Научная электронная библиотека

Эволюция общетюркских аффиксов в казахском языке

Тектигул Ж О,

3.3.3. Аффиксальное формирование общетюркского показателя –ш

По материалам древнетюркского словаря мы можем определить, что показатель -ш, употребляясь для выражения значения имени существительного, имени прилагательного, а также в уменьшительно-ласкательном значении, был не только многозначным, многофунккциональным, но и многовалентным формантом, который присоединялся как к именным частям речи, так и к глаголам. Доказательством этому служат следующие материалы древнетюркского, среднетюркского и современных тюркских языков.

1. Употребление в качестве аффикса, образующего отыменные имена существительные: аšač «котелок, кастрюля, посуда, аšїč «кувшин» < аč – «пища, еда», кünäš «день» < кün «день», suvsuš (< + su + š) «напиток» < cuv «вода», aγruš «горе, мука» < aγrї «болезнь» и др. Отглагольные имена существительные: alїš «дань» < al «дать», arvas «волшебство, ворожба» < arva – «ворожить», bїčїš «отрез шелковой ткани» < bїč «резать, кроить», čalїš «сражение, борьба» < čal «давать подножку – прием в борьбе», каз. (диал.) айырмаш «разница, отличие» и др.

2. Употребление в качестве аффикса, образующего отыменные имена прилагательные: qaqaš «грязный» < qaq «лужа, застоявшаяся вода», javaš «мягкий, нежный» < java jer «теплое, уединенное место» [КТС, 278]. Отглагольные имена прилагательные: erinš «несчастный, беспомощный» < er «ненавидеть, отвернуться», üküš «много» < ük «собираться», aγruš «мучительный» < aγїr «болеть», arγuč «обманчивый»: arγuč ažun «обманчивый мир» < ar – «обмануть, заворожить», jarmaš «крупяной, мелкий, тонкий» < jar «колоть, раскалывать», jїrtuč «хищный, дикий» < jїrt «рвать» (каз. жыртқыш аң «хищный зверь», kisi qїlqї jїrtuč «дикий поступок человека» [КТС, 268]. Кроме этого, в казахском литературном языке: мініс ат «ездовая лошадь», кеміс «недостаточный» из кем (заимстовано из персидского языка), (диал.) кеңіс «недоумок», тыраш «старательный».

3. В функции аффикса с добавочным уменьшительно-ласкательным значением:: anaš «мамочка», («умница моя», обращение к маленькой девочке < ana «мамочка»), atac oγul «мальчик, который держится как взрослый» < ata «отец», begač «царевич» < beg «бек», ekač «обращение по отношению к смышленой девочке» < ekä «большая тетя».

4. Значение уменьшительности, ослабленного признака: Кögöш (топоним Алтая) «голубоватый», каз. (диал.) көгіс «көкшіл» «голубоватый» и др.

Среди этих примеров, приведенных из древнетюркского языка, внимание привлекает употребление показателей -ш/-с и -сы/-шы. Ср.: древнетюрк. форма suv + su + š и современная каз. су-сы-н, древнетюрк. Кöгöш (топоним Алтая) и Köкши «голубоватый, зеленоватый». Элементы -su, -ши нашли применение в составе суффиксов сравнительной степени современного казахского языка -шыл/-шіл (сушыл, көкшіл), а элементы -č/čü в составе форм erinč («несчастный, бедняга»), erinčü («вина, поступок, дело») употребляются в составе современных аффиксов -іш, -шек (ерін-шек «ленивый», сүйін-ші // сүйін-іш «радость»). Кроме того, мы видим, что аффиксы казахского языка -аш/-ыш в говорах, а также в литературном казахском и башкирском языках употребляются, взаимно заменяя друг друга. Ср.: каз. Алпамыс, башк. Алпамша (название холма), каз. бақыраш «ковш» – башк. бакырса «медный чайник», каз. (лит.) айырмашы (лық) – (диал.) айырмаш «различие», каз. (лит.) көкші(л) – (диал.) көгіс «голубоватый», сүйін-іш – сүйін-ші «радость», каз. (литер.) шөміш «ковш» – древнетюрк čömča, древнетюрк alїč «счастье, удача» ~ каз. алшы «вогнутая, выигрышная сторона альчика». Это, в свою очередь, лишний раз доказывает, что аффиксы казахского языка -шақ/-шек, -шыл/-шіл, шаң/-шең, -шық/-шік, -шын/-шін являются сложными, состоящими из двух элементов, а показатели -аш/-еш, -ыш/-іш пен -ша/-ше, -шы, -ші – это различные варианты одного форманта. Интересно, что по сравнению с современным казахским языком, в древнетюркском языке не обнаружено употребления аффикса -ш/-с, -ыш/-ш в функции образования наименований места, расположения, типа егіс «посев», өріс «поле», қоныс «стойбище», жайылыс «выпас». Эту функцию в древнетюркском языке выполняют аффиксы –ым, -ін, -қы/-ғы, -лақ/-лек, -лық/-лік. К примеру, один только формант -аш//-еш//-ыш//-іш//-ш может употребляться в нескольких функциях. Ср.: 1) употребляется в функции словоизменительного аффикса с уменьшительно-ласкательным значением: каз. бикеш «барышня», Сапаш, Айнаш, Қалқаш (имена собств.), тоқаш «маленькая лепешка» и др. У М. Кашкари: begeč «барышня», тув.: қайынаш «береза», аягаш < аяқ, «посуда», бичигеш < книжка < биечик «книга», тат. жанаш «дорогой», караим. оlič «маленький мальчик» < ol «мальчик»; 2) образует название определенного конкретного или абстрактного предмета: древнеуйг. сөкүніш «ругань, брань», каз. әтеш «петух», бақыраш «ковш», өңеш «пищевод», көмеш//көмбеш «буханка», ағас (диал.) «овраг, лощина», құлаш «обхват», тегеш «колесо» < тек // теге + ш, көр/п/е/ш < көрпеш «поздний ягненок», уйг. кояш, отяш < көк, от «овощи»; 3) образует имена прилагательные: древнеуйг. күлүніш «смешной», қорқуныш «страшный», каз. топас «тупой», тұтас «целый», тәлпіш //тәмпіш «капризный», тыныш «тихий», таныс «знакомый» и др.; 4) в казахском языке, присоединяясь к именам прилагательным, в качестве аффикса сравнительной степени указывает на неполное, ослабленное качество. Например: сарғыш «желтоватый», көгіс «голубоватый», қызғыш «красноватый», кирг. ақїш «беловатый», кöгўш «голубоватый», туркм. (диал.) гöгвўш, узб. окіш, кізқіш, уйг. кізқуч, сақуч, ақуч и др.

В связи с тем, что в тюркских языках аффиксы -ш/-ч относятся к разряду древнейших, производных формантов, образованных с их участием, очень мало. Э.В. Севортян приводит следующие примеры употребления указанного аффикса в свое время не только в значении уменьшительности, но и в значении увеличительности: азерб. анач «большой», дырау < ана – «мать» [29, 214], у М. Кашкари: ataç (büyüklük gösteren čocuk) < ата – «отец», Буғач (имя собств.) [МК, 163]. Следы семантики увеличительности сохранились и в казахских словах әтеш «петух», құлаш «обхват, мера длины». К ним близки по происхождению башкир. колас, турец. kolač «мера длины». Кроме того, формант –іс в составе слова кеңістік (кең-іс-тік) «пространство» также, по-видимому, является увеличительным вариантом этого аффикса. Турецкое слово кениш в древности употреблялось и в значении прилагательного «широкий, масштабный, свободный, вместительный», и в значении имени существительного «пространство, равнина». Сейчас слово геніш в турецком языке не имеет семантики увеличительности. Семантику увеличительности в турецком слове коguş//kovuş «большой зал, аудитория, большая спальная комната» можно выявить, сравнив со значением однокоренных слов көбік «пустота» «полость, ниша», қуыс «нора», туркм. говак «пещера» [99, 172]. В современном казахском языке слова қарыс «пядь», құлаш «обхват», тегеш (тегеріш, тегірмеш (диал.)»колесо», дөңес «взгорок» употребляются в значении как имени существительного, так и имени прилагательного. В соответствии с этим тюркологи полагают, что формант -(а)ш в древний период развития языка не ограничивался семантикой уменьшительности-увеличительности. Свидетельством этому являются турецкие формы дарыш (дар//тар) «недостаток, нужда», qünes < qün – «день» (каз. құйнаш (диал.), «день», нәмиш (нәм < перс. «сырость, молодой, незрелый») «сырой, незрелый», которые употребляются только в производной форме и которые трудно отнести к конкретной определенной части речи. Указанные факты показывают, что сначала аффикс субъективной семантики -ш/-с употреблялся в значении уменьшительности-ласкательности-увеличительности, выполняя функцию словообразовательных суффиксов прилагательного и существительного, и уже из этих значений развилась форма сравнения, выражающая ослабление качества. Это доказывает, в свою очередь, что многозначность приводит к многофункциональности. Факты современного казахского языка свидетельствуют, что аффиксы со значением уменьшительности-ласкательности, лишаясь своего основного значения, могут снова употребляться в словообразовательной функции. Ср.: өзек «стержень», өңеш «пищевод», қызылша «краснуха», тікенек «колючка», қошақан «ягненок», ішек «кишка», бөлшек «запчасть», айшық «полумесяц», алақан «ладонь», қарғаш «снегурочка», емшек «сосок», желт. уйгур. емысық «соска для младенца, изготовленная из кожи».

Подобные языковые явления привлекли внимание многих ученых.

А. Ибатов в своем труде «Язык ханских ярлыков ХІV века» («ХІV ғасырдағы хандар жарлықтарының тілі») пишет о многофункциональности аффиксов, встречающихся в языке древних памятников, следующее: «Одна из особенностей словообразовательных аффиксов, которая бросается в глаза, – это приобретение некоторыми аффиксами, изменяющими и соединяющими слова, способности вновь образовывать слова, то есть употребление в функции словообразовательных аффиксов», и приводит следующие примеры:

-ан (оғл-ан). Этот показатель окончания множественного числа образует форму имен существительного;

-рі (тäң-рі), -ғäрі (іл-гäрі): древнее окончание дательного падежа употреблено в функции производного имени существительного и производного наречия;

-ды/-ді, -чақ. Турдычақ Берді (имя человека), здесь -ды/-ді – суффикс очевидного прошедшего времени, а –шақ –суффикс уменьшительности;

-мыш: Тоқтамыш (имя человека) – суффикс древнего причастия [99, 46-47].

По данным специалистов тунгусского языка, выяснено и доказано на конкретных фактах, что аффиксы уменьшительности выражают не только семантику уменьшительности, но и добавочное значение увеличительности, объема. Встречается ли это явление в казахском языке? Разумеется. К примеру, слово балшық «грязь» в зависимости от его места в предложении может восприниматься в двух различных значениях. Ср.: если в предложениях

1) Бетіңе балшық жабысып қалыпты («К твоему лицу прилипла грязь») или Көзіме балшық түсіп кетті («В глаз попала грязь») речь идет о предмете небольшого размера (кусочек грязи), то в предложениях;

2) Дала түгел балшық(«На улице сплошная грязь»), Балшықты кешпе («Не меси грязь») говорится о неизмеримом количестве грязи, которая занимает большое пространство.

На основании приведенных языковых фактов мы выяснили, что древние общетюркские форманты -ш//-ыш//-іш және -шы//-ші, наряду со словообразовательной функцией (образование имен существительных, прилагательных), употреблялись для выражения значения уменьшительности-увеличительности, ослабления, а иногда становимся свидетелями того, как словоизменительный аффикс вновь переходит к выполнению словообразовательной функции (кеніш, балшық и др.)

Показатель –з. Звонкий вариант аффиксов -ш/-с не употребляется в современном казахском языке в качестве словообразовательного аффикса, однако мы можем увидеть, что в древнетюркскую эпоху он был достаточно продуктивен в образовании именных частей речи. К примеру, в древнетюркском языке формант –з, участвовавший в образовании имен существительных и имен прилагательных, позднее превратился в мертвый элемент и слился с корнем. Ср.:: qovuč//qovuz 1) слово, используемое для изгнания из человека злого духа; 2) «мусор, остатки сена», каз. киіз «кошма» < в древнетюрк. языке: kediz // kidiz < ked: 1) «сильный, прочный»; 2) «одевать»
[ДТС, 296]. Происхождение казахского имени существительного мінез можно связать с древнетюркским meηiz [ДТС, 342] «лицо, образ, внешний вид, облик» (meηi – «вечный»). Имя существительное жұлдыз «звезда» в древнетюркском варианте julduz//jultuz выражает значения 1) «звезда», «планета»; 2) «созвездие». Корень слова жұлдыз соответствует здесь первому компоненту звукподражательного слова жалт-жұлт «переливаться, сверкать»,
а –ыз считается аффиксом, образующим имена существительные. В казахском языке употребляются и следующие формы, образованные от этого звукоподражательного слова: жарқылдау «сверкать», жалтылдау «переливаться», жылтыра «блестеть» (ср. с древнетюрк. глаголом jаltїr). Подтверждением того, что в древнетюркскую эпоху показатель –з выполнял функцию образования существительных и прилагательных, может быть двойственный характер значения слова küviz «пересохший». Ср.: küviz: 1) «полое, сгнившее внутри дерево, дупло, пустота»; 2) «сгнивший, испорченный» (küviz turma «сгнивший редис»), qoquz: 1) в значении имени сущ. «отсутствие, недостаток, нехватка»; 2) имя прил. «пустой, напрасный» и др.

Древнетюркский формант –з прочно утвердился и в составе некоторых современных имен прилагательных. Древнетюрк. слово javїz: «плохой», по-видимому, сродни имени прилагательному современного казахского языка жауыз «злодей». Это можно объяснить следующим образом. Ср.: древнетюрк. jaγan – jav // жа(б ~ м) ған < жаман «плохой». Здесь был утрачен согласный -ғ. Все эти формы, по-видимому, возникли из древнетюрк. корня jam «яма, углубление» [ДТС, 230] в значении «мусор, навоз, отбросы». Ср.: жам ~жаб ~ жау (м ~ б ~ у).

В древнетюрк. языке парные слова javγan – javїz употреблялись и в значении «плохой». Казахское имя прилагательное жұмыр «круглый» в древнетюркском языке употреблялось в форме jumuz. В составе таких слов
(иумуз ~ жұмыр, tonaz // топас // топардай) мы обнаруживаем следы древних чередований р~з. Например, kevaz // küvaz «высокомерный, чванливый». Ср.: кеуез // кеуер(дей), topаz (topuz jük) // топардай «большая, неудобная поклажа», jaηuz // jalγuz // jalηuz, каз. (диал.) жаңғыз «одинокий» и др.

Древнетюркское слово küvä + n выражает значения «верить, радоваться», а также «быть высокомерным», варианты слова topuz в современном казахском языке топас, топар (-дай) образованы на основе чередований р ~ з, а слово жалғыз // жаңғыз близко по значению казахскому слову жалқы «собственный». Выясняется, что происхождение, наряду с jalγuz, древнетюркских слов jalїηus // jalїηuz со значением «только один, единственный», а также слова jalaηuq «человек» восходит к слову jalaη «одинарный, голый». Звуковые чередования в фонетической системе тюркских языков привели к формированию из одного слова форм с различной семантикой.

Многие ученые-тюркологи, в том числе К. Жубанов, Н.К. Дмитриев, А. Биишев, О. Прицак и др., пытались выяснить отношение ротацизма (то есть соответствия р-з) к словообразовательным закономерностям. В результате они считают, что в качестве первых показателей дифференциации слов на самостоятельные части речи на свет появились глагольно-именные корни-основы, которые стали фундаментом для грамматического синкретизма форм, развившихся из корней, а также для аффиксального словообразования. В процессе исследования происхождения соответствия р-з нельзя все его проявления мерить одной меркой. Опираясь на имеющиеся данные, пока нет возможности полностью познать истинную природу указанного явления. Однако мы видим, что явление фонетической переходности было свойственно не всем словам. Мы обнаруживаем, что в одних случаях показатели р-з имеют сходную грамматическую семантику, а в других – употребляются подобно элементам самых различных аффиксов. Н.К. Дмитриев, анализируя соответствия р-з с фонетико-грамматической позиции, отмечает, что в тюркских языках соответствие р-з имело собственный способ чередования, то есть существуют и другие способы различения сходных основ и отнесения их к частям речи. В таких ситуациях р характеризуют глагольные основы, а з – именные. Ученый называет это явление дифференциацией глагольных и именных основ благодаря чередованию фонетической пары р-з (семір «толстеть»//семіз «толстый», кутур «беситься» //кутуз «бешеный» [100, 325].

Г. Рамстедт полагает, что конечный звук з является адъективным формантом, образующим имена прилагательные (йабуз «плохой», чув. самыр «толстый, жирный» и имена существительные (кадыз «утес», сакыз «пятно» [32, 216], Н. Баскаков также поддерживает роль формантов р-з в качестве факторов различения глагольных и именных основ [43, 192]. Следовательно, звуковые соответствия типа р-з в древний период, являясь критерием дифференциации одного корня на различные части речи, был одним из первых источников обогащения словарного состава.

Аффикс -ша//-ше. Сфера употребления аффикса -ша//-ше (в некоторых языках ча//че), который функционирует и в качестве словоизменительного аффикса со значением уменьшительности, и в качестве словообразовательного аффикса, а также, присоединяясь к причастию, выражает семантику времени и является словообразовательным аффиксом, шире, по сравнению с суффиксом –шақ, имеющим общее с ним происхождение. В казахском языке формант -ша//-ше относится к одному из древнейших аффиксов. Семантика уменьшительности-сходства этого форманта, общая для всех тюркских языков, способствовала расширению лексического фонда каждого из тюркских языков, пополнению их многими новыми словами. Поэтому в казахском языке указанный формант занял прочное место среди многозначных, многофункциоанальных, многовалентных аффиксов в качестве производной словообразовательной и словоизменительной морфемы. Когда бы ни поднимался вопрос по поводу аффиксов -шақ//-шек, -шық//-шік, обязательно затрагивается его родство с элементами -ша//-ше. Первая причина заключается в формальном сходстве форманта -ша//-ше со словом шақ, выражающим семантику времени (время, период, ребенок, младший, молодой и др.) и со сложными показателями -шақ//-шек, -шық//-шік, а вторая – в сходстве их значений. Употребление аффикса -ша//-ше в казахском языке характеризуется следующим образом.

Присоединяясь к именам прилагательным, аффикс образует формы со значением сравнения, уменьшительности: көкше «голубоватый», ақша «беловатый», ұзынша «(несколько) высокий», қараша «(несколько) черный», айрықша, ерекше «особенный», сұлуша «красивый», арықша «худенький», қысқаша «короткий», желт. уйг. мічә «маленький».

Присоединяясь к именам существительным, аффикс -ша//-ше образует также формы с семантикой уменьшительности-сходства. Ср.: кітап-ша «книжка», қобди-ша «ларчик», қазан-ша «чугунок», түйін-ше (диал.) «узелок», сандық-ша «сундучок», парақ-ша «листок», құлақ-ша «ушко», көл-ше «озерцо» и др. Если в одних случаях он употребляется для выражения возраста зверей, домашних животных, а также для выражения общей семантики меры (например, тайша (диал.) «годовалая телка», дөненше «3-летний жеребец», інгенше «4-5-летняя верблюдица», өгізше «бычок», атанша «молодой верблюд», кирг. маймылша «детеныш обезьяны», тойчоқ // тойчик // тойча «годовалая телка» и др..), то в других, присоединяясь к наименованиям родства, участвует в создании форм, употребляемых для выражения ласкательности-почтительности: каз. жеңеше < жеңге «сноха», әпше (диал.) «сестра», желт. уйг. ачча «сестра, тетя» и др.

В первых приведенных нами группах обнаруживается преимущественно словоизменительная функция формантов -ша//-ше, в последних – доминирование словообразовательной функции в выражении значения возраста животных и общей семантики меры и – постепенно – формирование номинативных понятий, связанных с именованием животных в зависимости от возраста, и самостоятельных лексем. Отсюда мы видим, что формант -ша//-ше сначала присоединялся к именам прилагательным и существительным для выражения добавочного значения уменьшительности, сравнения, сходства, а позднее перешел к словообразовательной функции. Приведем примеры.

В функции имени существительного: күлше «разновидность печеного хлеба», тамшы < туркм. дамжа, узб. томчи «капля», қызылша «свекла», қызылша «краснуха», қылша – вид растения (диал), есімше «причастие», сызықша «черточка», көкірекше «жилетка», кеудеше «жилет», ханша, Тазша (имя), жүрекше (медицин. Термин), бәйбіше «первая жена», өкше «пятка», тарача «грабли», өреше «перильца у саней», тауша «полка для посуды в стене дома», маңдайша «элемент уздечки», егерше «седелка», көкше «бахчевые наделы» и др. В языке киргиз-камеликских башкир формант -са//-сә образует имена существительные, обозначающие наименование блюд, бытовых предметов: көлсә «лепешка, испеченная в золе»; кыйыкса «хрустящий хлеб», сумса «самса с ливером», йеңсә «нарукавник, надеваемый во время жатвы травы с серпом», каз. (диал.) жеңсең (вид одежды) [101, 67].

Кроме того, употребляется в производных именах прилагательных кенже (диал.) кейінжі «последний, крайний, младший», орташа «посредственный», қыпша «тонкий», оңаша «отдельный», кексе «вздорная», текше «кубический», қылша «тонкий», қараша «черный» и др., в производных наречиях: өрт-ше (-тей) «как пожар», қазақ-ша «по-казахски», уақыт-ша «временно», бала-ша (бала-дай) «по-детски»; (присоединяясь к местоимению) біз-ше «по-нашему», қалай-ша «как», он-ша «столь»; (присоединяясь к наречию) әзірше «пока», ендеше «итак», ілгеріше «вперед», бүгінше «на сегодня» (присоединяясь к имен прилагательному»: ескі-ше «по-старому», жаңа-ша «по-новому», мылқау-ша «онемело», сараң-ша «скупо» и др.

Сфера употребления производных наречий, образованных из имен прилагательных, в тюркских языках, в частности, в казахском языке, по сравнению с некоторыми индоевропейскими языками, несколько ограничена. Ибо многие качественные имена прилагательные в зависимости от контекста могут выступать в предложении в роли обстоятельства. Вместе с тем, как показывают приведенные примеры, имена прилагательные с формантом –шы в казахском языке часто употребляются в функции определения и обстоятельства, что создает трудности в отнесении этих форм к той или иной части речи. Ср.: слово оңаша «наедине, отдельный» может употребляться в роли имени прилагательного (оңаша үй таптым «я нашел отдельный дом»), наречия (оңаша отырып сөйлесті «поговорили наедине»), слово жаңаша также – в роли прилагательного (жаңаша көзқарас «новая точка зрения») и наречия (жаңаша ойлайды «думает по-новому»). Это дает основание считать, что семантика прилагательного этих аффиксов в названных словах является первичной, а наречия – вторичной. В свою очередь, это доказывает, что аффиксы, образующие наречия, сначала были аффиксами именных частей речи, и позже перешли к наречиям. В современном казахском языке суффикс -ша//-ше рассматривается в ряду продуктивных аффиксов, образующих наречия. Например, в современных показателях -ша//-ше, образующих наречие, наряду со значением сравнения, сходства, присущих наречию (типа қысқаша «кратко», дембелше «коренастый», балаша «по-детски»), можно обнаружить следы семантики уменьшительности. Доказательством различной дифференциации одного только аффикса может быть семантическое развитие аффикса –ше в составе вопросительного местоимения неше «сколько» Например, мы являемся свидетелями того, что изначальный общетюркский элемент нешә, разделившись в древнетюркских памятниках письменности на формы неджә//нешә, стали употребляться: первый в качественном значении, второй – в количественном. Со временем, с появлением других вопросительных местоимений и наречий, семантика слова неджә подверглась сужению, и оно превратилось в наречие со значением «много, множество» [102, 231]. Интересно, что в турецком языке получил распространение процесс перехода наречий признака на -ша//-ше (қазақша «по-казахски», орысша «по-русски»), в разряд имен существительных, выражающих название определенного языка. Ср.: almanca «немецкий язык» [29, 118].

Еще один факт, связанный с формантами -ша//-ше: присоединяясь к именам существительным с окончаниями множественного числа и притяжательности, они выполняют синтаксическую роль обстоятельства. И в этих случаях указанные аффиксы сохраняют свое значение сравнения, сходства.

Э.В. Севортян считает, что в таких случаях их нельзя относить к словообразовательным морфемам (-ша//-ше), наоборот, они больше подходят на грамматические форманты. Ср.: мен-ше, олар-ша, біздің-ше, мәжілістің шешімінше, айтуы бойынша и др. Эти форманты иногда могут употребляться в функции наречия, служебного слова, вводного слова:

1. Оның айтуы бойынша келдім. «Я пришел по его словам». (наречие).

2. Қазақ тілі кафедрасы бойынша істелген іс-шаралар «Мероприятия, выполненные по кафедре казахского языка» (служебное слово).

3. Менің пікірім бойынша, бұл дұрыс емес.

«По-моему мнению, это неправильно» (вводное слово). Приведенные нами данные позволяют обнаружить в наречиях, наряду с семантикой сходства-сравнения, добавочное значение ограничительности. С этой стороны они (аффиксы) близки к ограничительному послелогу шейін//дейін (диал. шекейін) «до». Таким образом, форманты -шақ//-шек, -шық//-шік, -ша//-ше казахского языка создают возможность для образования самых различных, но тесно связанных друг с другом производных слов и грамматических форм со значением уменьшительности-ласкательности-сходства-сравнения-ограничительности. В результате этого процесса в итоге исторического развития появилась возможность формирования из одной исходной многозначной формы -ша + қ нескольких многозначных, соответственно, многофункциональных и многовалентных словообразовательных и словоизменительных морфем, обладающих высокой сочетаемостной способностью, и служебных слов (послелогов, вводных слов). Сравнивая имеющиеся данные и погружаясь в недра истории, мы становимся свидетелями того, что будь то отдельные слова, имеющие древнюю историю, или аффиксы – все они сначала были многозначными, многофункциональными, многовалентными, а аффиксы, сформированные позднее, зачастую являются однозначными и, соответственно, однофункциональными, одновалентными. Можно считать, что эти поздние однозначные аффиксы являются частями целого, сформированными на основе исходных многозначных формантов, и получившими позже формальную, семантическую, функциональную самостоятельность.

В памятниках древнетюркского языка показатель -ша//-ше выражал семантику предметности, признака, меры, сходства, ограничительности. Ср.: наименования предметов: čömčä «половник», qarїnča // qarїnčaq «муравей», qača «посуда» < qa «посуда», каз. бүрше (диал.) – (лит.) бүрге «блоха», мұрша//мұрса «время, возможность», в значении прилагательного: древнетюрк. bičä «маленький конеретный», тұмса (диал.) – «бесплодный» (верблюд) < тұм//тұл «одинокий»; в значении сравнения: ajača «как ладонь» < aja «ладонь» (ajača aš bermiš «давший пищу как ладонь»), в значении предположительности, меры: eligčä er «около пятидесяти мужчин», anča «около того», qum saninča «бесчисленный, как песок» < san «число», azraqča «поменьше», в значении сходства: türkčä «по-турецки», törüča «как в законе, по закону»; в значении указания, времени: antača «там», ašnuča «сначала, раньше», с семантикой ограничительности: küčlar jetmišča «пока хватило сил», qapuγča «до ворот», в значении признака действия: sapča – kezikčä, sapču «по очереди» и др. В карачаево-балкарском языке аффикс -ша//-ше употребляется достаточно широко. Ср.: 1) присоединяется к имени существительному: столча «как стол», тауча «как гора», юйча «как дом», къызча «как девушка»; 2) присоединяясь к имени существительному, образует наречия: къумукъча «по-кумыкски», карайча «по-караимски»; 3) образует имена прилагательные со сравнительной семантикой: акъча «беловатый, словно белый, подобный белому», кёкча «голубоватый, подобный голубому», сууукъча «холодноватый, как холодный»; 4) образует имена числительные со сравнительной семантикой: бешча «как пять, подобно пяти», тëртча «подобно четырем»; 5) образует местоимения со сравнительной семантикой: сенича, бизнича «как ты, как мы», кимча «будто кто-то» [97, 17-18]. Общая для всех слов в приведенных примерах семантика сравнения не только выявляет их генетическое родство, но и подтверждает лишний раз многофункциональность и многовалентность аффиксов -ша//-ше. В казахском языке аффикс -ша//-ше, присоединяясь к именам, выражает одновременно значения сравнения и уменьшительности (үстелше < үстелге ұқсас «похожий на стол», кішкене стол «маленький стол», тауша < тауға ұқсас «похожий на гору», кішкене тау «маленькая гора» и др.), присоединяясь к именам прилагательным выражает семантику сходства-сравнения, уменьшительности-ослабленности признака. Ср.: ақша < ақ түске ұқсас, сәл ақ «сходный с белым цветом, чуть белый», көкше < көк түске ұқсас, сәл көк, көкшіл, көгірек «сходный с голубым цветом, чуть голубой, голубоватый», ұзынша < сәл ұзын, ұзындау, ұзынырақ «чуть длинный, длиннее, по-длиннее». Кроме того, в качестве словообразовательных аффиксов, присоединяясь к именам существительным, прилагательным, числительным, местоимениям, образует наречия со значением сравнения, сходства. Ср.: қазақша «по-казахски», адамша «по-человечески», қасқырша «по-волчьи», Сәулеше «как Сауле», екіше «как два», төртше «как четыре», қырық бірше «как сорок один», мыңша «как тысяча», үлкенше «по-взрослому», жақсыша «по-хорошему», бізше «по-нашему», менше «по-моему», өзінше «по-своему» и др.

В современных учебниках казахского языка не учитывается словоизменительная функция аффикса -ша//-ше с дополнительной семантикой сходства-сравнения; -ша//-ше рассматривается только в составе аффиксов, добавляющих к именам существительным субъективные оттенки, а именно в качестве форманта, который, присоединяясь к именам прилагательным, выражает слабую возможность признака (ақша, қызылша, сарша, сұрша, көкше, ұзынша и др.) [35, 161].

На самом деле, семантика производных имен прилагательных в составе словосочетаний ақша бұлттар, сарша қыз, сұрша өңді, көкше тау явно обнаруживает синкретичный характер, то есть одновременное присутствие значений и слабой возможности признака, и сравнения, сходства (ақша < ақшыл «беловатый» < ақ түсті «белого цвета» < ақ түске ұқсас бұлттар «облака белого цвета», сарша < сарылау қыз «рыжеватая девочка» и др.).

Семантика сходства-сравнения аффиксов -ша//-ше особенно явно проявляется при присоединении к именам прилагательным үлкен «большой», жақсы «хороший», батыр «геройский», бай «богатый», кедей «бедный» и др.: қыпша бел (диал.) қымша бел «тонкая талия» – иілген бел «гибкая талия», үлкенше (ұстау) «по-взрослому (держаться)» < өзін үлкен адам сияқты, үлкен адамша ұстау «держать себя подобно взрослому человеку», батырша «геройски» < батырларша шайқасу, батыр секілді шайқасу «биться, подобно герою» и др. Эти примеры дают нам возможность отнести аффикс -ша//-ше к древним синкретичным аффиксам. Формирование на базе исходного аффикса -ша//-ше, который в равной мере мог выражать значения уменьшительности, сходства, сравнения, незначительности и свободно присоединялся ко всем частям речи, синонимичных аффиксов
-шыл//-шіл, -дай//-дей, -лай//-лей, -лен//-лау, -ғыш//-гіш и др., привело к расширению его семантической сферы, и, соответственно, степени употребительности. Таким образом, аффикс -ша//-ше, за исключением сохранения субъективных добавочных оттенков значения сходства-сравнения и качества в составе небольшого количества слов, относящихся к именам существительным, прилагательным, числительным, местоимениям, в основном, приобрел функцию аффикса, образующего наречия.

Это подтверждает и более позднее формирование наречия в качестве части речи, и, соответственно, производность, вторичность семантики аффиксов наречия.

Таким образом, выясняется, что значение качества и образа действия производных наречий, образованных из имен существительных, прилагательных, числительных, местоимений посредством аффикса -ша//-ше, сформировано из первоначального значения сходства-сравнения. Ср.: а) қазақша «по-казахски» < қазақша сөйлеу «говорить по-казахски» < «говорить, как казах, подобно казаху», құсша «по-птичьи» < құсша ұшу, құсқа ұқсап, құс секілді ұшу «лететь, как птица, словно птица, подобно птице», балаша күлу «по-детски, смеяться по-детски, подобно детям» и др., ә) үлкенше «по-взрослому» < үлкен адамша «подобно взрослому человеку», тентекше «озоруя» < тентек адамша «подобно озорнику»; б) бесше (жүгіру) «по-пятому (бежать)» < бесінші нөмірлі спортшыдай жүгіру «бежать как спортсмен под пятым номером» (Допты анау қырық бірше дөңгелетпейсің бе? «Почему бы тебе не гонять мяч как тот сорок первый (под сорок первым номером)»); в) менше сөйлеп, менше күл «говори и смейся, как я» < мен секілді сөйлеп, мен секілді күл «говори и смейся, подобно мне» и др.

Аффикс –сов современного азербайджанского языка, который не имеет фонетических вариантов, и присоединяясь только к именам, образует имена прилагательные со значением сходства-сравнения, ослабления признака, имеет общее происхождение и семантику с аффиксом -ша. Например, узун-сов «длинноватый», дәли-сов «придурковатый, глуповатый».

Аффикс –сов присоединяется к цветовым прилагательным после формантов -ым//-им, придавая им добавочный оттенок сравнения: ағ + ым-сов «как белый, беловатый, белее», көj + үм-сов «как голубой, голубоватый, голубее». В связи с неизменностью и отсутствием фонетических вариантов аффикса –сов В. Асланов считает, что, возможно, он появился в результате сокращения служебного слова саwағу или саjағи «словно, будто». Например, баjрамсаjағы «словно праздник» [103, 127]. В современном казахском языке также употребляется служебное слово сияқты, который образован посредством присоединения к имени существительному сиық «облик, вид» суффикса -лы//-лі//-ты//-ті, образующего имена прилагательные. Однако это слово – заимствованное. В персидском языке слово сияқ (сиық) является самостоятельным со значением «вид, образец, образ, облик, внешний вид, наружность». Ср.: «Үйдің ішінде, не сыртында қонақ түсер сиық жоқ» (С.М.). «Ни внутри дома, ни снаружи нет (подобающего) вида для приема гостей»

Следовательно аффикс –сов азербайджанского языка правильнее было бы возвести к общетюркскому аффиксу -сы//-сі//-шы//-ші//-ша//-ше. Ибо в казахском языке существуют непродуктивные аффиксы -сау, -соқ, которые соотвествуют показателю -сов как с формальной, так и с семантической стороны. Ср.: есерсоқ «придурковатый», тентексоқ «озорноватый», айналсоқ «вертушка», көксау «голубоватый», тамақсау «прожорливый» и др.

В турецком языке аффикс –si употребляется и в значении сходства-сравнения. Ср.: tatli «сладкийі», tatlimsi «сладковатый, слаще», yağ «масло», yagimsi «маслянистый, маслянистее». Сложные показатели якутского языка -сур, -соғус употребляются точно в таком же значении: уһун «длинный», уһунсур «длинноватый, длиннее», кылгаһыар «короткий», кылгассоғус «коротковатый, короче».

Мы считаем, что в основе всех этих форм находятся общетюркские форманты –ша//-са, а аффиксы казахского языка -сы//-сі (адам-сы «словно человек»), -сымақ (адам-сымақ «как-бы человек»), -ша (ақ-ша (бұлт) «беловатое (облако)», ұзын-ша «длинноватый, словно длинный», адам-ша «словно человек»), -шыл (көк-шіл «голубоватый») и др. являются их односоставными вариантами.

О.Н. Бетлингк, впервые обративший внимание на этимологию общетюркского аффикса -ча//-че, -ша//-ше, считает его падежным аффиксом и связывет с тюркским словом чах «пора, время» [104, 149]. Этого же мнения, придерживаются, то есть относят его к древнему падежному окончанию и С.В. Ястремский, В.В. Радлов, Л.Н. Харитонов, Е.И. Убрятова и др ученые. В древнетюркском языке этот аффикс выражал значение сравнения, сходства: Қаның субча йүгүрті, сүңүкүң тағча йатды букв.: «Кровь твоя текла водой (словно вода), кости твои лежали горой (словно гора»» [КТб, 24]. Түрік қаған сүсі Болчуда отча, борча келті. букв.: «Воины Тургеш-кагана пришли, словно огонь, словно буран» [КТб, 37].

В современных тюркских языках аффикс -ча(-ша) употребляется в функции окончания ограничительного падежа либо в функции словообразовательного аффикса, выражающего сравнительную семантику. Ср.: каз. құсша (құс секілді) ұшу «лететь как птица», балаша күлу «смеяться как ребенок», алт. атча «как конь», сенче «как ты». Таким образом, суффикс -ша//-ше казахского языка, образующий наречие, с полным основанием можно считать и многозначным, и многофункциональным, и многовалентным аффиксом, ибо в составе современных наименований растений, блюд, географических названий, имен людей в большом количестве можно встретить формант –ша//-ше, который сохранился в качестве словообразовательного элемента, образующего слова с самым различным значением. Одна из особенностей этого аффикса состоит в его способности употребляться в качестве форманта и имени прилагательного, и наречия. К примеру: қылша (мойын) «тонкая (шея)) – производное имя прил., қазақша «по-казахски», жаңаша «по-новому» – производное наречие и др. Соответственно, эти слов могут выполнять в предложении функцию определения и обстоятельства.

В современных тюркских языках, в частности, в казахском языке, аффикс -ша//-ше, в основном, считается формантом, образующим наречия. В соответствии с грамматической природой и различными семантическими оттенками аффикс -ша//-ше подразделяют на следующие группы:

1) Производные наречия, образованные от имени существительного: древнетюрк. көңүлчә, тіләкчә, каз. түйеше «по-верблюжьи», балаша «по-детски», құсша «по-птьчьи», әдетінше «по привычке», азерб. достjа, түрец. достча «по-дружески», узб. аскарча «по-военному», алт. чынынча «по-правде» и др. Присоединяясь к именам существительным в форме множественного числа и принадлежности, образует производные наречия: каз. балаларымша «словно мои дети», батырларша «по-богатырски», уйг. jaziчä «летом», башк. jїлдарса «словно годы» и др.

2) Наречия, образованные из качественных и относительных прилагательных: древнетюрк. оңча «вправо», солча «влево», каз. жаңаша «по-новому», артықша «лишне», азерб. jaлнїjа «одиноко», каз. ескіше, уйг. äскічä «по-старому», каз. басқаша, узб. бошкача, башк. башкаса «по-другому» и др.

3) Наречия, образованные из личных, указательных, возвратных, определительных и др местоимений: каз. менше «как я», мұнша «столько», сонша «столько», өзінше «по-своему», барша «все», кімше «как кто-то», неше «сколько», узб. мэніңча «по-моему», караим. бізімчэ, карач.-балк. бізніча «как мы», древнетюрк. інчä, каз. сонша, алтай, кирг. анча, уйг. анчä «столь», узб. бутукіча «всецело, целиком».

4) Наречия, образованные из глаголов: каз. барынша «всячески», тойғанша «досыта», төселгенше «до освоения», айтқанша «пока не скажет», айтуынша «по его словам» и др.; бĭлмічä «не зная», «пока не узнает», туркм. іслэдікчý «по своей воле», узб. аjтішларіча «по их словам» и др.

Данные здесь некоторые производные образования тюркских языков употребляются и в роли деепричастия, поэтому критерии их отнесения к наречию или к деепричастию не выработаны. Единство происхождения аффикса -ша//-ше, который, в основном, употребляется, присоединяясь к причастию и к падежной форме имени действия, и ограничительно-сравнительного послелога шейін, подтверждают следующие употребления: тойғанша ~ тойған(ға) шейін «досыта ~ до насыщения», төселгенше ~ төселген(ге) шейін «пока не привыкнет», айтқанша ~ айтқанға шейін «пока не скажет». Можно заметить, что в словах барынша «максимально, вовсю», айтуынша «по словам» аффиксы -ша//-ше сохранили и семантику сходства. Однако в словах қайтқанша, көргенше обнаруживается, что форманты -ша, -ше являются результатом сокращения послелога шейін «до»: их родственность подтверждают и примеры, приведенные казахскими лингвистами Е. Жанпеисовым и Б. Абилкасымовым. К примеру, по мнению Е. Жанпеисова, в произведениях С. Торайгырова вместо довольно часто употребляемых в современном казахском литературном языке послелогов дейін, шейін употреблен аффикс -ше. Обычная структура «осы күнге шейін, осы уақытқа дейін -«до сего дня, до сего времени») в поэмах «Адасқан өмір», «Кедей», «Кім жазықты» изредка употреблена и в форме осы күнгеше [105, 58]. Б. Абилкасымов отмечает, что на страницах первых казахских газет «Дала уалаяты», «Түркістан уалаяты» послелог шейін, выражающий в современном казахском языке значение дательного падежа, иногда встречается в форме че. Например: «Бу уақытқа че Орта Азия турасында әр түрлі сөздер жазған бір-ақ орус халқы еді» («До этого времени о Средней Азии писали только русские»[106, 131-138].

В некоторых тюркских языках в качестве главного способа различения одинаковых форм имени прилагательного и наречия, наречия и имени существительного со значением уменьшительности-ласкательности указывается ударение. Ср.: гаг. гэнішчä «очень широкий» (имя прил.), гәнішчá «широко» (наречие), узб. кушчά «маленькая птица, птичка» (имя сущ.), кỳшча «по-птичьи» (наречие), jігітчά «молодой парень» (имя сущ.), j’ігітча «по-мужски» (наречие).

Если учесть, что способ грамматической дифференциации значения посредством ударения не свойствен тюркским языкам, то можно увидеть единство происхождения аффиксов, образующих наречия, с аффиксами, придающими именам существительным добавочное значение сходства и уменьшительности-ласкательности, а также с аффиксами, которые придают именам прилагательным значение сходства и ослабления признака. Это языковые элементы, которые, появившись в свое время на основе одного–единственного форманта, позднее получили семантическую и функциональную самостоятельность. Ср.: шақ//шек, азерб. йақ // йек, шық//шік ~ тақ //
тек // тег // дег ~ шегін // шейін // тейін // дейін ~ ша // ше // азерб. йа // йе ~ тай // тей // дай // дей // лай // лей. Например: ұзынша «длинноватый» (имя прил.) ~ каз. (диал.) ұзыншақ // ұзыншық (имя сущ.), өртше (наречие) «как пожар» // өрттей лаулады «пылал как пожар» (имя прил.), оқығанша (наречие) «до чтения» // оқығанға шейін «до чтения» (послелог), көлше // көлшік «озерцо»(имя сущ) // көлдей (көлге ұқсас, бірақ көлемі кішкене көл «маленькое озерцо, похожее на озеро»), сонша «так» (наречие) // сондай «такой»(имя прил.).

А.М. Щербак полагает, что с точки зрения происхождения к наречиям на -ша//-ше имеют отношение и формы на -чак ~ -чах ~ -jак ~ -jах. Ср.: древнетюрк. анчах «такой», азерб. сэвіnjäk, каз. диал. сүйіншек «радость», «радостный», бізчах «как мы», башк. іртäнсäк «назавтра», гаг. бунjак «настолько», кар. тоjқанчак «досыта», хак. ақїрінjа, ақїрінjах «осторожно», чув. анjах «только что» и др. [107, 197].

В составе некоторых падежных окончаний с ограничительным значением имеется и формант -қача//-гача, образованный посредством объединения аффиксов дательного падежа. Ср.: башк. кіскäсä «до вечера» < кіс «вечер», хäδĭргäсä «по-сегодняшнему, до сего часа» < хäδĭр «сейчас», узб. тушгача «до полудня» < туш «полдень», уйг. һазірқічä «по-сегодняшнему, до сего часа» < һазір «сейчас», шунқічä «до того», соғанша < шун «тот» и др.

Несмотря на то, что в казахском языке не встречается одновременного совокупного употребления форманта дательного пажежа -қа//-ке и аффиса наречия -ша//-ше, часто встречается сочетание основы с окончанием дательного падежа и послелога шейін//дейін: кешке шейін «до вечера», қазірге шейін «до сей поры», түске шейін «до полудня», соған шейін «до того» и др., образованных посредством дательного падежа и сокращения послелога в производных формах қазірше, әзірше, келгенше: қазір(-ге) ше(йін) < қазірше, әзір(ге) ше(йін) < әзірше, келген(-ге) ше(-йін) < келгенше и др. Приведенные языковые факты позволяют увидеть, что переход самостоятельного слова в служебное, затем в аффикс в различных тюркских языках осуществлялся по-разному. В якутском языке суффикс –ша участвовал в образовании приблизительного имени числительного (уонча «около десяти», сүүрбэччэ «около двадцати»), в хакасском, тофаларском языках вариант -ча, в тувинском -шаа употребляются в том же значении. Известно, что элемент –ша является одним из вариантов служебного слова шақты//шақлы, который в тюркских языках участвует в образовании приблизительного числительного. Ср.: в древнетюркском языке: еліgčä еr [КТС, 650], «около пятидесяти мужчин < elig «пятьдесят».

Возникает вопрос: появился ли аффикс –ша в качестве самостоятельного грамматического элемента –ш или возник из послелога шейін? Нам кажется, что в современном казахском языке аффиксы -ша//-ше с семантикой времени, уменьшительности, сравнения, сходства, и аффиксы -ша//-ше, образующие глагол (қорша «ограждать», жұмса «употреблять»), прошли различный путь формирования так же, как и аффикс -қан/-кен со значением уменьшительности, ласкательности (балақан «детка», қошақан «ягненок») и суффикс причастия -қан//-кен.
Ядром формирования первых показателей стали послелоги шегін//шейін, последние же возникли флективным путем на основе простых грамамтических элементов. Что касается самостоятельных слов, на основе которых были сформированы послелоги, то, по-видимому, они сами являлись производными, то есть состояли из корня и аффиксального элемента (ша-қ//ше-к//те-к, қа-н//ке-н). Это, в свою очередь, указывает на системный характер традиционного закона аналогии в формировании корней и аффиксов. Следовательно, эти факты лишний раз доказывают правомерность существования в тюркологии обеих точек зрения на возникновение аффиксов (первая – посредством грамматикализации самостоятельных слов, вторая – флективным путем, посредством усложнения, объединения простых элементов). Несмотря на то, что в современном казахском языкознании эти аффиксы рассматриваются в ряду омонимичных явлений, исторические корни происхождения их формальной и семантической близости до сих пор не были объектом конкретного исследования. Указанное явление лишь затрагивается в трудах Е. Кажыбекова и С. Исаева.

Суффикс -шақ//-шек. В современном казахском языке аффиксы -шақ/-шек, -шық/-шік, -ша/-ше образуют формы уменьшительности-ласкательности, имени существительного, имени прилагательного, наречия. Перейдем к характеристике формальных, семантических, функциональных особенностей каждого из них.

В тюркских языках элемент -шақ (-чақ) со значением уменьшительности, в отличие от форманта –шық, относится к древнейшим показателям.

Среди тюркологов существуют самые различные точки зрения относительно происхождения общетюркского форманта –шақ. Так, некоторые лингвисты считают, что показатель –ша возник в результате утраты последнего звука қ в составе форманта –шақ, другие придерживаются мнения, что уменьшительный суффикс –шақ и форманты –шақ, выражающие значение меры, объема, сравнения, имеют различный источник происхождения.

Ж. Дени в своей грамматике, посвященной тюркским языкам, считает, что форманты -шақ/-шек, -ша, -ше возникли из форм – čaγ «пора, время», и еще более древней формы čaň «число», со значением «измерение времени», «время», «возраст», «молодой», «пора», а происхождение уменьшительного аффикса –чығ связывает со сравнительной частицей -ğag/-ğek, которая появилась в результате исторического развития этой формы čaq. Он считает, что в тюркских языках из частиц -ğag/-ğek позже возникли уменьшительные форманты -ğa/-ğe (ча/-че), послелог-аффикс со значением сравнения количества, ограчиения, качества, соответствия, падежное окончание (-ча/-че). Ж. Дени отмечает, что в отдельных случаях встречается употребление элемента -ча/-че в значении собирательности, ограничительности [72, 109].

Представляется, что можно обнаружить семантическую связь между элементом -ча/-че, выражающим собирательность, ограничительность, и кратким вариантом (-қа/-ке) аффикса -қан/-кен, выражающим семантику уменьшительности, ограничительности. Интересно, что если в тюркских языках значения возраста детенышей животных, возраста людей передается посредством форм -шақ/-шек, -ша/-ше, -ш, то в тунгусо-маньчжурских языках – посредством форманта –қан. Ср.:: нан. инда-қан – «щенок», мори-қан «жеребенок», олша-қан «поросенок», гормахо-қан «зайчонок», бэе-ткен «мальчик» < бэе «мужчина», мапа «мама», мапача-кан «старуха» и др. Кроме того, мы наблюдаем, что послелог -шейін (үйге шейін «до дома»), генетически связанный с формантом –шақ, и аффикс –қан, а также ограничительная частица қана объединяются общим значением «ограничение, торможение». Если опираться на это семантическое сходство и гипотезу Ж. Дени (caq < -чак/-чек < -ча/-че), то не приходится сомневаться в сходстве исторического пути их формирования.

Мнение Ж. Дени о том, что форма шақ стала основой для формирования словообразовательного показателя и падежного окончания, то есть послелога-аффикса, поддерживают многие тюркские и русские ученые.

Доказательством того, что одним из древнейших вариантов слова čаn (шан) «время» служат казахские наречия времени анда-санда «иногда» (исходная форма шанда-шанда), корень шаң в составе имени прилагательного шаң-қан «белый-белый», формант шаң- в составе существительного шаң-қай (түс) «полдень». Кроме этого, слово шаң встречается и в составе вопросительного местоимения казахского языка қашан «когда». В тюркских языках употребляются варианты қайчаң // қачан // қачақ. Сложность и производность слов шақ и шаң подтверждают и следующие примеры из монгольского языка. Ср.: тюрк. қашан, халх. хэзээ. Элемент чан//зээ в древнетюркском языке употреблен в форме чақ//чағ «время, пора», а в монг. – чағ, халх. – цаг. Несмотря на то, что слово шақ в орхоно-енисейских, древнетюркских памятниках употреблялось с самостоятельным значением «время, число, уподоблять», в современных тюркских языках, в том чисте в казахском языке достаточно часто употребляется как в качестве самостоятельного слова, так и вспомогательного слова, служебного слова и аффикса.

Итак, какая семантическая связь может быть между формантами -шақ/-шек –ша/-ше и уменьшительно-ласкательными аффиксами -шақ/-шек, -шық/-шік? Ж. Дени считает эти формы родственными, А. фон Габен же полагает, что они возникли в результате объединения двух показателей с уменьшительным значением -č + -ϊq (-шық) и -č + аq (ша + қ). Точку зрения последнего поддерживают и другие ученые (Э.В. Севортян, В. Банг, Г. Рамстедт, А.Н. Кононов). Известно, что проф. К. Жубанов связывает их с монгольским словом шағ < ан (шег-ін, тег-ін) (первый слог которого шағ- (шақ-) имеет значение «младенец, потомок»), в значении времени, сходства, в казахских говорах близок по значению словом шақа – шаға «дитя» (бала емес, шаға емес «не ребенок, не дитя», қызылшақа «голый (о птенцах, детях)», шақалақ «детеныш», бала-шаға «детвора») [11, 441]. По мнению ученого, общее происхождение имеют слово шақ «время, пора» и шақа (шаға) «дитя». Он доказывает свою мысль с помощью фактов китайского, грузинского языков (дао-дзы, к’али – швили и др.). Обе точки зрения имеют под собой основания. Не удивительно и то, что в языке могут существовать различные по происхождению, но близкие по форме и семантике аффиксы (один может происходить из самостоятельного слова, другой из объединения двух аффиксов). Слово шақ, которое считается корневым, само может быть производным, то есть результатом присоединения к исходному синкретичному корню ша- грамматических элементов типа аффиксов -қ (шақ) и -н (шанқан) или же быть усложненным вариантом многозначного аффикса -ша.

По нашему мнению, верной является первая точка зрения, согласно которой аффиксы -шақ//-ша связаны с самостоятельными словами, что подтверждается сохранением и активным употреблением в современном казахском языке послелогов дейін, шейін.

В азербайджанском диалекте встречается параллельное употребление послелога и окончания дательного падежа: бу чағачан «до этого времени», в чувашском явление получило отражение в виде послелога чен «до», в турецком (диал.) – dikčan «когда» (показатель времени деепричастия). Значения «число», «измерение» слова шақ сохранились в казахском языке в составе служебного слова шақты (узбек., чуваш. чухлe) с семантикой предположения. Например, он шақты адам «около десяти человек», қырық шақты мал «около сорока голов скота» и др.

Формы -шақ/-шек семантически сближаются с редко употребляемыми в орхоно-енисейских и уйгурских памятниках письменности формами -ča/-čä [29, 101]. Ср.: бунча [КТб, 4], отча «словно огонь» [КТб, 37], субча «словно вода» [КТб, 24], тағча «словно гора [КТб, 24] ančа «столько», munča «столько», näcä «сколько, как», barča «все». Все эти образования выражают сравнение // сходство в зависимости от количества и характера, однако некоторые из них близки по значению слову шақты, выражающему количество, меру. В современном казахском языке близким по происхождению является и слово шақ в значении «подходить, быть впору» (Киімі өзіне шап-шақ «Одежда ему впору»). Вариант формы шақ в виде -шық/-шік в составе слов < не-шік, неше < не-ше «сколько» является особенностью казахской разговорной и местной речи и встречается в образцах устной литературы. Форма -ша/-ше со значением сходства закрепилась в составе вводных слов меніңше «по-моему», сеніңше «по-твоему», оның пікірінше «по его мнению».

Форма дательного падежа имени с послелогом (үйге шейін «до дома»), а также формант –ғанша в составе причастия формально и семантически близки к словам қашан «когда» и шейін «до». Поэтому родство элемента -ша и форманта –шақ не вызывает никакого сомнения.

Кроме того, мы видим, что в памятниках среднетюркской эпохи форманты -ша/-ше, хоть и редко, но употреблялись в значении числа, времени, сравнения, сходства. Ср.: М. Кашкари: Иүкүн бардша өзі дшағды («Все свое имущество собрал (упаковал) сам») [МК, 90], А. Йугинеки: Улуғ болдуғуңча түзүнрак болуп («Выражая сдержанность по мере повышения твоего статуса», 355), Кодекс Куманикус: Қасартқыча қан таммыш (букв. «Кровь капала, словно ящерица», 35), Рабғузи: ... мунча уа хашар жануарларни қандағ тутармэн дедилар (…сказал: «Как я поймаю такое несметное количество животных»).

Позже из многозначных аффиксов, сформировавшихся на основе синкретичного аффикса –ша, развились многофункциональные аффиксы с самым различным значением. Выполняя сначала функцию образования слов имени действия, а также словоизменительную функцию, они постепенно перешли в разряд глагольных, наречных категорий. Например, из значения шақа//ша/ға «дитя» возникли аффиксы с семантикой уменьшительности, употребляемые только применительно к одушевленной природе, наименованиям детенышей животных и людей; из значения сравнения, сходства развились элементы -ша//-ше (адам-ша «по-человечески», кітап-ша «словно книга», от-ша «словно огонь»), выражающие семантику сходства, уподобления чему-либо в связи с наименованиями неодушевленной природы, предметов; из значения времени возникли форманты -ша//-ше (келген-ше «до прихода», айтқан-ша «пока не скажет») и послелоги шей-ін // дейін «до». Ибо, во-первых, в языке древних орхоно-енисейских, древнеуйгурских памятников не встречается употребление уменьшительных формантов -шық//-шік. А в кыпчакских письменах форманты чақ//чук употреблены в статусе служебных слов (арслан чук, қодық чуқ). Позднее это служебное слово вышло из употребления, и вместо него появились показатели -шақ//-шык.

Суффикс -шық современного казахского языка является узким вариантом уменьшительно-ласкательного аффикса –шақ, о чем свидетельствуют следующие общетюркские примеры. Ср.: каз. құлыншақ «жеребенок», каз. (диал.) бұқашақ «бычок», древнетюрк. baqačuq «лягушонок» < baqa «лягушка», oγlančїq букв. «мальчонка, маленький мальчик», qapčuq «мешок», qapčaq «место соединения реки и течения» и др. Вдобавок к этому в в древнетюркском языке sїq употребляется в значении «малый, незначительный». Например, оlarda qoj sїq ol «у них мало овец», sїq juqa kїŋüllärin «незначительный, слабый интерес» [ДТС, 504]. Если слово малый в русской разговорной речи употребляется в переносном значении «маленький, молодой, незрелый» («Эй, ты, малый, принеси воды»), то казахских говорах значение «маленький, меньший» выражается словом шақ. Это доказывает, что в казахском языке параллельно существуют самостоятельное слово и аффикс, сходные как по форме, так и по значению. Как можно объяснить истоки такого сходства? Являются ли они генетически родственными, то есть грамматическими формами, возникшими в системе «корень – служебное слово – послелог – аффикс» или представляют собой результат слияния древних самостоятельных показателей собирательности-множественности -ш и -қ ? Возможность самостоятельного употребления элемента ш, и его свойство употребляться то с широким, то с узким гласным указывают, что его изначальная производная самостоятельная форма шақ, о которой шла речь выше, сократилась до элементов -шақ, -ша, -шы. Например: форманты -шақ, -ша в составе слов қоша-қан «ягненок», тайын-ша (диал.), тай-ша «годовалая телка», келін-шек «молодая женщина» и др. близки по значению к слову шақ и указывают на возраст животных, людей, а семантику сходства, характерную для аффикса, мы обнаруживаем в значении показателя -шық, входящего в состав слов айшық (серьги в виде полумесяца), тілшік «язычок замка», құйыршық «хвостик» и др.

В тюркских языках аффиксы со значением уменьшительности-ласкательности образуют уменьшительные формы имен существительных, прилагательных и употребляются в разных вариантах: каз. шақ//-шек, -шық//-шік; гаг. -жык//-жик, -жук//-жÿк // -чык, -чик, -чук//-чўк; азерб. -чыг // -чик, -чуг; туркм. -жик, түрец. -сик и др. Например, каз. құлын-шақ «жеребенок», келін-шек «молодая женщина», көл-шік «озерцо», тұлым-шақ «косички», қап-шық «мешок», үй-шік «домик», кітап-ша «книжка», үстел-ше «столик»; гаг.: алма-жык «яблочко», хороз-чук «петушок», йаамур-жук «дождик», қыса-жык «коротенький», гöзел-жик «красивенький», азерб. алча-чыг «низенький», говуз-чуг «пенка»; туркм. деррев-жик «быстренько»; турец. іnčе-čік «тоненький» и др. В приведенных примерах мы обнаруживаем, что аффиксы -шақ//-шық выражают дополнительную семантику ограничения, преграды, свойственную послелогам шейін, қана. В некоторых тюркских языках в словах с формантом –сық, наряду со значением уменьшительности, присутствует и субъективно-эмоциональная семантика. Иногда семантика уменьшительности вытесняется значениями одобрения, пожелания, намерения. Изменение субъективно-эмоциональной семантики в зависимости от настроения субъекта действия указывает на то, что оно является непостоянным, одномоментным окказиональным явлением и употребляется по отношению к наименованиям родства. Указанное значение может дополнять семантику уменьшительности. Ср.: желт. уйг. атіджік «маленький» < аті «внук», аначыг «мамочка» < ана «мать», балачыг «малыш» < бала «дитя», «ребенок», оғулчыг «сыночек» < оғул «сын», бачычыг «сестра», < бачы «сестра» и др.

В казахском языке значения симпатии, одобрения, пожелания, намерения сопутствуют значению уменьшительности и, в основном, передаются посредством аффиксов -ш, -шақ, -қан. Источником существования казахского народа в первую очередь был домашний скот, поэтому казахи, лаская детей, называли их названиями детенышей домашних животных: құлын-шағым «жеребеночек мой», бота-қаным «верблюжоночек мой», бота-шым «верблюжонок мой», қоша-қаным «ягненочек мой» и др. Кроме этого, использовались слова типа ана-ш-ым («моя мамочка» от ана «мама»), көке-ш-ім (от көке «дядя»), ата-ш-ым (от ата «дедушка»), апа-тай-ым (от апа «сестра»), бала-қай, бала-қан (от «дитя»), әже-ке-ш-ім (от «бабушка») и др. В связи с тем, что субъективно-эмоциональное значение всегда обусловлено определенными ситуациями и имеет окказиональный характер, такие слова могут быть образованы из любого имени существительного, не имеют лексико-морфологических ограничений.

В казахском языке встречается также изменение значения уменьшительности и переход от первоначального значения к значению сходства, которое появляется на основе переносного значения слова. Например, қарыншақ «маленький желудок» < қарын «желудок», қапшық (диал.) «кошелек» < қап «мешок», ұяшық «ячейка сети» < ұя «гнездо», құйыршық «хвостик» < құйрық (хвост», кіршік «пятнышко, «маленькая грязь» < кір, лас «грязь», талшық «веточка» < тал «ива, дерево», тілшік «язычок замка, колокола» < тіл «язык», айшық (диал.) (вид серег) < ай «полумесяц» и др. В составе слов, приведенных выше, обнаруживается доминирование уменьшительно-ласкательной семантики. Кроме того, в современном казахском языке и других тюркских языках широкое распространение получило употребление формантов -шақ//-шек, -шық//-шік в словообразовательной функции. К главным факторам, обусловившим изменение функции и значения таких аффиксов, можно отнести изменение значения слова, употребление в качестве термина, переход в разряд имен собственных, использование в переносном значении и другие процессы. Таким образом, подобные ситуации в разных языках привели к вытеснению семантики уменьшительности в структуре аффиксов и изменению их в аффиксы, образующие значения существительного или прилагательного. Например, тілшік (анатом.) «язычок», талшық (хим.) «волокно», шеміршек (анатом.) «хрящ», Таушық (топоним в Мангыст. обл.), ошақ < от + шақ «очаг», түйіншек < «узелок», келіншек «невеста», бөлшек < бөл – «часть целого», кимешек < ки – «казахский национальный головной убор», бүршік < бүр «почка на дереве», балшық «грязь», меншік < мен «собственность», ілгешек «петля» и др. Такое явление характерно и для аффиксов, образованных в результате объединения простых показателей –ша и –қ (-шы + қ). Ср.: имена прил.: алшақ < алыс «далеко», көңілшек < «чувствительный (человек)», шөпшек < «травянистая (земля)», еріншек < «лентяй», қызғаншақ < «завистник» и др. Такие примеры во множестве встречаются в лексическом фонде казахского языка и в диалектном употреблении: сімсік (диал.) «бессовестный», кирг. шүмшүк, ккалп. симсик «мелочный», жұмыршақ (диал.) «ткань для полотенец», үсеншік (диал.) «кожаная или войлочная торба для мелких предметов типа шила, напильника» епіршік (диал.) «пенка, образуемая при доливании в шубат (верблюжий напиток) свежего молока» [ДС, 185], дігіршік (диал.) – «колесо телеги», дүңгіршік (диал.) // дүңгірчек «бараний сычуг», бүгешек «дерево для привязывания коней при изготовлении подковы» [ДС, 139]. Ботташық < ботта (мука, картофель, вид корма» «картофель», бөбешік «язычок» (видимо, связано со словом бөбек «младенец»), бөбешік «мочка уха» и др.. [ДС, 133]. В алтайских, киргизском языках сложный аффикс –шақ употребляется с длительным гласным чаак: кирг. жалтанчаак «боязливый» < жалтаң «озираться», урушчаак «скандальный» < уруш «ругань, ссора». В азербайджанском языке древние формы с формантом -шақ не сохранились. Широкое распространение получили возникшие из аффикса -шақ форманты -шаң/-шең, которые в туркменском языке представлены в форме -жан, в турецком – -čan/-čen, кыпчакском – -шаң/-шең, -чаң/-чан. Например: туркм. – намысжаң «гордый, самолюбивый» < намыс «честь», гысганчаң < «ревнивый» (гысган «ревновать»); турец. коркčan «боязливый < корк – «бояться», işčen «деловой» < iş «дело», dilčen «болтливый» < dil «язык»; узб. сезувчан «чувствительный» < сезув «чувство, чувствовать», ўйчан «думающий // мыслящий» < ўй «мысль»; кўнгилчан «сердобольный» < кўнгил «настроение», чув. шăрччан «вспыльчивый» < шăрт «гнев, ярость», аффиксы -шаң, -жаң в составе казахских слов етікшең «в сапогах», сөзшең «словоохотливый», тершең «потливый», ашушаң «вспыльчивый», қылжаң «неуместно пошутивший», шолжаң «избалованный» тоже относятся к этим аффиксам. В тюркских языках встречается употребление форманта -шаң/-шең в виде -ша, -ше, -жа, -жä (-ча, -чä): туркм. кїjнэкчэ «в одном платье», гаг.: кыса-жä «слишком короткий», бойлу-жä «рослый», алажа «пестрый», «аляповатый», «очень пестрый» < ала «пестрый».

Анализируя эти примеры и сопоставляя их с фактами казахского языка, мы обнаружили, что формант –шаң семантически сопоставим и с морфемой казахского языка -шақ/-шек (туркм. гысганчақ // каз. қызғаншақ «ревнивый»; узб. кўнгилчан // каз. көңілшек «сострадательный»), и с формантом -шыл//-шіл (ўйчан // каз. ойшыл «мыслящий»; туркм. намысжаң // каз. намысшыл «самолюбивый»), и с аффиксом -ақ//-ек (коркčan //каз. қорқақ «боязливый») и с формантом –лы//-лі (узб. ғайратчан // каз. қайратты «сильный», кирг. атчан // каз. атты «с конем», мылтыкшан // каз. мылтықты «с ружьем»; туркм. гахаржаң // каз. қаһарлы «грозный» и др.

В древнетюркском языке имя существительное tapčan «пинок» образовано посредством присоединения к глаголу tep «пнуть» аффикса + čan//čaŋ (-шаң). Это доказывает, что в древности указанный аффикс выражал и предметное значение. В современном казахском языке имеется имя Таушан // Тәушен, которое, видимо, также является реликтом этой древней языковой конструкции. А.Н. Кононов считает формант –чан узбекского языка фонетическим вариантом аффикса -чил [44, 151]. Слово с формантом –чығ, образующим отыменные имена прилагательные, приводится только в одном месте адын + чығ барқ «особенное здание» < адын «особенный, другой» [КТм, 12].

Эти примеры лишний раз подтверждают формальную, семантическую близость и многовалентность формантов современных тюркских языков -ла//-ле, -ша//-ше, -шақ//-шек, -ша//-ше, -лы//-лі ~ -шы//-ші, -шаң//-шең, -шық//-шік, -шыл//-шіл, образующих имена существительные, прилагательные, наречия. Однако аффиксы -шақ//-шаң (еріншек//еріншең «лентяй», аяншақ // аяншаң «эгоист, жалеющий себя» и др.), -шық//-шік//-сық (жымсық «скрытный», сімсік «ищейка», айналшық «вертушка» и др.), которые выражают склонность, предрасположенность к чему-либо, происходят из древних простых формантов -шы//-сы, выражающих значение профессиональной склонности к чему-либо.

Аффикс -сақ//-сек (-шақ//-шек). В учебниках современного казахского языка аффикс -сақ//-сек затрагивается только в качестве элемента, образующего отглагольные имена прилагательные, а об его отношении к производству имен существительных не говорится ни слова. Суффикс -ымсақ//-імсек, -мсақ, -мсек, образующий производные имена прилагательные, присоединяясь к глагольным основам, образует имена прилагательные, которые выражают свойство, качество, ставшее привычным для человека: алымсақ «взяточник», жарамсақ «подхалим», сұрамсақ «попрошайка» и др.

В древнетюркском языке аффикс -шақ/-сақ, взаимозаменяясь, употребляется в качестве аффикса, образующего имена существительные, прилагательные, наречия. Некоторые формы употребляются параллельно и в качестве имен существительных, имен прилагательных, наречий. Ср.: alčaq: в значении существительного – «смирение», в значении имени прилагательного – «смирный, тихий, кроткий», в значении наречия (в функции обстоятельства) – «заставить признать себя (держаться спокойно)» [ДТС, 34]; ančaη // ančan «множество, очень много» – и прилагательное, и наречие, uvšaq: 1) «маленький, мелкий»; 2) «мало, немного» – употребляется в значении прилагательного и наречия. В значении конкретного предмета, инструмента:: aγuršaq ~ oγuršaq «веретено», baγїrčaq – «седло для осла», bilinčäk, «опознанная вещь», böksäk: 1) торс; 2) женская грудь; bürčäk: 1) «коса, кудри»; 2) «грива» qabїrčaq 1) «сундук, ящик»; 2) названия насекомого: örümčak «паук», qarїnčaq // qarїnča – 1) «муравей», 2) названия органов человеческого тела: baγїrsuq «живот, желудок», böksik «живот, желудок» qudučaq //
qudručaq «копчик», tiršaq «локоть», каз. тірсек «голень», quruγsaq – «лоно», каз. шеміршек «хрящ» и др. В значении признака, качества: aγsaq «хромой» < aγru «тяжелее, хуже», baγїrsaq «добрый», basїnčaq «несчастный, униженный» < basїn «пренебрегать», ersäk «испорченная женщина», їnčaq»печальный, плаксивый», jїmšaq «мягкий, нежный», jüksäk «высокий»: jüksäk taγ «высокая гора», kövšäk «мягкий, нежный», qїvčaq «несчастный, непутевый» < qiv – «счастье», tapїγsaq «работящий», uvšaq «мелкий, мало, немного», jаŋšак «болтливый», ersi – неприличный, erinčaγ «ленивый» и др. Имя прилагательное мягкий встречается в древнетюркском языке в вариантах jїmšaq и javaš. Общий корень – jav-, jїm-, а элементы -š, -šaq, -ša (жұм-са (р) – (тері жұмса(р)ды «кожа смягчилась») являются аффиксами.

В говорах современного казахского языка суффикс -сек сохранил функцию образования имени существительного. Например, жепсек «изворотливость, хитрость», а слово епсек // ебсек употребляется одновременно в значении 1) имени существительного (имя действия), и прилагательного («проворный»). Слово емсек в литературном языке употребляется в значении «лекарь», а в говорах в значении «стяжатель, рвач» [67, 437].

В древнетюркских памятниках в сочетаниях jыл-сағ будун «богатый народ, букв.: «народ, имеющий скот» [КТб, 26], öд-сäг кўч «временная сила» аффикс -сағ//сäғ образует относительное прилагательное с семантикой обладания, времени. Однако в семантическом плане указанный аффикс, несмотря на формальное сходство, все-таки далек.

Э.В. Севортян указывает, что в тюркских языках аффиксы -сақ//-сек, -сығ//-сыг, выражающие желательность, склонность к чему-либо, и форманты сходства, сравнения -сақ//-сек < сыг//-сығ смешались и во многих случаях лишились своих первоначальных значений. В результате одно и то же производное слово в одних тюркских языках (или в памятниках) сформировалось в форме –сақ, а в других – в форме –сық. В составе некоторых форм значение элемента –сақ затемнено настолько, что с этимологической точки зрения трудно бывает различить, является он аффиксом со значением желательности, избирательности, склонности или же аффиксом сходства, сравнения [29, 99]. Например, имена существительные: каз. құрсақ «лоно» < древнетюрк. қар «живот», древнетюрк. quruγsaq, азерб. qurсаг, хак. хурсах, каз. сарымсақ «чеснок», башк. һарымһак, каз. бауырсақ «пончик». Имена прилагательные: каз. жаңсақ «ложный», тілемсек «попрошайка», келімсек «пришлый, чужак» и др. Кроме того, в составе имен существительных употребляется узкий вариант –сық (тұм-сық «морда» < тұм «закругленный, тупой», түйсік «ощущение» и др.), имен прилагательных (жеңсік «редкий», бықсық «дым, копоть», таңсық «редкостный», қырсық «упрямый» и др.).

Приведенные выше форманты -сық//-сік в казахском языке не только употребляются в функции суффикса, образующего производные имена существительные, но и участвует в пополнении рядов производных имен прилагательных: таңсық (зат) «редкостный», жеңсік (ас) «редкий», сімсік (адам) «ищейка (о человеке)», тымырсық «душный». В семантике этих суффиксов можно наблюдать сочетание значений желательности, склонности, сходства. Смешению значений этих аффиксов, наряду с их формальной и семантической близостью, способствовала общность их функций, сочетаемостных возможностей. Слова со сложным аффиксом -сақ//-сек во множестве встречаются в диалектах казахского языка. Ср.: имена сущ.: ебсек «ловкость», емсек «лекарь, знахарь»; имена прилагательные: ебдейсек «неуклюжий», әуесек «увлекающийся» и др. В современном казахском языке формант -сақ//-сек сохранился в составных аффиксах -ымсақ//-імсек, -мсақ//-мсек, образующих производные прилагательные, и от исходной семантики желательности перешел к выражению определенного свойства, качества, склонности. Ср.: алымсақ «потребитель», тілемсек «попрошайка», жарамсақ «подхалим», сатымсақ «спекулянт» и др. Иногда, будучи в простой форме, аффикс образует производные отглагольные и отыменные имена прилагательные: жұм-сақ «мягкий», үйір-сек «привязчивый, су-сақ «тот, кто пьет много воды», мал-сақ «тот, кто заботится о скоте» и др. Показатель -сық в производных словах бор-сық «барсук» < бор «распухать, распространиться», қырсық «капризный, упрямый» < қыр «идти наперекор» является узким вариантом этого аффикса.

Аффикс –соқ, встречающийся в составе многих производных имен прилагательных, по-видимому, является одним из вариантов этих аффиксов, что может быть доказано общностью значений форм. Ср.: есерсоқ «придурковатый», селсоқ «равнодушный», сүлесоқ «инертный», айналсоқ «вертлявый», кездейсоқ «случайный» и др. В казахском языке аффиксы -сақ//-сек образуют близкие по значению аффиксам -шыл//-шіл, -шы//-ші, синонимичные им формы. Ср.: тілемсек // тіленшіл // тіленші «попрошайка»; алымсақ // алымшыл //
алымшы «стяжатель», сусақ // сушыл «водохлеб» и др. Эта семантическая близость может быть обусловлена семантическим единством первых компонентов, формирующих их состав (-ла//-лы, -ша//-шы, -са//-се, -сы//-сі, -со).

Языковые данные о современном употреблении не только свидетельствуют о масштабе словоизменительных и словообразовательных функций показателей -шақ//-шек, -шық//-шік со значением уменьшительно-ласкательности, сходства, сравнения, и аффиксов, образующих имена существительные, прилагательные, наречия, глаголы, но и доказывают их многовалентность, которая проявляется в способности присоединяться к именам существительным, прилагательным, местоимениям, глаголам. Эта способность близких по семантике и форме аффиксов создавать, присоединяясь к словам различных частей речи, близкие по значению производные слова, еще раз доказывает единство их происхождения.

Еще к одному ряду аффикса –ш можно отнести форманты -шы//-ші, -шыл//-шіл, -шаң//-шең. Все эти аффиксы объединены общей семантикой принадлежности к профессии или склонности к чему-либо, действия, перешедшего в навык, способности, предрасположенности к чему-либо.

Показатели -шы//-ші. Будучи аллофоном древнего форманта -лы, -лі формант -шы/-ші с точки зрения происхождения относится, как и формант –лық, к многозначным аффиксам, кроме того, является одним из распространенных в тюркских языках с древнейшей поры аффиксов, имеющих высокий словообразовательный потенциал. Он также имеет множество вариантов, широко распространенных в тюркских языках: -cy / -cu / -cü /-ci / -šy/ -si /-sy/ -si / -ca /-ce / -c /-cin, -žy /-zi и др. Несмотря на то, что в тюркологии достаточно много трудов, связанных с исследованием указанного аффикса, до сих пор до конца не выявлено его происхождение, исходное значение, семантическое поле.

В монгольском языке формант -шы/-ші встречается в вариантах -c/ -cin, -šа, -šan, -šuul, в бурятском он образует от прилагательных имена существительные со значением собирательности, кроме того характеризует социальную группу людей разного возраста, которые имеют общее происхождение или идеологию (например, bajašuul «баи, богатые»).

В тюркских языках посредством указанного аффикса производятся имена существительные, называющие человека, занимающегося определенным ремеслом или склонного к чему-либо, либо обладателя специальности. А.А. Потебня в свое время писал, что многие суффиксы без различия образовывали имена существительные и имена прилагательные, а по мере распространения этого процесса в древнюю эпоху, увеличивали сходство между частями речи, в связи с чем ученый сделал попытку связать общность происхождения существительных и прилагательных с общностью происхождения их аффиксов [108, 96].

Судя по этому, самым первым из указанных выше, самым древним значением является вариант, выражающий значение обладателя профессии, склонного к чему-либо, занимающегося определенным ремеслом. На определенном этапе развития тюркских и монгольских языков появились имена прилагательные, выражающие семантику склонности, привычки к чему-либо, и позднее в процессе развития языков этот аффикс перешел из разряда прилагательных в сферу имен существительных и стал употребляться для обозначения наименования определенного ремесла, занятия.

Э.В. Севортян считает, что имена существительные с аффиксом -сы сближаются с производными именами прилагательными на –лы в плане выражения свойства человека или предмета. Ср.: инаgчы «упрямый» (сущ «инаg»), абырлы «совестливый, примерный» (абыру «совесть, честь»). Формант -шы близок по значению и к именам прилагательным с формантом -чыл/-шыл, характеризующим постоянное свойство предмета. В азербайджанском языке параллельно форме инаgчы существует и форма инаgчыл. В других тюркских языках также встречается упоребление форманта -сы в качественном значении. Ср.: кабардино-балк. тюйюшюучю «драчун», «забияка».

Приведенные факты, во-первых, указывают, что первоначальное значение аффикса -cы(-сі)//-шы(-ші) было связано с выражением качественного признака предмета, во-вторых, подтверждают его родство с проанализированным ранее аффиксом –лы. Следовательно, -cы/-сі, -шы/-ші является алломорфом, семантической разновидностью форманта -лы со значением качества, относительности (л ~ т ~ ш). Таким образом, на базе суффикса –лы со значением относительности возник аффикс –сы, называющий субъекта действия, выражающий склонность к определенной профессии, виду деятельности.

В современном казахском языке формант -шы/-ші употребляется в нескольких значениях:

1) человек, освоивший определенный вид деятельности, обладатель профессии (оқытушы «преподаватель», малшы «скотник», шекарашы «пограничник» и др.);

2) выражает наименование определенного конретного предмета: каз. тамшы, туркм. дамжа, узб. томчи «капля», каз. қамшы «плеть».

В современном казахском языке формант –шы известен только в функции аффикса, образующего имена существительные; в материалах древнетюркского языка аффикс –шы/-ші, присоединяясь к именным и глагольным основам, участвует в образовании имени существительного и прилагательного. В тюркских памятниках письменности аффикс –шы образует имена существительные с самыми различными значениями. К примеру,

1) обладатель профессии или вида деятельности:ajaqčї «горшечник», altunčї «ювелир», arvїščї «заклинатель», borluqčї «виноградарь» и др.;

2) а) название конкретного предмета: arčї, қаз. (диал.) еркеші «седло», jerču «могила», jörgänčü «одеяло», jenčü «жемчуг», каз. (диал.) анжы ~ «девясил (ботан.)» и др.; б) название абстрактного предмета: anču «доля имущества», avїnču «радость, удовольствие», erїnčü «вина, повадки» и др. Мы видим, что формант –шы, который не употребляется в современном казахском языке в качественном значении, довольно часто употребляется в этом значении в древнетюркском словаре. Ср.: 1) Выражение признака, способности к чему-либо: beliηči (kiši) «паникер» < beliη «возмущаться, беспокоиться», börčї «пьяница» < bör // «вино», bujančї «благодетель, жалостливый», jaγїčї «воин», juzči «лицемер», küšäkči «алчный, жадный» < küšä «желать», öрkäči «обидчивый, гневливый», ušaqčї «мелочный, сплетник», jalačї «подозрительный» и др.; 2) образование производных прилагательных, выражающих качество, относящееся к конкретному значению каждого слова: каз. алдамшы «мошенник, обманщик», древнетюрк. lčї, jaraγšї «полезный, пригодный» < jara «пригодиться», kizlänčü «секретный, тайный», sapsї «соответствующий, подходящий», teηаči «равный, соответствующий» < teη «равный», желт. уйг. таңчі «равный, одинаковый», tutšї «соседний, приграничный» < tut «ловить, пленить», 2) слово жақсы, относящееся к качественным именам прилагательным, в древнетюркском языке jaqšї «хороший», «добрый» < jaq – «сближение». Из этого корня в древнетюркском языке сформировалось имя прилагательное eg < (орхон-енис.) edgү < каз. игі «добрый, благой».

Производное имя прилагательное тапшы в казахском языке (тапшы нәрсе – тапшы(лық) «дефицит») также образовано путем присоединения к глаголу тап элемента -шы. Кроме того форма қарсы «против», которая в современном казахском языке рассматривается как наречие места, в древнетюркском языке употреблена в значении имени прилагательного qaršї «противоположный». Значит, слово қарсы сначала появилось в качестве имени прилагательного и уже позднее стало употребляться в функции наречия. Способность древнетюркского аффикса –шы выражать одновременно значение существительного и прилагательного сохранилась в казахских говорах. Например, жыйдашы: а) собиратель налогов, подати (сущ.); б) собранный, прилежный (прил.). Аффикс –шы, образующий слова со значением профессии, мы можем встретить и в составе сложных формантов -ушы/-уші.

Употребление глагола неопределенной формы на -шы/-ші со вспомогательным глаголом еді в предикативной функции исследователи рассматривают в качестве причастия очевидного прошедшего, давно прошедшего и настоящего времени.

С. Исаев считает спорным отнесение Ы. Мамановым слов на -ушы, -уші к причастиям и объясняет это, во-первых, сложностью состава аффикса (неопределенная форма глагола на -у + аффикс -шы/-ші со значением профессии, ремесла, склонности к чему-либо), во-вторых, тем, что, в отличие от других причастных форм, они способны склоняться по образцу субстантивированных именных слов [26, 163]. Например, у М. Кашкари: бapдaчы – барушы «идущий», тypдaчы – тұрушы «стоящий».

Кроме этого, слова современного казахского языка жарты (жарым) «половина», диалектное алқынды «обмылок» в древнетюркском языке употреблены в предметном значении jaršї «половина, часть», alqїnčü «исчезновение, смерть, катастрофа» и в значении прилагательного alqїnču öd(i) «час смерти» (< alq – «исчезать»). Это, в свою очередь, доказывает, что аффикс -шы/-ші, образующий имена прилагательные, достаточно часто употреблялся в древнетюркскую эпоху и позже был заменен алломорфом -лы/-лі/-ты/-ды. По-видимому, происхождение суффикса -шы/-ші, образующего в современном казахском языке порядковые имена числительные, связано с тем, что он является одним из вариантов этого словообразовательного форманта -шы, перешедшего в словоизменительный аффикс. Подтверждением этому является, во-первых, употребление порядковых числительных в положении перед именем существительным в качестве определения, во-вторых, употребление в орхоно-енисейских памятниках порядкового числительного второй в форме екінті (каз. екінші) (-ші ~ -ті) [Тон., 39].

Тюркологи считают, что показатели -мěш в чувашском и -ыс в якутском языке, образующие порядковые числительные, являются по происхождению одним из фонетических вариантов аффикса -(ы)нч (< ы(н)ч) -ыншы [109, 193].

Мы видим, что форма порядкового числительного тюркских языков на -шы//-ші употреблена в «Гулистане» в составе собирательного числительного (вместо современных суффиксов -ау//-еу). Ср.: В «Гулистане»: алтыласы – каз. алтауы «шестеро», узб. алтысы, тат. алтысы. Мы считаем, что вариант форманта -шы//-сы с семантикой собирательности, группировки, объединения – аффикс -ыш, -ыс, который употреблялся в составе аффикса –мэш порядковых числительных чувашского и якутского языков, о чем мы говорили выше, позднее стал основой для формирования в казахском языке десятичных числительных ал-пыс «шестьдесят», жет-піс «семьдесят» и аффиксов совместного залога глагола. Общей для них является семантика множественности, собирательности, совместности, группировки. Единство происхождения аффиксов совместного залога и именных аффиксов подтверждает способность первого присоединяться к именам напрямую, что мы и наблюдаем в материалах М. Кашкари. Например, Ол аның бирлә йүк арқашты. «Он помог ему нести поклажу»/ [65, 115].

Возможно, формант -шы//-ші (в древнетюркском языке –нч) в составе аффиксов, образующих порядковые имена числительные, является одним из результатов семантического варьирования показателя -ш, -шы//-ші, -ша//-ше, выражающего качество. Ибо выражение в числительных оныншы, қырық бесінші, жүзінші и др., наряду с порядковым значением, значения прилагательного «самый последний», «самый крайний», «крайний» (как в слове кенже – кейінгі «последний»), доказывает употребление именного суффикса в различных вариантах. Ср.: каз. екінші «второй», бесінші «пятый», азерб. бірінджі «первый», бенинджі «пятый», алт. екінчі «второй», бежінчі «пятый», башк. бірінсі «первый», өсөнсө «третий», в азербайжанских, узбекских диалектах: ушламчі «третий», сәкізімчі «четвертый», чув. пэрэмэш «первый», икемэш «второй». Элементы -н//-м в составе показателя -ыншы (диал. –ымчы) являются древними показателями собирательности-множественности. Ср.: каз. (диал.) үшем, төртем (Актюб. обл.). В тувинском, тофаларском языках показатель –ыншы заменен сейчас показателями -қы//-ғы//-кі//-гі со значением прилагательного. Ср.: тув. бирги «первый», үшкү «третий». В тофаларском языке этот формант усложнен элементом –ш: төрт-ишки «четвертый», бешки- ишки «пятый» и др.

В материалах древнетюркского языка формант -ыншы, образующий порядковые числительные, выглядит как -нч (-ынч//-інч). А.М. Щербак считает, что формант, образующий порядковые числительные, мог быть создан в результате объединения аффикса -інч (сäв-ін-ч «радость, восторг»), образующего отглагольные имена, и притяжательного окончания ІІІ лица либо из формы древнего причастия it-inčü («выброшенный» < іт «быстро вскочить с места» (ытыру//жытыру – тастау // (диал.) тыстау «выбрасывать» (-Ж.Т.) [28, 145].

В любом случае, на основании древнетюркских и современных тюркских данных можно с полным основанием утверждать, что показатели -(ы)ш / -(і)ш, -ты, -ті, -ш(ы)/-ш(і), употребляемые в составе сложных формантов -ушы, -ыныш, -ынты, -ыншы, -мшы, имеют общее происхождение. Ср.: древнетюрк. екінті, каз. екінші «второй», древнетюрк basїnč, каз. басу(шы), қысымшылық, қыспақ, қысым, қысымшылық «давление, притеснение», древнетюрк. bulunč ~ buluš каз. борыш «долг», табыс «прибыль», древнетюрк. arγuč // alčї каз. алдамшы «обманщик» < ar/ал «обманывать, заговаривать», древнетюрк.. аrčї «седелка» < ер (седло), каз. (диал.) еркеші «седло», «седелка, седло», древнетюрк. basutčї//basγučї ~ каз. қорғаушы «защитник», жебеуші «покровитель», басқарушы «руководитель», bujančї – «благодетель», jaraγčї // jarašї // jaraγšїq – каз. жараушы // жарамды «пригодный», жарасымды «подходящий», jörgänčü «стеганое одеяло, завязывать, заворачивать» // виток < jörgä «наматывать, заворачивать, зявязывать», древнетюрк. ölümčї, каз. өлімші «полумертвый», ölütči – «убийца», древнетюрк.. tapiγčї // tapїnčї – «служитель» < tap – «служить»(каз. «поклонник»), древнетюрк.. teηäščї каз. теңестіруші «равняющий», tutašї, каз. тұтас «целый», тұтасқан «сплоченный», тұтасушы «сплачивающий»«.

Подтверждением того, что в древнетюркском языке один формант употреблялся в нескольких значениях, являются следующие примеры: аγrїγučї «больной», ауырушыл «болезненный», basїmčї // bašїnč, «захватчик», «захватничество», bergüči «дающий», bilgüči «знающий», білгіш, білгір «знаток», körümči «видевший», «зоркий», «ясновидящий» и др. Можно перечислить близкие по значению формы и в современном казахском языке:
қору/ыш – қорғау/шы– қорған/шы, -қорған/ыш «защитник», алым/шы – алу/шы– алғы/ш «берущий», шолғын/шы – шолу/шы – шолғы/ш «разведчик».

Приведенные примеры показывают, что в древнетюркскую эпоху форманты -шы//-ші, -ыш//-іш не ограничивались функцией образования имен, употребляясь для образования причастий. Они использовались вместо современного суффикса –у, выражающего семантику имени действия. Ср.: древнетюрк.. ölmäči sen «ты не должен умирать» или «ты не умирай», tegtäči men (teg «трогать», тиісу «задевать») «я не должен трогать, задевать», bozaγulačї bolmїš «должна отелиться».

В современном казахском языке встречается в составе слов тепші «наметывать, прошивать», древнетюрк. tevči (< tev «нанизывать», «продевать», «цеплять»«) «продевать нить крупными стежками», древнетюрк. törči «возникать, появляться», tutšї «задерживать, связываться, сплачиваться», emsi (em < ем) «сосать».

В современном казахском языке имена прилагательных өлімші // өлмеші «полумертвый», болмашы «пустячный», тапшы «дефицитный, недостаточный», употребляясь в функции определения, считаются древними причастиями, перешедшими в состав имен прилагательных. Ср.: ölteči bodunїγ «вымирающий народ», qoldačiqa miη jaγaq «просящему (букв. «протянувшему руку») тысячу орехов» и др.

Таким образом, мы можем определить, что элемент -шы прошел следующий путь развития: показатель имени (существительного, прилагательного) → показатель имени действия → показатель причастия → показатель имени прилагательного. В современном казахском языке формант причастия -ған/-ген, наряду со значением имени прилагательного, которое выражал древнетюркский формант -шы//-ші, приобрел и его семантику перехода качества от одного уровня к другому. Это можно увидеть по тому, что древнетюркский показатель -шы/-сы изредка выполняет функцию аффикса, образующего отыменный глагол, в качестве алломорфа современного суффикса –ла. Ср.: древнетюрк. suvsї – «превращаться в воду», ačїγsї «прокисать» < ačїγ «кислый».

Интересно, что в современном казахском языке имеется глагол ашы ~ ашу, к которому глагольные суффиксы могут присоединяться непосредственно (ашы-ды, ашы-са и др.). Напротив, в древнетюркскую эпоху (у М. Кашкари, в произведении С. Сараи «Сирадж ал-Кутуб») имя прилагательное, будучи корневым словом, выполняло функцию прилагательного и глагола. А современное прилагательное ащы «горький» является производным словом, состоящим из корня и аффикса. Ср.:: ačїγsї > ač(їγ»sї > a(č + š»ї > ащы. В казахских говор. ашты, азерб. ачы, туркм. аджы, тувин. ажыг, уйг. оччиқ, алт. aчyy и др.

В современном казахском языке формант -шы//-ші сохранился в качестве устаревшего и непродуктивного суффикса, образующего производные глаголы от небольшого количества имен и глаголов. Например, тер-ші «вспотеть», су-сы «соскальзывать, сползать», дөңбек-ші, аунақ-шы «переворачиваться с боку на бок», жан-шы «мять, давить», қақ-шы «ловить на лету». Однако формант -ші не во всех абсолютно случаях может заменяться аффиксом -ла//-ле. Это свидетельствует о сужении глаголообразовательной функции и сферы использования аффикса –шы и замене его аффиксом -ла. Тюркские элементы -сы //-сі и -ғы//-гі являются алломорфами, о чем говорит их свойство (в древнетюркском языке) употребляться, заменяя друг друга. Ср.: бу турғу йер ермәс // бу турасы йер тәгүл // бұл тұратын жер емес «на этом месте нельзя стоять» или аның баруғысы, мәнің барасым//оның баруы, менің баруым «его приход, мой приход (туда)» [65, 119].

Современный казахский сложный формант -ушы//-уші в древнетюркском языке иногда употреблялся в виде -ғылы//-гілі со значением субъекта действия (ол тәңрігә тапынығлы ерді «он поклонялся тенгри»; иногда мы наблюдаем взаимозаменяемость формантов -ғышы//-гіші и -ығлы//-іглі. Ср.: тапынғучы // тапынығлы – табынушы «поклоняющийся, поклонник». Иногда и в самом древнетюркском языке встречается замена сложного форманта -ғышы//-гіші показателями -дашы//-деші, -ашы//-еші: тапынғучы // тапындачы – табынушы «поклонник», йукунгучі // йукундачы – жүгінуші «заявитель, жалобщик», сатғучы // саттачы – сатушы «продавец» и др. [65, 120].

В казахском языке аффикс -шы//-ші присоединяется не только к именам, а употребляясь с некоторыми грамматическими категориями в виде -ушы, образует форму глагола со значением субъекта действия. Большинство тюркологов считают формант -ушы//-уші словообразовательным (барушы «идуший туда», келуші «приходивший», айтушы «сказавший»), однако некоторые признают его в качестве словоизменительного элемента. К примеру, Ы. Маманов считает суффикс -ушы//-уші, присоединяющийся к глаголу, не словообразовательным, а формообразующим аффиксом [36, 76], потому что образованные им структуры являются устойчивыми производными словами, они – грамматические словоформы, временно употребляемые в предложении. Формообразующая функция аффикса -шы//-ші наглядно представлена в сочетании формы субъекта действия (келуші «приходивший», сөйлеуші «говоривший») со вспомогательным глаголом еді (Төбемізден су шүмектеп ағушы еді «Сверху на нас струей текла вода (обычно)». Әкеміз ұрыспаушы еді «Отец не ругал нас (обычно)»(Ғ. Сланов).

В действительности, то, что суффиксы -тачы, -течі, -дачы, -дечі, употреблявшиеся в древнетюркских памятниках в функции причастия настоящего времени, являются с формальной и семантической точки зрения вариантами современного форманта -ушы//-уші, доказывают следующие языковые факты: өлтечі – өлуші «умираюший», олуртачы – отырушы «сидящий, көртечі – көруші «смотрящий» и др. Күлтегін йоқ ерсер, қоп өлтечі ертігіз «Күлтегін жоқ болса, көп өлуші едіңдер» «Если бы не было Культегина, много среди вас было бы умерших» [110, 34].

В.Г. Кондратьев указывает, что одно из значений форманта -тачы выражает необходимость, возможность выполнения действия: ölmäчі будун «умирающий народ». Кроме того, ученый пишет о том, что в памятниках письменности встречается субстантивное употребление форманта –ғучы, выражающего действия субъекта, постоянно выполняемые им в соответствии с определенным родом занятий, и приводит следующие примеры: барқ iтгäчі «зодчий, строитель», таш iт-гäчі «каменщик» [КТб, 53] и др. [110, 34]. Следовательно, элемент -шы//-ші в словах барушы, келуші не образует новые слова, а является грамматическим показателем, выражающим добавочное значение переходного настоящего времени глагола. Ср.: барушы еді // баратын еді «пошел, пойдет»», не істеуші еді // не істейтін еді «что сделает». Здесь он употреблен в значении категории переходного прошедшего времени глагола, выражающего обычное повторение действия. Что касается структур типа тойға барушы // баратындар «идущие на той, свадьбу», қаладан келушілер // келетіндер «пришедшие из города» и других, то слова барушы, келуші считаются здесь субстантивированными вариантами этих глаголов, отвечающими на вопрос (кім? кімдер? «кто?») и употребляемыми в функции сказуемого. Ср.: в сочетаниях тойға барушы // баратын (адам) «человек, который идет на той (празднество)», тойға келуші // келетін (адамдар) «люди, которые придут на той (празднество)» в связи с утратой существительных адам, адамдар, слова барушы, келуші, отвечая на вопрос определения, стали выполнять функцию сказуемого. Однако в составе слова оқушы элемент –шы выполняет словообразовательную функцию. Подобные языковые факты характеризуют только одну сторону процесса превращения первоначально словообразовательного показателя -шы//-ші в формообразующий элемент. К главным факторам, обусловившим переход словообразовательного аффикса –шы в формообразующий элемент, можно отнести, во-первых, специфику порядка слов, ибо известно, что формы, присоединяемые сначала непосредственно к корню и выражающие конкретные значения, по мере удаления от корня приобретают абстрактные значения. Во-вторых, этот процесс может быть связан с лексико-грамматическим значением предыдущего аффикса, который, в свою очередь, может быть формообразующим показателем, возникшим из словообразовательного (ғу(шы) < -ғу < неопределенная форма глагола на -у (шы). В любом случае, аффиксы неопределенной формы, а также имени действия, залога, степени сравнения, субъективного значения и др. – это форманты, сохранившие древние словообразовательные и словоизменительные свойства. Ср.: оқу «читать», сызу «чертить» и др.– существительное и глагол, барушы – существительное и глагол, оқушы – существительное и глагол.

Аффикс шыл//-шіл. Одним из сложных формантов, включающих -шы/-ші, является аффикс -шыл//-шіл, который в древнетюркских памятниках употребляется в качестве продуктивного аффикса, образующего отыменные имена прилагательные. Ср.: aт-чыл (орхон-енис.). Этот аффикс в современных тюркских языках, присоединяясь к именным корням, выражает склонность, предрасположенность к определенному делу, предмету. Н.А. Баскаков и А.Н. Кононов считают, что аффикс –шыл имеет общее происхождение с суффиксом -шы/-ші, образующим имена существительные со значением склонности к определенному занятию. Главным основанием для подобных выводов является употребление в некоторых тюркских языках форманта -шы вместо аффикса -шыл. Ср.: балықшыл (название птицы) в казахском языке представлено в форме балықшы (обратный процесс). В памятнике Тоныкок: йерші тіледім (букв.: «я просил (молил) о человеке, знающем местность»). Приводятся и другие виды суффиксов, выражающих в тюркских языках склонность к определенному делу, предмету: -ғаш / -геш, -қыш / -кіш,-чы/-чи,-чан/-чән, -чак / -чәк, -қай / -кәй, -сақ / -сек.

Выявляя происхождение всех вышеназванных аффиксов, мы обнаруживаем, что между ними и суффиксом -шыл/-шіл можно найти несомненные признаки формальной общности и единства происхождения.

А.М. Щербак указывает на два значения аффикса –шы, -ші:

1) выражение значения профессии, привычного рода деятельности (шор. аңчы «охотник», уйг. алдамчы «обманщик»);

2) выражение отношения к социальной группе (узб. республикашы «республиканец», ватаншы «патриот») [28, 103].

Нам кажется, что ответ на этот вопрос мы можем найти в древних слоях языка.

Выше уже говорилось о том, что первые слоги показателей -чы/-чи, -шы/-ш (шор. урушчу «скандалист», алт. уjкучы «сонливый»), а также показателей -чан/-чән, -шаң/-шең (узб. ишчән «деловой», шор. ашушан «гневливый», каз. тершең «потливый», турец. коркчан «трусливый»), аффиксов -чак/-чәк, -шақ/-шек (тат. уjїнщак «игрун», хақ. ундутчах «забывчивый»), и аффиксов -шыл/-шіл (каз. ойшыл «мыслитель», тат. кунакщїл «гостеприимный», ккалп. сөзшил «говорливый») восходят к суффиксу -шы/-ші, который одинаково употребляется в образовании как имен существительных, так и имен прилагательных с первым слогом -шы, -ша(ң), -ша(қ)», -шы(л), а происхождение самих эти суффиксов восходит к суффиксам -лы/-лық (байлы, байлық «богатство», -дақ (тастақ «каменистый»), -ла и др, выражающим значения собирательности, множественности, предрасположенности к чему-либо. Следовательно, эти языковые факты показывают широту семантической сферы употребления аффикса имени прилагательного –лы, выражающего склонность, отношение к чему-либо, изобилие предметов, явлений. Усложненные формы этих элементов мы обнаруживаем в суффиксах -қай/-кәй, -қаш/-кеш, -ғыш/-гіш, -қыш/-кіш, -сақ/-сәк, -зак/-зык, -һақ, а также в алломорфах суффикса -лақ, то есть в аффиксах -дақ, -қақ (шаң/дақ «пыль», тас/тақ «каменистое плато», қаш/қақ «избегающий, убегающий», оң/ғақ «линючий»), являющихся его фонетическими вариантами.

Наличие языковых фактов, связанных с участием формантов -шақ, -шек, -шық, -шік, -ша/- в казахском языке и, в целом, в тюркских языках в образовании имен существительных, прилагательных, наречий от именных и глагольных корней побудило нас обратиться к исследованию проблемы существования синкретизма аффиксов, подобного синкретизму корней.

Н. Брокельман относит происхождение всех показателей, имеющих внешнее, формальное сходство, к одному общему форманту [111, 186]. В современном казахском языке форманты -шыл//-шіл известны как морфемы, образующие производные имена прилагательные от имени существительного, прилагательного, глагола. Однако, по-видимому, сначала в их семантике одновременно присутствовали значения качественности и предметности. Подтверждением этому может быть формальное и семантическое сходство тюркских суффиксов -шы//-шыл и из способность к взаимозаменяемости. Ср.: древнетюрк. йерші тіледім каз. жершіл адамды тіледім «я просил (молил) о человеке, знающем местность» (Тон.).

У М. Кашкари мы обнаруживаем, что в форме ұдқы «соня, любитель поспать» элемент -қы употреблен вместо аффикса -шыл, а в словах бäдіз-чі «паук» [КТм, 11], тамға-чы «ставящий тамгу, клеймо» [КТб, 53], йоғчы «плакальщик» [КТб, 53], в языке желтых уйгуров: теңчі (прил.) «равный, одинаковый», тәңшә (чагатайск.) «уравнять», тергенджә «погонщик арбы, хозяин арбы» (терген «колесо»), гочә «крючок для одежды», урчі «мешок» аффикс –шы (иногда -ш) употребляется в образовании имен существительных и имен прилагательных. В современных тюркских языках наблюдается такая же ситуация. Например, в турецком языке тікенджә «собиратель колючих растений» (сущ.), тойчы «гость», теңшіл «равный», хак. алчы «гость», алғач «лентяй, тунеядец», «лежебока», аджақыс «очаг», көречі «свидетель». В языке иргизо-камеликских башкир форманты -сы//-се образуют отыменные и отглагольные имена, обозначающие профессию, род занятий, склонность к чему-либо. Ср.: тирбәүсе «воспитатель» < тирбәү «воспитание», бағымсы «знахарь, лекарь» < бағым «стеречь, пасти», бармаксы «наперсток» < бармак «палец» [108, 68]. Сравнивая эти примеры, во-первых, мы выясняем, что древнеуйгурские и тувинские аффиксы -ша//-ше в семантическом плане соответствуют суффиксу со значением профессии -шы//-ші, во-вторых, обнаруживаем, что формант -шы//-ші, -чы//-чі (теңчі, тең «равный»), современные аффиксы -шыл//-шіл, -чыл//-чіл, выражающие склонность к чему-либо, образуют сходные формы с аффиксом -ч (алғач «лентяй, лежебока»), который употребляется в составе сложных аффиксов -ғыш//-гіш, образующих имена прилагательные. Наглядным примером, доказывающим нашу точку зрения о единстве происхождения аффиксов -шы//-ші//-шыл//-шіл, -ша//-ше может стать множество фактов, связанных с природой аффиксов, в бесценных для изучения истории тюркских языков материалах языка желтых уйгуров, записанных С.Е. Маловым в 1909-1915 гг. Опираясь на подобные древние языковые факты, мы убеждаемся в существовании формальной и семантической связи между аффиксом -шы//-ші, показателем имени существительного со значением профессии, и аффиксом прилагательного -шыл//-шіл, выражающим склонность к чему-либо, привычную деятельность. Одна группа производных имен прилагательных, образованных от имен посредством форманта -шыл в древнетюркских, казахском и других тюркских языках употребляется в субстантивированной форме, другая же часть используется в образовании наименований птиц. Семантика имен существительных и прилагательных с формантом -шыл сходна с семантикой имен существительных, образованных с помощью форманта -шы, а именно выражает пристрастие, склонность к чему-либо. Ср.: названия птиц: турец. balїkçїl «цапля» < balїk «рыба», tavşançїl «беркут, приученный ловить зайцев» < tavşan «заяц», каз. ойшыл «мыслитель» < ой «мысль», өзімшіл «эгоист» < өз «сам» и др., киргиз арапчыл «защитник арабского алфавита», байчыл «байский приспешник» < бай «богач». В тувинском языке основы с формантом -шыл имеют особое субстантивную семантику и образуют имена существительные, обозначающие не субъект действия, а абстрактное значение определенного свойства и качества: артыкшыл «преимущество», қадықшыл «здоровье», ынакшыл «любовь» < ынак «любимый» и др. [29, 176].

Кроме того, элементы -шыл/-шіл в качестве аффиксов, образующих сравнительную степень имени прилагательного, употребляются для выражения ослабленного качества: ақшыл «беловатый», көкшіл «голубоватый» и др. Присоединяясь к качественным именам прилагательным, образуют имена прилагательные с такой же семантикой, какую придают существительным (склонность, пристрастие человека к чему-либо»: қызылшыл «любитель мяса», жаңашыл «новатор», ұсақшыл «мелочный» и др. В казахском языке вместо суффикса -шыл/-шіл могут употребляться форманты -ша//-ше: ақшыл ~ ақша «беловатый», көкшіл – көкше «голубоватый», қарашыл / қараша «черноватый», саршыл / сарша «желтоватый», сұршыл / сұрша «сероватый» и др.

Аффикс -шын//-шін. К разряду аффиксов казахского языка, обращающих на себя особое внимание, можно отнести форманты -шын//-шін. В грамматиках А. Ыскакова, М. Томанова и др. об этом аффиксе ничего не сказано. А.Н. Кононов относит морфемы -чил, -чин, -чан (< чанг) к непродуктивным и с семантической точки зрения сближает их с формантом -чи [44, 107]. В современном узбекском языке формы, образованные посредством указанных аффиксов, относят к именам прилагательным: -чан < чақ (< чанг): ишчан «деловой», сўзчан «болтливый» и др. В тюркологии материалов о происхождении этого аффикса очень мало. Э.В. Севортян пишет о том, что аффикс-шин по своей семантике и характеру употребления соответствует показателям -(ы)мтыл, -(ы)мтраг, и приводит в качестве примеров формы имени прилагательного, выражающие ослабление цвета, из азербайджанского и турецкого языков: азерб. гарашын «черноватый», сарышин «желтоватый», турец. акşin «беловатый» < ак «белый», gökşin «голубоватый» < göк «голубой» [29, 176]. В казахском литературном языке и говорах –шын встречается в формах имен существительных и прилагательных, например, имена прилагательные: каз. (диал.) шөптесін «травянистый, с богатой травой», кемшін «недостаточный» и др., имена существительные: құлақшын «ушанка», көгершін «голубь», шылапшын «корыто» и др. В южных говорах суффикс –шын употребляется в вариантах -жын//-жін (шылаужын//жылаужын//шіләужін). Известно несколько гипотез относительно этимологии указанного аффикса. Г. Калиев, считая, что суффиксы – шын//-жын могут быть одного происхождения с суффиксами -жын, -чын, -шын, которые в тюрко-монгольских языках образуют наименования самок некоторых животных, в качестве доказательства обращается к Л.М. Щербаку [112, 140], который указывает, что аффикс -jiн в монгольском письменном языке употребляется с формантом –ж, например, гундж, дөнж, өлөгч(ин), мегчин; маньч. мэхэчжэн, каз.- құнажын «телка-трехлетка», дөнежін «самка-трехлетка (о крупном рогатом скоте», өлегшін «тигрица», мегежін «свиноматка». Возможно, показатели -шын//-жын, употребленные в составе монгольских географических наименований (Қорғалжын «свинец») и названий животных, являются монгольскими. Однако происхождение аффиксов -шын//-сын, которые в литературном казахском языке и в диалектах выражают добавочное значение предметности и качества, связано с тюркскими формантами -шаң//-шыл, ибо такие форманты во множестве встречаются в диалектном употреблении: алақшын «специально оборудованное место перед печкой для горячей золы» (алақ < алау < ал қызыл от «алый, красный огонь»), шылаужын «корыто», шылаужын «дождевой червь», күлчін «задник мягкой кожаной обуви», қаршын «мешок для постельного белья, подушек и одеял», шегіршін «вид дерева» и др. А. Нурмагамбетов предполагает, что слова шылапшын, алақшын (шылап < в чагатайском: «вода и грязь, муть»), могут представлять собой сочетание самостоятельного слова и послелога шылап + үшін < «для грязной воды»; алақшын < «для огня». В качестве доказательства он обращается к примерам из некоторых тюркских языков. В частности, в кумыксом языке послелог үшін, сочетаясь с личным местоимением, образует родительный падеж, а в сочетании с другими именами выражает значение именительного падежа, причем некоторые из них подвергаются процессу слияния. Ср.: Ср.: men(і)сün (вместо meni ücün) «для меня» (кіm(і)сün) (вместо kimni ücün) «для кого». Здесь обнаруживается склонность звука ү к выпадению [113, 71]. В словарях: nečun – «для чего, зачем», турец. нічунь – «для чего, зачем». [114, 390]. Трудно высказать однозначное мнение относительно выводов о том, что суффиксы -шын/-жын имеют монгольское происхождение или являются сокращенной формой послелога үшін, ибо, несмотря на то, что корни и аффиксы слов дөнежін, буыржын и др. являются монгольскими, форманты -шін/-сін в составе слов көгершін «голубь», қыршын «молодой, цветущий», сілеусін «гепард» не подтверждают ни одну из двух точек зрения. К тому же формант –шын в составе слова қыршын имеет преимущественно качественное значение. Следовательно, эти факты доказывают, что форманты -шын//-шін, -сын//-сін были показателями, образующими как имена существительные, так и имена прилагательные. Формант -сын//-сін, который в современном казахском языке образует глаголы со значением пренебрежения (кемсін «пренебрегать», азсын «считать что-то недостаточным», жатсын «сторониться», сүйсін «радоваться», кедейсін «прикидываться бедным»), а также -сын//-сін, обозначающий предмет как результат деятельности, (күресін «сугроб», кекесін «ирония», бүктесін «сгиб», ықтасын «подветренная, защищенная сторона», бұрқасын «поземка», сусын «напиток»), в других тюркских языках аксїн «изготовленный из молока», кексїн «вяленое мясо», тўрсін «образ»), формант -сын//-сін, который образует наречия (кешкісін «вечером», ертесін «утром», керісін-(ше) «наоборот») – все они являются вариантами этого аффикса. Аффикс -шын//-шін в составе прилагательных кемшін (< кеміс) «изъян», қыршын (< қыршы // қырқы) «молодой, цветущий», шөптесін (жер) «богатая травой (земля)» могут быть одного происхождения с начальным элементом –шы форманта -шыл//-шіл, потому что в диалектах употребляется другой вариант слова кемшін – кемшіл. А слова типа кем/іс «недостаток», топ/ас «тупой», ау/ыш «сумасшедший» представляют собой результат процесса звуковых перестановок (-шы < -ыш//-ыс). Судя по этому, аффикс -шын – составной, произведенный из элементов -шы/-н. Общим для них является выражение семантики качества, характера, ослабления признака. Ср.: каз (диал.) көгілжім «голубоватый», күмілжі «насыщенно-черный», нәренжі «нежный» [112, 105]. Именно этот формант может выражать ослабление качества и в составе сложного аффикса –сымақ. Ср.: в казахском языке адам-сы-мақ «как бы человек», араз-сы-мақ «как бы в ссоре», жігіт-сы-мақ «как бы джигит», в диалектах: аразсымақ «рассорить», барансымал «темнеть»; көкшілсымал «голубоватый», жігітсымал «как бы джигит», тереңсымал «глубже» и др. Семантическое сходство аффиксов, образующих имена прилагательные -сы//-жы, -сымақ//-сымал, и аффикса –сын, образующего глаголы, доказывает, что они имеют общее происхождение. Ср.: адамсы//адамсын (глагол) – адамсымақ (имя), жігітсі // жігітсін (глагол), жігітсымақ (имя) и др. Кроме того, элемент -сы//-сі в составе сложных аффиксов -сыра//-сіре, выражающих ослабление действия, является этим же формантом. Ср.: өлім-сі-ре «быть полуживым», әл-сі-ре «ослабеть» и др. Составной формант –сымақ, который в казахском языке выражает субъективные оттенки имени существительного (добавочное значение пренебрежения, иронии), в других тюркских языках выполняет функцию аффикса, выражающего недостаточность, ослабление качества. Начальный элемент -сы этого сложного аффикса (-сы-мақ). А.М. Щербак считают словообразовательным аффиксом, выражающим значение сходства -си < -сиғ. [29, 118]. Ср.: кар. ормансї «лесок, как бы лес», турец.: маjмунсу «обезьянка, как бы обезьяна»; узб. одамсімон «как бы человек»; уйг. бöрісімал «как бы волк» и др. Точно такой же элемент встречается в гагаузском языке в составе сложных формантов -мсы, -мси, -мсу, -мсў, образующих имена прилагательные, которые в сравнительной форме характеризуют цвет, вкус предмета: сары-мсы «желтее, желтоватый», ииши-мси «кисловатый, кислее, подкисший». Интересно, что сравнительным показателям имен прилагательных -мсы//-мси гагаузского языка в казахском языке формально и семантически соответствуют суффиксы -сы//-сі, -ымсы (-імсі), образующие глаголы из именных и глагольных основ. Ср.: батырсы, батырымсы «казаться героем», үлкенсі, үлкенімсі «казаться взрослым», оқығансы оқығанымсы «казаться ученым». В свою очередь, родство аффиксов -сы//-сі, -ымсы//-імсі, образующих глагол, с казахским формантом –сымақ, выражающим оттеночные значения имени существительного, подтверждает их формальное и семантическое сходство. Ср.: әкемсі ~ әкемсымақ «как бы отец», батырсы ~ батырсымақ «как бы герой», білгенсі ~ білгенімсі ~ білгенсымақ «как бы знаток» и др. Это подтверждают и древние формы с губными гласными, которые сохранились в алтайских и тувинском языках. Ср.: алт. дуссуг каз. тұзды «соленый» < дус «тұз» «соль», азотсуг каз. азотты «азотный» < азот. кіжізіг, каз. кісілік «человечность», дашсїқ каз. тастай, тасқа ұқсас «каменный, как камень» и др. Форманты -суг//-зіг в словах дуссуг, азотсуг, кіжізіг имеют единое происхождение, что касается аффикса -сïқ в составе слова дашсïқ, то он восходит к самостоятельной форме шек//тег. В тувинском языке –сак выражает склонность к чему-либо: аңзақ, каз. «охотник, любитель охоты», оюнçак, каз. «игрок, любитель игр». В древнетюркских материалах аффикс -шық/-сық, так же, как и формант -сақ//-сек в качестве форманта имени сушествительного и имени прилагательного, наряду со значением качества, свойства, сходства, уменьшительности, сравнения, употребляется в различных глагольных категориях. Ср.: 1) название конкретного предмета: bürünčük «женский головной убор», jalčїq «месяц», jančїq «кошелек», künbatsїq «запад», kuntoγsuq – «восток», otčuq «очаг», mončuq ~ mončaq «бусы»; 2) собирательное наименование предметов: alqansїq «хвала», tutsuγ «завещание, наследие», baγarsuq «живот, желудок, egsük ~ eksük «расход, недостаток», üläsiк «вклад» < ülä «делить»; 3) выражение признака, свойства предмета: amrančiγ «любимый» < amra «любить», jerinčig «неприятный», junčїγ «немощный, худой», küšänčig «любимый» < küšä «желать», qasїnčїγ «страшный», qorqїnčїγ «страшный», taηsuq «редкостный» (сущ.), tütsük «злой, разгневанный, мстительный», uluγsїγ «эгоистичный, высокомерный», sarsїγ «грубый, дикий» (sarsїγ söz «грубое слово»), қаз. сарсық – «тістің сарысы»; 4) употребление в значении уменьшительности: baqačuq «лягушонок», oγlančїq – «мальчонка, маленький мальчик», каз. бүршік «почка (на растениях)» < древнетюрк. bür «скручивать», jemäčük «мешочек для зерна», qapčuq «мешок», каз. қиыршық «комочек (песка, снега)»; 5) в значении сходства: qulsїγ «похожий на раба»; 6) в значении сравнения: qїzїlsїγ «красноватый» > qїzїlsїγ suv «красноватая вода», азачуқ «маловато», қысқачуқ «короткий» и др. Здеь мы также становимся свидетелями различных способов формирования внешне сходных аффиксов –шық//-сық//-шығ. Если первые аффиксы -шық//-сық, образующие имена существительные и прилагательные, являются результатом процесса усложнения древних простых показателей, то последние аффиксы с семантикой уменьшительности, сравнения –есть результат грамматикализации самостоятельных формантов -шақ//шек//тек//тек. В современном казахском языке не встречаются примеры выражения качественного значения посредством присоединения к глаголу аффиксов -шығ//-шіг, как это представлено в словах amrančїγ «любимый», jerinčїg «отталкивающий, безобразный, отрицательный», küšänčig «любимый, желанный, qasїnčїγ // qorqїnčїγ «страшный». В современном казахском языке производные формы, образованные путем присоединения форманта –шақ к залоговой форме глагола, выражают качественные признаки и свойства, относящиеся к субъекту действия. Ср.: сүріншек «часто спотыкающийся», қызғаншақ «ревнивый, ревнивец», тебіншек «брыкливый», жасқаншақ «робкий», ашуланшақ «вспыльчивый» и др.

Указанный аффикс образует также причастие будущего времени со значением долженствования. Древнетюрк. alqansїq törü – «закон, достойный восхваления», islämäsik iš «дело, не подлежащее выполнению, невыполнимое дело «. Выражает и форму залога: er arsїqtї «человек обманут», tavarїn alsїqtї «был лишен товара».

Показатель –жық в современных казахских именах прилагательных ын-жық (древнетюрк. їnčїq // їnčaq) «несмелый, робкий», тыр-жық «гримаса недовольства», мыр-жық «морщинистый» и в существительном қон-жық «детеныш медведя» является вариантом этих различных по происхождению суффиксов -шық (ш ~ ж).

3.3.3.1. Историческая преемственность между аффиксом сравнения и сходства казахского языка -дай//-дей и общетюркскими формантами -шақ//-шек, -сақ//-сек, -шық//-шік, -тық//-тік, -сы//-сі

Взаимное семантическое сходство аффикса -шақ//-шық и показателей со значением сравнения -йақ, -тек//-дег//-тей//-дей, -тық//-дік в тюркских языках подтверждают следующие языковые факты. В якутском языке формант –тыкы, присоединяясь к именам, выражает на сравнительном уровне ослабление признака, его слабую степень: кыратыкы «мелкий, мельче, неглубокий», ыраахтыкы «овраг, овражек» и др. С.В. Ястремский сравнивает формант –тыкы с алтайским -сыман//-зыман (хара-зыман «наподобие черного, темнее», ахсыман «наподобие белого, беловатый, белее»). В.И. Рассадин с формами -сыңгы//сиңги тофаларского языка, имеющими близкое с ним значение (сарыгсыңгы «наподобие желтого, желтоватый», иъсигсиңги «более горячий») [115, 166; 116, 216]. Типичное значение суффикса –сымал, который не встречается в казахском литературном языке, и который обозначает ослабленность, слабую выраженность, блеклость признака, мы обнаруживаем в говорах. Так в говорах Кошагаша, Усть-Каменогорска, некоторых говорах Южного Семиречья (Узунагач), входящих в группу восточных говоров, встречается присоединение суффикса -сымал к именам прилагательным с качественным значением (тереңсымал «как бы глубокий, глубже», аразсымал «как бы в ссоре»). Точно такая же картина наблюдается в языке казахов Баян-улгея, входящих в ту же группу (барансымал «как бы вороной», көкшілсымал «голубоватый» и др.), в говорах же Мангистау встречается присоединение к некоторым существительным. Например, жігітсымал «как бы джигит». Этот сложный формант –сымал в говорах является одним из вариантов аффикса имени существительного –сымақ, который, употребляясь в казахском литературном языке, придает словам оттенок пренебрежения, иронии, неудовлетворенности, и сфера употребления которого сузилась [113, 134]. Если элемент –сы в составе имени прилагательного ыссы «горячий», довольно часто употребляемого в говорах казахского языка, имеет общее происхождение с первым компонентом указанных выше сложных показателей алтайского языка -зыман, тофаларского –сиңги, то ыс в составе имени прилагательного казахского литературного языка ыстық является мертвым корнем со значением «горячий», а -тық можно рассматривать в качестве форманта, который в якутском языке придает прилагательному оттеночное значение. Ср.: ұзын-ша, ұзын-шақ «длинноватый». Доказательством служит точка зрения А. Кайдарова, который представляет начальный состав слова ыстық следующим образом: ыс – (ïs) «нечто горячее, жаркое»: ысы – < ыс + ы – «становиться горячим, жарким»; (диал.) ыссы < ыс + сы // (литер.) ыстық < ыс + тық, в «Хосров-Ширин» иссиг «горячий, жаркий, знойный» [96, 310]. В некоторых говорах употребляется и форма ысты: сонда ыс-сы // ыс-ты «там жарко». Отсюда мы видим, что наряду с семантической близостью аффиксов -тық/-дік, -шық/-шік, древнетюркских -sїγ/-siγ оγlansїγ «как ребенок, похожий на ребенка» [ДТС, 662], они являются не только словообразовательными аффиксами, образующими отыменные имена существительные и прилагательные, но и выполняют функцию словоизменительных аффиксов, придающих именам существительным добавочное значение уменьшительности, а прилагательным – ослабления и усиления (ыстық) и сравнения.

Кроме того, в якутском языке формант –тыкы, присоединяясь к именам существительным с атрибутивным значением, образует формы с семантикой внешнего сходства или незначительного сходства: ампаардыкы «как амбард, похожий на амбар». Мы обнаруживаем связь между словом суордуку «как ворона, похожий на ворону» и словоупотреблениями казахского языка қарғасымақ «похожий на ворону», көлсымақ «похожий на озеро», көлшік «похожий на озеро, озерцо», таушық «похожий на гору, горка» и др. Форманты казахского и других тюркских языков -сымақ, -сымал, -сиңғи, -зыман, а также вариант -сы//-сі начального компонента –ты//-сы//-зы якутского аффикса –тыкы употребляются в составе словообразовательного суффикса, образующего отыменные глаголы со значением сходства, сравнения, пренебрежения, а также в составе словообразовательных аффиксов (-сын//-сін, -сыра//-сіре, -сымақ//-ымсы//-імсі), которые, присоединяясь к именам и глаголам, выражают модальные оттенки. Суффиксы -сы//-сі и -ымсы(-імсі), несмотря на то, что считаются очень древними аффиксами, употребляются в казахском языке достаточно часто. С их помощью от имен существительных, в том числе и в притяжательной форме, образуются производные глаголы со значением иронии, пренебрежения, сходства с чем-либо (адамсы «возомнить о себе», қамқорсы «проявлять показную заботу», баласы «считать ребенком», апамсы от апам «моя сестра, мать», әкемсі от әкем «мой отец», атаңсы от атаң «твой дед» и др.); а присоединяясь к именам прилагательным, эти аффиксы образуют глаголы со значением ослабления определенного качества, признака, а также уподобления кому/чему-либо, подражательности. Ср.: босаңсы «ослабевать, расслабиться», кішісі от кіші «младший», тосаңсы «глохнуть», арзансы «дешеветь» үлкенсі «зазнаваться», пысықсы «выказывать показное рвение», көлгірсі «лицемерить, притворяться», ширақсы «казаться бодрым», жамансы от жаман «плохой», білгенсі «воображать себя знающим» и др. Еще одна особенность этого аффикса заключается в том, что, присоединяясь к причастной форме глагола и в функции словообразовательного аффикса, он употребляется с таким же значением пренебрежения, сходства, подражательности. Ср.: білгенсі «воображать себя знающим», оқығансы «как будто читать», көргенсі «как будто видеть», жаттағансы «как будто заучить» и др.

Проанализировав приведенные языковые материалы, мы выяснили, что форманту -сы, который является как словообразовательным, так и словоизменительным, наряду с семантикой пренебрежения, ослабления и усиления качества-признака, свойственны и значения сходства, подражания предмету или явлению. Кроме того, в якутском языке суффикс -тый, образующий глаголы, употребляется иногда в значении приобретения определенного свойства, подражания ему, сравнения с оттенком сходства. Ср.: сахатый – «стараться быть похожим на якута» (саха «якут»), нууччатый – «стараться быть похожим на русского» (нуучча «русский»), таастый – «быть твердым, как камень» (таас «камень»).

Л.Н. Харитонов связывает происхождение форманта –тый с монгольским глагольным аффиксом -та(-те) (в тюркских языках -ла//-ле) [56, 105], Ю.В. Васильев же отмечает их генетическую общность с древнетюркским аффиксом -sї(-si) [117, 86]. Ср.: suvsї «стать водянистым, превратиться в воду» (сүчік сусыды «вино стало, как вода»), аčїγsї «скиснуть» (узум ачықсыды – «виноград скис «). Слово ащы < аш-шы//сы (диал. аш-ты) образовано здесь из звукового слияния корня и аффикса [ДТС, 662]. Формант -сы/-сі выражает процесс перехода одного качества в другой. В качестве еще одного свидетельства родства, семантического единства якутского форманта -тый и древнетюркского показателя -сы/-сі, можно привести тот факт, что аффикс –тый присоединяется к основам якутского языка на сонорный р в форме -сый. Ср.: оқоннъорсуй – «стареть, быть похожим на старика» (оқонньор «старец, старик»).

Следовательно, суффикс казахского языка -тай//-тей со значением сходства, сравнения, аффикс якутского языка -тай, образующий сравнительные имена, и -тый, образующий глаголы со значением сравнения, сходства, а также древнетюркский -sїγ, сложные аффиксы казахского языка -сық/-сы/-сі, -сын//-сін,-сымақ,-сыра//-сіре, -мсыра, -мсіре, диал. –сымал близки с формально-семантической точки зрения. Формант -сы//-сі употребляется в составе аффикса -сын//-сін, образующего глаголы со значением пренебрежения, ослабления, сходства. Ср.: каз. адамсын «возомнить о себе», білгішсін «вообразить себя знатоком», көпсін «считать что-то лишним (излишним, чрезмерным)», әлсіре «ослабеть», жетімсіре «чувствовать себя сиротой», өлімсіре «быть слабым, немощным», ағайынсыра «выражать родственную привязанность», як. ақамсый «быть как брат, словно брат», оқомсуй «быть как ребенок, вести себя по-детски» и др. Приведенные факты свидетельствуют о многозначности, многофункциональности древнего аффикса сы//-сі. Ср.: 1) в пренебрежительном, уничижительном значении (бастықсымақ «возомнить себя начальником», білгішсі «возомнить себя знающим»); 2) в значении уподобления, подражания кому/чему-либо (адамсы //
адамсын «возомнить о себе», жамансы // жамансын «относиться с пренебрежением», оқығансы // оқығансын «как будто читать»; 3) употребляется в роли глаголов с модально-оттеночным значением, производным от имен существительных (адам/сы), прилагательных (жамансы, білгіш/сі), глаголов (оқыған/сы). Значение пренебрежения здесь является вторичным, развившимся из значения сходства и сравнения. Усложненный вариант древнетюркского аффикса -сы, присоединяясь и к существительному, и к прилагательному, и к глаголу (адам-сымақ, жақсы-сымақ, оқыған-сымақ), наряду со значением пренебрежительности, уничижительности, выражает значение сходства. А. Ыскаков рассматривает суффикс –сымақ в ряду суффиксов, порождающих оттенки значения имени существительного, который придает именам существительным добавочное сравнительное значение типа пренебрежения, иронии, презрения и является словоизменительным аффиксом, не образующим новые слова: ақынсымақ от акын «поэт», өзенсымақ от өзен «река», таусымақ от тау «гора», бастықсымақ от бастық «начальник» и др. [35, 158-161]. В казахских говорах -сымал (вариант суффикса –сымақ), присоединяющийся к качественным именам прилагательным, выражает ослабленное качество (здесь проявляется семантическое единство аффикса сходства, сравнения –сы и формантов со значением ослабления качества) (тереңсымал, аразсымал, көкшілсымал и др..). В таком же значении с небольшими фонетическими изменениями употребляются форманты алтайского языка -сыман (-зыман), тофаларского языка -сыңгы (-сиңги) (харазыман «как будто черный», сарыгсыңгы «как будто желтый»). Данное обстоятельство свидетельствует о том, что сначала они выполняли функцию аффиксов со значением взаимного сравнения, уподобления ослабленных свойств качества, признака, предмета, и уже позже результатом уподобления, сравнения, свойственных этому аффиксу, стало появление семантики пренебрежения, иронии как возможности дифференцировать силу и слабость сравниваемых предметов и качеств. Частое употребление последнего значения в разговорной речи привело к постепенной утрате начальных значений сходства, сравнения, ослабления качества. К примеру, в современном казахском литературном языке применительно к качественным прилагательным он совершенно не употребляется, встречаясь только в говорах. Причину же его присоединения в современном казахском языке к именам прилагательным (жақсысымақ от жақсы «хороший», үлкенсымақ от үлкен «большой»), числительным (біріншісымақ от бірінші «первый» и др.), местоимениям (солсымақ от сол «тот»), глаголам (оқығансымақ от оқыған «читавший», көргенсымақ от көрген «видевший») можно объяснить результатом процесса субстантивации указанных форм. Ср.: жақсысымақ < жақсы адамсымақ (букв. «будто хороший человек»), үлкенсымақ < үлкен адамсымақ (букв. «будто большой человек»), біріншісымақ < бірінші адамсымақ (букв. «будто первый человек»), солсымақ < сол адамсымақ (букв. «будто тот человек»), оқығансымақ < оқыған адамсымақ (букв. «будто образованный человек») и др. Как видим, аффикс -сымақ в результате утраты имени существительного (адам «человек»), был вынужден присоединиться к другим формам, выступавшим в качестве определения. Однако в любом случае в формантах -сы//-сымақ явно обнаруживаются следы древней семантики уподобления, сравнения с чем-либо. Ср.: адамсымақ – 1) «стремление быть похожим на человека»; 2) значение «уподобление себя определенному человеку, подражание ему», жақсысымақ – 1) «сравнение себя с хорошим человеком»; 2) значение «стремление быть похожим, подражать ему» и др. В современном казахском языке употребляется синонимичный аффиксу –сымақ суффикс –шығаш (-шігеш), придающий именам существительным оттенок ослабения, уподобления. А Ыскаков указывает, что они привносят в имена существительные добавочные значения «не достичь зрелости или определенного уровня, состояния»: (байшігеш / байшығаш (от бай «богач», ершігеш от ер «мужчина», батыршығаш (от батыр «богатырь, герой» и др.) [35, 161]. Здесь проявляются такие значения, как байшігеш < байсымақ «желание быть подобным баю, ершігеш < ерсымақ «желание быть подобным мужчине». Мы видим, что наряду с общетюркским закономерным звуковым чередованием с < ш, формант -сы/-сі во всех сложных аффиксах -сын//-сымақ (каз. диал.) -сымал, алт. -сыман/-зыман, тофал. -сыңғы/-синги, выполняет функцию основного, доминирующего форманта как с формальной, так и семантической точки зрения.

Таким образом, представляется, что формально-семантическое сходство аффиксов –дай//-дей, -тай//-тей (таудай «как гора», түйедей «как верблюд»), -ша, -ше (балаша «как ребенок», үлкенше «как большой»), образующих имена прилагательные и наречия со значением сходства, сравнения, и указанных выше аффиксов –шы // -ші, -сы // -сі (-шық // -шік, -тық // -тік // -сық), таит в себе большую загадку. Аффиксы современного казахского языка (-дай//-дей, -ша/-ше және –шы//-ші, -сы//-сі), которые считаются различными по происхождению, в итоге могут восходить к единому источнику происхождения и формирования – формантам –ла//-та//-де//-ше//-се.

Несмотря на то, что из-за недостаточности имеющихся данных, несомненно, очень сложно определить, является их этимологическим источником самостоятельный корень или простой аффикс, либо они возникли различными путями (одни – из корня, другие – из аффикса), мы, тем не менее, попытались решить проблему на основе языковых материалов.

3.3.3.2. Общность происхождения современных аффиксов –шақ//-шық//-шаң

Сходство путей формального развития современных аффиксов -шақ//-шаң//-шық подтверждают следующие примеры из древнетюркского и современного казахского языка. Ср.: ančaγ и ančan – «много, так много», каз. еріншек «лентяй», древнетюрк. erinčäγ, erinčig «несчастный, бедняга, вызывающий жалость, неприятный» (erinčig jüki «ноша несчастного»). Слова алшақ и алшаң в словосочетаниях казахского языка алшақ жер «далеко» и алшаң басу («идти твердой поступью») выражают значение «далекий». Древнетюрк. aγuršaq ~ oγuršaq – каз. ұршық «веретено», їnčaq ~ їnčїq «печальный, тоскливый», qudučaq ~ qudručaq – каз. құйыршық «хвостик», келін-кепшек (литер.) – келін-кепшік (диал.) «молодая женщина», древнетюрк. mončuq ~mončaq «бусы», древнетюрк. otčuq – каз. ошақ «очаг». Мы видим сходство в формальной взаимозаменяемости аффиксов -шақ//-шек, -шық//-шік с семантикой уменьшительности и именных показателей –шақ//-шек, -шық//-шік, выражающих склонность к чему-либо. В казахских говорах посредством суффикса -шақ образуются отглагольные имена существительные со значением уменьшительности. Ср.: жортпашақ (перен.) «3-4-летний подвижный ребенок» (Кызылкум), ілгеншек «пуговица» (ГКК). Кроме того, в говорах аффикс -шақ образует наименования подручных средств, связанных с деятельностью, действием. Например: жалпыншақ «попона для коня» (ГКК), тартыншақ «мясо, заготовленное для приручения беркута» (Аральск.), желпіншек «оконная занавеска» (Чу), таңылчақ «лохмотья» (Чу) и др. [112, 133]. В южных говорах казахского языка литературное бөлшек «часть» употребляется в форме бөлтек, существительное шөлмек «стеклянная посуда» в форме шөлшек (Манг.). Э. Ишбердин считает аффиксы -сек//-сык башкирского языка сочетанием именных словообразовательных аффиксов -с и –к: йар-сык «трещинка, осколок» < йар «колоть», имсәк «сосок», кылсык «рыбная косточка», мойын-сак «қарғы бау», балсык «грязь». В чувашском börkänčәк «покрывало», vančәk «трещинка» < van – сын(у), jarәnčәk «качели» < jarәn – «качаться» и др. [118, 165]. В казахском, башкирском и чувашском языках аффиксы -шақ//-шек, -сек//-сык взаимозаменяемы с аффиксами -қаш//-кеш//-қыш//-кіш, -ыш//-іш. Ср.: каз. бүркеншек // бүркеншік – (диал.) бүркенгіш – бүркеніш, башк. бөркәнсәк – бөркәнгес «покрывало», каз. мақтаншақ – мақтанғыш, башк. мактансык – мақтанғыс «хвастливый», байләнсәк – бәйләнгес «скандальный, придирчивый». В казахском языке: ілгеншек (диал.) – ілгіш (литер.) «крючок, петля», чув. xїnkәš и xїnčәk «скребок», xїnkәš и xїnčәk «кусачки» < xїn «кусать», larkәč//larkәs и larčәк «сиденье для кучера», кум. bulγančїk – каз. (диал.) былғанғыш «грязный, запачканный», ілгіш (литер.) «крючок», (диал.) ілгешек – «крючок, задвижка»; дігіршік (диал.) – литер. дөңгелек «маленькое колесо» (Шевч.). В чувашском языке формант -čәk образует отглагольные имена, выражающие склонность, предрасположенность к чему-либо (vәtančәк «стыдливый», әšenčәk «устающий» и др.), производные имена, выражающие результат действия (имена прилагательные и субстантивы): sїxlančәk «легко ошибающийся» külәnčәk «лужица», иногда обозначающие субъекта действия: jurәnčәk «качели», әrәmčәk «гадальщик, знахарь» < әrәm «обычай, молитва» и др., каз. ырымшыл ~ тат. әrәmčә ~ чув. әrәmšә «придерживающийся обычаев» и др. Так же, как в казахском языке вариантные аффиксы -шақ//-шек, -сақ//-сек образуют качественное значение (ұрыншақ «задиристый», сұрамсақ «попрошайка», келімсек «чужак» и пр.), аффикс -čәк татарского языка употребляется как в составе имени существительного, так и в составе имени прилагательного. Ср.: (адъектив) bäjlänčәk «придирчивый, назойливый, скандальный», maktančәk «хвастливый», субстантив: börkänčәk «бүркеншек» «покрывало» и др. В казахском и в других тюркских языках форманты -шақ//-шық//-сақ употребляются, заменяя совпадающие с ними по форме и значению именные суффиксы -шаң//-шең//-саң: каз. ұялшақ ~ диал. ұялшаң «застенчивый», аяншақ ~ диал. аяншаң, аяншық «жалостливый», туркм. ұтанжаң «застенчивый», өвүнжең «хвастливый», башк. оялсан «застенчивый». В Кодексе Куманикусе: unutcang «забывчивый», juvancang «ленивый», в грамматике А. Казем-Бека: уялъджангь «застенчивый», в грамматике Восточного Туркестана Х-ХIII в.: ajanчаң «жалостливый» [107, 118]. Высокая употребительность суффикса -шаң//-шең в памятниках среднетюрской эпохи свидетельствует о том, что он является одним из древних формантов. Представляется, что точка зрения Г.И. Рамстедта, согласно которой происхождение показателей -шаң//-шең связывается с китайско-корейским словом čjaη «мастер» не совсем обоснована, ибо если суффиксы -шақ//-сақ сначала присоединялись только к именам и выражали значение предметности, качества-признака, то позднее присущая им многозначность и многофункциональность дала им и другим производным формантам возможность присоединяться к глаголам (қысылшаң, ұялшаң «стесняющийся»). В хакасском и шорском языках аффикс -шақ//-шек представлен вариантом с узким гласным -čїk//-čik (-шық//-шік). Н.П. Дыренкова говорит о параллельном употреблении в говорах шорского языка обоих вариантов (-čїk // -čik // -čak // -čäk) [74, 86]. В кумыкском языке аjlančїk – «волчок, юла, закоулок», jašїnčїk, jumunčuk «прятки», üjrenčik «привычный», maktančїk «хвастливый», bulγančїk «пачкун». Показатели -шақ//-шек, -шық // -шік, -сақ//-сек, -сық//-сік, -шақ//-шек, -шаң//-шең, которые первоначально состояли из простых элементов –ша//-са и -қ с генетической точки зрения образуют одну группу. К примеру, форманты -сақ//-сық в словах жаңсақ // жаңсық являются родственными, вариантными формантами. Близость сложного форманта -шын (құлақшын «ушанка», қауырсын «перо» и др.), образованного из элементов -шы и -н//-ң//-л, который встречается в современном казахском языке в составе отдельных имен существительных и аффиксов, образующих имена прилагательные на -шаң и -шыл, доказывают следующие примеры из древнетюркского языка и казахских говоров. Ср.: древнетюрк. kөksün, каз. көкшең – көкшең ету (көкшеңдеу, көгереңдеу) «сердитый, разгневанный», древнетюрк. kökčin «белый, чалый», kökšin «белый, чалый, сероватый», каз. көкшіл, древнетюрк. kiršan «белая краска», каз. кіршең «маркий», каз. (литер.) кемшін, диал. кемшіл «недостаточный», древнетюрк. igčil каз. аурушыл, ауруша «болезненный». В древнетюркском языке аффикс –шын употреблялся в функции аффикса, образующего как имена существительные, так и имена прилагательные, наречия, глаголы. Имена существительные: balїqčїn – «белая птица, которая охотится на рыбу», barčïn «шелковая ткань», Barčan – географическое название, ürgäsin «название лекарственного растения», tügsin «узел с четырьмя уголками», сарапшын (диал.) – «сетка из конских волос для защиты глаз от солнечных лучей» и др. Имена прилагательные: kөkčin «белый, чалый», kөkšin (bulїt) «голубоватые облака», aqsun «грозный, гневный, злой», küvänčäη // küväz «высокомерный, эгоистичный», алақшын (диал.) – «лысый, плешивый»и др.; наречия: öηräsün – «раньше, прежде», каз. ертесін // ертеңгісін «утром», кешкісін «вечером», күзгісін «осенью», baγdasїn – «сидеть, скрестив и поджав под себя ноги» < baγda и др., глагол: alїmčїn – «брать», ataqїmsїn – «упиваться собственной славой», ersin – «взрослеть», evsin – чувствовать себя как дома» (bu evni evsindi «ощущал этот дом как свой») [ДТС, 191]. В подавляющем большинстве слов с аффиксом -сын//-шын мы наблюдаем семантическую общность с указанными выше аффиксами. Ср.: в аффиксах -шын в составе слов balїqčїn «птица, приспособленная для ловли рыбы», көкčin «голубоватый» отчетлива семантика ремесла, склонности к чему-либо, сравнения.

В башкирском языке аффикс имени -сын//-сін//-сән//-сен образует производные имена существительные: колак-сын «ушанка» < колак «ухо», бармаксын «наперсток» < бармак «палец», эйексен «платок, завязываемый у подбородка» < эйек «подбородок», бил-сән (название растения) < бил – «пояс», һакалсан (название рыбы) < һакал «борода» и др. Э. Ишбердин относит аффикс -сан башкирского языка к аффиксам, образующим как имена прилагательные, так и причастия (Ср.: эшсән «дельный, деловой», оялсан «застенчивый», һүзсән «болтливый» и др.), и предполагает, что приведенные выше производные имена существительные могут быть субстантивированными вариантами этих имен прилагательных [118, 8]. Это, в свою очередь указывает на родство форманта -шын//-сын в составе казахских производных имен существительных (құлақшын «ушанка», шылапшын // диал. шылаужын «корыто», көгершін «голубь», шегіршін «вяз», диал. қаудасын «нескошенное сено» (ықтасын «подветренный», сауырсын «круп»), формантов -сын//-сін, -шын//-шін в составе производных имен прилагательных (кемсін «дефектный», кемшін «недостаток, изъян», кекесін диал. кекесім «иронический» // қомсын «пренебрежительный», қыршын «цветущий») и отмеченных ранее аффиксов -шаң//-шең, -шақ//-шек//-шық//-шік. Семантическим ядром для всех них являются компоненты -ша//-ше, -шы//-ші//-сы//-сі, остальные элементы (-н, -ң, -қ//-к) – это форманты с различными добавочными лексико-грамматическими значениями.

На единство происхождения аффиксов казахского языка -сау, -соқ, образующих имена прилагательные, с указанными аффиксами -сақ//-сек, -саң//-сең указывает их семантическая и формальная близость. Ср.:
жарамсақ // жарамсау «льстивый, угодливый», малсақ // малсау «человек, заботящийся о скоте», сұрамсақ // сұрамсау «попрошайка», лайсаң «слякоть», тілемсең // тілемсек «назойливый попрошайка», тамақсау «прожорливый», көксау «чахотка, крупозная пневмония», желінсау «воспаление вымени», есерсоқ «полоумный, придурок», айналсоқ «вертушка». Общей для них семантикой является выражение склонности к чему-либо, качества, перешедшего в привычку, признака, свойства. Способность указанных формантов к субстантивации привела к превращению некоторых из них в имена существительные. Например, жемсау «зоб у птицы», керсеу (диал.), «большая чаша», жеңсең (диал.) «жилет для защиты от сухих веток», қарсаң (диал.) «спрессованный кизяк на скотном дворе», сусақ «болезнь, вызывающая жажду», сусек «закрома, сарай», кеусен «пожертвование в виде дара хлебороба своим близким из нового урожая» и др.

В чувашском языке значение уменьшительности суффикса -čәk сохранилось в составе следующих слов: jenčәk «торба, мешочек для табака» < каз., тат. (говор.) jan «бок, сторона», турец. jančuk, jančїk тат. jančәk, башк. jansәk, jančїk «кошелек», jәnerčәk «седелка» < jәner «седло», каз. (диал.) ершік, кирг. ершік «седелка» < ер «седло», (чув. (говор.) jer «седло», jerčәk «седелка»), ančәk «щенок», древнетюрк. еnük «звериный детеныш», турец., тув. enik «молодое животное» (щенок, зайчонок и др.), enjek, enjik «щенок».

К примеру, элемент -ік в составе казахского слова күшік в древнетюркскую эпоху считался продуктивным аффиксом с добавочным значением уменьшительности-ласкательности. Ср.: кучук – «щенок», чақуқ – «молоток», чучуқ – «цыпленок», тутуқ «прыщик, барбарис», тырык – «темень, темнота», терык – «молодая трава» и др. Посредством формантов -ақ//-ек в тувинском языке были образованы слова оолак «дитя. ребенок» < оол «сын», койчунак «зайчонок», «детеныш зайца» (< койчун «заяц») [119, 148), в чувашском языке посредством показателей -ак//-ек,-к образованы имена со значением уменьшительности-ласкательности. Например: sәtәk «немного молока» < sәt «молоко», čәpәk «маленький цыпленок» < сәрә «цыпленок». Следовательно, уменьшительно-ласкательные форманты -ақ//-ек//-к в составе аффиксов -шақ//-шек, шық//-шік, выражающих значение уменьшительности, являются неотделимой частью этого сложного форманта. В чувашском языке эти уменьшительно-ласкательные форманты -ақ//-ек//-к и показатели -ак//-ек //-к, придающие именам добавочную семантику ослабления, сходства-уменьшительности, считаются генетически едиными [82, 141]. Ср.: jüsek «горьковатый, кисловатый» < jüsә «горький, кислый» pїlak «слаще» (подобно меду) < pїl «мед», sәtek «молочного вкуса, похожий на вкус молока» < sәt «молоко», tәvarak «солоноватый» < tәvar «соль», šәvek «жидковатый» < šәvә, sәv «жидкий», sәvrek «острый» < šәvәr «остие», šїvak «водный» < šїv «вода». Значит, производные имена прилагательные современного казахского языка, образованные с помощью аффиксов -ық//-ік//-к, изначально выражали не только значение качественного признака, но и значение ослабления качества, что доказывают примеры, приведенные из башкирского языка. Значение сходства тюркских аффиксов -ак//-ек наглядно представлено в следующих примерах: турец. bašak, каз. масақ
«колос» < baš // мас «голова», холм», азерб. janak «лицо» < jan «сторона, бок», туркм. кимак, каз. құмақ «песчаный» < ким, құм «песок» и др. Вариант общетюркского аффикса уменьшительности -ақ//-ек со звуковыми чередованиями в виде -ka//-kä, -ukä употребляется с таким же значением и в соседних уральских языках. Ср.: марийск. кужика «по-длиннее, длинноватый» < кужы «длинный», кукшика «повыше» < кукшы «высокий», лудика «сероватый» < луды «серый» и др. В чувашском языке суффикс -к//-х, родственный форманту -ақ//-ек, сначала употреблялся в значении уменьшительности и сохранился в отдельных словах в качестве мертвого форманта: ujәx «месяц» < uj «месяц», tәlәx «сирота» < tәl «вдова», кәтчәк «уголь», pilәk «пояс», tәlәk «сон». Ср.: tәlәr – «спать» < древнетюрк. tül «сон», «видеть сон», общетюрк. du:s, düš «сон».

Продуктивный характер употребления элемента –к, входившего в состав сложного форманта –шақ//-шек, -шық//-шік в тюркских языках подтверждается и тем, что он встречается в составе сложных аффиксов -лақ//-лек, -лық//-лік, -шақ//-шек, -шық//-шік, -қақ//-кек и др.

3.3.3.3. Формально-семантическая общность элементов -ыш//-іш, -ыс//-іс и -шы//-ші, -сы//-сі в казахском языке

Хотя, на первый взгляд, кажется, что в современном казахском языке значения аффиксов -ыш//-іш, -шы//-ші, -ыс//-іс, -сы//-сі в определенной степени дифференцируются, между ними можно обнаружить этимологическую связь. Например, в каз.: табыс (сущ.) «доход» – тапшы (прил.) «недостаточный», тамшы (сущ.) «капля» – тамыз (глагол) «капать», көгіс (сущ.) «зелень» – көкше (көкшіл) (прил.) «зеленоватый, глубоватый», қайшы (сущ.) – (диал.) қиғаш («ножницы»). Также в башк.: литер. тамсы – говор. тамыс, «капля», литер. кайсы – говор. кайыс «ножницы», литер. камсы – говор. камыс «плеть».

Из древнетюркских примеров обращает на себя внимание употребление показателей -ш/-с и -сы/-шы в древнетюркской форме suv + su + š и в современном казахском языке су-сы-н, древнетюркские Кöгöш (топоним Алтая) и Köкши «голубеть, зеленеть». Элементы -su, -ши входят в состав суффикса сравнительной степени -шыл/-шіл (сушыл, көкшіл), а элемент -č/čü, входящий в состав слов erinč «несчастный», erinčü «вина, поступок, дело», употребляется в составе современных аффиксов казахского языка -іш, -шек (ерін-шек «ленивый», сүйін-ші // сүйін-іш «радость»). Кроме того, мы наблюдаем взаимозаменяемость казахского аффикса -аш/-ыш и -ша,-са/-ші,-шы в казахском и башкирском литературном языке и говорах. Ср.: каз. Алпамыс, башк. Алпамша (название холма, могильного холмика), каз. бақыраш «ковш» – башк. бакырса «медный кувшин», каз. (литер.) айырмашы(лық) – (диал.) айырмаш «разница», каз. (литер.) көкші(л) – (диал.) көгіс «голубоватый», сүйініш «радость» – сүйінші «подарок за радостную весть», каз. (литер.) шөміш «ковш, половник» – древнетюрк. čömča, древнетюрк. alїč «счастье, удача» ~ каз. алшы «выигрышная позиция в играх в альчики».

Факты древнетюркского языка свидетельствуют, что формант -ш/-с мог присоединяться как к именам, так и к глаголам. Ср.: баш «голова» – башчы «руководитель», бедіз «орнамент» – бедізчі «мастер орнамента», ота – «лечить» – оташы «лекарь», тұт «держать» – тұтча «горсть» и др. Аффикс участвует и в образовании форм возвратного залога и имен: қорқын-ыш «страх», сүйін-іш «симпатия», сүйін-ші, қуан-ыш «радость» и др.

Сложные показатели, имеющие в своем составе формант -ыш//-сы, образующие существительные, прилагательные и глаголы, могут употребляться с семантикой признака предмета или общности, склонности к чему-либо. Ср.: сырлас «ровесник», ауылдас «односельчанин», отандас «земляк», елдес «земляк» и др. Выражая одновременно значение прилагательного и существительного, они употребляются в словах, выполняющих функцию определения, подлежащего и дополнения. Слова айтыс «айтыс, поэтическое состязание», жүріс «ходьба», соғыс «война», таныс «знакомый», жарыс «соревнование» и др., употребляясь как в качестве существительного, так и залоговой формы глагола, выполняют синтаксическую функцию подлежащего, дополнения, сказуемого. С ними схож и современный суффикс -шы//-ші. Ср.: қойшы «пастух», емші «лекарь», хатшы «секретарь», әнші «певец», шылымшы «курильщик», терімші (теруші) «собиратель» и др. В составе слов қорымшы ~ қорықшы (қорушы) «егерь» – выражает значения склонности, навыка, обладателя профессии, специальности, присущие имени существительному; в составе слов әнсымақ «будто песня», қолсымақ «будто рука», оқығансымақ «будто читал», ақшы(л) «беловатый», ақша «беловатый» и др. – выражает значение подражания чему-либо, сходства, сравнения; в производных глаголах жігітсі «выставлять себя молодцом», баласы «выставлять себя ребенком», дандайсы «бахвалиться», азсы(н) «считать что-либо малым, недостаточным», өктемсі «проявить свое превосходство, командовать», ауырсы(н) «посчитать что-либо тяжелым, обременительным», өзімсіну «считать похожим на себя» и др. – выражает значения иронии, пренебрежения, уподобления, подражания, сравнения; в словах терші «вспотеть», шымшы «щипать», қақсы «рассыхаться», шапшы «брызгать» и др. – различный характер действия; образуют производные имена прилагательные от имен өлімші (күйде) «в полуживом состоянии», күлімсі (иіс) «зловонный», жылымшы (су) «теплый» и др. имен (өл + ім, күл-ім, жылы-м).

Вариант форманта -шы//-ші, который образует производные имена прилагательные өлімші «полуживой», жылымшы «теплый», тіленші «нищий, попрошайка», в виде -сы//-сі встречается в составных аффиксах -сыра, -сіре, -шыра, -шіре, образующих производные глаголы. Ср.: өлім-сі-ре, жылым-шы-ра, тілен-сіре и др. Казахским аффиксам -ш/-с в других тюркских языках соответствуют аффиксы причастия. Ср.: каз. әтеш (башк. әтес) – чуваш. авт-ан «петух», әт ~ өт ~ ават – «петь песни» – ан – суффикс причастия.

Семантическое сходство формантов -ыс//-іс и аффиксов причастия -ған//-қан таково, что они могут употребляться друг вместо друга: туыс «родственник» ~ туған «родной», соғыс «война» ~ сойқан «битва», ауыш // ауыс ~ (есі) ауған (диал.), ауысқан (диал.) «сумасшедший», желіс «рысь (ход лошади)» ~ желкен «парус» < желіген «раззадоренный», башк. көл-әс «светлый, добрый человек; баловень» < көл «смеяться», каз. күл-еген // күлегеш «смешливый».

В говорах Тургая казахское литературное слово айырма-шы(лық) «разница, отличие» встречается в варианте айырма-ш (мы и здесь наблюдаем чередование аффиксов -шы и -ш//-ыш//-іш).

Близки по значению форманты -сы и -ыс и в составе производных имен прилагательных казахского языка жым-сық, жым-ыс-қы «скрытный». Ср.: тымырсық (түн) «душная (ночь)», таңсық «редкостный», жеңсік (ас) «редкое (кушанье)», жіпсік (көз) «узкие (глаза)», әуес «увлеченный», жуас (кісі) «смирный (человек)», қуыс (жер) «полое (место)», (диал.) жатыс күн «выходной», кекеш (адам) «заика», кемеш «широкий, просторный, вместительный предмет», диал. көмес «расплывчатый» и др. Здесь мы видим форманты общего генезиса, один из которых выражает добавочное значение ослабления качества, другой обладает качественной семантикой: көм + ес + кі, жым + ыс + қы и др.

Таким образом, мы обнаруживаем, во-первых, что в современных тюркских языках, в том числе в казахском языке, элементы -шы//-ші//-сы//-сі и -ыш//-іш//-ыс//-іс являются различными вариантами одного согласного звука, сформированными под влиянием чередования гласных, во-вторых, то, что с семантической точки зрения они сформировались из двух различных формантов (самостоятельного форманта со значением уменьшительности, сходства, сравнения и сложных грамматических формантов, выражающих значение ослабления, увеличения, предметности, качества).

Подводя итог, мы можем сказать, что грамматические показатели -лы//-ты//-шы//-сы, в которых сохранились следы происхождения из соответствий л//т//ш//с, в формальном и семантическом плане очень схожи с самостоятельными словами лы(қ), те(к), ша(қ), с которыми некоторые тюркологи связывают их происхождение.

Если считать, что первоначально исходные корни самостоятельных лексем состояли из одного согласного звука и позже с помощью гласных получили различные семантические оттенки, то мы видим, что и аффиксы в своем формировании прошли такой же путь. Оказало ли влияние самостоятельное производное слово лы(қ) на появление аффикса –лы(-қ), или лексикализация сложного форманта -лық, возникшего на основе показателя множественности и собирательности –л, привело к появлению слова лық? Аффиксы могут быть и элементами, появившимися в результате процесса аналогии, повторения формальной и семантической структуры возникших ранее самостоятельным корней (лы (корень) – лы (аффикс), ша (корень) – ша (аффикс), те//де (корень) – те (аффикс). Как бы то ни было, в развитии первых корней и первых аффиксов мы видим не только преемственность, но и множество примеров семантической, формальной и функциональной общности. Поэтому с увеличением круга сравниваемых языков расширяется и объем языковых материалов, характеризующих природу аффиксов.

Переводная версия журнала "Современные проблемы науки и образования"
"Modern Problems of Science and Education. Surgery» (ISSN - 2686-9101)

Предлагаем вашему вниманию журналы, издающиеся в издательстве «Академия Естествознания»

(Высокий импакт-фактор РИНЦ, тематика журналов охватывает все научные направления)

«Современные проблемы науки и образования» список ВАК ИФ РИНЦ = 1,006

«Фундаментальные исследования» список ВАК ИФ РИНЦ = 1,674

«Современные наукоемкие технологии» список ВАК ИФ РИНЦ = 0,940

«Успехи современного естествознания» список ВАК ИФ РИНЦ = 0,775

«Международный журнал прикладных и фундаментальных исследований» ИФ РИНЦ = 0,593

«Международный журнал экспериментального образования» ИФ РИНЦ = 0,425

«Научное Обозрение. Биологические Науки» ИФ РИНЦ = 0,400

«Научное Обозрение. Медицинские Науки» ИФ РИНЦ = 0,801

«Научное Обозрение. Экономические Науки» ИФ РИНЦ = 0,871

«Научное Обозрение. Педагогические Науки» ИФ РИНЦ = 0,733

«Научное Обозрение. Технические Науки» ИФ РИНЦ = 0,695

«European journal of natural history» ИФ РИНЦ = 0,301

«Международный студенческий научный вестник»

Издание научной и учебно-методической литературы ISBN РИНЦ DOI

РЕЦЕНЗИИ и ОТЗЫВЫ
кандидатов и докторов наук
на статьи, авторефераты, диссертации, монографии, учебники, учебные пособия

Академия Естествознания готовит к изданию реестр новых научных направлений, разработанных российскими учеными

Научная электронная библиотека

Монографии, изданные в издательстве Российской Академии Естествознания

3.3.3. Аффиксальное формирование общетюркского показателя –ш

Научная электронная библиотека
Монографии, изданные в издательстве Российской Академии Естествознания