Научная электронная библиотека
Монографии, изданные в издательстве Российской Академии Естествознания
1.5. О семантической эволюции аффиксов
Как изменение звуков в языке бывает обусловлено естественными факторами и осуществляется на основе определенных законов, так и изменение значений основано на своих законах. В последнее время в общем языкознании наблюдается тенденция рассматривать развитие значений в качестве причины морфологических изменений. В связи с этим выделяются следующие виды расширения семантики грамматических элементов:
1) новые значения образуются в результате объединения значений двух отдельных форм;
2) новое значение образуется из объединения нескольких показателей, имеющих различное значение.
Возможности обновления значений подобных аффиксов доказывают материалы тюркских языков.
В языкознании морфологические показатели подразделяются на две категории:
1) формообразующие грамматические показатели – падежные показатели, а также притяжательные, личные окончания, показатели множественности; предлоги, частицы, артикли и т.д.;
2) словообразовательные показатели – словообразовательные суффиксы и префиксы.
Языковые факты доказывают, что эволюция звуков обусловливает определенные исторические изменения элементов аффиксального уровня. В свою очередь, это дает возможность, зная подлинный характер определенного значения, выяснить границы его семантического обновления, его семантического поля. К примеру, если определенный показатель, не имеющий грамматического значения, лишается своего функционального назначения, то он превращается в мертвый аффикс и пополняет ряды аффиксов, которые не способны к созданию нового значения.
Существуют различные точки зрения, связанные с происхождением рассматриваемых нами морфологических форм. Например, Ф.Ф. Фортунатов считает, что «наблюдение над образованием новых форм слов в те эпохи жизни языков, которые доступны для исторического изучения, показывает, что суффиксы и префиксы новых форм слов могут происходить из отдельных форм слов с формальным значением (а формальное значение само развивается из значения.» [21, 148-149]. По словам Г. Пауля, словообразовательные и словоизменительные элементы возникли на основе объединения в единое целое изначально самостоятельных слов [22, 414].
Разумеется, языковеды прошлого века, ограничиваясь приведением подобных фактов, не могли выявить качественные изменения, сопутствующие превращению самостоятельных элементов в зависимые морфологические показатели. Из ученых этого периода можно назвать только И.И. Мещанинова, который выдвинул гипотезу о том, что и слово, и предложение приобретают новые качества соответственно основным законам языка. Отмечая, что расчленение целой лексемы и превращение ее в грамматическую морфему и есть одно из качественных изменений, ученый вскрывает глубокие истоки явления. Вместе с тем И.И. Мещанинов на примере структурно-семантических систем огромного количества языков подводит итог спорам о происхождении частей речи. Ученый считает, что «части речи имеют свою историю. Они выделяются постепенно, по мере осложнения языкового строя. Едва ли при этом можно считать, что их выделение уже окончательно завершено …Спорным может оказаться … по отношению к отдельным языкам даже вопрос о выделении таких частей речи, как прилагательные и наречия. Даже выделение глагола не везде ясно в одинаковой степени» [23, 242].
Трудность различения в некоторых языках таких частей речи, которые мы называем именем прилагательным, наречием, глаголом, объясняется тем, что они сформировались позже имени существительного. Судя по этому, имя существительное является самой первой по времени происхождения, самой древней частью речи. Соответственно, в своем исследовании мы начнем описание истории формирования морфологических показателей с генеалогии аффиксов, присущих категории имени существительного.
Сравнительно-исторический метод, привнесенный в языкознание младограмматиками, открыл новые возможности для выявления происхождения и реконструкции языковых явлений, а также составных элементов древних интегрированных форм. Что касается вопросов о том, к какому периоду отнести эти исторические грамматические формы – «к общетюркской эпохе» либо «к пратюркскому периоду», и как между собой соотносятся общетюркская и прототюркская эпохи, то Э.В. Севортян заключает: чем дальше в глубь истории тюркских языков, тем чаще совпадает общетюркское с пратюркским; чем ближе от стадии нераздельной общности или намечавшейся дифференциации тюркских языков, тем реже общетюркское совпадает с пратюркским [24, 4].
Сказанное поможет нам отнести к ряду прототюркских форм многие общетюркские аффиксы, восстановление первоначального фонетического облика которых не представляется возможным. Конечно, мы не должны забывать и о том, что общетюркский лексический фонд периода формирования самых первых аффиксов нельзя сравнивать с более поздней эпохой, когда лексический фонд достиг своей зрелости.
Только следуя по этому пути, мы можем сделать более или менее верное предположение о том, сколько основ общетюркского словарного фонда, состоящих из корня и аффиксальных морфем, относятся к прототюркской эпохе. Существуют гипотеза, согласно которой наш язык, начиная с прототюркской эпохи, прошел несколько этапов и периодов развития. Эти эпохи охватывают период формирования корня, возникновения первых аффиксов и форм исконных корней, из которых выделились аффиксы.
Введение в научный оборот сравнительно-исторического метода, открытие новых фонетических законов, широкое распространение аргументированных положений, связанных с сингармонизмом звуков речи и т.д., привело к появлению в области исследования тюркских языков научных концепций классического уровня. Согласно этим концепциям, фонологические корреспонденции групп носителей местных или ареальных языков, связанные с гласным или согласным звуком, происходят из древнего гласного или согласного звука, одинаково принадлежащего всей языковой общности, которая находится в непрерывной связи или соединяется посредством дистанционных отрезков. Формальные характеристики такого феномена, дошедшего до нас с прототюркских времен, имеют общее происхождение с эволюционирующей общетюркской лексической основой или корневой морфемой. Эту точку зрения поддерживают сейчас и тюркологи, и специалисты монгольского и алтайского языков.
В. Котвич относит к таким аффиксам суффиксы, состоявшие вначале из одного согласного звука b, m, t, c, s, z, q/k/, g, l, r, а также из одного гласного звука u, i, a, и считает, что эти грамматические элементы, усложнившись за счет гласных и согласных звуков, привели позже к появлению аффиксов структуры СГ, ГС, СГС [6, 52].
Однако было бы ошибочным все случаи происхождения общетюркских и прототюркских лексических единиц и морфов связывать только с одной формой.
Следовательно, иногда следует опираться на опыт исследователей, а также на характеристики тюркских языков той поры, их диалектов, на факты, связанные с явными звуковыми соответствиями и общими фонетическими закономерностями, а главное, на семантическую общность грамматических форм, взаимосвязь омонимичных показателей.
Как считают западноевропейские тюркологи, все основы в общетюркский период берут начало от одинаковых форм и со временем приобретают различный фонетически облик в зависимости от величины ареала распространения языка (юго-западный, северо-западный и т.д.). Однако известно, что явление, свойственное для одного ареала, со временем может встречаться и в других ареалах, в особенности, в диалектах. Так, например, соответствия -й~ -д~ -з – …, или явления ротацизма и ламбдаизма можно встретить в казахском, турецком, узбекском языках и в диалектах других языков. На примере формирования подобных ареальных (региональных) диалектов и племенных языков мы можем наблюдать процессы, происходившие в более поздние эпохи, то есть результаты диалектных сообществ, возникших в итоге разложения языка-основы.
Э.Р. Тенишев делит историю формирования общетюркского языка- основы на два периода:
1) ранний общетюркский период;
2) поздний период общетюркской эпохи.
1/ Общетюркский язык-основа раннего периода, выделившийся из
общности алтайских языков, отличается от общетюркского языка позднего
периода своей архаичностью. Например, он характеризуется тем, что звуки
r,
l (z, š) в анлауте представлены глухими звуками p, t, k и звонкими b,
d, g, восемь пар взрывных и фрикативных согласных противопоставлены друг
другу, родительный падеж имеет форму на –у, дательный – на –а,
винительный – на –уұ, предложный – на –da, глагол прошедшего времени
имеет форму на –dy, а настоящего и будущего времени – на- r.
2. Поздний период общетюркской эпохи характеризуется некоторыми нововведениями по сравнению с ранним периодом. Это появление соответствий r, l и z, š, разрушение системы глухих и звонких в анлауте; с другой стороны, увеличение увулярных пар за счет присоединения звуков g и γ, исчезновение фонационных различий между взрывными и фрикативными согласными, полное изменение падежной парадигмы, формирование падежных показателей посредством следующих формативов: показателя родительного падежа -nyŋ, дательного -qа, падежных окончаний, указывающих на направление -qаru и -ru, окончания винительного падежа -yγ и -nu, формы предложного падежа на -da, формы исходного падежа на -dan, -dyn, формы творительного падежа на -yn; парадигма времени обновляется посредством форм настоящего и будущего времени на –r, прошедшего времени на -dy, -myš, -γan и т.д. [25, 15].
В заключение мы хотели бы отметить, что поздний период общетюркской эпохи считается переходным, периодом отдельных языковых общностей, выделившихся в результате появления тюркских диалектов в конце раннего периода общетюркской эпохи. Именно в эту эпоху появляются тенденции к формированию языковых основ и самостоятельных тюркских языков, намного более мелких, чем общетюркский язык, однако характеризующихся собственной спецификой; различные ответвления тюркских языков теперь начали самостоятельный путь развития.