Научная электронная библиотека

Монографии, изданные в издательстве Российской Академии Естествознания

ЖИЗНЬ И ТВОРЧЕСТВО В.И. ДАЛЯ В ОРЕНБУРГЕ

Матвиевская Г. П., Прокофьева А. Г., Зубова И. К., Прокофьева В. Ю.,

11. Реальные источники повести В.И. Даля «Бикей и Мауляна»

Через три года после приезда В.И. Даля в Оренбург в 1833 году в журнале «Библиотека для чтения» появилось одно из его лучших художественных произведений - повесть «Бикей и Мауляна», первое в русской литературе произведение о жизни казахов, называвшихся тогда киргизами или киргиз-кайсаками.
Повесть эта и по сей день остается, пожалуй, самым известным и популярным произведением Даля-писателя. История любви «степных Ромео и Джульетты» пленила современников и давно уже высоко оценена литературоведами. Эта повесть имеет большую этнографическую ценность, поскольку в ней подробно рассказывается о казахах, их обычаях и обрядах, об их приездах в пограничный Оренбург, об отношениях русских чиновников с ними. В повести читатель видит не только чудесные портреты двух главных героев, но и изображения многих людей, с которыми представителям оренбургской администрации приходилось регулярно встречаться по делам службы. Главное достоинство повести - в ее достоверности. Сам Даль писал: «...все происшествие рассказано так, как было, и было в точности так, как рассказано» [1, 140]. «Я пишу не сказку, а быль», - не раз напоминал он читателю по ходу повествования.
В повести описана трагедия, разыгравшаяся в семействе аксакала Исянгильды Янмурзина - одного из старшин богатого казахского рода, известного миролюбием и спокойствием в сосуществовании с уральскими казаками. У старшины было три жены и много детей. Одну из дочерей от первого брака просватали и получили за нее калым, но она умерла, не успев выйти замуж. Нужно было вернуть калым или отдать жениху другую невесту, а у первой жены Исянгильды взрослых дочерей больше не было. Тогда она уговорила мужа отдать дочь от его умершей к тому времени второй жены. Таким образом, как пишет Даль, «отдали птенца из второго гнезда, а калым за него остался в первом» [там же, 113]. Родных братьев и сестер девушки при этом не только ограбили. Для них было позором то, что сестру фактически выдали замуж без калыма, «как рабыню или неверную». И когда повзрослел ее брат Бикей, он восстал против несправедливости отца, стал требовать, чтобы имущество, полученное когда-то в виде калыма, было отдано ему и другим детям его матери.
«Старик Исянгильды, слывший мудрым и справедливым, когда судил и рядил чужую расправу, в собственном своем деле погрешил и покривил, а потом уже сознаться и исправить беды не хотел» [там же], - пишет Даль. Между отцом и сыном возникла вражда, причем на стороне отца, разумеется, были его сыновья от первой жены. Однажды, во время очередной ссоры отец потребовал непокорного сына к себе. За Бикеем поскакали старшие братья и убили его, поскольку он не хотел ехать с ними. Когда же известие о происшествии дошло до Оренбургской пограничной комиссии, убийцы объясняли, что Бикей, пытаясь ускакать от них, упал со споткнувшейся лошади и случайно нанес себе смертельную рану собственной саблей.
Даль рассказывает о том, как расследовалось это дело, и о том, в каком затруднительном положении было руководство края. Недопустимо было как полное бездействие, так и слишком суровое отношение к подозреваемым. Решено было принять следующие меры: старшине Исянгильды и его родственникам объявить, что они состоят под подозрением в убийстве и предложить им доказать свою невиновность. До этого отрешить старшину от должности дистанционного начальника над линейными киргизами четвертой дистанции. Предписать султану-правителю надзор за поведением подозреваемых и покровительство вдове Бикея.
Это было единственно возможное решение, которое, конечно, не могло остановить начавшейся семейной вражды.
Жена Бикея, красавица Мауляна, вышедшая за него замуж по любви и собственной воле, ненадолго пережила его. «Она... умерла от оспы летом 1832 года, менее года после убиения мужа, на 22-м году от рождения своего» [там же, 236], - такими словами Даль закончил свою повесть.
В Государственном архиве Оренбургской области хранится дело «Об убийстве старшиною Исянгильды Янмурзиным сына своего Бикея» [2]. Познакомившись с ним, нетрудно убедиться, что Даль и в самом деле описал реальный случай, что документы, лежащие в этой папке, действительно дали ему такой сюжет, для которого уже не было необходимости ничего придумывать. В 1937 или 1939 г. кто-то из работавших в нашем архиве ученых написал на обложке: «Настоящее дело послужило темой для написания Далем повести ′′Бикей и Мауляна′′».
Большинство документов из этого дела представляет собой переписку председателя Оренбургской Пограничной комиссии Г.Ф. Генса и военного губернатора П.П. Сухтелена.
В своем первом рапорте по делу Бикея, от 22 сентября 1831 г., Генс сообщает, что трагедия случилась, вероятно, 5 сентября. Сообщил о ней в Оренбургскую Пограничную комиссию 11 числа полковник В.О. Покотилов, сам еще не веря, что подобное могло случиться. Однако слухи об убийстве уже дошли до Генса через киргизов, приезжавших в Оренбург.
Три следующих рапорта - от 1 октября, 2 и 6 ноября - содержат подробности, которые удалось узнать в ходе расследования. Здесь можно прочитать о том, как поступил Исянгильды, узнав о смерти Бикея. Отец пришел в ужас и решил, что, потеряв одного сына, он должен спасти остальных. Он «разрезал у умирающего сына грудь и окровавленную руку поднес к губам, объявляя предстоявшим, что ненависть их к умершему удовлетворена, но чтобы они не беспокоились о последствиях, ибо он сам сделался убийцею сына и должен ответствовать за все» [2, лл. 5-5 об]. Этот эпизод в документе, пожалуй, выглядит страшнее, чем в повести. Описывая его, Даль немного смягчил краски. В документах подробно пересказываются показания Исянгильды Янмурзина. Отец говорит об убитом сыне как о своем враге и обидчике, утверждает, что Бикей похищал у родственников лошадей и баранов, грозил отцу, ругал его, а однажды вообще чуть не убил. Старик также настаивал на том, что сын нечаянно убился сам. Жена же Бикея утверждала, что все это клевета и что муж ее убит братьями. Проверить показания было невозможно. Даже освидетельствовать убитого не удалось: тело его было захоронено к моменту, когда на место происшествия приехали посланные для расследования.
Все случившееся вызвало большую тревогу в Оренбургской пограничной комиссии. «Старшина Исянгильды Янмурзин, - пишет Г.Ф. Генс, - есть богатейший из оренбургских киргизов, и Асановское отделение Танинского рода, им управляемое, отличается благосостоянием и спокойствием... Преследование на основании законов подозреваемых по сему делу людей встревожит не только 88-летнего старца Исянгильды, но и всех детей и богатых родственников его, которые принуждены будут откочевать от линии в степь,... присоединиться к шайке мятежников Каип-Галия, которою они по богатству их будут приняты с усердием. Естественно, что таковое усиление сей шайки... причинит беспорядки на линии» [там же, лл. 5 об.-6].
С другой стороны, председатель Оренбургской пограничной комиссии обращает внимание военного губернатора на то, что в этом деле «беззащитная женщина, вдова убитого, не имеющего ни свидетелей, ни в распоряжении своем имения» [там же, лл. 6, 6 об.], противостоит богатой семье с крепкими связями. «Таковая безуспешность следствия, - подчеркивает Генс, - была бы крайне невыгодна, ибо народ, наверное, полагал бы, что виновные оправдались посредством подкупа свидетелей» [ там же, лл. 6 об.-7].
О том, что и военный губернатор весьма серьезно отнесся к происшедшему, говорят его пометки на документах и то, что 11 ноября 1831 г. он подробно изложил все обстоятельства дела в рапорте главе Азиатского департамента министерства иностранных дел К.К. Родофиникину.
В последних двух небольших документах дела упоминается Мауляна, которая после гибели мужа находилась под опекой султана-правителя Баймухамеда Айчувакова. Он и добивался от Исянгильды Янмурзина, чтобы тот выделил ей определенную часть имущества. Г.Ф. Генс и П.П. Сухтелен, как следует из документов, следили за тем, чтобы это было исполнено.
В самом последнем документе упоминается также «вторая жена» Бикея, которой считалась «малолетняя девица, сестра умершей по уплате калыма невесты Бикея, которая по обычаям киргизов долженствовала заменить умершую» [2, л. 25-25 об.]. В повести Даля о ней ничего не сказано, но говорится о том, что Бикей женился против родительской воли и что была у него до Мауляны невеста Дамиля. Семейство получило за нее калым и не хотело его возвращать, поэтому отец требовал, чтобы Бикей взял вторую жену, но сын не соглашался, потому что никто, кроме любимой Мауляны, ему был не нужен. «И там, за Яиком,... прорывается иногда это влечение, это чувство, которое уносит человека далеко, далеко выше всех известных нам созданий, - говорит Даль по этому поводу. - Иногда ... в кои веки раз, так же точно, как и у нас...» [1, 186].
Читая повесть, мы видим, что Даль пользовался этим архивным делом. Местами он пересказывает и даже цитирует некоторые его документы. Однако основой для повести послужило не только дело. События, описанные в этом и других «оренбургских» произведениях Даля, были известны ему и со слов очевидцев. Он приехал в Оренбург, когда история Бикея и Мауляны была еще свежа в памяти, и ему могли рассказать о ней сослуживцы, в первую очередь Г.Ф. Генс и атаман Уральского казачьего войска В.О. Покотилов. Правда, события, описанные в повести, произошли ещё при его предшественнике на этом посту, атамане Д.М. Бородине. К нему вдовица Мауляна приезжала искать защиты от родных мужа. Они, согласно обычаю, собирались отдать её в жёны брату Бикея, Джан-Кучуку, которого Мауляна считала главным убийцей! Приезд казахской красавицы в Уральск, её разговор с атаманом, а затем и с военным губернатором П.П. Сухтеленом в Оренбурге, был, как говорится в повести, памятен многим.
Множество подробностей Даль узнал и от людей, близких его героям, поскольку его связывали с ними добрые отношения. Об одном из этих людей Даль пишет в первой главе своей повести: «Султан Кусяб Гали, старшина одной из дистанций понизовых кайсаков, принадлежащих к западной части орды ‒ правителя Баймухамеда Айчувакова, сидит сейчас у меня.... - Хочу пересказать вам то, что султан Кусяб мне говорил о причинах глубокой вражды отца и сына; а султан Кусяб женат на родной сестре Бикея..., следовательно, дело ему известно» [1, 112]. Имя султана Кусяба неоднократно встречается в переписке Даля. Это был один из тех казахских старшин, с которыми оренбургским чиновникам приходилось особенно часто общаться. Он участвовал в чествовании приезжавшего в Оренбург в 1837 г. наследника престола, цесаревича Александра, о нём упоминает Даль в письмах Н.И. Гречу, о нём по-приятельски вспоминает в одном из писем Далю И.В. Виткевич. Из бесед с Кусяб-султаном и, вероятно, другими казахскими старшинами узнал Даль то, о чем не могли рассказать документы, например, каким на самом деле был Бикей - веселый, несколько легкомысленный, бесшабашный и смелый юноша, человек широкой души. Он «был любим русским начальством за прямоту и какой-то вид образованности» [1, 137], дружил с уральскими казаками, нередко оказывал им разные услуги. Это подтверждают и документы. Даль, например, ссылается и на другое дело из архива канцелярии оренбургского военного губернатора, связанное с русскими пленниками в Хиве. В нём сообщается, что Бикей доставил в Оренбург письмо от этих пленников, переданное через кочующих за Сыр-Дарьей казахов, и был за это награжден по распоряжению начальства (об этом см. также в статье А.Г. Прокофьевой «Восточные повести» В.И. Даля», публикуемой в этом издании) Даль начал писать повесть еще в 1833 г., то есть сразу после своего приезда в Оренбург. Можно только удивляться, как удалось ему за столь короткий срок так глубоко понять живущих здесь людей, настолько проникнуть в психологию народа, отнестись к нему без снисходительности, с уважением и пониманием как самых высоких чувств и устремлений человека, так и самого низменного в нем.
Повесть заканчивается рассказом о приятеле автора, от которого он узнал, как умирала от оспы, повторяя имя Бикея, легендарная красавица Мауляна. Свидетелем ее смерти был бесстрашный человек, который не боялся подходить к больным, брошенным соплеменниками в степи из страха перед заразой, разговаривать с ними, облегчать страдания умиравших. Ему посвящена почти целая страница. Даль пишет: «У меня есть в Оренбурге товарищ, знакомый, близкий человек, которого я крайне люблю и уважаю. Он из числа людей, коих большею частью называют чудаками, и это поделом: они всегда пекутся только о благе и добре чужом, а сами вечно ни при чём; кричат и надрываются, коли честный человек, который взял место для того, чтобы оно его кормило, ‒ коли этот честный человек, из скудного жалованья своего, высиживает небольшие векселишки да кой-какие каменные домишки; приятель мой человек, который, не взирая ни на чин, ни на место, ни на звание кричит вслух, по улицам и на базаре, что такой-то вор, а такой-то плут, а такой-то мошенник; оно иному, знаете, и неприятно. Он вообще всё делает по-своему; люди ездят по линии, по большой битой дороге, да водят за собою целый поезд конвойных; а он всю степь, вдоль и поперек, прошел один, припевая: «А и первый товарищ мой добрый конь, а другой мой товарищ калена стрела...». Он много занимается, читает, особенно путешествия, любит сам быть вечно в разгоне; чем дальше и глубже в новую и не известную ему доселе страну, тем лучше. Он выучился азиатским языкам, знается и братается со всеми нехристями, так что мы его зовем татарином, хотя и мусульмане еще его бранят кяфыром. Я слышал сам, как русские называли его поляком, и слышал, как поляки честили его москалем...» [1, 233-234].
Кто этот замечательный человек? Все, что Даль говорит об отваге, честности, принципиальности друга, о его любознательности, образованности, любви к путешествиям, знакомстве со степью и степняками, указывает на яркую личность Ивана Викторовича Виткевича [3].
Это был один из первых людей, встреченных Далем в Оренбурге, которые помогли ему в его этнографических исследованиях. В результате этих исследований родились повести «Бикей и Мауляна», «Майна», «Осколок льду», «Башкирская русалка» и другие.
Примечания
1. Бикей и Мауляна. Повести, рассказы, очерк / Послесловие М.Чванова. - Челябинск: Южно-Уральское кн. изд-во, 1985.
2. ГАОО, ф.6, оп. 10, № 3795 («По представлению председателя Оренбургской Пограничной комиссии об убийстве старшиною Исянгильды Янмурзиным сына своего Бикея»).
3. Матвиевская, Г.П., Зубова, И.К. «Я удовлетворю совершенно мою страсть к приключениям...». Письма И.В. Виткевича к В.И. Далю // Гостиный Двор. Литературно-художественный и общественно-политический альманах. Оренбург, 2005. №16. С.298-312.
И.К. Зубова