Научная электронная библиотека

Монографии, изданные в издательстве Российской Академии Естествознания

ЖИЗНЬ И ТВОРЧЕСТВО В.И. ДАЛЯ В ОРЕНБУРГЕ

Матвиевская Г. П., Прокофьева А. Г., Зубова И. К., Прокофьева В. Ю.,

2. Оренбургские локусы в творчестве В.И. Даля

Многие исследователи творчества Даля считают, что как писатель Даль определился именно в Оренбурге. Своими повестями и рассказами Даль познакомил читающую публику с народными сказками и песнями, бытующими в Оренбургском крае. Повести и рассказы, написанные им здесь, выявили не только своеобразную манеру Даля-писателя, но и внесли в письменную литературу новые темы, непривычные объекты описаний, появившиеся в результате писательского исследования «оренбургского культурно-исторического пространства».
Даля-немца (до приезда в Оренбург он говорил в основном по-немецки), европейца, неизбежно привлекали знаки другой культуры, другого образа жизни. И как «сторонний» человек, Даль свежим взглядом выхватил многие подробности местной жизни, а истории, записанные им здесь, стали не только экзотическими зарисовками, но и расширили русскую литературу «не совсем русским» пространством, превратив локус географический в локус семиотический, культурный.
Если с этой точки зрения посмотреть на «самые оренбургские» произведения Даля («Рассказ Верхолонцова о Пугачеве», «Уральский казак», «Полунощник», «Осколок льду», «Бикей и Мауляна», а также некоторые рассказы из цикла «Новые картины русского быта» и пр.), то можно увидеть четкое распределение знаковых функций выбираемых писателем «оренбургских локусов» (цивилизованных и природных объектов, географических пространств и т.п.).
В начале XIX века Оренбург в сознании россиян представлял собой знак исторического события - Пугачевского восстания. Писатели, жившие и бывшие в Оренбуржье, не могли не проинтерпретировать так или иначе этот факт в своем творчестве.
В «Рассказе Верхолонцова о Пугачеве» Даля название «Оренбург» получает именно такое семиотическое наполнение: «Здесь мы взяли Пасху, сожгли завод и отправили донесение самозванцу в Берды, под Оренбургом» [1, 178]. Показывая событие изнутри, глазами участника восстания, Даль насыщает рассказ названиями населенных пунктов - городов, поселков, станиц, мелких поселений и пр., встречающихся на пути восставших, и Оренбург в этом пестром перечислении становится своеобразной точкой отсчета, началом координат.
Оренбург как экзотический город, как знак другой культуры появляется в повести «Бикей и Мауляна», где автор иногда берет на себя функции проводника, гида: «Итак, вы познакомились с видом в зауральскую степь; справедливость требует однако же сказать, что такой печальный вид степь представляет только, начиная от Оренбурга до взморья; Оренбург, по уверению книжников, стоит мало выше океана; здесь-то и степь наша сама принимает вид сухого моря...» [1, 216].
С этой же целью Далем даются многочисленные реалистические зарисовки Оренбурга и его окрестностей («В Оренбурге есть и гостиный двор, но это огромное здание более походит на арестантский двор или монастырь: лавки все обращены внутрь, а снаружи видны только стены» [1, 214], а автор становится то журналистом («Толпа народа, которую я описал, стояла на левом, азиатском берегу Урала, неподалеку от оренбургского менового двора» [1, 215], то ученым, предоставляющим точные и беспристрастные сведения, внося их подчас в подробные сноски, например, информацию о том, как Оренбург три раза переносился с места на место, а также другие сноски в повести «Бикей и Мауляна»: «Оренбург был первоначально заложен на месте Орской крепости, потом перенесен туда, где ныне Красногорская, а наконец уже основан там, где стоит и поныне» [1, 216].
Интересно, что в рассказе «Домик на Водяной улице» из цикла «Новые картины русского быта» совершенно отсутствует экзотический план, возможно, поэтому в тексте нет даже названия «Оренбург», хотя первая фраза («В опрятном, новом городке Елизаветинских времен, перенесенном трижды с места на место, в переулке Водяной улицы...» [1, 103] дает четкое представление о связи художественного пространства с географическим. По-видимому, само название города настраивало читателя на некоторый экзотизм повествования, и Даль, ставя перед собой другие цели, избавляется от названия города, тем не менее точно определяя место действия.
Долгие годы находясь в Оренбуржье, Даль записал и обработал местные легенды и предания, в которых оренбургские локусы приобретают уже не географическое или историческое, а мифологическое значение. Художественное пространство определяется уже не столько населенными пунктами, сколько природными локусами: степь, Урал, «азиатский» и «русский» берега Урала и т.п.
Поскольку легенда или предание предполагают достоверность прошлого, то истории, которые о нем повествуют, должны быть соотнесены с каким-либо реальным местом (в противоположность сказке, где действие совершается «в некотором царстве, в некотором государстве»). Строго следуя жанровым канонам, Даль свои предания начинает и заканчивает пространственными обозначениями: «Четырнадцатилетняя казачка Марья Чернушкина, Красногорской крепости на Оренбургской линии, выгоняла телят» - так начинается рассказ «Осколок льду» [1, 183].
 На первых страницах рассказа «Полунощник (Уральское предание)» обозначено место действия: «Осторожные воры... киргизцы, не желая бороться с открытой силой... перебрались вплавь через Урал» [1, 148]. Как бы далеко от Оренбуржья ни уносила судьба далевских героев, последний абзац - всегда возвращение на родную землю. Этим автор еще раз напоминает читателю, откуда началось развиваться действие, где все происходило, а реальные географические обозначения должны уверить в реальности самих событий.
Кроме того, весьма часто используемый пространственный локус «Урал» играет в мифологизированном художественном пространстве определенную роль - границы между культурами, нациями, образами жизни. Пересечение реки носит функцию проникновения в другой мир, житие по ту сторону Урала - испытание героя, возвращение назад - счастливый финал (именно такова семантика рассказа «Осколок льду»).
Итак, оренбургские локусы в творчестве В.И. Даля наделены тремя основными семиотическими свойствами:
1) они представляют пространство географическое;
2) через них читателю предлагается осмыслить пространство историческое;
3) они служат «семантическим трамплином», с помощью которого совершается прыжок в мифологическое пространство.
Примечания
1. Даль, В.И. Оренбургский край в художественных произведениях писателя /А.Г. Прокофьева, Г.П. Матвиевская, В.Ю. Прокофьева, И.К. Зубова. Оренбург, 2001.
В.Ю. Прокофьева