Научная электронная библиотека

Монографии, изданные в издательстве Российской Академии Естествознания

АКТИВАЦИЯ ЛИПОПЕРОКСИДАЦИИ КАК ВЕДУЩИЙ ПАТОГЕНЕТИЧЕСКИЙ ФАКТОР РАЗВИТИЯ ТИПОВЫХ ПАТОЛОГИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ И ЗАБОЛЕВАНИЙ РАЗЛИЧНОЙ ЭТИОЛОГИИ

Попков В. М., Чеснокова Н. П., Ледванов М. Ю.,

6.3.2. О взаимосвязи изменений клеточного состава периферической крови, цитокинового статуса и активации процессов липопероксидации в динамике опухолевой прогрессии при хроническом лимфолейкозе

Как известно, свободнорадикальное окисление – важный для жизнедеятельности клетки процесс. Свободные радикалы в условиях нормы участвуют во многих жизненно важных функциях клеток, в частности в реакциях окислительного фосфорилирования, биосинтеза простагландинов и нуклеиновых кислот, в регуляции липидного обмена, в процессах митоза, а также метаболизма катехоламинов [16]. Однако избыточное образование свободных радикалов, высокореактогенных молекул, приводит к повреждению клеточных структур, нарушению функциональной активности клеток [8].

Основным источником свободных радикалов является кислород. К активным формам кислорода относятся супероксидный анион радикал, перекись водорода, гидроксильный радикал, синглетный кислород. Кроме того, свободными радикалами являются оксид азота, радикалы ненасыщенных жирных кислот [5].

Супероксид может образовываться в электроннотранспортных системах клетки; интенсивное образование его происходит в реакциях микросомального окисления с участием цитохрома Р450, обеспечивающего оксигенирование продуктов метаболизма и ксенобиотиков в мембранах эндоплазматического ретикулума. Промежуточный продукт этих реакций – супероксидный анион-радикал [14, 22].

В митохондриальной цепи переноса электронов возможно неполное восстановление кислорода с образованием супероксидного анион-радикала или перекиси водорода. Взаимодействие последних приводит к возникновению самого активного из известных инициаторов свободнорадикального окисления – гидроксильного радикала, который может воздействовать на соединения различной природы, в частности на липиды, белки, нуклеиновые кислоты, углеводы с образованием воды и радикала соответствующей молекулы [14]. Радикал гидроксила также может образовываться при радиолизе воды (реакция Хабера-Вейса) и в реакции взаимодействия 2 валентного железа и перекисного водорода (реакция Фентона) [5]. Гидроксильный радикал вызывает денатурацию белков, инактивирует ферменты, инициирует процессы липопероксидации, разрушает углеводородные мостики между нуклеотидами и, таким образом, разрывает цепи ДНК и РНК, вызывает мутации и гибель клеток [18].

Возможны ферментативные пути образования супероксидного радикала. Важная роль в этом случае отводится катионам переменной валентности (железа, меди), а также могут принимать участие катионрадикалы молибдена, марганца, кобальта, радикал монодегидроаскорбиновой кислоты [13].

Супероксидный анион-радикал и перекись водорода могут образовываться и внеклеточно в процессе соприкосновения фагоцита с микробной клеткой и возникновения «метаболического взрыва», обусловленного активацией оксидаз [18].

Инициатором свободнорадикального окисления является также синглетный кислород. Он может образовываться в реакциях, катализируемых пероксидазами, липоксигеназами, а также в процессе микросомального НАДФН-зависимого перекисного окисления липидов [5, 8].

Как указывалось выше, свободные радикалы необходимы для обеспечения жизненно важных функций клеток. Однако при избыточном образовании свободных радикалов начинается повреждение клеточных структур. В литературе имеются сведения об интенсификации процессов липопероксидации и недостаточности антиоксидантной защиты в динамике развития опухолевого процесса. Так, в работах Барсукова В.Ю. показано, что ведущими патогенетическими факторами дестабилизации клеточных мембран, нарушения межклеточного взаимодействия и развития метастазирования опухолевых клеток при различных клинических формах рака молочной железы (РМЖ) являются локальная в зоне неоплазии и системная активация процессов липопероксидации, развитие синдромов цитолиза, аутоинтоксикации на фоне недостаточности ферментного и неферментного звеньев антирадикальной зашиты клеток, усугубляющиеся по мере метастазирования опухоли при узловой форме РМЖ и достигающие максимума при отечно-инфильтративной форме патологии [4]. Интенсификация процессов ПОЛ и снижение активности антирадикальной защиты проявляются и при раке эндометрия [2].

Многими исследованиями также было установлено, что одним из механизмов, способствующих малигнизации клеток, является перекисное окисление липидов. Так, обнаружено, что на ранних стадиях опухолевого роста активируется свободнорадикальное окисление, что способствует повреждению ДНК, развитию мутаций и малигнизации клеток, истощению их антиоксидантной активности [3].Установлено, что в культуре гепатоцитов супероксидный радикал стимулирует синтез ДНК и митоз, а супероксиддисмутаза регулирует эти процессы [20].

Таким образом, несмотря на то что свободные радикалы, постоянно образующиеся в нашем организме, являются необходимыми участниками многих внутриклеточных метаболических реакций, требуется постоянная стабилизация уровня этих высокореактогенных окислителей за счет адекватной активации систем антиоксидантной защиты организма [5].

До настоящего момента оставались неизученными состояние процессов липопероксидации и характер изменений активности ферментного и неферментного звеньев антиоксидантной системы крови при ХЛЛ, а также не установлена роль свободных радикалов в патогенезе опухолевой прогрессии при указанной патологии. В связи с вышеизложенным нами была поставлена цель изучить состояние процессов ПОЛ и актиоксидантной системы на различных стадиях развития ХЛЛ, установить патогенетическую взаимосвязь между тяжестью течения заболевания и избыточным накоплением продуктов липопероксидации в крови больных ХЛЛ, а также характером изменений клеточного состава периферической крови и цитокиновым статусом.

Для решения поставленных в работе целей и задач исследования проведено комплексное обследование 60 больных с В-ХЛЛ в возрасте от 48 до 83 лет, среди которых были 31 мужчина и 29 женщин, находившихся на обследовании и стационарном лечении в клинике профпатологии и гематологии г. Саратова в период с 2007 по 2010 годы. Пациенты были рандомизированы в 4 группы наблюдения в соответствии со стадией заболевания по классификации Rai K.R., 1975 [12, 15]. В группу контроля вошли 15 практически здоровых доноров. В целях диагностики ХЛЛ наряду с общепринятыми методами оценки общесоматического статуса и гематологических показателей, использовался метод проточной цитометрии, с помощью которого устанавливался иммунофенотип В-лимфоцитов. Для определения показателей периферической крови использовали гематологический автоматический анализатор «Micros-60» (ABX, Франция). Для оценки степени выраженности пролиферации периферической лимфоидной ткани применялась компьютерная томография (КТ). Иммунофенотип В-лимфоцитов устанавливался на проточном цитометре «Facs-Calibur» (BD, США, 2006). Уровень цитокинов (IL-4, IL-6, IL-7, IL-10 и TNF-?) определяли методом твердофазного иммуноферментного анализа с использованием иммуноферментных тест-систем («Вектор-Бест», Санкт-Петербург) на иммуноферментном анализаторе «Alfa Prime» фирмы «Meredith Diagnostics» (Англия, 2006). Содержание ГЛ и МДА определяли спектрофотометрически.

Пальпация и КТ-исследование периферической лимфоидной ткани больных I группы наблюдения с легкой формой ХЛЛ позволили обнаружить у большинства больных увеличение лимфоузлов, в частности подчелюстных и шейных. Температура у всех пациентов этой группы наблюдения, а также размеры селезенки и печени оставались в пределах нормы. При изучении картины периферической крови были выявлены следующие изменения: развитие умеренного лейкоцитоза (p = 0,000003, Z = –4,67) и абсолютного лимфоцитоза (p = 0,000003, Z = -4,67), относительное снижение содержания гранулоцитов (p = 0,000003, Z = 4,67) и моноцитов (p = 0,000044, Z = 4,09) в периферической крови. Количество эритроцитов (p = 0,868226, Z = –0,17) и тромбоцитов (p = 0,917411, Z = 0,10), показатель гематокрита (p = 0,819546, Z = 0,23) и содержание гемоглобина (p = 0,395159, Z = 0,85) у пациентов данной группы наблюдения не отличались от показателей группы контроля.

В процессе комплексного клинико-лабораторного обследования больных проведена сравнительная оценка клеточного состава периферической крови, содержания вышеуказанных цитокинов, уровня промежуточных продуктов липопероксидации (ГЛ и МДА), а также состояния антиоксидантной системы в 4 группах наблюдения больных с различной степенью тяжести ХЛЛ.

Изменение количественного и качественного состава белой крови у пациентов I группы наблюдения сочеталось с увеличением продукции исследованных цитокинов, в частности, содержание ИЛ-4 достоверно превышало аналогичный показатель группы контроля (p = 0,000007, Z = –4,48].

Относительно происхождения избыточной концентрации ИЛ-4 в крови следует отметить, что основными продуцентами ИЛ-4 являются активированные Т-лимфоциты хелперы 2-го типа (Тh2), уровень которых в крови, в соответствии с данными литературы, значительно возрастает при В-ХЛЛ [12]. ИЛ-4 может также вырабатываться базофилами и тучными клетками, и в меньшей степени цитотоксическими Т-лимфоцитами, Т??-лимфоцитами, эозинофилами и некоторыми другими клетками. Экспрессия гена и синтез ИЛ-4 в Т-лимфоцитах возникают под влиянием антигенного воздействия через Т-клеточный антигенный рецептор [11].

Касаясь значимости выявленного нами повышения содержания ИЛ-4, следует отметить, что к числу особенностей биологического действия данного цитокина относится не только усиление функциональной и пролиферативной активности В-лимфоцитов, но и подавление спонтанного апоптоза в культуре лимфоцитов больных ХЛЛ, коррелирующее с повышением уровня BCL-2 в лимфоцитах. В то же время у больных ХЛЛ обнаружена повышенная восприимчивость лейкемических лимфоцитов к антиапоптотическому действию ИЛ-4 [12].

Как показали проведенные нами исследования, в группе больных с начальной стадией ХЛЛ, уровень ИЛ-6 в сыворотке крови также оказался резко повышенным (p = 0,000003, Z = –4,67).

Характеризуя биологическую активность ИЛ-6, необходимо обратить внимание на тот факт, что по данным литературы, ИЛ-6 – это медиатор межклеточного взаимодействия Т- и В-лимфоцитов, вызывающий пролиферацию активированных антигеном В-лимфоцитов и дальнейшую активацию плазматических клеток с усилением синтеза антител. В то же время ИЛ-6 активирует пролиферацию и CD4-положительных Т-лимфоцитов за счет индукции экспрессии рецепторов ИЛ-2 и увеличения продукции ИЛ-2, а также повышает функциональную активность CD8-положительных Т-киллеров [11, 34].

Далее представлялось целесообразным изучение содержания в крови больных с легкой степенью тяжести ХЛЛ ИЛ-7, стимулирующего в большей степени пролиферативную активность Т-системы лимфоцитов, чем В-системы [11]. В ходе исследования был обнаружен чрезвычайно высокий уровень ИЛ-7 в сыворотке крови (p = 0,000003, Z = –4,67).

Оценивая значимость обнаруженного нами феномена, следует отметить, что ИЛ-7 стимулирует пролиферацию про-В и пре-В-лимфоцитов при отсутствии других ростовых факторов, а также может действовать синергично с SCF и fit3-лигандом. Известно также, что IL-7 усиливает пролиферацию ранних тимоцитов, независимо от IL-2, IL-4, IL-6 и других цитокинов. Отсутствие IL-7 приводит к блоку Т-клеточной дифференцировки на ранней стадии еще до начала реаранжировки бета-цепи Т-клеточного антигенного рецептора, но при этом лимфопоэз не заблокирован полностью, и малая часть зрелых Т- и В-лимфоцитов (1 % от нормы) появляется в периферических лимфоидных органах. Как известно, IL-7 оказывает воздействие и на поздние стадии развития Т-лимфоцитов, обеспечивая антиген-зависимую пролиферацию зрелых лимфоцитов, продукцию IL-2 и экспрессию рецепторов IL-2 на зрелых Т-лимфоцитах [11].

Обращает на себя внимание тот факт, что биологические эффекты цитокинов в значительной мере определяются их взаимомодулирующим действием. В связи с этим представляло интерес выяснить сочетается ли возрастание уровня IL-4, IL-6 и IL-7 с нарушением продукции IL-10, обладающего способностью активировать В-зависимые иммунные реакции на фоне подавления клеточного иммунитета. Как оказалось, изменения количественного и качественного состава белой крови у пациентов I группы наблюдения сочеталось и с увеличением продукции ИЛ-10 (p = 0,000003, Z = –4,67).

Касаясь значимости выявленного нами феномена повышения содержания ИЛ-10 в крови уже на начальной стадии развития ХЛЛ, следует отметить ряд данных литературы, согласно которым ИЛ-10, с одной стороны, подавляет клеточный иммунитет, а, с другой стороны, активирует гуморальный иммунитет. В настоящее время очевидно, что развитие онкогенной трансформации клеток еще не означает обязательного формирования опухоли и, тем более, онкологического заболевания. Малигнизированные клетки постоянно образуются в организме, подвергаясь элиминации за счет моноцитарно-макрофагальной системы, NK-клеток, а также CD8+-Т–лимфоцитов-киллеров. Подавление клеточного иммунитета на фоне обнаруженного нами увеличения содержания ИЛ-10 в крови у больных ХЛЛ, по-видимому, является одним из факторов риска перехода I стадии канцерогенеза, стадии онкогенной трансформации клеток, во II стадию – стадию активации. Установлено, что IL-10 подавляет реакции клеточного иммунитета, а также ингибирует апоптоз малигнизированных клеток. Последнее, безусловно, является одним из патогенетических факторов нарушения активности контрольно-пропускного пункта (checkpoint G1/S), обеспечивающего или активацию процесса репликации ДНК, или, в условиях нормы, индукцию апоптоза в случаях возникновения мутации ДНК под влиянием онкогенных факторов [11].

Одновременно с увеличением содержания ИЛ-10 в крови было отмечено и повышение уровня TNF-? (p = 0,000003, Z = –4,67). Как известно, TNF-? обладает не только антионкогенным действием, но и стимулирует синтез ростовых факторов и пролиферацию опухолевых клеток под влиянием TNF-? [11].

Проведение комплексного клинико-лабораторного обследования больных с В-клеточным хроническим лимфолейкозом (В-ХЛЛ) позволило обнаружить системную активацию процессов липопероксидации уже на первой стадии заболевания, о чем свидетельствовало повышение содержания в крови пациентов диеновых конъюгатов и малонового диальдегида, промежуточных продуктов липопероксидации, уровень которых достоверно отличался от контрольных цифр (табл. 6.2).

Как известно, состояние процессов ПОЛ зависит от активности антиоксидантной системы, в связи с чем далее нами была поставлена цель оценить активность антиоксидантной защиты организма у больных ХЛЛ.

Антиоксиданты – соединения, способные уменьшать интенсивность свободнорадикального окисления, нейтрализовывать свободные радикалы за счет обмена своего атома водорода на кислород свободных радикалов. В результате взаимодействия антиоксидантов со свободными радикалами возникают малоактивные радикалы самого антиоксиданта, не способные к продолжению цепи [9]. Существует несколько классификаций антиоксидантов. В соответствии с одной из них, антиоксиданты можно разделить на две группы: высокомолекулярные соединения и низкомолекулярные антиоксиданты. К первой группе относятся: ферменты антиоксидантной защиты (супероксиддисмутаза, церуллоплазмин, каталаза, глютатионзависимые ферменты) и белки, способные связывать ионы Fe и Cu, являющиеся катализаторами свободнорадикальных процессов (альбумины крови, трансферрин, ферритин, лактоферин). Вторая группа включает некоторые аминокислоты, полиамины, мочевину, мочевую кислоту, глутатион, аскорбиновую кислоту, билирубин, ?-токоферол, витамины группы А, К, Р [8].

Нами была изучена активность таких ферментов антиоксидантной защиты, как церулоплазмин и глютатионпероксидаза. На I стадии ХЛЛ было выявлено разнонаправленное изменение активности ферментов антиоксидантной системы: наблюдалось снижение активности глютатионпероксидазы (табл. 6.2) и высокая активность церулоплазмина (табл. 6.2).

Таблица 6.2

Динамические изменения показателей содержания в крови промежуточных продуктов липопероксидации и активности ферментного звена АОС крови при ХЛЛ

Примечания:

p, Z – по отношению к контрольной группе (практически здоровые доноры);

p1, Z1 – по отношению к показателям I-й стадии ХЛЛ;

p2, Z2 – по отношению ко II-й стадии ХЛЛ;

p3, Z3 – по отношению к III-й стадии ХЛЛ.

Таким образом, при развитии I стадии В-ХЛЛ выраженные изменения клеточного состава периферической крови, в частности развитие абсолютного лимфоцитоза и относительной нейтропении, сочетаются с возрастанием уровня в крови цитокинов (IL-4, IL-6, IL-7, IL-10 и TNF-?) и промежуточных продуктов липопероксидации (ДК и МДА), а также с недостаточностью ферментного звена антиоксидантной системы. Увеличение уровня указанных цитокинов и продуктов ПОЛ в крови на фоне недостаточной активности ферментов антиоксидантной защиты играет, по-видимому, важную роль в механизмах развития стадии промоции малигнизированных клеток лимфоидной ткани, а также в формировании системных функциональных и метаболических паранеопластических расстройств.

Очевидно, что показатели содержания в крови IL-4, IL-6, IL-7, IL-10, TNF-?, ДК и МДА могут дополнить существующие классификационные признаки I стадии ХЛЛ и, соответственно, использоваться в процессе верификации диагноза на начальной стадии ХЛЛ, наряду с традиционными методами клинико-лабораторной оценки гематологических сдвигов.

Обследование второй группы наблюдения (пациенты со II стадией ХЛЛ по Rai) позволило обнаружить следующие клинические признаки заболевания: у всех больных имели место спленомегалия и/или гепатомегалия, отсутствующие при легкой форме заболевания, у большинства пациентов выявлено увеличение лимфоузлов.

На II стадии заболевания нарастали лейкоцитоз (p1 = 0,000724, Z1 = –3,38) и лимфоцитоз (p1 = 0,011401, Z1 = –2,53), выявлено относительное снижение содержания гранулоцитов (p = 0,000007, Z = 4,50) и моноцитов (p = 0,000622, Z = 3,42) в периферической крови. В то время не было выявлено снижения количества эритроцитов (p = 0,056393, Z = –1,91) и тромбоцитов (p = 0,198507, Z = 1,29), показателя гематокрита (p = 0,074497, Z = –1,78) и содержания гемоглобина (p = 0,868226, Z = –0,17).

Обращает на себя внимание тот факт, что содержание ИЛ-4 у больных на II стадии ХЛЛ было увеличено в большей степени по сравнению с аналогичными показателями пациентов с легкой степенью тяжести (I-й стадией) (p1 = 0,000003, Z1 = –4,67). Таким образом, сравнительная оценка качественного и количественного состава периферической крови у пациентов II группы наблюдения позволила обнаружить параллелизм между увеличением содержания лейкоцитов периферической крови, развитием абсолютного лимфоцитоза и уровня ИЛ-4.

Между тем, уровни ИЛ-6 и ИЛ-7 в сыворотке крови на II стадии заболевания также превышали показатели группы контроля (p = 0,000003, Z = –4,67; p = 0,000003, Z = –4,67), причем, содержание указанных цитокинов несколько снижалось по сравнению с таковыми показателями пациентов на I стадии заболевания (p1 = 0,005811, Z1 = 2,76; p1 = 0,038089, Z1 = 2,07). Содержание ИЛ-10 и TNF-? в группе пациентов на II стадии развития ХЛЛ оставалось по-прежнему высоким, как и на I стадии заболевания (p = 0,000003, Z = –4,67; p = 0,000003, Z = –4,67).

Обращает на себя внимание и тот факт, что на I и II стадиях ХЛЛ показатели красной крови и содержание тромбоцитов остаются стабильными.

Уровень ДК оставался высоким на II стадии ХЛЛ, отличаясь от контрольных цифр (табл. 6.2). Содержание МДА было увеличенным по сравнению с таковым показателем группы контроля и пациентов I группы наблюдения. В то же время наблюдалась высокая активность церулоплазмина (табл. 6.2), как и на I стадии заболевания. Отмечалось некоторое увеличение активности глютатионпероксидазы по сравнению со значением этого показателя у пациентов I группы наблюдения, но не достигающее контрольных цифр (табл. 6.2).

Таким образом, при развитии II стадии ХЛЛ выражена та же закономерность системных метаболических сдвигов в виде стабильной активации процессов липопероксидации на фоне повышенной активности церулоплазмина и недостаточной активности глютатионпероксидазы, что и при I стадии развития заболевания. Как и при начальной стадии ХЛЛ активация процессов липопероксидации сочеталась с высоким уровнем ИЛ-6, ИЛ-7, ИЛ-10, TNF-? и прогрессирующим возрастанием ИЛ-4.

При обследовании больных III группы наблюдения визуально обнаруживалась бледность кожных покровов, у части больных имело место повышение температуры тела. У большинства больных отмечалось так же, как и в I и II группах наблюдения, увеличение лимфатических узлов, печени и селезенки. Гематологическая картина характеризовалась лейкоцитозом (p = 0,000003, Z = –4,67) и абсолютным лимфоцитозом (p = 0,000034, Z = -4,15). Впервые у больных III группы наблюдения обнаружена анемия, характеризующаяся снижением содержания эритроцитов (p = 0,000089, Z = 3,92) и гемоглобина (p = 0,000003, Z = 4,67). Количество тромбоцитов практически не изменялось по сравнению с показателями контрольной группы пациентов (p = 0,383733, Z = 0,87).

Содержание ИЛ-4 в крови пациентов с III стадией развития данного гемобластоза было увеличенным по сравнению с показателями группы контроля (p = 0,000003, Z = –4,67) и пациентов c I стадией заболевания (p1 = 0,000003, Z1 = –4,67). Уровни ИЛ-6 и ИЛ-7 в сыворотке крови оставались стабильно высокими у больных III-ей группы наблюдения (p = 0,000003, Z = –4,67; p = 0,000003, Z = –4,67).

Уровни ИЛ-10 и TNF-? у больных III группы наблюдения были стабильно высокими и достоверно превышали показатели группы контроля (p = 0,000003, Z = –4,67; p = 0,000003, Z = –4,67).

Возрастание уровней ИЛ-4, ИЛ-6, ИЛ-7, ИЛ-10 и TNF-? на III стадии заболевания сопровождалось параллельной стабильной активацией ПОЛ, о чем в частности свидетельствовал высокий уровень ДК в крови (табл. 6.2). В то же время уровень МДА продолжал нарастать, превышая значения аналогичного показателя на I и II стадиях ХЛЛ (табл. 6.2). Одновременно были выявлены по-прежнему низкая активность глютатионпероксидазы, сравнимая с активностью на II стадии развития патологии (табл. 6.2), и стабильно высокая активность церулоплазмина (табл. 6.2).

Комплексное обследование больных IV группы наблюдения позволило обнаружить увеличение лимфатических узлов, развитие гепато- и спленомегалии. Картина крови на IV стадии ХЛЛ характеризовалась лейкоцитозом (p = 0,000003, Z = –4,67), абсолютным лимфоцитозом (p = 0,000053, Z = –4,04), снижением содержания эритроцитов (p = 0,003691, Z = 2,90) и гемоглобина (p = 0,000003, Z = 4,67). Впервые фиксировалась тромбоцитопения (p = 0,000003, Z = 4,67). Таким образом, выявленная нами динамика изменений клеточного состава периферической крови, общесоматического статуса на I, II, III и IV стадиях ХЛЛ соответствует классическим симптомам данного заболевания, указанным в общепринятых классификациях степени тяжести ХЛЛ [12, 15].

Цитокиновый статус больных с тяжелой формой ХЛЛ (IV стадия) характеризовался стабильно высоким содержанием в крови IL-4, IL-6, IL-7 и IL-10.

Обращает на себя внимание факт резкого увеличения содержания в крови и TNF-? на IV стадии заболевания не только по сравнению с показателями контроля, но и с таковыми показателями в группах больных с I, II и III стадиями (p1 = 0,000262, Z1 = –3,65; p2 = 0,000533, Z2 = –3,46; p3 = 0,000125, Z3 = –3,84). Нарастание уровня TNF-?, с одной стороны, обеспечивает развитие реакций адаптации, а, с другой стороны, обладает эффектом стимуляции пролиферативных процессов в лимфоидной ткани. Как известно, TNF-? – полипептид, выполняющий регуляторные и эфферентные функции в иммунном ответе. Системные эффекты TNF-? характеризуются развитием нарушений коагуляционного гемостаза, активацией системы фибринолиза. Последнее является одним из факторов повышения инвазивности опухолевых клеток и создания благоприятных условий для метастазирования. TNF-?, в отличие от IL-10, в соответствии с данными литературы обладает преимущественно антиканцерогенным действием за счет избирательной цитотоксичности в отношении опухолевых клеток, развития геморрагического некроза в зоне неоплазии, обусловленного усилением экспрессии под влиянием этого цитокина эндотелиальных адгезивных белков и, соответственно, адгезией тромбоцитов и лейкоцитов к сосудистой стенке, развитием явлений тромбоза, эмболии, нарушением трофики, васкуляризации и оксигенации опухоли [11].

Закономерной особенностью метаболических сдвигов у больных с IV стадией ХЛЛ была активация процессов липопероксидации: уровень МДА прогрессирующе нарастал по сравнению со значениями такового показателя пациентов с I, II и III стадиями развития ХЛЛ (табл. 6.2). Содержание ДК оставалось высоким, как и на II и III стадиях развития заболевания, достоверно превышая контрольные цифры и значение соответствующего показателя на I стадии заболевания (табл. 6.2). Параллельно выявленное изменение активности ферментов антиоксидантной системы сохраняло разнонаправленный характер: отмечалось стабильное повышение активности церулоплазмина (таблица 2) на фоне низкой активности глютатионпероксидазы (табл. 6.2). Причем, активность ГП была сниженной не только по сравнению с контрольными цифрами, но и по отношению к значению данного показателя на II и III стадиях развития ХЛЛ (табл. 6.2).

Выявленные нами закономерности изменения цитокинового профиля периферической крови, содержания продуктов липопероксидации и уровня активности антиоксидантных ферментов при I, II, III и IV стадиях развития ХЛЛ значительно расширяют существующие представления о молекулярно-клеточных механизмах развития ХЛЛ и позволяют патогенетически обосновать новые классификационные признаки В-ХЛЛ в динамике развития опухолевой прогрессии и, соответственно, расширить существующие в отечественной и зарубежной литературе принципы классификации В-ХЛЛ.

Резюмируя приведенные выше данные в целом, следует заключить, что закономерными признаками развития ХЛЛ являются изменение цитокинового профиля крови и появление метаболических расстройств в виде активации процессов липопероксидации на фоне недостаточной активности ферментов антиоксидантной системы крови. Обращает на себя внимание факт прогрессирующего возрастания содержания IL-4 в крови на II стадии ХЛЛ и стабильно высокого уровня указанного цитокина на III и IV стадиях заболевания. Уровни IL-6, IL-7 и IL-10 резко возрастали независимо от тяжести клинических проявлений патологии. Содержание TNF-? на I, II и III стадиях заболевания значительно превышало показатели контрольной группы наблюдения, прогрессивно нарастая на IV стадии заболевания. В связи с этим резкое повышение уровня TNF-? по сравнению с таковым показателем на предшествующих стадиях заболевания является одним из признаков терминальной стадии ХЛЛ наряду с тромбоцитопенией.

Факт интенсификации процессов ПОЛ на фоне неоднозначного изменения активности ферментов антиоксидантной системы позволяет сделать вывод об абсолютной или относительной недостаточности различных звеньев антиоксидантной системы, что является одним из ведущих патогенетических факторов дестабилизации биологических мембран клеток крови и модификации структуры липидных компонентов плазмы крови [17]. В то же время высокая активность церулоплазмина может быть расценена как одна из реакций адаптации на фоне интенсификации свободнорадикальной дестабилизации биомембран клеток крови.

Анализ проведенных нами исследований на основе данных литературы делает очевидным тот факт, что в динамике развития ХЛЛ различной степени тяжести, как и при других формах патологии, возникает динамическое взаимодействие реакций адаптации и повреждения не только на системном и органном уровнях, но и на молекулярном уровне. Молекулярно-клеточные механизмы развития ХЛЛ включают, с одной стороны, чрезмерную продукцию таких цитокинов, как IL-4, IL-6, IL-7, IL-10 и TNF-? нормальными и малигнизированными клетками лимфоидной ткани, а также клетками мононуклеарно-макрофагальной системы, с другой стороны, указанные цитокины отличаются своей биохимической принадлежностью, селективностью рецепции, полимодальными эффектами, вызывая изменение межклеточного взаимодействия в лимфоидной ткани, а также развитие системных паранеопластических расстройств. Обнаруженные нами закономерности системных метаболических сдвигов в динамике развития ХЛЛ свидетельствуют о том, что уже на начальной стадии развития заболевания в связи с относительной недостаточностью антиоксидантной системы крови запускается универсальный механизм повреждения биомембран клеток – активация ПОЛ, происходит накопление в крови промежуточных продуктов липопероксидации, обладающих свойством инициировать процесс злокачественного перерождения клеток, вызывая повреждение ДНК, развитие мутаций, а также способствующих опухолевой прогрессии.

Проведенные нами исследования значительно дополнили существующие концепции патогенеза ХЛЛ и позволили сделать следующие выводы:

1. Накопление промежуточных продуктов липопероксидации – ДК и МДА – является характерной особенностью системных метаболических расстройств при ХЛЛ, при этом обнаруживается параллелизм между тяжестью клинических проявлений заболевания и прогрессирующей свободнорадикальной дестабилизацией биомембран клеток крови.

2. Избыточное накопление продуктов ПОЛ в крови свидетельствует о возможном участии свободнорадикального механизма как в индукции малигнизации клеток при ХЛЛ, так и в прогрессировании опухолевого процесса.

3. Одним из патогенетических механизмов дестабилизации клеточных мембран на различных стадиях развития ХЛЛ является недостаточность ферментного звена антиоксидантной защиты, в частности, относительная недостаточность ЦП и абсолютная недостаточность ГП.

4. Закономерной особенностью изменения цитокинового статуса на различных стадиях развития В-ХЛЛ является увеличение содержания в сыворотке крови IL-4, IL-6 и IL-7, IL-10 и TNF-?, обладающих полипотентным локальным и системным действиями.

5. Возрастание интенсивности секреции IL-4, IL-6 и IL-7, IL-10 и TNF-? при различной степени тяжести течения заболевания свидетельствует о важной роли указанных цитокинов в механизмах аутокринной и паракринной стимуляции пролиферативных процессов лимфоидной ткани и является одним из ведущих патогенетических факторов нарушений межклеточного взаимодействия в лимфоидной ткани в динамике развития ХЛЛ.

6. Увеличение показателей содержания в крови IL-6, IL-7, IL-10 и ДК может быть использовано в качестве дополнительных диагностических критериев при верификации диагноза ХЛЛ различной степени тяжести наряду с традиционными методами клинико-лабораторной оценки гематологических сдвигов, и, соответственно, дополнить существующие классификационные признаки тяжести течения ХЛЛ.

7. Обнаруженный параллелизм между увеличением содержания в крови IL-4, TNF-?, МДА, усугублением тяжести патологии и нарушением клеточного состава периферической крови позволяет использовать мониторинг показателей содержания в крови IL-4, TNF-? и МДА в качестве объективных диагностических и прогностических критериев прогрессирующего течения В-ХЛЛ, оценки эффективности комплексной терапии.

Заключение

Резюмируя вышеизложенное, следует заключить, что в механизмах опухолевой прогрессии важная роль должна быть отведена изменению баланса цитокинов крови, а также системной активации свободнорадикальной дестабилизации биомембран клеток различной морфофункциональной организации.

Указатель основной литературы

1. Абелев Г.И., Карамова Э.Р., Андреева Н.Е. // Иммунология. – 1983. – № 6. – C. 33–37.
2. Абу Шарах Имад Салем Махмуд. Рак эндометрия: патогенез метаболических и функциональных расстройств; патогенетическое обоснование принципов диагностики и прогнозирования. Автореф. дис. канд. мед. наук. – Саратов, 2004. – 26 с.
3. Бабенко Г.А., Погрибный И.П. // Укр. биохим. журн. – 1985. – Т.57, № 8. – С. 51–55.
4. Барсуков В.Ю., Плохов В.Н., Чеснокова Н.П. Рак молочной железы: патофизиологические и клинические аспекты. Саратов: ООО «Издат. дом Полиграфия Поволжья», 2007. – 232с.
5. Владимиров Ю.А. // Соросовский образовательный журнал. – 2000. – Т. 6, № 12. – С. 13–19.
6. Глузман Д.Ф., Скляренко Г.М., Надгорная В.А. и др. // Здоров`я Украiни. – 2009. – Тематичный номер. Листопад 2009. – С. 38–40.
7. Жевак Т.Н. // Научные чтения: матер. науч. – практ. конф. молодых ученых СГМУ. – 2011. – C. 23–28.
8. Зенков Н.К., Лапкин В.З., Меньщикова Е.Б. Окислительный стресс. Биохимические и патофизиологические аспекты. – М.: Наука / Интерпериодика, 2001. – 343 с.
9. Казимирко В.К., Мальцев В.И. // Здоров`я Украiни. – 2002. – № 192. – С. 3–6.
10. Канцерогенез: патофизиологические и клинические аспекты / под общей ред. В.М. Попкова, Н.П. Чесноковой, В.Ю. Барсукова. – Саратов: Изд-во СГМУ, 2011. – 600 с.
11. Кетлинский С.А., Симбирцев А.С. Цитокины. – СПб: ООО «Издательство Фолиант», 2008. – 552 с.
12. Клиническая онкогематология: руководство для врачей / под ред. проф. М.А. Волковой (2-е изд.]. М.: ОАО Изд-во Медицина. – 2007. – 1120 с.
13. Кольман Я., Рем К.Г. Наглядная биохимия: Пер. с нем. – М.: Мир, 2000. – 469 с.
14. Ляхович В.В., Вавилин В.А., Зенков Н.К. и соавт. // Бюллетень СО РАМН. – 2005. – № 4 (118]. – С. 7–12.
15. Руководство по гематологии / под ред. академика А.И. Воробьева (4-е изд.). М: Ньюдиамед. – 2007. – 1275 с.
16. Типовые патологические процессы / Под ред. Н.П. Чесноковой. – Саратов: Изд-во Саратовского Медицинского Университета, 2004. – 400 с.
17. Чеснокова Н.П., Понукалина Е.В., Жевак Т.Н. и др. // Актуальные проблемы патофизиологии: сб. науч. трудов. – Саратов: Изд-во СГМУ, 2011. – С. 89–102.
18. Шепелев А.П., Корниенко И.В., Шестопалов А.В. и соавт. // Вопросы медицинской химии. – 2000. – №2. – С. 54–59.
19. Alavanja M.C., Blair A., Masters M.N. // J. nat. Cancer Inst. – 1990. – Vol. 82, № 10. – P. 840–848.
20. Armato W., Andreis P., Romano F. // Carcinogenesis. – 1984. – Vol. 5, № 12. – P. 1547–1555.
21. Buhmann R., Kurzeder C., Rehklau J. // British Journal of Haematology. – 2002. – Vol. 118, № 4. – P. 968–975.
22. Choi D.W., Leninger-Muller B., Wellman M. et al. // J. Toxicol. Environ. Health A. – 2004. – Vol. 67. – P. 2061–2071.
23. Damle R.N., Batliwalla F.M. , Chiotto F.et al. // Blood. – 2004. – Vol. 103. – P. 375–382.
24. Damle R.N., Chiotto F., Valetto A. et al. // Blood. – 2002. – Vol. 99, № 11. – . 4087–4093.
25. Dewald G.W., Brockman S.R., Paternoster S.F. et al. // British journal of haematology. – 2003. – Vol. 121, № 2. – P. 287–295.
26. Dohner H., Stilgenbauer S., Lichter P. // New Engl. J. Med. 2001. Vol. 344. P. 1254–1255.
27. Doody M.M., Linet M.S., Glass A.G. et al. // Cancer Causes Control. – 1992. – Vol. 3. – P. 449–456.
28. Fais F., Chiotto F., Hashimoto S. et al. // J. Clin. Invest. – 1998. – Vol. 102. – P. 1515–1525.
29. Goldin LR, Pfeiffer RM, Li X, Hemminki K. // Blood. – 2004. – Vol. 104. – P. 1850–1854.
30. Granziero L., Chia P., Circosta P. et al. // Blood. – 2001. – Vol. 97. – P. 2777–2783.
31. Horwitz M., Goode E.L., Jarvik G.P. // Amer. J. Hum. Genet. – 1996. – Vol. 59, № 5. – P. 990–998.
32. Kay N.E., Perri R.T. // Blood. – 1989. – Vol. 73. – P. 1016–1019.
33. Kheifets L.I., Gilbert E.S., Sussman S.S. et al. // Occup. Environm. Med. – 1999. – Vol. 56, № 8. – P. 567–574.
34. Kishimoto T. // Arthritis Res. Ther. – 2006. – Vol.8, suppl.2. – P. 2–14.
35. Klein U., Tu Y., Stolovitzky G.A. et al. // J. exp. Med. – 2001. – Vol. 194, № 11. – P. 1625–1638.
36. Klingelhutz A.J., Foster S.A., Mc Dougall J.K. // Nature. – 1996. – Vol. 380. – P. 79–82.
37. Linet M.S., McLaughlin J.K., Hsing A.W. et al. // Cancer Causes Control. – 1991. – Vol. 2, № 6. – P. 413–417.
38. Lynge E., Andersen A., Nilsson R. et al. // Amer. J. Epidem. – 1997. – Vol. 145. – . 449–458.
39. Michel F., Merle-Beral H., Legac E. et al. // J. Immunol. 1993. Vol. 150. P. 3624–3633.
40. Montserrat Е., Rozman C. // Bailliere`s clinical Haematology. – 1993. – Vol. 6. – P. 849–857.
41. Parkin D.M., Whelan S.L., Ferlay J. et al. Cancer Incidence in Five Continents. – Vol. 7. – IARC Scientific Publication Number 143. – Lyon, France, 1997. – Р. 12–24.
42. Raabe G.K., Wong O. // Environm Hlth Perspect. – 1996. – Vol. 104, suppl. 6. – P. 1381–1392.
43. Rai K.R., Patel D.V. Haematology, Basic Principles and Practice, Churchill Livingstone Inc. N. Y. – London. – 1997. – P. 308–1322.
44. Ron E. // Radiat. Res. – 1998. – Vol. 150. – P. 530–541.
45. Summersgill B., Thornton P., Atkinson S.et al. // Leukemia. – 2002. – Vol. 16. – P. 1229–1232.
46. Thomas R., Ribeiro I. , Shepherd P. et al. // British Journal of Haematology. – 2002. – Vol. 116, № 2. – P. 341–345.
47. Utterback D.F. Rinsky R.A. // Amer. J. Ind. Med. – 1995. – Vol. 27, № 5. – P. 661–667.
48. Yuille M.R., Houlston R.S., Catovsky D. // Leukemia. – 1998. – Vol. 12. – P. 1696–1698.
49. Yuille M.R., Matutes E., Marossy A. et al. // British journal of haematology. – 2000. – Vol. 109, № 4. – P. 794–799.
50. Zupo S., Massara R., Dono M. et al. // Blood. – 2000. – Vol. 95. – P. 1199–1206.