогресс, 1985.

[44] Яковец, Ю. В. Циклы. Кризисы. Прогнозы / Ю. В. Яковец - М.: Наука, 1999. - 448 с.

[45] Яковец, Ю. В. Глобализация и взаимодействие цивилизаций / Ю. В. Яковец / Междунар. ин-т П. Сорокина - Н. Кондратьева. - М.: ЗАО «Изд-во "Экономика"», 2001. с. 12.

[46] Хайтун, С. Д. Феномен человека на фоне универсальной эволюции / С. Д. Хайтун - М.: КомКнига, 2005.

[47] Хайтун, С. Д. Феномен человека на фоне универсальной эволюции / С. Д. Хайтун - М.: КомКнига, 2005. С. 308.