Научная электронная библиотека

Монографии, изданные в издательстве Российской Академии Естествознания

Эволюция общетюркских аффиксов в казахском языке

Тектигул Ж О,

3.3.1. Аффиксальное формирование общетюркского показателя –л

Семантическое развитие аффиксов приводит к изменению их частной семантики или категориального значения в целом. Признание современных тюркских языков как языков с устоявшейся и стабильной системой обусловлено тем, что они прошли самые различные эволюционные процессы. А такие внутренние системы этих языков, как фонетика, морфология и синтаксис, образуют самостоятельные разделы, взаимодействующие друг с другом на разных уровнях. С исторической точки зрения только слабые элементы этих целостных систем подвергаются изменениям. В фонетическом строе и фонологической структуре языка всегда имеются слабые элементы. Например, сложность произнесения групп согласных звуков при их стечении в одном месте, повторение гласных звуков (на конце первого и в начале второго слова), стечение в одном месте слогов, имеющих в своем составе одинаковое количество гласных и др. Однако слабые звенья любого языка особенно явно обнаруживаются в конце слова. О том, что в большей степени изменениям подвергается конец слова, нежели его начало, свидетельствуют факты, приведенные из разных языков. Чем это можно объяснить? Общее количество звуков в составе слова, несущих определенную информацию, с течением времени уменьшается, что, в свою очередь, приводит к нарушению конечной позиции слова, лишенного своей фукнкциональной нагрузки. Указанная закономерность, то есть выпадение последнего гласного или согласного звука, сокращение слова и др. обусловлена и различными (экстралингвистическими) факторами.

До сих пор в тюркологии говорили, в основном, о сушествовании в определенный период многозначности окончаний и почти не придавали значения единству происхождения суффиксов. Если учесть, что в казахском языке первоначально имелось считанное количество аффиксов, то этимологию большинства возникших в более поздний период аффиксов мы должны рассматривать в непосредственной связи с теми первыми показателями. Именно такой подход подскажет нам правильный путь в выявлении способа формирования аффиксов.

Во всех тюркских языках кроме описанных выше моделей, имеются и древние форманты, характерные для отдельных языков, а также сформированные позднее модели. Некоторые модели заменены другими словообразовательными формантами. Таким образом, в своем историческом развитии они подверглись не только функциональным, но и некоторым структурным изменениям. К ним можно отнести форманты -л, -ла, -лы//ды//-ты//-шы, -лақ//дақ//-шақ, -лық//-дық//-шық, возникшие в результате семантической дифференциации и формального усложнения древнего показателя множественности и собирательности -л.

В древнетюркском языке показатель -л одновременно выражает семантику предметности, качества, уменьшительности и сравнения. Например, слов со значением предметности: древнетюрк. tөbе-l «холм, голова», oγul «ребенок, сын», saqal «борода» < saqa «подножие горы» (saqaq «подгрудок»), qїsїl «овраг» < qїs «зима» и др. Слова со значением качества: древнетюрк. jasul «равнина, ровный» < jasї «равнина», jašїl «зеленый» < jaš «молодой», «зеленая трава», keväl – «быстрый», aršal «рыжий» (arsal sac «рыжие волосы»), qїval «правильный, красивый», sökal «больной» < sök «ослабеть», usal «беззаботный», каз. көгал употребляется в значении «зеленая трава», а также для выражения ослабления качества. čal – «серый». Это слово имеет общий корень с древнетюркским čaqїr «темно-серый», монгольским шаған «белый», казахским словом шаңқан «белый». По-видимому, сформировавшееся в тюркских языках имя существительное шал «старик», а также глагол шалу (шашын ақ шалу – «покрыть волосы сединой» восходит именно к прилагательному čal. Общим для них всех является корень –ша. Древнетюрк. büktäl «низенький», ükil «много, множество» < ük «собираться», tas tekil «полностью каменный, ровный»  < «полностью каменный».

В казахском языке встречается употребление форманта –л в значении сравнения (борал «светло-серый, беловатый» < бор ~ боз), уменьшительности (шымал «мелкая разновидность муравья»), ср.: бір шымшым шай «щепотка чаю», бір шым топырақ «щепоть земли» и т.д.), качества (доңыл «крутой, упрямый»), предмета (жан-тақыл, жан-себіл «выносливость, живучесть» < себ «любить»).

В казахских говорах встречается и чередование звуков –л и –н: (диал.) батын – (лит.) батыл «смелый», (диал.) бүгіл ~ (лит.) бүгін «сегодня».

С. Аманжолов предполагает, что это явление – результат закона аналогии [67, 52]. Казахское имя прилагательное жеңіл представлено в древнетюркском языке в форме jenik (neη) «легкий». Здесь мы наблюдаем звуковые чередования н ~ ң и соответствия к~л.

Непродуктивный аффикс -л встречается и в составе казахских аффиксов -қал, -сал, -тал, -мал. Ср.: в имени прилагательном древнетюрк.: bunqal «дряхлый, непригодный, ослабленный» < bun (согд.) «основа», qϊrγϊl «человек среднего возраста», jeрkil «яркий, красный, алый», qϊzγul (at) «в яблоках (конь)», ersäl «непостоянный, неустойчивый» < er «быть», törtkil, üčgil каз. үшкіл «треугольный», төрткіл «четырехугольный», танымал «известный», түйткіл (диал.) түйткел «беспокойный, тревожный», ұртқал «задиристый», дұңғыл «глупый», іргіл «крупнее», шоңғал «высокий», в значении имени существительного: tüsimäl «ясновидец», bїčγϊl «трещины, ссадины (на руках и ногах)», büskäl «тонкая тандырная лепешка», каз. жырғал, монг. жаргал, кирг. жыргал «радость», каз. болжал, монг. болзал, кирг. болжол «предположение», каз. ашымал «закваска», саумал «молодой кумыс, парное кобылье молоко», орамал «платок», жорамал «предположение» и др. Каждый их этих сложных суффиксов в современном казахском языке относится к непродуктивным аффиксам.

В тюркских языках сохранилось достаточно много фактов, свидетельствующих о многозначности, многовалентности, многофункциональности второго компонента -л сложного аффикса -шыл//-шіл. В тюркологии существуют гипотезы, согласно которым аффикс -л заимствован из монгольского языка. Однако сфера использования аффикса -л, семантическое разнообразие, а также древность этого форманта свидетельствуют об ошибочности этих мнений. В древнетюркском языке аффикс -л присоединяется к синкретичному корню, образуя, соответственно, однокоренные основы. Ср.: қызыл «горячий» (имя прилагательное) – қызар «пылать, краснеть» (глагол), жасыл «зеленый» – жасар «молодеть» и др.

В казахском языке формант -л (-ыл, -іл, -ал, -ел) многозначен, и соответственно, многофункционален, многовалентен и встречается в следующих структурах:

1. Формант, добавляющий именным корням значение качества: қыз + ыл < қыз, жас-ыл < жас, древнетюрк. кїзїл «красный», jашїл «зеленый», выражает добавочное значение уменьшительности, неполного качества алт. кöгўл көк «голубоватый», «сероватый», ног. сарқїл «желтоватый». «Ранее аффикс – їл (-ул) употреблялся только для образования имени прилагательного от имени существительного, позднее получил добавочную функцию выражения значения умньшительности» [29, 116]. Позже указанный аффикс, усложнившись, вошел в состав формантов -ғылт (-гілт), (қызғылт «красноватый», сарғылт «желтоватый»), -ілдір (көгілдір «голубоватый»), -ғылтым, -гілтім (қызғылтым «красноватый»), -гілжім, -гілтім (көгілжім «голубоватый, зеленоватый»), желт. уйг. қара-л-тық «черноватый».

В.Ш. Псянчин, опираясь на Б.А. Серебренникова, считает аффикс -л (в составе -шыл, -ғылт, -ғылтым) древним формантом собирательности-множественности [68, 52]. По мнению Б.А. Серебренникова, материалы уральских и тюркских языков показывают, что иногда аффиксы собирательности-множественности употреблялись в функции формантов, образующих имена прилагательные, и указывают на три направления осуществления этих функций:

1) аффиксы, выражающие ослабление качества;

2) аффиксы, выражающие превосходную, высшую степень качества;

3) аффиксы, употребляемые в функции образования отыменных глаголов [30, 113].

2. В функции аффиксов, производящих отыменные и отглагольные имена прилагательные: древнетюрк. қартал (ат) «старый» < қартаң ат «старая лошадь», қырғыл (сақал) «бритый» < қырма сақал «сбритая борода», тұғрыл (ет) < турам (бір турам ет «кусок мяса»), өкіл «приемный» < бөтен «другой» < өк (өг) «чужой», қағал (жер) «твердый» < қағ + ыл < қақ «вбивать», каз. тапал < тап «низкий, близкий к земле», қатал «строгий», осал «уязвимый», түгел «полный, весь» // түкел < түк «заканчиваться», шағыл «мелкий» < шағ «измельчать», доғал «круглый» < доң «колесо», kumul «песчаный» < kum «песок».

3. Производит имена существительные из имен и глаголов: тіл «язык» < ті «говорить», каз. көгал < «луг», сақал «борода», тоқал «младшая жена», бедел «авторитет», каз. құрал, башк. корал, туркм. гурал «орудие, средство»; турец: çőkül «ил, осадок, болото» < çők «оседать», кирг. болжал «предположение» < болжо «предположить»; алт. чыдал «терпение < чыда «терпеть», тув. ширбиил «метла» < ширби «мести», шор., хак. чазал «украшение» < чаза «украшать».

Г. Мусабаев указывает на три причины крайней малочисленности форм с аффиксом -л в казахском языке:

1) вместо согласного -л в казахском языке часто употребляются согласные т и д. Например, в соответствии с законом сингармонизма, аффикс, начинающийся со звука л, присоединяется только после гласного звука. Это правило нарушается только применительно к сонорному р, который ранее принадлежал к гласным звукам;

2) звук л в середине слова обычно выпадает;

3) суффикс -л не отвечает духу казахского языка [64, 108].

Перечисленные здесь Г. Мусабаевым причины справедливо привязываются ученым к различным фонетическим законам казахского языка; такая вариантность аффиксов – явление, принявшее закономерный характер в казахском языке.

Вместе с тем редкое употребление указанного аффикса в составе имен прилагательных свидельствует о том, что он издревле был непродуктивным формантом, а в качестве показателя степени сравнения имен прилагательных был сформирован гораздо позднее.

В казахском языке указанный формант в составе сложных аффиксов қал//-кел//-қыл//-кіл, -мал//-мел, -тал//-тел участвует в создании от уменьшительных форм отыменных и отглагольных имен прилагательных (бозғыл «беловатый», сұрғыл-т «сероватый», аш-қыл-тым «кисловатый» и т.д.), производных имен прилагательных (қат-қыл «твердый, мерзлый», үшкіл «треугольный», төрт-кіл «четырехугольный», сай-қал «обманчивый», қу-қыл «бледный», шұң-ғыл «глубокий»), производных имен существительных (өт-кел «брод», шат-қал «ущелье», сеп-кіл «веснушки»; узб. сепкул < сеп; турец. түткал «клей»; каз. ылғал «влага», қыз-ғал-дақ «тюльпан», сар-ғал-дақ «желтый тюльпан» и т.д.).

В казахском языке аффикс -мал//-мел (-ма//-ме + л) участвует в создании производных имен прилагательных (ашымал «закисший», саумал «парное (кобылье молоко)», тасымал «переносный», жасамал «искусственный», танымал «известный», бауырмал «сердечный»), производных имен существительных (жорамал «гипотеза», сүйемел «аккомпанемент», орамал «платок» и т.д.)

К формам, образованным посредством сложного аффикса -тал//-тел, можно отнести производные имена прилагательные (ұғымтал «понятливый», сезімтал «чувствительный», өсімтал «плодовитый», ұрымтал «удобный», жұғымтал «прилипчивый»), сравнительные степени имени прилагательного со зачением уменьшительности, ослабления качества (сарғымтал < сары «желтый», қарам-тал < қара «черный»; узб. сарғимтил, қорамтил, каз. (диал.) сарылтым, қаралтым).

Факты, приведенные в связи со сложными формами, образованными в казахском языке с участием аффикса -л, выявляют их многозначность (значения уменьшительности, качества, предмета), а также, наряду с многофункциональностью, многовалентность, которая проявляется в свободном присоединении форманта к словам различных частей речи: бозғыл «беловатый» (имя прил.), қышқыл «кислота» (имя сущ.); төрткіл «четвертый» (имя числ.), сепкіл «покрываться (веснушками)»(глагол).

В башкирском языке встречаются производные формы, образованные от глаголов и имен существительных: һипкел «сепкіл» «веснушки» < һип ~ сеп «сыпать», үткел «брод» < үт ~ өту «пройти», баткыл «топь, болото» < бат ~ бату «погружаться, тонуть», төпкөл «түпкір» «угол < основание, низ» (имя)».

Факты древнетюркского языка и говоров казахского языка указывают на то, что сложный аффикс сравнительной степени имен прилагательных -ғыл//-гіл,
-қыл//-кіл, -ғылт, -гілт, -ғылтым, -гілтім, -қылтым//-кілтім первоначально был сформирован как формант, образующий имена, а затем стал аффиксом сравнительной степени, выражающим ослабление признака, качества. Ср.: qїzγїl «начавший краснеть, бурый» < qїz «гореть», диал. қатқыл «твердый» < қат «твердеть», qїrγїl «стареющий человек» диал. қырғылжым и др.

3.3.1.1. Семантическая характеристика аффикса действия -л

Аффикс -ла/-ле, производящий глагол, – один из древнейших продуктивных формантов тюркских языков. Кроме того, эта морфема является архетипом других алломорфов, создаваемых на этой основе. Напр.: азерб., уйг., тат., башк. -lә(e > ә), тув. -na/-ne‚ -ta/-te‚-da/-de; якут. -lao/-lee‚-loo/-loo‚-taa/-tee,-too/-töö,-daa/-dee, -doo/-döö, -naa/-nee, -noo/-nöö, древнетюрк. -ly.

Аффикс –ла/-ле широко используется не только в древнетюркском и современных тюркских языках, но и в монгольских и тунгусо-маньчжурских языках. Его словообразовательные возможности безграничны, что позволяет отнести эпоху его формирования к прототюркскому периоду языка древних тюрков. Свойство этого аффикса выражать чрезвычайно много значений проявляется в процессе образования новых слов из общетюркских глаголов, имен существительных, имен прилагательных, наречия, звукоподражательных слов и даже междометий (аһіле «ахать», ойбайла «ойбайкать»). Этот аффикс и прежде, и сейчас достаточно устойчив и характеризуется активностью. Указанный показатель часто употребляется и в монгольских, а также тунгусо-маньчжурских языках для образования форм имени действия. Можно утверждать, что в тюркологии нет ни одного аффикса, который бы мог в такой степени отличаться своей продуктивностью, многозначностью, высокой степенью словообразовательных возможностей. Ибо глаголы с формантами -ла, -ле отличаются семантическим и функциональным разнообразием. Эту особенность аффикса -ла можно объяснить древностью его происхождения и сложной эволюцией формирования (как уже было сказано выше). Однако только небольшая часть слов с аффиксом -ла дает информацию о связи с эпохой общетюркской общности, не разделенной на отдельные тюркские языки.

Некоторые глаголы с формантом -ла/-ле, возникшие в древнюю эпоху, превратились в современных языках в деривационные архаизмы, часть из них вообще оказалась вне процесса образования глаголов. Например, в современных языках не образуются глаголы по подобию древнетюркских: azla – «аздау», taηla – «выбирать», qarla – «снег идет», qyšlä – «зимовать» и др. Кроме того, процесс образования производного глагола от глагола также превратился в деривационный архаизм. Ср.: башк. бөкlә – «сложить» (бөк»складывать»), древнетюрк. tapla – «служить, поддерживать» (tap»служить»), башк. баrlа – «разведывать», (баr»идти» модальное слово). Если одни из этих слов не соответствуют законам словообразования современного казахского языка, то другие (бүгу, барлау) воспринимаются в качестве заимствованных слов, не делимых на корень и аффикс.

В некоторых тюркских языках наблюдается употребление аффикса ла//-ле в качестве суффикса, образующего имена существительные. Например, азерб. тарла (у М. Кашкари: тары < «зерно, семя, сажать») «посев», jajла «джайляу, горная долина (устюрт)» < jaj «лето»; турец. чағыла «зеленый, незрелый плод» < чаға «дитя», kişla «казарма, постой, зимовье» < kiş «зима», tuzla «место для вывырки соли» < tuz «соль», damla, каз. тамшы < dam «капать», древнетюрк. ärlä «глава семьи» < är «мужчина, человек». Аффикс изредка участвует также в создании слов со значением времени: yaηla «недавно» < yaηі «новый» [МК, 577; 29, 178].

Благодаря таким языковым фактам, сохранившимся в тюркских языках, мы выясняем, что аффикс -ла//-ле, который в современном казахском языке считается суффиксом, образующим только глаголы, будучи в древности многозначным, многофункциональным формантом, употреблялся в функции суффикса, производящего имена существительные, имена прилагательные, имя действия, слова с семантикой времени; кроме того мы узнаем, что существовали алломорфы единого происхождения -ла//-ле//-лы//-лі, -шы//-ші.

Ср.: азерб. jaj-ла «джайляу» (имя сущ..), каз. жай-ла (глагол), чув. ут-лa, қаз. ат-ты (имя прил.), турец. dam-la, каз. там-шы (имя сущ.). По-видимому, первыми появились слова со значением предметности, признака, имени действия, позже – со значением наречия.

А.А. Юлдашев считает, что аффикс -ša/-še, образующий глаголы, который, потеряв способность к образованию слов, превратился в непродуктивный, является алломорфом аффикса -la/-le. Ср.: древнетюрк. jumša – каз. жұмса (условн. наклон. от «закрыть /глаза/»), qurša – каз. құрса (условн. наклон. от «исчезнуть), oγša – каз. ұқса (условн. наклон. от «понять»), башк. qapša – каз. қапшы, қауып алу «укусить /о собаке/» (qap – «поймать ртом, взять в рот») [69, 128].

Следы древних элементов -ла + -қ/-к находим и в составе аффиксов современного казахского языка -лақ//-лек, -дақ//-дек, -тақ//-тек. Ср.: қыс-тақ//қыстау «зимовье», жайлақ//жайлау «джайляу, летовка» и др.

Эти факты свидетельствуют о том, что в формант -ла//-ле современного казахского языка сначала выполнял роль синкретичного аффикса, заключающего в себе семантику предметности, признака, имени действия, а позже распад тюркского языка на отдельные языки внес существенные изменения в функционирование этого аффикса. В казахском языке –ла сохранился только в функции образования глаголов а также в нескольких составных аффиксах, участвующих в создании производных форм с именной и глагольной семантикой. Из узкого варианта этого форманта был образован аффикс, производящий имена прилагательные. Такие факты, а именно процесс, связанный с изменением у определенного форманта или слова первоначальной, основной семантики, и, соответственно, функции, и переход к формальным элементам другой части речи – достаточно частое явление в языкознании. Доказательством может быть переход элемента -с/-ш (первоначально форманта с семантикой собирательности-множественности) в состав аффиксов имени действия, а затем его превращение в аффикс уменьшительности.

Нашу мысль подтверждает и то, что О. Бетлингк связывает аффикс-ла//-ле, образующий глагол, с окончанием множественности –лар [70, 67]. М.А. Ахметов, изучавший глаголы в орхоно-енисейских памятниках, характеризует указанные аффиксы следующим образом: «аффиксы залога, слившись с формантом глагола –ла, выражают семантику единения, единства, а также множества обладателей действия, многократности и объемности действия, усиления, интенсивности, продолжительности, соревновательности действия, оказание помощи в процессе деятельности; образуют переходные и непереходные глаголы и формы страдательного залога [71, 46].

А. Габэн считает, что аффикс -la, образующий наречия, возник в тюркском языке из послелога с семантикой объединения. Очень редко встречаются следующие формы: körklä «красивыйі», qurla «черед», tünlä «ночью». К этой модели В. Банг относит слова ertälä «утром» и осман. öjlä «после обеда» [70, 86], эти же путем образованы древнетюрк. činla «истина», азерб. danla «утром», карл. jaηla‚ janla «только что» и др. В. Банг в одних случаях связывает аффикс -la/-lä с инструментальной, адвербиальной семантикой, в других считает, что наречие qurla по своему происхождению связано с послелогом ile («вместе»). Ж. Дени также считает, что -l < ile родственны [72, 103]. В. Котвич подходит к этой проблеме с другой позиции. Ученый полагает, что послелог ile распадается на форманты i + le, здесь le является показателем инструментально-совместного падежа. Выяснено, что аффикс -la/-le часто употребляется в современном чувашском языке с семантикой наречия (sәrle «ночью», kajәkla «по-птичьи»), а в алтайских диалектах функционирует в качестве послелога (qїptїcaqla «ножницами», qalbaqla «ложкой»). В словаре М. Кашкари -la/-le зафиксирован также как аффикс, образующий наречия. Ср.:. činla «вправду», tünle «ночью», ikilä «дважды».

Интересно, что древнетюркский аффикс -ла//-ле, образующий глаголы, и в якутском языке является одним из многозначных формантов. Иногда этот аффикс, присоединяясь к наименованиям животных, птиц, людей, предметов, действий и явлений, участвует в создании производных глаголов с сравнительной семантикой, а именно: «подражать какому-либо предмету, двигаться, действовать, как он». Ср.: үгүрүөлээ – «тауқұдіреттену», «кричать по-птичьи (как бекас)», туруйалаа – «быть как журавль, ходить по-журавлиному», куобахтаа – «сидеть или прыгать по-заячьи», кыптыыйдаа – «крыльями двигать как ножницами» < кыптыый «ножницы» и др. Несмотря на то, что аффиксы якутского языка -ла//-ле в современных тюркских языках усложнились в формы -лан//-лен (ср.: каз. көкектену «стать кукушкой», орыстану «стать русским», бөрілену «стать волком», батырлану «стать героем» тат. әтәш-лән «стать петухом», егетлән «стать джигитом, героем»), в современном казахском языке их до сих пор можно встретить в составе отдельных производных глаголов со сравнительной семантикой типа қайшыла < қайшыға ұқсата қимылдау «двигаться, как ножницы», қанаттарын қайшылады «крыльями двигать, как ножницами», ерле < батырлану, ерлену, ерлер сияқты қимылдау «действовать, как мужчина, герой». В сложных глаголообразующих формантах –лээ якутского языка и –лан казахского языка можно различить два взаимосвязанных друг с другом значения:

1) значение действия-деятельности;

2) значение сравнения и сходства.

Позже из объединения этих двух значений был сформирован аффикс наречия, выражающий качество и признак действия. Следовательно, древняя семантика сравнения, присущая аффиксу -ла//-ле, сохранилась в составе некоторых производных глаголов.

В северо-тунгусских языках -ла выполняет функцию форманта местного падежа. В маньчжурском языке -ла сохранился в составе наречий места и времени. Например, атала «сзади», доло «внутри». В тюркских языках -ла сохранился в качестве мертвого аффикса в составе слов, указывающих на время и способы осуществления действия. Кроме того, -ла входит в состав сложного деепричастия (-тала, -ңғала). Тюркологи считают, что аффикс –ла был образован вследствие сокращения частиц бірлә, ілә. Однако известно, что частица бірлә сама была образована из соединения сложных формантов бір и –ла [6, 319]. В чувашском языке сохранилось очень много производных форм с суффиксом –ла. В тюркских языках послелоги бірлә, білә, ілә употребляются в творительном и совместном падеже, наряду с этим в некоторых тюркских языках, например, в турецком языке, встречается присоединение к основам аффикса -ла//-лә. В говоре алтайских турок частицы (служебные слова) встречаются редко, аффикс же -ла часто употребляется в творительно-совместном падеже. Иногда, присоединяясь к суффиксу имени действия (турец. -мақла, -мәклә, тув. -ала, -әлә, диал. -қылы, -кілі), образуют формы деепричастия. В турецком языке посредством присоединения к указательным местоимениям частицы ілә образуются наречия образа действия. Например, бөйлә – каз. осылай «этак», сөйлә – каз. солай «так», ойлә –каз. өзгеше «по-другому». Здесь обнаруживаются соответствия -ла и -ша. Следовательно, в тюркских языках –ла был широко употребителен и позднее сохранился в составе мертвых форм. Одной из древних и основных функций его было образование творительного падежа. Здесь обнаруживается сходство указанного суффикса с формантом совместного падежа монгольского языка -луға > ла (которые входят в аффиксальное гнездо –лығ) [6, 322].

Даже при том, что точка зрения исследователей о происхождении суффикса наречия -la/-le из послелога il-e > ile > le/la может быть верной, не должно вызывать сомнений, что служебные слова в свое время употреблялись в качестве единого, неделимого компонента самостоятельных слов. Наша мысль подтверждается тем, что, во-первых, наречие как часть речи имеет более позднее формирование, во-вторых, аффиксы наречия и служебные слова (частицы, послелоги) во многих случаях семантически и функционально сближаются. Функционирование этой самостоятельной формы и в качестве аффикса наречия, и в качестве падежного форманта с объединительной семантикой, и в качестве послелога привело впоследствии к формированию в языке форманта деепричастия лы/-лі (-ly/-aly/-äli). Н.З. Гаджиева делит аффиксальную структуру деепричастия на формы объединительного падежа а + ly, и относит время их формирования к древнейшему периоду пратюркского языка.

Ср.: турец. Istanbula geleli «Со времени прибытия в Стамбул», туркм. Poezd durali, jarym sagat boldy «С тех поря, как стоит поезд, прошло полчаса.» [73, 264], каз. Біз ауылдан шыққалы, үш сағат болды «С тех пор, как мы вышли из аула, прошло три часа». Н.З. Гаджиева говорит о необходимости отличать их от сходных формантов деепричастия -ala/-ele/-olo/-ölö, зафиксированных в алтайском, хакасском, тувинском языках. Мы не видим больших различий в значении этих форм, которые были названы Н.П. Дыренковой частицами. Ср.: Akam zavodka ažylda:la cэ:rbi cyl aškan «С тех пор, как отец работает на заводе, прошло двадцать лет» [74, 137]. Здесь деепричастие на -aly указывает на конретное время исполнения действия. Позднее из формы -aly в кипчакских языках сформировались активно употребляемые деепричастия на -qaly/-γaaly/-käli (qa – имя действия). Ср.: рун пам. Türk bodun olurγaly «С тех пор, как существует тюркский народ», алт. Men aηdy atqaly «С тех пор, как я подстрелил дичь». Есть исследователи, которые связывают деепричастие на aly/-γaly с фонетическим вариантом форманта -qana/-känä [73, 103] либо с показателями -qalaq/-käläk/-γalaq/-qäläk (в сибирских, алтайском, тувинском, киргизском языках – частицей eleк).

Безусловно, наличие различных точек зрения в науке закономерно. Однако формальная сложность указанных частиц -qana /-känä, -qalaq /-käläk /-γalaq/ -qäläk, -elek и семантическая близость к формам деепричастия на -қалы//-келі (-алы) не отрицает того, что их формирование обусловлено общими историческими закономерностями.

А связь аффикса -ла/-ле с аффиксами -лық/-лік, -лы/-лі, -л, -қ, -лақ/-дақ явственно обнаруживается в значениях производных слов, сформированных в процессе словообразования.

Общие значения для перечисленных выше аффиков:

1) значение множественности, увеличения, умножения: балала, бұзаула, қозда, жапырақта, гүлде;

2) значения сходства, сравнения: батырлан, қораздан и др., местонахождения человека, определенного предмета: қыста (қыстау), жайла (жайлау);

3) аффикс –лық выражает инструментальную семантику либо выражает значение предмета, сделанного с определенной целью (ауыздық «удила», орындық «стул» и др.); -ла//-ле создает производные слова, которые выражают деятельность либо действие, связанное с названием орудия, который использовался для его выполнения: пышақта «зарезать» от пышақ «нож», шыбықта «подгонять, лупцевать» от шыбық «розга, прут», қамшыла «подстегивать» от қамшы «плеть», қылышта «зарубить» от қылыш «сабля»;

4) семантика аффикса –ла перекликается с семантикой, выражаемой формантом древнего совместного (инструментального) падежа –мен, развившегося из бірлә. Ср.: пышақта «зарезать»– пышақпен кесті «резать ножом», қамшыла «подгонять» – қамшымен ұрды «бить плетью», шыбықта «бить прутом» – шыбықпен ұрды «бить прутом», екеуле «вдвоем» – екеуі бірге «вдвоем вместе».

Таким образом, мы можем сделать следующее заключение. Первоначально аффикс -ла//-ле был аффиксом множественного числа со значением собирательности, затем превратился в аффикс, выражающий неоднократность дейтвия. По-видимому, ассоциации, связанные с компонентами, составляющими многие предметы, и процессом непрерывных актов какого-либо действия, перекликаются с семантикой роста качества предметов, многократности, совместности, относительности и др. разнообразными значениями.

3.3.1.2. Отношение форманта –лы именной семантики к другим грамматическим категориям

В кипчакской группе тюркских языков формант –лы встречается, в основном, в составе сложного аффикса, образующего отглагольные имена прилагательные (каз. ашпалы-жаппалы «открывающийся-закрывающийся», аумалы-төкпелі «неустойчивый»), в языках же огузской группы они употреблялись в составе сложного аффикса наклонения долженствования. Однако в связи с тем, что употребление этого наклонения имеет ареальное ограничение, выяснить его распространение в эпоху прототюркского языка невозможно. Вместе с тем, показатель причастия долженствования в форме -малы, -мәли, по всей видимости, все же существовал в прототюркском языке, ибо в современных тюркских языках сохранились некоторые остаточные явления. Ср.: если причастие долженствования в чувашском языке имеет следующую форму: (-малло), kajмалло с’ын «собирающийся в дорогу человек», то в татарском, башкирском языках мы обнаруживаем частично лексикализованные формы причастия -малы//-мәли, выражающие возможность осуществления чего-либо. См.: әjәнмәли этажерка «крутящаяся этажерка». Тюркологи считают, что аффикс-малы/-мелі состоит из аффикса –ма, образующего формы имени действия, и аффикса -лы/-лі, выражающего относительное значение. О родстве аффикса -лы//-лі и показателя -лық//-лік свидетельствуют следующие факты. Например, тат. -льк//-лик, барьрльқ урьн «место, к которому направляются». Ср.: каз. көрерлік көз (глаза, которые видят) // көрмелікке көз керек «нужны глаза, чтобы видеть» // көрімдік, айтарлық ауыз (болса)(язык, чтобы говорить», и др. В общетюркском понимании формант –лы употреблялся в составе сложных форм -ғалы//-гелі со значением цели. Аффикс относительного прилагательного –лы присоединялся к форманту имени действия -ға/-қа. Так, например, форма алғалы сначала выражала значения «предназначенный для того, чтобы взять», «должен был взять», позже перешла в инфинитив с целевым значением (каз. сөйлескелі келдім «пришел поговорить»; уйг. көргили кә(л)дим «пришел увидеть» и др.).

В тюркских языках встречаются и сложные составные формы словообразовательного показателя -ла//-ле: -ала/-әлә. Оба аффикса – -а и –л(-л + а) вначале употреблялись отдельно и выражали многократность действия. В некоторых современных тюркских языках они превратились в непродуктивные аффиксы. Ср.: туркм. азал «уменьшаться», гарал «чернеть»; азерб. дарал «сузиться».

Форма -лан//-лән, которая также выражает многократность действия, с исторической точки зрения образована из аффиксов -ла и -н. Позже показатель –н обрел семантику возвратного залога. У этого аффикса имеются два значения, которые получили наибольшее распространение:

1) переход в определенное состояние и остановка в нем;

2) указание на возникновение и развитие отличительных признаков, качеств, свойств.

Ср.: каз. ашулан «сердиться», үйлен «жениться», қарулан «вооружиться», пайдалан «пользоваться», тат. әjлән «жениться», турец. japuғлан «вооружиться», азерб. фаjдалан «пользоваться».

Показатель -ла//-ле мы обнаруживаем в формах взаимного залога типа -лаш//-ләш, -лас//-лес, -тас//-тес (-ла + ш), а также в составе сложных аффиксов -лат//-лет, -дат//-дет, -тат//-тет (-ла + т). Ср.: каз. көмектес «помогать», сөйлес «говорить», тат. бэрлэш «объединиться»«. Во многих случаях эти аффиксы выражают формирование качества-признака. См.: каз. оңайлат «облегчить», жоғарылат «возвысить», азерб. узунлаш «удлинить», турец. де(ғ)ирмилет «округлить» и др.

Фонетические варианты казахских формантов -лас//-лес в других тюркских языках: -daš // -dәš, -das // -des, -laš // -läš, -doš // -däs и др.

Этот аффикс, относящийся к непродуктивным, выражает в тюркских языках общность, сопричастность по отношению к какому-либо предмету. Например, древнетюрк. adaš «товарищ, друг», каз. әріптес «коллега», башк. ildäš «земляк», азерб. sirdaš «закадычный», кирг. zamandaš «современник», туркм. бojdaš «ровесник», шор. karyndaš «брат», чув. joltaš «товарищ». Формант -дас//-дес характерен, в основном, для имен, однако изредка присоединяется и к глаголам.

Точки зрения на происхождение указанных аффиксов разнообразны. К примеру, Б. Серебренников и Н. Гаджиева указывают, что конечный –с аффикса -das является аффиксом взаимного залога [75, 146]; К.Г. Залеман указывает, что формант -daš развился из формы -da местного падежа и самостоятельного слова еš со значением «товарищ, друг» [76, 130]. Точку зрения К. Залемана поддерживают В. Банг [77, 325], А. Джафер-оглы [78, 6]. А. Зайончковский [79, 37] и А.Г. Гулямов [80, 17-19] считают, что указанный аффикс состоит из суффикса -la/-da, образующего глагол из залогового форманта –š. А.А. Чеченов также присоединяется к мнению, что залоговый суффикс, восходящий к падежным окончаниям и окончаниям множественности (-š), возник из форманта -š. По мнению же А.А. Юлдашева, показатель общетюркского среднего залога – формант -s с исторической точки зрения является алломорфом древней морфемы -l, которая выражает самые разнообразные значения множественности [69, 9].

Что касается отношения морфемы -л, выражающей причастность к одному делу двух или более индивидов (субъектов), к древнему аффиксу множественности в формировании среднего залога, то, во-первых, она выражает причастность к общему делу нескольких (многих) людей, во-вторых, отметим происхождение формы совместного падежа -лы, близкого по значению среднему залогу, из алломорфа морфемы -л.

По нашему мнению, глагольный аффикс -ла и послелог ла, который выполнял в древнетюркскую эпоху функцию падежного аффикса со значением совместности, общности, имеют общий источник формирования. Ср.: каз. екеуле, ағалы-інілі, башк. ерле-бісале (ерлі-зайыпты) и служебное слово бірле – формы, близкие по значению.

Таким образом, падежный аффикс со значением совместности, множественности и аффикс -š (древний -l), выражающий значение множественности и собирательности, употребляясь в виде плеоназма, привели к образованию в казахском языке сложных формантов -лас//-лес, -дас//-дес, -тас//-тес.

Причиной наличия в указанном аффиксе значения предметности, признака, действия, в результате чего он участвует в создании имен существительных, имен прилагательных, глаголов и других частей речи, может быть его родство с многозначным формантом -лы. Следовательно, древнетюркское самостоятельное слово лы в процесс разложения на аффиксальные морфемы претерпело трудный и сложный путь эволюции.

3.3.1.3. Структурно-семантическая преемственность между аффиксом относительности –лы и падежными показателями со значением совместности

Если реконструировать историю развития падежного окончания -лы со значением совместности с древнетюркской эпохи до сего времени, то можно обнаружить, что эволюционный путь его формирования состоял из следующих периодов. См.:

а) в прототюркском языке сформировались -lы, -lі, -lan, в рунических письменах -la в статусе послелога, -lы, -li – в статусе союзных аффиксов;

б) в древнеуйгурско-кыпчакском языке сформировались послелоги -la, -lan, а также союзные аффиксы -lы ... -li;

в) в уйгурско-кыпчакском языке сформировались формы послелогов и наречий -la, -li; в чулымском языке – падежные показатели -wala, -wyla; в хакасском, шорском – форма инстументального падежа -nan;

г) в языках огузской группы сформировались формы послелогов, наречий на -la... -li; в чувашском – форманты инструментального падежа -pa, -paia;

д) в языках кыпчакской группы союзный аффикс -lы // -li, в башк. формант наречия -lы... -li, в алтайских языках – инструментальный падеж на –la, в казахском языке творительный падеж на -men, -ben, -pen;

е) в карлукском языке -la сохранился в составе послелога и наречия [81, 85].

О чем свидетельствует этот перечень, представленный нами в хронологическом порядке? Самостоятельная форма -л в прототюркскую эпоху древнетюркского языка породила аффикс -ла/-лы, затем в эпоху древних рун, древней уйгуро-кипчакской общности развились формы в функции послелогов и союзов, в следующие за ним уйгуро-кипчакскую, огузо-кипчакскую, карлукскую эпохи сформировались послелоги -la, -li и форманты наречия, вплоть до формирования в чулымском, хакасском, шорском, чувашском, алтайском языках инструментального падежа, в казахском – творительного падежа на -мен, -бен, -пен.

Тюркологи считают, что форманты совместного падежа -la, -li, -lan по всем параметрам должны быть отнесены к самой древней периферии прототюркского языка, то есть к периоду системного склонения, и приводят свои обоснования:

Во-первых, алломорфы совместного падежа, строго говоря, являются различными аффиксами, обладающие медиальной позицией между морфемами А-класса и морфемами J-класса.

Во-вторых, лексический объем каждого из перечисленных нами выше показателей ограничен. Например, форманты -la и -lan, в основном, расчленяются в послелогах bir-lä (> bi-lä) «вместе», bi-län (< bir-län) «вместе» [82, 104-105], и находят свое выражение таким образом, а показатель -li может параллельно употребляться во взаимной семантической связи. Такое парное употребление форманта -li сохранилось с эпохи древних рунических письмен до сих пор. Ср.: древнетюрк. inili äcili «младший-старший», каз. ағалы-інілі «братья».

В-третьих, они могут употребляться в качестве компонента сочетания, морфемы которого не совсем соответствуют функции падежного окончания -la, -li (в функции послелога). Например, к форманту -lа могут присоединяться притяжательные окончания III лица и окончания дательного падежа: taη + la «таң + да» «на рассвете»; taη + la + sy «утро следующего дня», taη + la + γa «утру следующего дня» [83, 14].

В-четвертых, изредка употребляются в роли падежного показателя -lа, -li, -lаn с невыясненным морфологическим статусом. В туркменском языке выполняет функцию словообразовательной морфемы, и считается, в основном, падежным окончанием там, где не может образовать новую лексическую единицу (лексему), где нет понятия признака.

В башкирском языке слова типа irle-bisale «с мужем и женой», напротив, рассматриваются в качестве наречий.

Такие формы с двойным статусом -lа, -li в ХҮ-ХҮI вв. воспринимались в чагатайском языке как примеры парного словообразования (-li...-li), употребляемые с комитативной семантикой, и стали основой для формирования не падежной формы -li с семантикой совместности, а словообразовательного аффикса -liq (bu ata + lyq oγul + luq «с сыном этого отца»).

Таким образом, появление различных противоречивых точек зрения на показатели -лық//-лі обусловлено, во-первых, древностью указанных аффиксов, во-вторых, широтой семантического поля самостоятельного грамматического форманта, послужившего основой для этих показателей. В туркменском и уйгурском языках, кроме форм -лық/-лік, образующих относительные имена прилагательные, употребляются и форманты -лақ//-лек, которые выражают значение места, а также обилие, избыток одушевленных и неодушевленных предметов: уйг. музлак «холодный» < мұзы мол «обилие льда», туркм. ӭтлӭк «мясной, обилие мяса», якут.: аттāх «имеющий лошадей», іккілӭх «двухгодичный», «двухлетний», оқолōх «имеющий детей» и др.

Указанные примеры свидетельствуют о том, что форманты -лақ/-лек являются одним из фонетических вариантов (ы//а; і//е) аффикса -лық/-лы [29, 112].

Тем не менее, мы должны указать, что в тюркологическом мире есть и мнения, поддерживающие сказанное выше. Например, Вл. Котвич считает, что форманты -lyγ, -lig не являются самыми древними формами показателя -лық//-лік, а его исконный корень – показатель -l. Ибо в тунгусских языках –l до сих пор употребляется в качестве показателя множественности [6, 109]. И в самом деле, мы полагаем, что более позднее происхождение окончания множественности может быть дополнительно подтверждено следующими фактами. Скажем, категория собирательности вмещает понятия множественности и единичности. Это дает ей возможность формально быть выраженной в виде единого целого в самых различных значениях множественности. Ср.: в казахском языке форма 3-его лица, множественного числа не передается специальными аффиксами. По этой причине она соответствует форме 3-го лица единственного числа: ол сатады «он продает» и олар сатады «они продают» (такое явление свойственно и другим тюркским языкам).

Со временем в языке стали образовываться значения собирательности, множественности. После того, как форма 3-го лица, ранее общая для всех, приобрела в большей степени многозначный характер, в языковой практике стала устанавливаться тенденция наделения каждого отдельного форманта собственным значением. В результате возник специальный показатель множественности -лар.

Идею о более позднем формировании категории множественности в алтайских языках поддерживает и Г.И. Рамстедт. Ученый говорит о том, что окончание множественности выполняло функции показателя качественной специфики, и показателя разделения на группы, и показателя внутреннего объединения нескольких групп [32, 230].

Идея группировки, сосредоточения значений множественности вместо их разделения стала основой для обновленного развития категории множественности и дальнейшего совершенствования форм.

Эти факты подтверждают не только позднее происхождение окончания множественного числа -лар, но и более позднее формирование способов обозначения семантики множественности, а также то, что –лар – производный и сложный формант, образованный из существовавших до него показателей множественности-собирательности -л, -р, -қ и др. Известно, что эту точку зрения В. Котвича поддержали в свое время Н.К. Дмитриев, Н.А. Баскаков, Д.Г. Тумашева, Ф.А. Ганиев, Л.С. Левитская и др. Позднее и Б.А. Серебренников отметил, что показатель -l в составе аффикса -lyq является аффиксом собирательности и множественности, а финальный -q(-қ) был в свое время аффиксом множественности с самостоятельным значением. В современных карачаево-балкарском, кумыкском языках и в некоторых говорах тюркских языков имеется окончание множетсвенного числа -lа (-ла). Выяснилось, что этот аффикс встречается в словаре М. Кашкари и в языках баоанва.

Следовательно, мы можем считать, что формант –л, вобравший в себя в свое время значения изобилия, множественности, собирательности, многократности, в результате употребления во всех тюркских языках в этих значениях позже стал основой для формирования в языке окончаний множественного числа, суффикса -лы//-лық, образующего имена прилагательные, суффикса возвратного залога -л и суффикса -ла//-ле, образующих глаголы со значением многократности, аффиксов -дақ//-дек со значением признака и др. аффиксов.

Перейдем теперь к выявлению и анализу того, в какой степени сохранились семантические связи между этими аффиксами.

3.3.1.4. Общность общетюркских аффиксов –лы и –лық (-лақ)

Относительно суффикса –лық → -лы/-лі (сулы «водный», үйлі «женатый») → -қ (бұзық «испорченный», жазық «ровный») → -ыл (қыз-ыл «красный», бат-ыл «смелый»), который непосредственно связан с формантом –лы, имеющим самостоятельное значение, существуют различные точки зрения, которые связаны с функцией образования суффиксом -лық//-лік имени прилагательного. Некоторые тюркологи относят к именам прилагательным не все слова, образованные посредством суффикса -лық и выражающие относительный признак. Е.И. Убрятова считала, что они не относятся ни к одной из известных частей речи, ибо образуют особую группу слов. Другие исследователи считали, что в качестве имен прилагательных можно рассматривать только те слова в группе, которые выражают качественное значение, а также способны принимать форму превосходной степени, и в качестве примеров приводят аффиксы в следующих словах: кýлкістіг – «смешной», тадылығ – «сладкий», истіг – «удобный», таныстығ – «знакомый» и др. [84, 194-195].

Неоднозначность взглядов на рассматриваемый аффикс объясняется, в частности, свойством одного именного форманта заключать в себе одновременно в синкретичной форме семантику предметности и качества. Благодаря присоединению аффикса –лығ, указаная форма, наряду с сохранением в ее основе предметной семантики, приобрела определительное качество. Природу этого можно объяснить следующим образом: если аффикс -лығ был сформирован из основ качественных прилагательных и имени действия, то относительные имена прилагательные, выражающие семантику принадлежности, образуются из слов с чистой именной основой. Такие имена прилагательные не теряют своего основного предметного значения, поэтому в языке формируются и определения одной с ними семантики. Ср.: хакас. хуруғ чирлер «сухие земли, сушь» – хуруғ чирліг «имеющий сухие земли, сушь», кoп ахча «много денег», кoп ахчалығ «имеющий много денег», махтанчых хылых – «хвастливая выходка» – махтанчых хылыхтых «характеризующийся хвастливостью» и др.

П.М. Мелиоранский указывает, что -лық – суффикс, который образует имена существительные, а -лы – имена прилагательные [57, 35]. Известно, что категории имени существительного и имени прилагательного тюркских языков с исторической точки зрения тесно взаимосвязаны. Их близость ярко проявляется и в словообразовательных аффиксах. Следовательно, фактором, обусловившим их развитие в неразрывном единстве, может быть общность их словообразовательных предметных и качественных аффиксов. Специалисты в области грамматики современного казахского языка располагают фактами, доказывающими, что показатели – лық//-лы сначала были представлены в виде формантов -лағ//-лақ. Ср.: қыш-лағ > қыстақ > қыстау «зимовье», йайлақ > жайлау «летовка». Возможно, со временем указанный аффикс в зависимости от функции и стилистических задач был дифференцирован на грамматические показатели двух видов: -ла/-қ, -ла/-ғ. Мы полагаем, что показатель -лақ (-ла + қ) является одним из производных аффиксов сложного состава. В некоторых тюркских языках распространены относительные прилагательные на -лы/-л. Они встречаются в нескольких фонетических вариантах: -лы/-лі, -ды/-ді, -ты, -ті, -лa, -ле. Например, туз-лы ас «соленая пища», чагат. davlatly «счастливый», узб. тузли «соленый», қаз. тәтті «сладкий», тат. тәмле «вкусный». Однако относительные прилагательные с формантом –лы употребляются не во всех тюркских языках, вместо него в некоторых тюркских языках используется аффикс -лығ. Например, относительные прилагательные с формантом -лығ достаточно часто встречаются в памятниках древнетюркского языка: qarlïγ taγ – «снежная гора», jaγlï aš «жирная пища». В современном уйгурском языке финальный в фонационном отношении звонкий согласный оглушается, и конечный ғ переходит в қ. Например, ташлиқ йәр «каменная земля». В киргизском языке конечный согласный ғ, вокализуясь, превратился в звук у. А под влиянием этого дифтонгоидного у слоговой гласный ы был преобразован в губной о. В результате полудифтонг оу, завершающий слог, превратился в длительный звук уу. Ср.: жылдыздуу көк «звездное небо». Подобные изменения произошли также в алтайских языках, в которых слова, находящиеся после лексических единиц на -лу, -ду, -ту, стали завершаться длительным уу, см.: балыкту суу «рыбная река «река, где много рыбы»«. В якутском языке слогообразующая узкая фонема ы в составе общетюркского аффикса –лығ подверглась полному изменению и приобрела форму длительного аа с добавочным тоном –лаах (-таах, -наах). Ср.: тыалах сир «лесная земля» и т.д. Н.А. Баскаков в своих замечаниях по поводу книги Г.А. Рамстедта «Введение в алтайское языкознание» происхождение показателей -лы, -лығ относит к древним формантам -лығ/-луғ [32, 230], Н.З. Гаджиева считает, что из первоначального форманта –лығ сформировался сокращенный -лы [73, 79]. В. Котвич, признавая родство двух аффиксов, указывает, что конечный согласный -γ ~ -g сохранился только в некоторых диалектах, орхонских письменах, сибирских языках, тувинском языках, в остальных произошла его замена глухим взрывным -q ~ -k (-liq, в говорах Восточного туркестана) или фрикативным -x (-lax, в якутском языке). Но во многих случаях в диалектах со звонким длительным -γ ~ -g узкий ы в начальной позиции позже меняется: -ы, -і > y, u [6, 125].

Б.А. Серебренников высказывает предположение, что узкий звук ы в составе аффикса -лы:ғ в пратюркском языке произносился как длительный гласный и указанный формант (-лы:ғ) был аффиксом совместного падежа (комитатива). Ученый так объясняет свою мысль. О том, что вначале аффиксы совместного падежа (комитатива) употреблялись и в функции показателей, образующих относительные имена прилагательные, свидетельствует история относительных имен прилагательных в монгольском языке. Эти прилагательные в монгольском языке были образованы посредством аффикса –тай. Ср.: монғ. нөлөөтөй «влиятельный (нөлөө «влияние»), угалзтай «узорчатый», (угалз «узор»). Аффиксы относительных прилагательных -тай, -тэй омонимичны формантам совместного падежа -тай, -тэй. Ср.: туг «знамя», тугтай «со знаменем» и т.д. [82, 162].

О том, что показатели -лы, -ли возникли из формантов -лығ, -лиғ и имели семантику совместности, писал и Г. Рамстедт. Ученый считал, что в древних тюркских языках (уйгурском, чагатайском, среднетюркском) между двумя именами, следующими друг за другом, употреблялся формант -li. Эта форма переводится на русский язык в виде конструкций с союзами («и», «как ты, так и я», «и..., и...»). Ср.: древнетюрк: inili acili (младшие и старшие братья», уйг. tünli künli «ночью и днем», täηrili jirli «небесные и земные» [32,  233].

В языке тюркских памятников Х-ХII вв. имело место употребление аффикса –лы, присоединяемого к качественным именам прилагательным, обозначающим цвет, в функции однородных сказуемых, например, Өзүң табынны мән айайын йрра қызыллы сарығлы өрүңлү қара, где қызыллы «красный», сарығлы «желтый», қара «черный». Х.Г. Нигматов считает это явление отражением явлений того периода, когда имена существительные и имена прилагательные не были семантически дифференцированы, а аффиксы не вносят никаких изменений в семантическую структуру слова [85, 13]. По нашему мнению, аффикс -лы присоединяется здесь не случайно. Он употребляется с целью выражения обилия и единства однотипных признаков. Как значение обилия, так и значения множественности и совместности возникают из показателя множественности-собирательности -л, который находится в основе формирования аффикса. Ср.: каз. қызылды-жасылды «красно-зеленый», үлкенді-кішілі «и стар и млад», таулы-тасты «горно-каменистый» и др. Кроме того, в карачаево-балкарском языке суффикс -лы относительного прилагательного, присоединяясь к именам числительным, придает им значение принадлежности к числу, обладания чем-либо. См.: онсегизли «есть восемнадцать», нели «что есть» [59, 20]. В некоторых современных тюркских языках аффикс –лы чаще употребляется в значении совместного падежа, нежели относительного имени прилагательного. Ср.: турец. Саятлы Хемра (название романа) «Саят и Хемра» или «Хемра и Саят», тат. sierlj kjce «человек, у которого есть корова», каз. балалы кісі «человек, у которого есть дети», як. кыыстаах уол «мальчик и девочка», киһилээх кэллэ «пришел с человеком» [30, 82]. В свое сремя и Н.Н. Поппе предупреждал о возможной связи аффикса -лы:г с показазателем комитативного падежа древнего монгольского языка -луға [86, 203].

Проанализировав приведенные точки зрения и гипотезы, мы пришли к следующему выводу: формант -л (-ла», -лы был в свое время многозначным формантом, вобравшим в себя значения собирательности, множественности, относительности, обилия, совместности, многократности. Позже, когда прежний самостоятельный грамматический формант стал выполнять функции самых различных аффиксов, их прежние значения были распределены между каждым из них.

С точки зрения генезиса, аффикс –лы связан с суффиксом имени прилагательного -л модальной, уменьшительной семантики. Ср..: тат. қызыл «красный», каз. қып-қызыл «очень красный». Точно также аффикс -л встречается в составе многих сложных аффиксов с уменьшительным значением. См.: каз. ақшыл «беловатый», көкшіл «голубоватый», бозғыл «сероватый», карач.–балк. кыз-гыл (ср. каз. қызғылт «красноватый»), кирг. сары-чыл, каз. сарғыш «желтоватый», кирг. қара-лчым, каз. қаралтым, қаралау «черноватый» и др. Эти примеры доказывают, что в тюркских языках слова с модальным значением во многих случаях возникли на первой стадии развития уменьшительного значения. Ср.: 1) -л, -қ, -ла + -р → аффиксы, выражающие значение множественности; 2) -лық → аффикс, образующий слова с имнным значением; 3) -лы//-ла → аффикс, выражавший в древних тюркских языках значение совместности; 4) -лы → аффикс, образующий слова со значением признака, относительности; 5) -ла → аффикс образующий семантику многократности, повторяемости из значения множественности (сабала «колотить», балала «завести детей», бұзаула «телиться», и др.); 6) -лақ, -дақ → аффикс, выражающий значение обилия, отношения, иногда синонимичен аффиксу -лы/-лі. Ср.: мұздақ жер «земля, покрытая льдом», тастақ жол «каменистая дорога»; 7) -ла: послелог (из послелога бірлә, в современном казахском языке сохранился в форме окончания творительного падежа –мен, -бен,-пен»; 8) -лы/-лі: формант деепричастия (алт. kelele, каз. келгелі «с тех пор, как пришел», барғалы «с тех пор, как ушел», күткелі «с момента ожидания»); 9) -ла: суффикс наречия (древнетюрк. tünlä «ночью», ног. taηla «завтра», каз. (диал.) таңмен бірге «завтра, рано»и др.).

Аффикс -лақ//-леқ. В последнее время в тюркологии появилась точка зрения, согласно которой аффикс -лак//-лек представляет собой фонетический вариант форманта -лық, который обрел семантическую самостоятельность [28, 106]. И она небезосновательна. Доказательством могут послужить семантическая близость указанных аффиксов и количественные ограничения словообразовательных возможностей форманта –лақ.

В словаре М. Кашкари аффикс -лақ употребляется и в собирательном значении: atlak «кони», їtlak «собаки» [МК, 483].

Аффиксы казахского языка -лақ//-дақ созданы из аффиксов -ла//-ле, образущих имена и глаголы, а также форманта -ақ//-ек. Показатель -лақ//-дақ связан с показателем -ақ//-ек не только формально, но семантически. К примеру, показатель -ла//-ле//-лы//-лі указывает на место обильного размещения естественных предметов, множественность, многократность, а аффикс ақ//-ық, -қ также указывает на место, предназначенное для определенной цели, предмета. Формант -лық вмещает в себя оба эти значения. Ср.: древнетюрк. таш-ла (глагол) < таш «камень», каз. таста «бросать», тас-ты // тас-тақ «каменистый», древнетюрк. мұз-ла, каз. мұзда «охладить», каз. мұзды // мұздақ «льдистый», азерб. батлаг // батдаг // батаг, каз. батпақ «грязь», тат. жы-л-ак, түркм. аг-л-ақ, қаз. жы-лауық «плакса». Семантическая близость варианта -дақ (-дек, -тақ//-тек» с суффиком -лы//-лі также доказывает их родство. Ср.: мұздақ – мұзды «льдистый», саздақ – сазды «глинистый», шаңдақ – шаңды «пыльный», құмдақ – құмды «песчаный», тастақ – тасты «каменистый», жайдақ – жайлы «удобный». В семантике этих аффиксов обнаруживаем значение «очень много, обилие чего-либо». Например: мұздақ – мұзды «много льда», саздақ – сазды «много глины» и др. Мы видим, что в суффиксах, которые образуют из корневых слов производные имена существительные и которые омонимичны аффиксу имени прилагательного –дақ, наряду с предметной семантикой, появляется добавочная семантика признака, а также многократности действия, результата повторяемого процесса, см.: қуыр-дақ «жаркое» (каз. национальное блюдо), шуыл-дақ «шумливый человек», зуыл-дақ «гудок», шәуіл-дек «тявкающая собака», әупіл-дек «лающий, кричащий пес», сартыл-дақ «трескотня», тоңқыл-дақ пен шіңкіл-дек «грубиян и визгун» и др. Иногда эти показатели, присоединяясь к имени прилагательному и выражая семантику сравнения, выполняют фукцию словоизменительного суффикса, нежели словообразовательного аффикса. Ср.: тапалтақ «низковатый, ниже», жеңілтек «легкий, легонький». С этой точки зрения, форманты -дақ//-дек уподобляются аффиксам уменьшительности имени существительного: балақан – балақай «детка», ботақан «верблюжонок», қалашық «городок» и др. А слово жүрдек «быстроходный, резвый» представляет собой результат образования производного имени прилагательное из глагольного корня. Аффикс -дақ//-дек, присоединяемый к производным именам существительным со звукоподражательной основой, образует производные субстантивированные имена прилагательные, связанные с различными свойствами человека, его поведением: күжілдек «зудящий, назойливый человек», быжылдақ «суматошный, суетливый человек», былқылдақ «слабый, нерешительный человек», желпілдек «вертлявый, непоседа, легкомысленный человек» и др.

М. Томанов относит аффикс –дақ к синкретичным с исторической точки зрения аффиксам в связи с тем, что он присоединяется и к именным, и к глагольным основам. Известно, что явление синкретизма позднее привело к появлению в казахском языке многозначных, омонимичных аффиксов. Мы полагаем, что приведенные факты указывают, таким образом, на правильный путь развития нашей мысли.

Итак, аффикс -дақ//-дек, благодаря способности выражать семантику свойств естественных предметов, их условные признаки, избыток или недостаточность, имел возможность присоединяться как к именам существительным, так и к именам прилагательным и глаголам. Кроме того, сравнение с материалами древнетюркского, а также новых тюркских языков доказывает наличие нескольких вариантов указанного аффикса. Ср..: каз. батпақ, азерб. батдағ; каз. қыстақ, азерб. қышлағ; каз. домалақ, азерб. домбалақ; каз. мұздақ, азеб. бұзлағ; древнетюрк йайлақ, каз. жайлау, азерб. иайлағ. М. Томанов подчеркивает: «нельзя рассматривать состав казахского слова «батпақ» в виде бат-па-қ и считать элемент –па формантом имени действия. Ибо это редкий вариант первого компонента (-да) указанного аффикса (-дақ)» [7, 179]. Факты других тюркских языков доказывают наличие у этого аффикса варианта с начальным л(-лақ). Таким образом, выясняется, что аффикс, который употребляется в казахском языке в виде -дақ//-тақ, как с исторической точки зрения, так и в общетюркском пространстве имеет три варианта: -лақ, -дақ, -тақ. Следовательно, если эти языковые факты доказывают, что современный глаголообразующий аффикс -ла//-ле прошел процесс развития от аффикса имени существительного – имени прилагательного – имени действия – до аффикса глагола, то начальные компоненты -па, -да в составе каз. бат-пақ, азерб. бат-дақ указывают на следы синонимичных (возможно, родственных) аффиксов имени действия. Нашу мысль подтверждает и то, что указанный глаголообразующий аффикс -ла участвует в создании имени действия в тунгусо-маньчжурских языках.

Для того, чобы выяснить, как появился вариант -лақ, видимо, необходимо рассмотреть его в связи с аффиксом -лық (< laq‚ -laγ‚-daq и др.), а также с вариантами -ла:х, -лох, -до:х, -та:х, -да:х, -на:х якутского языка. М. Томанов, учитывая, что этот аффикс присоединяется преимущественно к именным корням, а также то, что одно из основных его значений – «присутствие, наличие естественных предметов в определенном месте» (тастақ «каменистое место», құмдақ «песчаное место»), приходит к заключению: начальный компонент (-да), как и полагал Э.В. Севортян, является древним вариантом аффикса -ла, образующего отыменные глаголы [87, 179]. Ученый также относит конечный согласный қ этого аффикса к форманту имени действия (-ғ/қ > у). Следовательно, высказанная нами выше мысль о том, что показатель –ла является одних из семантических вариантов аффикса –лық, логична, то есть наша точка зрения согласуется с мнением Э.В. Севортяна, кроме того, она всесторонне подтверждается языковыми фактами.

Т. Талипов указывает, что в уйгурском языке фомант -лағ в составе слов бозлағ «верблюжонок», ағлағ «ягненок», отлағ «пастбище», яйлағ «джайляу» возник из аффикса сложного состава -лағу (-ла + ғу) в результате утраты конечного согласного ғ [60, 112]. Аффикс -лағ сначала, хоть и редко, выполнял функцию суффикса, образующего имена прилагательные, а позже взял на себя функцию образования имен существительных. Таким путем образовались следующие древнетюркские имена прилагательные: отлағу йәр «пастбище», ағылағу шишәк «плачущий ягненок», бозлағу торум «ревущий верблюжонок». Далее, говорит ученый, в результате утраты конечного компонента были сформированы первые субстантивированные, но сохранившие свое грамматическое значение причастные формы. В современном казахском языке слова бозлағу – боздақ (ревущий, рева), ағылағу – жылауық (плачущий, плакса) употребляются с семантикой качества и предметности, что касается слов отлағ – отты (травянитый), яйлағ – жайлау (джайляу), то первое употребляется в составе имен прилагательных, а второе – производных имен существительных. Как бы то ни было, в составе форманта –лағу и показателя –лағ находятся сложные показатели имени ла//-лы (-лақ//-лық) с семантикой относительности, восходящие к древнему показателю множественности и собирательности -л, а также формант имени действия -ғу//-қ//-ғ, который стал основой для формирования глагольных категорий. Эти языковые факты указывают на утрату различий между аффиксами с широкими и узкими гласными и конечными глухими, звонкими согласными уже в древний период развития тюркских языков.

В казахском языке форманты -лақ//-лек, -дақ//-дек употребляются в нескольких значениях и, соответственно, в нескольких функциях. В некоторых тюркских языках:

1) употребляются в функции имени существительного, выражающего признак, место: каз. қыстақ // қыстау (зимовье), жайлау//жайлақ (диал.) // жайлау (литер.) «джайляу, летнее пастбище, летовка», азерб. отлаг «пастбище» < от «трава», тув. турлаг «стоянка» < тур, тұр «стоять»;

2) в именах прилагательных, обозначающих место изобилия каких-либо естественных предметов: каз. мұздақ «льдистый», құмдақ «песчаный», тастақ «каменистый», жүрдек «быстроходный», азерб. музлак «льдистый», туркм. этлэк «мясистый» и др.;

3) в отглагольных, отыменных прилагательных, обозначающих качества, присущие кому(чему)-либо: жылпылдақ «скользкий», сабалақ «лохматый», сүмелек «пронырливый», солтақ «прихрамывающий», судырлақ «шуршащий», уілдек «свистящий, гудящий», шіңгірлек «дребезжащий» и др.;

4) участвует в создании конкретных имен существительных: түбіртек «квитанция, корешок», түйдек «клубок», қуырдақ «жаркое, каз. нац. блюдо», құндақ «пеленка, короб», құмалақ «катышек», кеңірдек «трахея» и др.

Если обратиться к употреблению формантов -лақ//-дақ в других тюркских языках, то можно обнаружить, что иногда они семантически созвучны аффиксу сравнительной степени казахского языка -лау//-леу, -дау//-деу, -рақ//-рек
и аффиксу -лы//-лі, образующему имена прилагательные. Ср.: азерб. этлек, каз. етті, еті мол «мясистый», сүңүклек, каз. сүйекті «костистый», сачлаг, каз. шашты «волосатый», туркм. сарылаг, каз. сарылау «желтоватый», яшлак, каз. жасырақ «моложе» и др. Иногда встречается употребление аффиксов -лы//-лі, -лақ//-лек, -лық//-лік в значении меры вещей: каз. бір үйлі жан «человек с одним домом», үйлік жер – туркм. evlek jer «земли на один дом», каз. бір арбалық «одна арба (сена)» и др.

В турецком, туркменском языках аффикс -лақ иногда выражает значение места, что сближает их с наречием: іčerlek «внутри», ілerlek «впереди», tezlek «быстрее». Таким образом, если в составе аффикса -ырақ//-ірек, -рақ//-рек, выражающего ослабление качества в словах казахского языка ілгерірек «впереди», тезірек «быстрее» можно выявить фонетический вариант (л//р) древнего форманта ла + қ//-ле + к, то и аффиксы сравнительной степени -лау, -леу/-дау//-деу являются одним из семантических и звуковых компонентов (қ~у) этого же аффикса -лақ (-лау), -дақ (-дау.) Ибо элемент –л можно встретить и в составных формантах с семантикой множественности и собирательности (-лар, -лақ, -лық), и в составных формантах, выражающих ослабление качества. Например, -лау//-леу (кішілеу «меньше», сарылау «желтее»), -ғыл, -гіл//-қыл//-кіл (бозғыл «сероватый», ақшыл «беловатый»), -ыл, -іл (көгіл «голубоватый», сарғыл «желтоватый», жасыл «зеленый», қызыл «красный»), -ылтым (қызғылтым «красноватый, розовый», қаралтым «черноватый»), -ырақ//-рек (көгірек «более синий, голубой», қызылырақ «более красный» и др.). Следовательно, необходимо критически отнестись к мнениям, согласно которым происхождение аффиксов -ырақ//-ірек может быть связано с самостоятельным словом (тув. араах «луч, заря»).

А.Е. Кононов делит состав аффикса -raq (-рақ) на два элемента – ra + q. К примеру, по его мнению, аффикс -ымтырақ, -імтірек состоит из трех уменьшительных аффиксов: сары-м-ты-ра-қ, ақ-шы-ра-қ и др. Ученый считает, что происхождение многих тюркских форм и словообразовательных аффиксов должно быть объяснено не переходом лексических единиц в аффиксальные морфемы, а, напротив, процессом фузии, то есть слиянием дву- и более фонемных морфем (не считая гласных звуков-«посредников») и превращением их у одну целую морфему [88, 118]. Н.З. Гаджиева и Б.А. Серебренников указывают, что оба элемента – -r и -q – с исторической точки зрения являются показателями собирательности-множественности. Согласно Б.А. Серебренникову, в уральских и тюркских языках употребление аффиксов собирательности-множественности осуществлялось в трех направлениях; в соответствиии со вторым и третьим направлением указанные показатели r, -q употреблялись в языке для выражения ослабления, усиления, увеличения качества, а гласный а выполнял функцию их объединения [27, 10]. Мы считаем, что –ра является одним из фонетических вариантов древнего показателя -ша//-ла, а –қ должен быть древним элементом со значением собирательности-множественности, ослабления, уменьшительности. Ср.: 1) значение собирательности-множественности: atlaq «лошади» < at «лошадь» ašlaq < aš «пища, еда», bilgäläk «мудрецы» < bilgä «мудрец», іšlaq «дела» < іš «дело», mamlaq «персы» < [Броск, §77]; 2) выражение ослабления меры, признака: турец. azaqlaq «маловато» < az «мало», bošlaγ «по-свободнее» < boš «свободно», каз. тастақ ~ тастау ~ тасты «каменистый», құмдақ ~ құмдау ~ құмды «песчаный», сортақ ~ сортаң «солончаковый» и др.

Аффикс -лық//-лік. Широко известные в тюркских языках аффиксы -лық, -лік А. Ыскаков назвал «омонимичными аффиксами» в соответствии с их свойством выражать в современном казахском языке семантику предметности и признака [35, 82]. Однако С. Исаев указывает на то, что это явление, то есть употребление то в значении имени существительного (наименование предмета), то в значении имени прилагательного (относительный признак предмета) не является результатом их случайной субстантивации (опредмечивания) либо случайной адъективации, а является следствием естественных связей [26, 222].

С точки зрения общей грамматической семантики слов, образованных посредством аффиксов -лық, -лік, их употребление в значении имени существительного или иногда в значении имени прилагательного является, по нашему мнению, одним из проявлений этой естественной взаимосвязи.

Высокопродуктивные аффиксы -лық// -лік, -дық//-дік, -тық//-тік, выражающие к тому же самые разнообразные значения, в казахском языкознании относят к древним общетюркским формантам. В словаре М. Кашкари аффиксы даны в форме -лік (-лығ//-лік, -луқ//-луғ, -лүк) – сарығлығ ер «человек, заболевший желтухой» [65, 105] и в других формах, а также показаны их различные значения: значение обладания чем-либо (саманлығ ер – «человек, имеющий сено, солому»), значение завершенного дела (қуруғлуғ йа – «возведенное жилище»), значение места (тарығлығ – «пашня»), значение места созревания растений (сөкутлук – «место, где растут деревья»), значение предмета, предназначенного для чего-либо (төшәклік барчын – «ткань для изготовления одеял»), понятия, выражающие поведение, характер, природу человека (кувәзлік – «высокомерие»); обладателя какого-либо качества (біләклік ер –«сильный человек»). Тюркский аффикс –лық в монгольском, халха-монгольском языках встречается в форме -лық – лік > -лаг /-лэг/ > -лақ – (лек), -лог/-лөг. Например, байалық > баялағ – байлық «богатство». М. Томанов указывает на то, что посредством показателей -лық//-лығ//-луқ, -тық//-дық//-нық в тюркских языках зачастую образуются имена существительные с абстрактной семантикой, например, каз. қыстық «зимовье», чув. чурелах «рабство», узб. ақтық «белила», уйг. балылық «детство», которые могут выражать сферу, источник распространения предмета, собирательность, иногда особенности профессии, существования человека. Ср.: турецк. чабанлық «сельскохозяйственная специальность», каз. шопандық (то же) [89, 116]. В древних тюркских памятниках письменности форманты -лық/-лік/-лығ/-ліг употребляются в значении как предмета, признака, так и качества действия. К примеру, образуют производные имена существительные. Имена существительные с абстрактным значением:

1) alїmlїγ «тот, кто берет», bazlїqu «связка, сверток», beglik «бекство, власть», bošlug «свобода» и др.;

2) наименование конкретных предметов: jastuq «подушка», közlük «очки», ölütlüq «бойня», janlїq «сумка пастуха», eliglik «рукавицы» и др.;

3) имена существительные, выражающие семантику собирательности: buγralїq «стадо верблюдов-самцов», borluq «виноградная долина», jaγaqlїq «роща ореховых деревьев», aγϊqlϊγ «место, где много медведей», sögütlük «густые заросли», atlaq «стадо лошадей», čečäкlik «клумба, бульвар», jemišlik «фруктовый сад», qaγunluq «долина дынь» и др.

Имена прилагательные:

1) выражают определенное время: ajlїq «месячный», jajlїγ «летний», екі künlüq «двудневный»;

2) имена прилагательные, образованные из наименований предметов, изделий, предназначенных для чего-либо: čaruqluq «кожа для пошива обуви», saγlїq «дойная корова», башк. (диал.) төрлөк < «одеяло для торя»(почетное место для гостей);

3) имена прилагательные, выражающие значение принадлежности, относительности: ölümlüg «падаль», ačinlїγ «китайский, мачинский», čöllig «отшельник, человек живущий в пустыне», itlig «человек, у которого имеется собака», jaγaqlїγ «ореховый», tїnlїγ «одушевленный, относящийся к живому существу»;

4) прилагательные, выражающие качество, признак: teltük «увечный», beкіliq «закрытый», buzluγ «ледяной», begilїk «прочный», baγїrlїγ «смелый, отважный», jandїq (jandїq at) «простой (не породистый) конь» (в современном казахском языке слово жантық «мелкий скот» является субстантивированной формой слова с качественным значением), jarlїγ «бедный» и др. Эти примеры свидетельствуют о способности аффикса -лық образовывать отыменные и отглагольные имена существительные и прилагательные.

В казахском языке семантические группы аффикса –лық определяются следующим образом:

1. а) слова, называющие абстрактные понятия: кісілік «человечность»; жаңалық «новость»; б) наименования конкретных предметов: орындық «стул», инелік «стрекоза»; в) наименования времени, места айлық «месячник», егіндік «посев»; г) наименования предметов, связанных с количественными понятиями: екілік «двойка», жүздік «сотня»;

2. а) производные имена прилагательные, выражающие качества, относящиеся к конкретному значению слова: қоғамдық «общественный», қалалық «городской»; б) производные имена прилагательные, связанные с мерой времени и измерения: айлық «месячный», көйлектік «плательный», екі- үш асымдық (букв.:«на две-три варки», о мясе); в) производные имена прилагательные, выражающие отношение к определенному лицу: өздік «свой, собственный», сендік «твой, принадлежащий тебе», қандайлық «какой» и др.

Значения сложных аффиксов –лақ //-лек, которые являются вариантом (с широким гласным) аффикса -лық/-лығ, образующего имена, также сходны с указанными. Ср.: названия конкретных предметов: baγїrlaq «уточка», baγїrlaq «женское платье с коротким рукавом», jandaq «жантақ» (название травы).

Кроме того, слова древнетюркского языка с аффиксом -лық//-лақ в современном казахском языке заменены на форму с аффиксами -лы/-лі или -лақ//-лек. Ср.: а) türlüg каз. түрлі, башк. (диал.) төрлө «разный», jarlїγ, каз. жарлы «бедный», башк. ташлы ~ ташлық «каменный», küplüg каз. күпті «опухший» < күп болып ісу «опухать», аγulїγ каз. улы «ядовитый» < аγu каз. у «яд», atlїγ каз. атты «имеющий лошадь», küčlüg каз. күшті «сильный», каз. (диал.) құтлығ «счастливый»; б) buzluq каз. мұзды, мұздақ «ледяной», qumluγ каз. құмды, құмдақ «песчаный», tarlaγ каз. тарылық егіндік «посев проса», sanlaγ ~ sanlїγ каз. сандық, санға қосылған «числовой, добавленный к числу». Форманту -лық//-лік, -дақ//-дек казахского языка в башкирском языке соответствуют то аффикс -лақ//-лек, -лөк (ср.: ұрлық ~ башқ. орлок «семя», каз. бірлік ~ башк. бөрлөк «единица, единство», сідік ~ башк. Һейлек «моча», қуырдақ ~ башк. қурлақ (нац. блюдо, «жаркое»), кісілік ~ башк. кешелек «человечность», каз. ішімдік ~ башк. эсемлек «выпивка» и др.), то аффикс -лас//-лес, например, каз. бірлік ~ башк. берләс «единство», каз. өрлік ~ башк. үрлэс «гордость», каз. қырлық ~ башк. қырлас «возвышенность». Иногда они даже перекликаются с аффиксами казахского языка -ық//-ік, -қ/-к: каз.
тұрақ ~ торлак «стоянка», каз. кертік ~ киртлес «насечка, зарубка» и др.

О том, что общетюркский аффикс -лығ/-ліг – составной и образован из соединения элементов -лы//-лі и -ығ//-іг, между которыми сначала не было семантической разницы, свидетельствует и следующий пример из древнетюркского языка: čer «время, пора» ~ čerig «время, пора» ~ čerlik «время, пора» [ДТС, 144].

В казахском языке употребляется и аффикс -дық/-дік, -тық/-тік, звуковой вариант форманта -лық/-лік. В других тюркских языках встречаются варианты -дыг/-дик/-дук/-дүк. Например, каз. қолтық «подмышки», каз. жастық «подушка» и др.

Э.В. Севортян связывает основы, образованные посредством этих производных аффиксов, с древней лексикой тюркских языков. В учебниках казахского языка не учитывается функция указанного аффикса, связанная с образованием отглагольных именных слов. Аффикс -дық, образующий отглагольные именные слова, в языке древних памятников выражает значение прошедшего времени и, находясь в позиции перед определенным субъектом и объектом, употребляется в функции определения, дополнения, обстоятельства времени и причины: öтýнтýк öтýнчім «просьба» (öтýнтýк – определение) [Тон, 15]. Біlтýkiмін бунча бітіг бітідім (біlтýkiмін – дополнение). Мағы Қурған қышладуқда jyт болты [Мог, 31] (қышладуқда – обстоятельство места) и т.д. Аффикс -дуқ здесь соответствует современному форманту причастия -ған.

Н.А. Баскаков объединяет происхождение форманта -дук с показателем –сық, потому что соответствие m(д)/ш~с достаточно распространено в тюркских языках. В тюркских памятниках формант -сық образует производные имена со значением действия, от глагола, не имеющего никакого отношения ко времени. Ученый пишет о том, что «-дық/-дик, -тыкъ/-тик > -ды//-ди, -ты/-ти, а в древний период развития языка и -лыкъ/-лик, > -лы/-ли, имеют генетическое родство с формантами казахского языка -лық/-лік, -дық/-дік, -тық/-тік и формантами -сық/-сик > -сы/-си древних орхонских надписей. Ср.: юй-ли (каз. үй-лі) «имеющий дом» (< генетически «насыпать что-то в одном месте) ~ юйди. Например, Ол бір жерге үйді «Он собрал в одну кучу» (< генетически: «собрать что-либо в кучу в одном месте»). Кроме того, Н.А. Баскаков считает, что форманты -дық/-дік, -лық/-лік родственны форме 1 лица множественного числа личных окончаний, и все они являются одним общетюркским формантом [43, 444]. Ср.: ал-дық, ал-ай-ық, новоуйг. ал + (ғ) ай-лық // ал(-г(ай) – лы(к) «возьмем». Кроме того, в качестве примера можно привести и казахские диалектные слова сыйлығ(у) «втиснуться», а также формы спряжения в условном наклонении. Общей сематикой, позволяющей объединить их, является значение множественности.

Эти факты показывают еще одну грань многозначного характера аффикса -лық/-лік. Ибо многозначность аффиксов – это системное замена древних значений, сохранившихся в отдельных словообразовательных формантах, новыми значениями.

В башкирском языке аффикс -дық/-дік, присоединяясь к форманту страдательного залога, образует производное имя существительное. Ср.: йыйынтык «совокупность», табылдык (азерб. тапдыг) «брошенная кем-то находка», йыуындык «помои», ташландык «отбросы» и др. Разница заключается в следующем: если в башкирском языке элемент –ын в слове жи-ын-тық рассматривается как суффикс страдательного залога, то в казахском языке считается аффиксом, образующим имя существительное. Однако, что касается производных слов йыдындық «помои», ташландык «отбросы», то здесь все иначе. Следовательно, аффиксы -ды/-ді в составе производных имен прилагательных казахского языка жуын-ды «помои», тастан-ды «отбросы», түйін-ді «узелковый» оказываются одним из вариантов показателей -лы(қ)/-лі(к), образующих имена прилагательные. Эти факты лишний раз доказывают точку зрения Н.А. Баскакова о том, что форманты -дық/-дік, -тық/-тік, образующие отыменные глаголы, а также -дық/-дік, -тық/-тік, образующие отыменные имена существительные и имена прилагательные (астық «зерно», айлық «месячник», күндік «поденный» и др.) имеют общее происхождение с аффиксами -лы(қ), -лі(к), образующими имена существительные и прилагательные.

В современном казахском языке аффиксы -дық/-дік, -тық/-тік с точки зрения потенциала образования отглагольных имен считаются непродуктивными, однако в древнетюркский и среднетюркский период они употреблялись довольно часто, о чем свидетельствуют следующие примеры: umduq «надежда» < um «надеяться, верить», qonduq «остановка», «ночлег» < qon «ночевать», barduq «ходьба», «путешествие» < bar «ходить», käldük «приход» < käl «приходить». Языковые факты позволяют выявить, что древний показатель –duq был заменен в современном казахском языке формантами имени действия (неопределенной формы глагола) –ыт // -іт // -т, которые образуют имена существительные. Показатель –ыт является отражением исходного простого варианта (-ду) сложного форманта древнетюркского языка -дуқ (-duq), а -ыс//-іс является грамматическим вариантом древнего показателя собирательности-множественности, перешедшего в имя действия.

Во всех тюркских языках, кроме якутского, аффикс – лық относится к продуктивным и образует производные имена существительные со значением определенных свойств, качеств, состояний. Кроме того, иногда аффикс может выражать значение профессии (ремесла), должности какого-либо субъекта.

Абстрактное значение производных имен существительных с формантом –лық, образованных из имен прилагательных, в истории развития тюркских языков считается одним из древнейших. Например: каз. адалдық «честность», туркм. адыллык «честность», кирг. акмалык «текучесть», азерб. азадлыг «свобода, освобождение» и др. В словаре М. Кашкари можно встретить многочисленную группу производных имен существительных, выражающих определенное состояние, качество, свойство. Можно привести большое количество подобных яызковых фактов из языка памятников VIII в., IX в., Х в., из книги С.Е. Малова «Древнетюркские памятники письменности»

У М. Кашкари: коуugluk «густота» (қою – имя прил. «густой»), erlik «героизм» (ер – имя сущ. «герой, мужчина», kadaslik «родственность» (kadas – имя сущ.» брат, родственник») [МК, 205], у С.Е. Малова: birlik «единство»(бір – имя прил. «единый», käräklik «нужность» (керек – модальное слово: «надо»), kičiglik «малость» (кіші – имя прил.: «младший»), kišilik – «человечность» (кісі – имя сущ. «человек») и др. [90, 211].

Точно так же производные имена существительные со значением обладателя профессии, рода занятия, привычки, склонности к чему-либо, навыка, образованные посредством аффикса –лығ, занимают особое место в словарном фонде тюркских языков. Указанные здесь значения профессии, должности и др. родственны значениям определенного состояния, свойства. Однако здесь вместо называния качественного признака основы употребляется наименование занятия, функции, которая свойственна обладателю дела. По-видимому, употребление в тюркских языках указанного аффикса в значении наименования профессии, рода занятия появилось позднее. Ибо подобные производные формы не встречаются в орхоно-енисейских памятниках, а также в древних и новых уйгурских текстах.

Известно, что основой для семантики производных слов становятся значения непроизводных имен существительных. Однако формирование в некоторых производных формах особого самостоятельного значения доказывает принадлежность указанных слов к древним. Ср.: у Малова: ävlüg (ävlük) «жена» (äv «дом») [90, 112]; у М. Кашкари: kїşlїk «предмет, вещь, приготовленная для зимы» (kїş – «зима»; etlik «крюк для мяса» (et – «мясо») и др. [МК, 215]. Кроме того аффикс –лығ участвует в образовании производных имен существительных, которые обозначают наименования измерений, относящихся к предмету и к процессу. Функция предмета приобретает количественный характер, и слово употребляется в качестве единицы измерения через отношение одного предмета ко второму: каз. күндік «(одно)дневный» (күн «день» – имя сущ.), чув. – kаşlїk «вечерний» (кеш «вечер» – имя сущ.), каз. екілік «двойка» (екі «два» – имя числ.) и др.

Указанный аффикс принимает участие и в образовании конкретных имен существительных со значением места большого скопления сходных предметов. Отдельные тюркологи считают, что в свое время это значение стало основой для формирования абстрактного значения у аффикса -лығ. Каз. алмалық «яблоневый сад» от алма «яблоко», жүзімдік «виноградый сад» от жүзім «виноград», егіндік «посев», азерб. бузлуг «земля, покрытая льдом» от буз «лед», туркм. балыклык «рыбное место» от балык «рыба».

Свидетельством древнейшего происхождения указанного значения является тот факт, что имена существительные с формантом –лығ, указывающим на место скопления искусственных и естественных предметов и явлений, а также на место хранения предметов, часто встречаются в древнеуйгурских памятниках и материалах М. Кашкари. Ср.: у М. Кашкари kagunluk «место, где выращиваются дыни», aşlїk «место для приготовления пищи, кухня»; древнетюрк: jiγačlїq «лесистое место», öläηlig «травянистое место», otluk «загон для лошадей» (ot «трава, сено») [МК, 205], у Малова: čäčäklik (čäčäk «цветок») и др. [90, 323].

Аффикс –лығ участвует и в образовании имен прилагательных. Однако, по сравнению с производными именами существительными, их немного, кроме того, они отличаются в грамматическом и семантическом отношении. Зато в тех случаях, когда формант –лы присоединяется к этнонимам и географическим названиям, проявляется его семантическая близость к аффиксу –лық. Ср.: қаз. аймақтық «региональный»(аймақ «регион» – имя сущ.), жаздық «летний» (жаз «лето» – имя сущ.), Солтүстік мұзды мұхиты «Северный ледовитый океан» – мұздықтар «ледники», Алматы // Алмалы, Алмалық (букв: «Яблочный»), турец. сувлук «водный» (сув «вода»), тув. чылдык «годовой» (чыл – «год», чув. вaхaтлaх «временный» (вaхaт «время»).

Во многих случаях можно увидеть, что аффиксы -лы и -лық созвучны по своей семантике. А.М. Щербак пишет о том, что процесс перехода одного значения в другое, то есть перехода от относительного смысла (основное значение аффикса -лы) к относительному значению (сейчас – основное значение форманта -лық) облегчается особым значением, которое формируется в аффиксе -лы [91, 65]. Это можно подтвердить примерами из некоторых современных тюркских языков, в которых аффикс -лы употребляется для выражения семантики пригодности: каз. міністі, узб. минишли «годный для того, чтобы взбираться», азерб. йемәли «пригодный для пищи», ичмәли «пригодный для питья» и др. Дополнительно к этому можно отметить, что варианты аффикса -лы в виде -ды, -ты в языке древних памятников выполняли функцию, общую для наречия и деепричастия. В качестве наречия: едгүті «хорошо, полезно», қатығды «твердо, прочно», в роли формантов деепричастия: өңдүрті «вперед», кіңдірті «после» [92, 195].

Э.В. Севортян считает, что, несмотря на разнообразие семантики форманта -лыг, их можно вместить в три основные группы:

1) свойство-качество и состояние;

2) определенное место и деятельность;

3) вместилище или место (среда) однотипных естественных предметов [29, 202].

Н.К. Дмитриев выводит первое значение из третьего и в результате выявляет два исходных значения аффикса -лыг

1) это значение скопления или объединения предметов (сначала конкретных, затем абстрактных);

2) значение цели-направления.

Ученый считает, что второе значение было сформировано позднее. Ср.: у С.Е. Малова: baγlyq «узелок, торба» (baγ – «узел»), čaγluq «время, пора» (čaγ – «время»), kündüzlük – «сутки, день и ночь» (kündüz – «день»)
и др. [90, 324].

А.Н. Кононов выявил у тюркского суффикса -лық наличие пяти таких значений [63, 106-107], М.А. Хабичев в карачаево-балкарском языке – шести значений [59,129-131], Н.А. Баскаков в каракалпакском языке – трех значений [43. 152], Ф.А. Ганиев в татарском языке – двадцати значений [93, 74-81], а К. Мусаев в караимском – семи значений этого аффикса [94, 104-107].

На основе перечисленных значений можно сделать заключение: семантика суффикса -лық тесно связана и со значением основного корня. Однако относительно вопроса, какое из них является первичным, тюркологи высказывают различные предположения. Л.Н. Харитонов предполагает, что в свое время этот аффикс, присоединяясь к именным основам, выражал значение вместительной посуды или орудия. Остальные ученые считают, что самое древнее его значение – «место нахождения изобилия предметов и отношение к нему» [56, 101].

Б.А. Серебренников и Н.З. Гаджиева предполагают, что основное значение аффикса –лық возникло сначала для выражения конкретных понятий, а затем – идеи объединения или концентрации абстрактных предметов и понятий [75, 102]. Если Э.В. Севортян подвергает сомнению необходимость выделения других семантических объектов, кроме значений, выражающих понятия скопления (концентрации) и изобилия, то А.М. Щербак [28, 106] и Б.О. Орузбаева [95, 25] считают, что исходным значением форманта –лық было «обладание», а остальные развились из этого значения.

Разумеется, если учесть, что основное значение рассматриваемого аффикса тесно связано с его этимологией, то мы увидим справедливость точки зрения, согласно которой, его первоначальное значение созвучно значению форманта –лы, потому что в результате выражения морфемой –лы значения изобилия позже она разделилась на аффиксы – > -л > -ла > -лы, // -лық // -лік – -дақ // дек, и грамматические значения этих аффиксов закрепились. Однако, чтобы доказать формирование абстрактного значения свойства и качества из значения собирательности-множественности, необходимо выявить их промежуточные звенья.

Э.В. Севортян, подчеркивает, что выделенное Н.К. Дмитриевым значение концентрации, то есть множественности/собирательности, достаточно сложно связать с его функциональным значением и значением направленности/намеченности предмета на определенную цель, и сближает функциональную семантику аффикса -лыг с суффиксом -лы, образующим имена, нежели со значением собирательности /множественности.

Следовательно, разнообразные точки зрения на современные словообразовательные аффиксы не только свидетельствуют об их словообразовательных возможностях в пределах нескольких частей речи, но и выявляют их способность выполнять в качестве грамматической формы словоизменительную, а иногда и словосвязующую функцию. Это заставляет нас по-иному взглянуть на выводы, сделанные в связи с семантическими, формальными, функциональными особенностями аффиксов тюркских языков, и, в частности, казахского языка.

Подытоживая сказанное выше, можно выделить следующие пути развития аффиксов. Первый из них – развитие из первоначального конкретного значения аффикса обобщенного грамматического значения и обретение им самостоятельности, второй – расширение сферы использования аффикса и увеличение количества употребляемых семантических групп. Исходное, общее для всех значение аффикса, по мере перехода из одной группы в другую меняет свое качество, и аффикс получает возможность употребляться в других группах слов. К третьему можно отнести переход аффиксов из одной части речи в другую в результате эволюции аффиксов.