Научная электронная библиотека

Монографии, изданные в издательстве Российской Академии Естествознания

Эволюция общетюркских аффиксов в казахском языке

Тектигул Ж О,

3.3.4. Аффиксальное формирование общетюркского показателя –қ

В казахском и других тюркских языках к разряду древних аффиксов уменьшительности относится и формант -(а)қ//-(е)к. В тюркских языках употребляются варианты -қ//-к, -ақ, -ек, -әк, -ық, -ик, -уқ, -үк. Единство происхождения указанных вариантов (к примеру, -ақ//-ек ~ ық//-ік) доказывают следующие языковые материалы. Ср.: қаш-ық // қаш-ақ «далеко», тұр-ық//тұр-ақ «стоянка», жат-ық // жат-ақ «лежанка», бөл-ік // бөл-ек «часть» и др. А. Ыскаков считает этот суффикс настоящим омонимичным суффиксом и перечисляет следующие его значения:

1. Отглагольные имена существительные (қазық «кол», күйік «ожог» и др.)

2. Отыменные имена существительные (мойнақ «перешеек», тікенек «колючка» и др.)

3. Отглагольные имена прилагательные (бөлек «раздельный», сирек «редкий», сынық «разбитый» и др.)

4. Имена прилагательные, образованные от звукоподражательных слов (қалтақ «дрожащий, трясущийся», шыжық «шкворчащий»и др.)

5. Отыменные глаголы (сауық «развлекаться», өшік «ожесточиться», кешік «опаздывать» и др.)

6. Глаголы, образованные от непроизводных глаголов (көнік «подчиниться», қанық «насытиться» и др.) [35, 183].

Одна из главных особенностей, свойственных и этому аффиксу – способность употребляться в функции различных частей речи, свободно присоединяясь к именам существительным, прилагательным, глаголам.

Некоторые ученые объясняют омонимичность аффиксов -ық/-ік, -қ, -к в казахском языке исключительно звуковыми соответствиями различных (двух или трех) аффиксов [62, 14].

С помощью этих аффиксов от одного корня образуются слова различных частей речи: как имена прилагательные (тынық күн «тихий, ясный день», так и глаголы (тынығып ал «отдохни»); на базе различных омонимичных корней – омонимичные производные слова. Ср.: имя прилагательное жаз-ық дала «широкая степь», имя существительное жазығы (кінәсі) не? «в чем его вина?». На основе производных омонимов, образованных с помощью указанных омонимичных аффиксов, могут появиться различные корни, принадлежащие к одной части речи, и различные корни, принадлежащие к различным частям речи [62, 15]. Однако ученые считают, что большинство омонимичных корней, которые отнесены к различным частям речи, во многих случаях могут восходить, к синкретичным, с этимологической точки зрения, корням. В Толковом словаре казахского языка слово қызық дается в значении слова, принадлежащего к различным частям речи: 1. қызық (прил). 2. қызық (субстантивированное имя).

1) «интересный»;

2) «утешение жизни»,

3) (перен.) «удовольствие, блаженство»;

4) (перен.) «игры, развлечения»;

5) (перен.) «что-то неожиданное, непредвиденное»;

6) «заинтересоваться» [120, 526-527].

Слово қызық здесь не просто омоним, т.е. имя прилагательное, имя существительное, глагол. Во-первых, корни, производящие новые слова, то есть глагол қыз и существительное қыз, близки с семантической точки зрения. Будучи одновременно именем и глаголом (как одно из проявлений тюркского синкретизма), они превратились омонимы; во-вторых эта семантическая близость сохранилась и при образовании нового слова посредством аффикса –ық. Поэтому имя и глагол қызық, в отличие от обычных омонимов, обладают особой семантической близостью [26, 268]. Здесь мы видим следы синкретичного корня қыз и синкретичного грамматического элемента –ық. Например, слова сōк «холод, холодный», чïлïк «тепло, теплый», ізіг «горячо, горячий» в тувинском, сох «холодно, холодный», амïр «тишина, тихий» в хакасском языке употребляются и в предметном, и качественном значении.

Присоединение подобных омонимичных аффиксов к основам, развившимся из одного глагольно-именного корня, не может быть случайностью, они могут иметь хотя бы общее происхождение.

Н.К. Дмитриев считает общетюркские морфемы -ақ, -ек, -ак, -ек, -қ, -к одними из древнейших [58, 68], А.Н. Кононов относит форманты -ық, -ек, -өк, -ақ, -ек, -к, -қ к ряду аффиксов, сохранившихся в ограниченном количестве слов, и не образующих слова из новых корней, и считает их едиными по происхождению аффиксами [63, 109]. Очень сложно доказать это с исторической точки зрения, поэтому мы обратимся к материалам тюркских языков.

Изменение фонетической структуры аффиксов зависит от внутренних процессов, законов развития каждого языка. В результате фонетических изменений изменяются их словообразовательные возможности, и они переходят в другой аффикс. Это является закономерным явлением, что мы выяснили на примере эволюции проанализированного выше перечня аффиксов (-ла, -лы, -лық, -л, и др.).

Н.А. Баскаков рассматривает форманты -ақ, -ек в качестве сокращенных вариантов -қақ/-ғақ (май-ысқақ, іл-гек) и приводит следующие примеры: тара – расчесывать, тара-кь – расческа, гребенка, тара-гьакь // тар-гьакь, джар – рубить, рассекать, джар-акь – оружие (джар-гьакь): ор – жать, ор-акь-серп [43, 184].

Мы считаем, что суффикс -ақ/-ек, -ық,-ік, -қ, -к является составной частью аффикса -қақ (-кек) и, кроме этого, является простым элементом, который стал основой для производства формантов – лық/-лік, -шақ//-шек, -мақ/-мек, -қа//-ке и подобных им сложных формантов (словообразовательных, словоизменительных, падежных аффиксов). Э.В. Севортян отмечает, что в истории развития формантов -қ, -к, -ақ, -ек, -ық, -ик, -ук и др. наблюдается тенденция разделения их вариантов: с широкими гласными – к образованию имен существительных, а с узкими гласными – имен прилагательных [29, 50].

Указанные аффиксы употребляются в других тюркских языках в следующих вариантах: в ойротском языке: -к, -ак, -ек, -ық, -ик, -к; в якутском -ах (-эх, -ах, -ох), в алтайских языках: -к, -ақ, -ық, -ік, -ук; в ногайском языке: -акъ, -ек, -къ, -к; в шорском языке: -г, -ыг, -иг, -уг, -ык, -ик, -ук; в узбекском языке: -к, -қ, -ик, -иқ, -ук, -уқ, -еқ, -яқ, -юк; в башкирском языке: -ық/-ек,-оқ/-өк, -ак/-ек, -к/-к.

В казахском языке слова с этим аффиксом имеют следующие значения:

1) выражают семантику предмета, объекта, результата действия: құшақ «объятие», сезік «чувство», қызық «интересный», толғақ «схватки», қылық «поведение», сұрақ «вопрос» и др.;

2) обозначают названия орудий, подручных средств: тарақ «расческа», қайрақ «точило», қару-жарақ «оружие», тұзақ «петля»;

3) являются существительными с обобщенным значением: кесек «ком», түбек «полуостров», жатақ «лежанка», төсек «постель» и др.;

4) анатомические наименования: тырнақ «ноготь», аяқ «нога» (адақ, ада болу «завершить, кончиться»), бүйрек «почка» и др.;

5) являются именами прилагательными, выражающими характер, признак, форму, состояние, свойства предмета: қашақ «беглый», ашық «открытый», жазық «ровный, плоский», жатық «складный, плавный», бүксік «вонючий, зловонный», диал. кегек «сирота» < кег «после».

Единство происхождения указанного выше аффикса с древним показателем множественности-собирательности – формантом -қ/-к можно подтвердить семантическим соответствием следующих слов.

Сохранение показателя множественности-собирательности -қ/-к, широко распространенного в свое время, только в составе некоторых современных слов языка, доказывают нижеследующие примеры: например, якут. талах «ива», якут. кумах, шор. кумак, в других тюркских языках «құм», қаз. құмақ «песчаный». Следовательно, формы құмдақ → құмғақ → құмақ → құмды (жер) «песчаная (почва, земля)» являются близкими, все они сформированы на основе грамматической формы с самостоятельным значением «обилие песка». Значит, генетически этот аффикс оказывается близким к древнему аффиксу множественности-собирательности -ақ, -ек, -ық, -ік, -қ, -к, который образует отглагольные существительные и прилагательные. Ср.: бітік «богатый (урожай)», толық «полный (человек)», жарық «светлая (комната)» и др.

Первый семантический вариант показателя, образованного в результате объединения аффикса множественности-собирательности -қ//-к и аффикса множественности –л, в некоторых тюркских языках до сих пор употребляется в том же значении. Ср.: тат. наорат-льк «сосновый», чуваш jymъn-лъх «дубовый, дубы». Кроме того показатель множественности-собирательности сохранился в составе сложного аффикса -лақ/-лек. Ср.: древнетюрк. ат-лақ «кони», аш-лақ «пища». В казахском языке форманты с широким гласным (-ақ//-ек), по сравнению с узким вариантом (-ық//-ік), встречаются довольно часто. В функции аффикса, образующего и имена существительные, и имена прилагательные, они создают именные части речи, выражающие названия действия, состояния, орудия, инструмента, объекта, результата, место и свойства предмета, признак и результат субъекта действия. Образование одним аффиксом имени существительного и имени прилагательного, а также его многозначность доказывает их грамматическую синкретичность. Э. Севортяном было выявлено, что отглагольные имена зачастую являются грамматически синкретичными, то есть параллельно реализуют свойственные им словообразовательные и формообразующие признаки [29, 204]. Их словообразовательные признаки не безотносительны, то есть они не образуются от любого глагола. А грамматические признаки связаны с их семантикой: если часть их – значение орудия, способа, места и признаков предмета – относится к словообразовательным значениям, то наименование процесса, его субъект, в некоторых языках – объект и результат – относятся к грамматическим значениям. Взаимоотношения словообразовательных и грамматических признаков разных формантов различны, однако синкретизм, о котором идет речь, – явление, свойственное им всем [29, 204].

В казахском языке аффикс -ақ//-ек, присоединяясь к глаголам, образует

1) наименования различных качественных понятий: тұнық «прозрачный», ашық «открытый», дөңгелек «круглый», қорқақ «трусливый», қашақ «беглый», жатақ «лежбище, ночлег», құрғақ «сухой»; тат. жыл-ақ «плаксивый», туркм. агл-ак, «плаксивый» и др.;

2) присоединяясь к некоторым именам существительным, образует соответствующие их лексическим значениям производные имена прилагательные: каз. ортақ «общий», ирек «извилистый», шолақ «короткий», ұсақ «мелкий», уақ (у > ақ) «мелкий» и др.;

3) присоединяясь к звукоподражательным словам, образует относительные прилагательные с разнообразными значениями: каз. бұрқақ «поземка, метель», бұлтақ «извилистый», жалтақ «пугливый», жалпақ «плоский», еңкек «сутулый» и др. Этот аффикс

1) употребляется и в качестве уменьшительного аффикса имени существительного: каз. күшік < күш + ік «щенок», қод-ық «ослик, детеныш осла», Ср.: кішік > кіші «младший», бұла-қ «родник» (< көзінің жасын бұлады «проливать слезы»); кирг. айгыр-ак «молодой конь-самец», узб. баш-ақ «колос», эгизак «близнец», тикан-ак «колючка»;

2) образует имена прилагательные, выражающие ослабленное качество: каз. мәст-ек «кляча», кіші-ре-к «маловатый», жас-ық «безвольный, робкий», чув. пыл-ак «сладковатый < пыл «мед» и др.

Нельзя отрицать генетическую связь отмеченных аффиксов с древним аффиксом собирательности-множественности -q(-к). Употребление древнетюркского форманта -q(-к) в значении собирательности-множественности встречается, хотя и довольно редко, в современных тюркских языках, в том числе и в казахском. Некоторые тюркологи считают элемент -қ в составе слов ая-қ (айа-қ) «нога», құла-қ «ухо» и в составе аффикса -лық (наратлык «сосновый», «полный сосен», қаенлык «березовый, полный берез») остатком этого древнего показателя собирательности-множественности [121, 6]. Аффиксы -дақ//-тақ и -лық//-дық в казахском языке тоже можно отнести к этому ряду. Например: құмдақ «песчаный», тастақ «каменистый», мұздақ // мұздық «льдистый», жүзімдік «виноградный», алмалық «яблочный» и др.

Форманты –ық, -ік, -қ, -к в формах 1 лица множественного числа и в формах спряжения повелительного наклонения глагола (бар/а/й/-ық, барды-қ, барса-қ) также являются одним из выражений этого показателя. (К этому мы вернемся позже). Опираясь на подобные языковые факты, ученые-тюркологи Н.З. Гаджиева мен Б.А. Серебренников указывают, что формант -q (-к) первоначально был элементом со значением множественности-собирательности. Присущая семантике множественности-собирательности идея расчленения, измельчения позже привела к изменению их значения. В итоге из значения ограниченно малого количества, малого объема развилось значение склонности к чему-либо [121, 21]. В казахском языке аффиксы -ақ//-ек участвуют в образовании производных имен существительных: 1) названия процесса – сұрақ «вопрос», сынақ «экзамен», құшақ «объятие», санақ «перепись», жинақ «сборник» и др.; 2) субъект действия – судырақ «пустомеля», жалтақ «пугливый», жылауық «плакса» и др.; 3) объект: бұтақ «ветвь», қорық «заповедник», жазық «равнина» и др.; 4) название орудия: орақ «серп», күрек «лопата», тұзақ «петля», тарақ «расческа», қалақ «совок», пышақ «нож», қасық «ложка» и др.; 5) имена существительные с абстрактным значением: тұзақ «ад», түсінік «понятие», өксік «горе», тілек «пожелание» и др.

Анализ данных фактов позволяет увидеть, что во многих случаях формант -ақ//-ек, -ық//-ік, -к//-қ является многозначным. Ср.: қашақ «беглец»: 1) субъект действия; 2) признак, свойство действия (қашаған «склонный к побегу»); 3) результат действия; сынық «ломаная»: 1) отрезок (объект); 2) отрезанное, отсеченное место (результат); 3) отрезанный, усеченный (признак результата) и др. В древнетюркском языке существовали аффиксы, имеющие два фонетических варианта: -(а) ғ/г и -(а) қ/к. В. Радлов отмечает, что разница между ними была утрачена еще в древнейшую эпоху, В. Банг считает эти два показателя самостоятельными формантами, однако не дифференцирует их с семантической точки зрения. Г. Рамстедт рассматривает образования с формантами -g ~ -q, разделив их на три группы: 1) инфинитивного типа -γ(ғ): artuγ «поклажа, воз», tatyγ «сладость», jamaγ «заплатка» и др.; 2) аффикс -g, образующий отглагольные имена прилагательные: qatїγ (qatї) «твердый», arїγ «чистый», jїlїγ/jїlї «теплый», isig/issi «горячий» и др. 3) выражающий результат действия -q: ačuq «открытый», tїläk «пожелание», toq «сытый», jük «воз», joq «нет» и др. [32, 201].

Однако даже в древнетюркских памятниках эти показатели (-γ/g и -q/k), употребляются, взаимозаменяя друг друга. Таким образом, формальная и семантическая близость этих формантов, употребление друг вместо друга объясняется общностью их происхождения. Во многих современных тюркских языках и в языке древних памятников уже в ту пору эти показатели достигли степени параллельного употребления. У М. Кашкари bitig // bitik «писать», käčig, М. Кашкари кіçік «отрезок» [МК, 392]; в «Кутадгу білік»: aγriq (ayrix) aγyryx / aγ (y)ryq «болезнь» [КБ, 29].

В языке желтых уйгуров можно встретить три параллельных форманта: уруғ / уруг / уруқ «семя, племя, потомок» или қуруғ / қуруқ «пустой, сухой» [29, 61]. В древнетюркских, среднетюркских памятниках и тюркских говорах формант -ақ//-ек участвует в создании производных слов со значением предметности, качества, уменьшительности-ласкательности. Ср.: в составе слов со значением предметности: biläk «білек < біле» «запястье», tamaγ//tamγaq «еда», jöläk «опора», jörgäk «пеленка» < jörga «заворачивать», kuräk «беглец» < kürä «бежать», qonaγ // qonuq «гость», tišäk «двухлетняя овца» < tiši 1) женщина; 2) самка, butaq // bumїq «ветка», каз. шық «роса» < древнетюрк. či «роса» (či jer – «влажная земля»; tїraηaq // tїrnaq «ноготь» и др.; в словах со значением качества (прил.) ojnaq (išlar) «кокетливая, капризная (женщина)», ögäk «запоминающийся», каз. жалпақ «плоский», < древнетюрк. jalbї «плоский» (jalbї neη «плоский предмет») каз. (диал.) шұбақ «длинный», жырақ «далеко», қашақ (қашаған) «беглец» и др.; в составе слов с уменьшительно-ласкательной семантикой: jolaq «дорожка, тропа» > jol «дорога», julaq «родничок» < jul «родник», qїsraq – «молодая кобыла» < qїsїr «кобыла», башк. ботук «верблюжонок» и др.

Узкий вариант -ық//-ік общетюркского аффикса -ақ//-ек также обладает широкими словообразовательными возможностями. Наряду с функцией образования имен существительных, прилагательных, наречий, он также может употребляться в качестве словоизменительного элемента для выражения уменьшительности-ласкательности, в функции причастия, имени действия. Ср.: со значением предметности: bilig «знание», aqїγ «течение», ajїγ «слово, указ», azuq «продукт», boduγ «цвет, краска», elig «властитель», emig «сосок», tešük «дыра», jazuq «вина», qїlїq «поведение». Употребляется и в качественном значении: alїγ «плохой», amraq//amsaq (-ra + q, -sa + q) «любимый, дорогой», jenik «легкий», bajїq «истинный», jaγuq «близкий», jajїq «непостоянный», qovuq «пустой», süzük «чистый, прозрачный», tešik «ненасытный», jaruq «светлый» < jaru «озарять, излучать», qїsїγ «узкий», каз. (диал.) түзік «прямой», каз. (литер.) жабық «закрытый», қызық «интересный», жырық (ерін) «рваная (губа)», čolaq «короткий» и др. В значении количества: bїčuq «половина», в функции наречия: ajruq «особо, по-другому» и др. Имеет место употребление одного производного форманта в функции существительного, прилагательного, наречия: ajїγ 1) имя прилагательное – плохой, ужасный, сердитый; 2) имя существительное – злодейство, вред; 3) наречие – очень (Ср.: каз. жаман әдемі қыз «ужасно красивая девушка». – Ж.Т.); sevig 1) сущ. – любовь; 2) прил. – любимый; anїγ: 1) прил. – плохой; 2) наречие – очень, чрезвычайно и др.

Кроме этого, изредка встречается употребление с семантикой уменьшительности-ласкательности: ögük «(любимая) мама» (ög – «мать»), enük «детеныш животного», balaqїnaq «младенец» < bala-qїn + aq.

Анализируя слова с общетюркским формантом -ақ//-ек, мы обнаружили не свойственное современному казахскому языку явление, а именно, широкое употребление форманта -ақ//-ек в значении причастия в функции определения. Ср.: aduruq «избранный, выбранный», tezük «беглый», anuq «подготовленный, готовый», aruq // azaq «опустившийся, уставший», azuq: 1) «продукт»; 2) «испорченный», bїsїγ «вареный (о пище)», «кипящее (вино)», «жженый (кирпич)», qїsїγ: 1) «узкий, тесный»; 2) «зажатый»; 3) qїsїγ – qavrїγ (сложное слово), «давление, вывод», berik «закрепленный», artaq 1) «испорченный»; 2) «плохой».

В башкирском языке название города Қызарық означает «покрасневший» «покрасневший», в монг. цахилгаан, кирг. чагылған «молния» (< чағыл «сверкать, переливаться») употребляются в значении имени существительного. Эти языковые факты доказывают, что сама категория причастия (с формантом -қан, -ған) в современных тюркских языках этимологически восходит к формам на -қ,-ақ//-ық (древнетюрк. azaq // azuq «обветшавший, опустившийся», древнетюрк. jazuq «вина», каз. (фраз.) жазған «несчастный», адасқан «провинившийся, преступник». Ср.: каз. бүлдірген ~ кирг. бүлдүркөн «земляника», каз. сауысқан ~ кирг. сагызган «сорока» и др. К. Брокельман находит в составе аффикса -ақ//-ек, образующего имена прилагательные, семантику причастия. Ср.: айыр-ық «раздвоенный» < айыр «раздваивать, разрывать» (раздвоенный путь), сын-ық «сломанный» < сын «ломать», бұз-ық «испорченный» < бұз «портить», жырт-ық «порванный», қалтыра-қ «дрожащий» < қалтыра «дрожать», жалтыр-ақ «блестящий» < жалтыра «блестеть» и др.

Сравнивая материалы древнетюркского и казахского языков, выясняем, что древние показатели -ақ//-ек, -ағ//-ег, -қы//-кі в современном казахском языке иногда заменены звуком –у. Ср.: buzaγ // buzaγ u «теленок», boduγ «краска», sevig «любить» и др.

Варианты общетюркского аффикса -к/-қ в виде –ық // -ік, -ақ // -ек, -қы // -кі, -қа //-ке встречаются в составе сложных аффиксов –қақ // -кек, -қас // -кес, -қаш // -кеш, -қыш//-кіш, -қыр // -кір // -қар // -кер, -қын // -кін, -қан // -кен, -қыл // -кіл, -қал // -кел. Сюда мы дабавим и варианты, образованные в результате замены элемента -қ(к) на ғ, у, й.

В современном казахском языке формант -к//-қ дифференцируется на образующий имена существительные и имена прилагательные. Этимологическое единство аффиксов казахского языка -ақ//-ек, -ық//-ік, -к можно объяснить сосуществованием семантики предметности и качества, а также усиления, как например, в словах түнек, түйнек. Ср.: в словах түнек «потемки, темнота» < түн (сущ. «ночь») + ек, түйнек «завязь» < түйін (сущ. «узел») + ек можно обнаружить сосуществование семантики предметности и качества. В слове түнек доминирующим оказывается не просто значение «ночь», а «очень темная ночь» с усилительной качественной семантикой, в слове түйнек – также говорится не просто об «узле», а об очень маленьком предмете. Аффикс причастия действия -у является измененным вариантом этого древнего аффикса -ық, -ік, -уқ –қ, этимологическую связь которых наглядно доказывает множество языковых фактов. К примеру, употребление в литературном языке слов қыстақ//қыстау «зимовье», күзек ~ күзеу «стрижка овец», а также параллельное употребление аффиксов -у и -қ/-к в письменной речи и говорах: литер. азу ~ диал. азығ «пасть», литер. еңкек ~ диал. еңкеу «сутулый», фольк. еңкеу-еңкеу жер шалмай (Махамбет), литер. сайғақ ~ диал. сайғау «сайгак», в башкирском языке: литер. қамауға алыу ~ говор. камакка алыу «заключать под стражу», литер. қарауһыз бала ~ говор. каракһыз бала «беспризорный ребенок». Ср.: каз. көзі қарақты (адам) «человек с бельмом» ~ қарау (смотреть)и др.

В близости аффиксов -к//-қ и -у в казахском языке можно также убедиться на примере того, что письменной речи и говорах аффикс –у может свободно заменять -к//-қ. Ср.: сылау ~ сылақ «штукатурка, обмазывание», қыстау ~ қыстақ «зимовье», сұрау ~ сұрақ «вопрос», отау ~ диал. отақ «юрта молодых» и др.; жамау ~ жамақ (диал.) «заплата», сауығу ~ сақыну (диал.) «выздороветь», жылға ~ жылуа (диал.) «балка, ложбина». С. Омарбеков приводит следующие примеры из казахских говоров: күзек ~ күзеу «стрижка», шақыру ~ (диал.) шақырық «приглашение», (диал.) алық – алым ~ алу «дань» из «брать», (диал.) берік – «долг» из «давать», жабық, жабу ~ «части юрты» [121, 111]. Это подтверждает и употребление слов с формантом -у, например, тарау (жол) «раздел», бітеу (жара) «закрытая (рана)», жадау (ат) «исхудавшая (лошадь)», жөндеу (жұмыстары) «ремонтные (работы)» и др. в значении прилагательных; во-вторых, языковые факты частой конверсии имен действия (например, күту: 1) глагол «ждать»; 2) имя сущ. (малды күту «присмотр за скотиной»), сызу: глагол «чертить», имя прил. «урок черчения»); ауру – глагол «болеть»; сущ, «больной», прил. «больной»), в-третьих, чередования қ ~ ғ ~ у в составе сложных аффиксов (аш-қыш «открывашка»~ қыр-ғыш «скребок»~ желпі-уіш «опахало» // желпігіш, тырнауық – тырнауыш – тырнағыш «грабли» др.».

Соответствие показателей -қы//-кі и -қа//-ке в казахском языке можно наблюдать на следующих примерах из тюркских языков. Ср.: каз. қоналқы – қоналқа «ночлег», каз. сыпыртқы ~ азерб. сүпүркә «веник», каз. көлеңке ~ азерб. көлетки «тень», каз. күлкі ~ уйг. күлкә «смех», каз. ұйқы ~ уйг. ұйқа «сон». Они различаются только широким или узким гласным. Посредством аффикса -қа//-ке зачастую образуются названия орудий, остальные значения употребляются довольно редко. Здесь также наглядно проявляется многозначность указанного аффикса. Ср.: наименования орудий – балға «молоток», қақпа «ворота», тұтқа «ручка (дверная)», жорға «иноходец». Наименование процесса, его результат: древнетюрк. сиурқа – «оказание почестей», тамға – «пошлинная плата» (ХІҮ ғ», каз. қолқа «заветная просьба», көлеңке «тень», жоңқа «стружка» и др. Выражение признака: древнетюрк. bilgä «знающий, знаток», ögä «мудрый, мыслящий» < ö- «думать», каз. қысқа «короткий», жорға «быстрый» и др.

Кроме того, образованы с помощью аффиксов -қа//-ға древнетюрк. тамға «тамга», каз. қабырға «ребро», құмырсқа «муравей», қырқа «возвышенность», жүн-жұрқа «шерсть», жылға «балка, ложбина» (родственно со словом жыл-ан «змея»), торқа «пух» и др.

Если первый компонент аффикса -қ(а) – -қ в составе слова жүн-жұрқа с собирательным значением свидетельствует о генетическом родстве с древним аффиксом уменьшительности-ласкательности, то аффикс -қа в слове қырқа заключает в себе семантику уменьшительности.

В процессе анализа материалов, связанных со древнетюркским языком, выяснилось, что с помощью форманта -қа//-ке были созданы производные основы с различным значением. К примеру, наименование конкретного предмета, орудия: jїmγa «горный козел», kösürgä//kösürgan «крот», čekürgä «сверчок, кузнечик», toqurqa «ручка (от посуды)», oγurqa «позвонок», öpka «легкое», jorunčqa «клевер», каз. балға «молоток», тұтқа «ручка (дверная)», қалқа «навес» и др..; общее название предмета: древнетюрк. avїčγa «старик», qurtγa «старуха», čergä «кезек», öpkä «злость, гнев», монг. утға «содержание», жолга «овраг», каз. жылға «овраг», кирг. чорго «носик (чайника)» древнетюрк. köšigä «тень», erinčkä «доброта, милосердие».

В составе слов с именным значением: древнетюрк. jorїγa «иноходец», jupqa // juvqa «тонкий, легкий», özgä «другой», jinčkä 1) «тонкий»; 2) «узкий» < jin «волос, шерсть, покрывающая тело», bilgä «знаток», qїsγa «короткий», ögä – «мудрый, мыслящий» < ö – ойлау «мыслить». Большинство из этих производных форм являются отглагольными, некоторые из них относятся к имени существительному.

Аффикс -қы, -кі. В тюркских языках существуют варианты аффикса -қы//-кі, который в казахском языке образует относительные имена прилагательные (-ки//-кы //-кі //-кү). Этот аффикс образует производные формы, присоединяясь, в основном, к именам существительным, наречиям, иногда – к именам прилагательным.

М. Томанов указывает, что аффикс –қы, образующий имена существительные, и -қы, образующий прилагательные, являются абсолютно разными формами. По мнению ученого, во-первых, они присоединяются к двум разным корням, во-вторых, оба они представлены в качестве способа образования слов, принадлежащих к двум различным лексическим группам:

а) наименования результата действия, орудия, способа действия;

б) слова, принадлежащие к относительным прилагательным со значением времени и места [89, 186].

В тюркологии есть точка зрения, согласно которой аффиксы -қ, -к, -ақ, -әк, образующие отглагольные имена, являются сокращенными вариантами аффикса -қы/-ки.

Суффикс -қы/-кі, -ғы/-гі, -қ(-к) является здесь аффиксом, образующим имена прилагательные от глаголов с модальной семантикой. Он образует и имя, называющее орудие, с помощью которого осуществляется действие. Ср.: пычқы «пила», корень пыч – «резать, кроить». Название предмета, орудия возникло на основе этого исходного значения.

Тюркологи отмечают, что в древнетюркских памятниках письменности зафиксированы причастия будущего времени с добавочным модальным значением долженствования или возможности, которые совпадают по форме и значению с указанным выше аффиксом. Следовательно, с помощью этого древнетюркского причастия мы можем реконструировать древнее, исходное значение аффикса -қы, образующего отглагольные имена прилагательные. Ср.: турғу jер «место проживания». В древнетюркском языке слово ичку выражало значение прилагательного «предназначенный для питья», шорское слово қапкы – «капкан, предмет для ловли», ишки «весло; то, чем можно грести». Из этого можно заключить, что аффиксы, так же, как и синкретичные глагольно-именные пары, сначала выражали семантику предметности и имени действия, затем из значения имени развились аффиксы с семантикой существительного, а в зависимости от места расположения перед глаголом сформировались аффиксы с семантикой прилагательного, числительного, меры, наречия (места, времени, меры, действия и др.). В зависимости от места расположения имени действия перед именем существительным была сформирована категория причастия. Следовательно, формирование аффиксов, подобно формированию корней, осуществлялось поэтапно и системно в соответствии с внутренними закономерностями развития языка. Например, в староузбекском языке причастие на -асы, -әси употребляется в качестве имени существительного и прилагательного: йатасы йер 1) гостиница (сущ.); 2) лежачий (прил.); элемент -сы также участвует в создании форм имени прилагательного и наречия: артуқсы – очень много, ағырсы – особенный и др. Это подтверждает и способность монгольского причастного форманта -ғу//-гү образовывать отглагольные имена прилагательные. Например: даруғу – «послушный» (дару – «зажимать»), илегү – «лишний, избранный» (иле – «излишки»). Это, в свою очередь показывает, что форманты причастия -ған//-ғын являются производными от показателей прилагательного. Такую же тесную связь можно обнаружить между именами существительными с формантом -қы/-кі и качественной семантикой в наименованиях орудий. Ср.: тув. харгы «ошейник; кусающийся», шор. қапқы «капкан; ловящий», сүскү «сито; просеивающий», ногай. шалғь «коса; скосивший», сыбыргы «веник; подметающий».

Формант -қ(-к) в тюркских языках является вариантом аффикса -қы/-кі, обретшего длительность посредством добавления гласного звука. Ср.: каз., алт. тарақ «расческа», кумык. күрек «лопата», тат. ұрақ «серп», туркм. гапак «крышка», кирг. чүрек «сердце» и др.

Форманты -ғы//-гі, -қы//-кі в языке древнетюркских памятников образуют производные слова, обозначающие признак места, региона (территории), племени, сезона (времени). Присоединяясь после послелога -ра//-ре и после местного, исходного, дательного падежа, они выражают семантику места: Күлтегін Башғу боз ат бініп тегді «Культегин сел на чалого коня Баскы» [КТб, 37], Төрт булундақы будун «Народ, что в четырех углах» [КТб, 2]. Анта ічрекі будун «Тогда народ, что внутри» [КТб, 2] табғачғы беглер «табгашские беки» [КТб, 7] и др.

В современном казахском языке некоторые слова с аффиксом –қы вследствие архаизации корня не подлежат делению на корень и аффикс. Например: ілкі «прежний», алғы «передний», ескі «старый», игі «добрый», қиқы-жиқы «беспорядочный» и др. В. Котвич считает, что аффикс –қы вошел в состав аффиксов -қын, -қыш, -қыр [6, 62]. Э.В. Севортян пишет, что формант -ки уточняет признак предмета в зависимости от его места в пространстве или времени. Из двух указанных значений более древним является значение пространства, нежели времени [29, 153]. В монгольском языке употребляется его аналог – формант -хи, который также образует имена прилагательные со значением времени и места, в основном, от наречий: урдахи «передний» (урда «впереди»), мүнөөхи «сегодняшний» (мүнөө «сейчас»). Когда аффикс –хи в бурятском языке образует отыменные имена прилагательные, производящие их основы имен существительных должны находиться в дательном-местном падеже: захадахи «крайний» (заха «край», захада «с краю» [109, 84]. Употребление аффикса с существительными в местном падеже свойственно и казахскому языку. Ср.: үйдегі «домашний», жоғарыдағы «верхний», ауылдағы «аульский», таудағы «горный».

В орхоно-енисейских памятниках наблюдается более широкое, нежели в современных языках, употребление аффикса -қы. Семантика обобщенного пространственного направления дает аффиксу возможность образовывать от имен существительных слова с самыми различными пространственными значениями. Например, шөлгі аз ері бултум «в пустынном районе я нашел одного человека (мало людей)» [123, 62], табғачқы бәгләр – «табгашские беки» [92, 62]. Мы видим, что в древних памятниках имена прилагательные с аффиксом –қы были представлены на всех этапах эволюционного развития. В современном хакасском языке с помощью аффикса -хы, наоборот, создаются производные имена существительные. Например, слова хысхы, чайхы употребляются не в значении прилагательного, а в значении существительных зима, лето [93, 177]. Подобные употребления в хакасском и в шорском языках свидетельствуют о том, что в них намного лучше, чем в тюркских памятниках, сохранились древние языковые реликты.

Тюркский аффикс -қы, присоединяясь к наречиям и именам, выражает значение времени: каз. әуелгі «изначальный», ендігі, азерб. андики «следующий», каз. қазіргі «современный», соңғы, азерб. сонки «последний», каз. кешкі, туркм. гички «вечерний», каз. былтырғы, чув. пěлтěрхи «прошлогодний», каз. күзгі, тув. күскү «осенний», ккалп. джазгы «летний» и др.

В том же значении в языке древнетюркских памятников: jylqy «годовой», jolqy «дорожный» [90, 389), желт. уйг. пуғынқо «сегодняшний», тағынқо «завтрашний» [123, 65]. Аффикс -қы, присоединяясь к наречиям, вспомогательным именам, выражает также значение размера (объема), места: каз. артқы «задний», кейінгі «следующий», сыртқы «внешний», ішкі «внутренний», кирг. арткы «задний», ккалп. теменги «нижний» и др.

Формант -дағы//-дақы//-даки, употребляющийся в сочетании с местным падежом, считается продуктивным аффиксом, широко употребляющимся в древних памятниках, а также в современных языках, который к тому же присоединяется к словам разных частей речи. Ср., присоединяется к именам существительным: қаладағы «в городе», үйдегі «дома», баладағы «у ребенка», кітаптағы «в книге» и др.; к именам прилагательным: биіктегі «на высоком», жақсыдағы «у хорошего», алыстағы «в далеком» (субстантив); к местоимениям: сендегі «у тебя», қайдағы «у какого», бұндағы «здешний», сондағы «тамошний», әркімдегі «у всякого» и др.; к именам числительным: үшеудегі «у трех», төртіншідегі «у четвертого», елудегі «пятидесяти», қырықтағы «сорока» и др..; к вспомогательным именам: сырттағы «снаружи», маңдағы «в округе»; к наречиям: бүгіндегі «у сегодняшнего», төмендегі «ниже», ілкідегі «у прежнего»; к глаголам: барғандағы от бар «пойти», жүргендегі от жүр «ходить», айтудағы от айт «сказать», сөйлеудегі от сөйле «говорить» и др.

Ж. Дени, учитывая многовалентность аффикса -дақы, отказывается считать его словообразовательным аффиксом. Ученый считает слова с формантом -ки «смешанными» или относит этот формант к суффиксам местоимения [72, 284-293]. Э. Севортян также сближает указанный аффикс с грамматическими формами [29, 156].

Эти точки зрения, а также языковые данные свидетельствуют о том, что формант -қы в начальный период развития параллельно употреблялся в качестве многовалентного продуктивного форманта в словообразовательной и словоизменительной функции, и позже сохранился только в словообразовательной функции. О том, что он выполнял и словоизменительную функцию, свидетельствуют: составной формант -нікі, -дікі (менің + кі > менікі «мой»), образованный в результате слияния аффикса родительного падежа и форманта -қы//-кі и выражающий значение обладания, принадлежности; словообразовательный аффикс -ыңқы//-іңкі, образующий имена прилагательные (бас-ың-қы «главный», шаршаң-қы «уставший»), а также показатели -қы//-кі//-ғы//-гі,
которые встречаются в составе желательного наклонения глагола.

Указанные форманты (-ғы/-гі/-қы/-кі) известны в качестве словообразовательных и словоизменительных аффиксов во всех тюркских языках.

Если в кипчакских, огузских, сибирских языках преимущественной является словообразовательная функция, то в древнеуйгурском, узбекском, уйгурском языках они выполняют функцию аффиксов глагольно-именных категорий, категории наклонения причастий.

В казахском языке формант -қы//-кі участвует в образовании желательного наклонения для обозначения наименований действия, орудия и качественной семантики.

Так же, как и во всех тюркских языках, в казахском языке производные слова с формантом -қы//-кі обозначают названия орудий: бұрғы «бур, сверло» < бұр «поворачивать», кескі «резак» < кес «резать», сыпырғы «метла, веник» < сыпыр «мести», шапқы «тесак» < шап «рубить, косить», сүргі «рубанок» < сүр «тесать», шанышқы «вилка» < шаныш «колоть», шеккі (диал.) «весы».

Общими для словообразовательного форманта -ғы//-кі являются следующие значения: выражение результата процесса, его имени (ұйқы «сон» < ұйы «онеметь, затекать», тепкі «пинок» < теп «пинать», соққы «удар» < соқ «ударить», күлкі «смех» < күл «смеяться») и образование производных прилагательных (ойнақы «игривый», жинақы «собранный», сыралғы «испытанный», көрнекі «наглядный», қунақы «подвижный», қуақы «шутливый», бұралқы «бродячий», күзгі «осенний», қашанғы «который», қайдағы «какой» и др.).

В древнетюркских памятниках и в среднетюркскую эпоху аффикс выражает результат действия: aчқy «ключ» < aч «открывать», дöшäнгý «постель» < дöшä «стелить»; наименование орудия, инструмента: byčku «пила» < byč «кроить», jumqy «кулак» < jum – «сжать» [Қб, 86]; наименование процесса: аlqu «брать» < аl «брать»; его признак: katki / katge «сильный» [МК, 279], inanγu «уверенный» < inan – «верить» [Brок, 360]; значение субъекта, объекта, способа: kädgü «одежда» < käd «одевать» < oxşagu «игрушка» < oxsa – «ластиться» [90, 392].

Общетюркский формант -қы//-кі присоединяется и к именным корням, образуя формы со значением существительного и прилагательного. Например, у А. фон Габэна: inčkü «спокойствие, тишина» < inč – тихо, äsängü «здоровье» < äsän «здоровый», oγlanγu «нежный» < oγlan «младенец» [124, 98].

Узкий вариант общетюркского аффикса -қа//-ке – -қы//-кі//-ғы//-гі в материалах древнетюркской письменности нашел свое выражение в функции аффикса, образующего имена существительные, прилагательные, числительные, местоимения, наречия, а также выражающего дополнительное значение уменьшительности. Например: названия конкретных предметов: közgü «зеркало», közagü «кочерга», küdagü «муж», quγu (перен.) «белый (волос»), jüligü «алмаз», beγkü «памятник», bilägü «точило». Обобщенное название предметов: alpaγu «богатырь, исполин», aηaγu «образ, вид» < aη «аңдау, түсіну», ašaγu «пища, еда», avїnγu «радость», barγu «удача», bergü «подарок», kedgü «одежда» и др. В функции имени прилагательного: adїnaγu «другой», beηgü «вечный», bїnqї «здоровый, сильный», čїrγu «бедный», čölgi «отшельник, живущий в пустыне», edgü «хороший», oγlaγu «нежный, мягкий». В древнетюркском языке в производной форме qatγї ~ qatїγ «твердый» два различных аффикса выражают одно значение, в то время как элемент –gü в слове jüligü «алмаз» выражает значение существительного, а -üg в составе слова jülüg «гладкое, выбритое лицо» (lülї – «брить») – значение прилагательного. Становится ясно, что древний аффикс -қы//-кі обладал способностью образовывать имена существительные и имена прилагательные. Его вариант – аффикс -ақ//-ек, -ық//-ік), появившийся в результате звуковой замены, в древнюю эпоху употреблялся в качественном значении, а в современном казахском языке считается суффиксом, образующим имена существительные.

В качестве аффикса местоимения: alqu «весь, полностью, каждый», посредством использования приема плеоназма – alquγu «все», в функции аффикса наречия: ašraqї «внизу», ašnuqї – «раньше, позавчера», basaqї «следующий, после», birläki «вместе», bajaqї «давно» < baja «недавно».

Выяснилось, что элемент –у в составе современных казахских слов күйеу «муж», жуыну «умываться», асау «есть», көсеу «кочерга» и др. является фонетическим вариантом древнетюркского показателя действия -ғы//-гі//-қы//-кі.
Ср.: древнетюрк. küdägü «муж», junγu «умываться, купаться», ašaγu «есть, közägü «кочерга» и др.

Мы выяснили также, что показатель ау//-еу, -у, который в современном казахском языке образует собирательные числительные, в древнетюркском языке употреблялся в форме -қы//-кі. Ср.: birägü «один», bešagu «пятеро».

Эти факты, во-первых, дают нам представление о том периоде, когда показатель –қы выполнял древнюю словоизменительную функцию, во-вторых, указывают на то, что этот аффикс с формально-семантической точки зрения является составным элементом показателя множественности-собирательности.

В древнетюркском языке мы видим также употребление форманта –қы в качестве словоизменительного аффикса в значении уменьшительности-ласкательности. В современном казахском языке функционирование указанного аффикса в этом значении не встречается. Например: древнетюрк.: ataqї «әкешім» (ласк. от ata «отец»), anaqї «анашым» (ласк. от аnа «мать»).

Наряду с этим в древнетюркских материалах иногда находит место употребление аффикса -қы в функции форманта сравнительной степени, выражающего ослабление качества. Ср.: qizγü//qїzγu «красноватый» (qїzγu eη «красное лицо») [ДТС, 450].

Подобные языковые факты показывают, что аффикс -қы//-кі не только мог образовывать имена, глаголы, наречия от основ существительных, прилагательных, числительных, местоимений, глаголов, но и, присоединяясь к основам имен существительных и числительных, мог выполнять функцию словоизменительного аффикса с семантикой уменьшительности-ласкательности, сравнения, группирования, ослабления, имени действия.

Известно, что категория инфинитива на -у, или, как еще ее называют, категория имени действия, в современном казахском и других тюркских языках была сформирована из древнетюркского суффикса -ық//-ік, -ығ//-іг, образующего имена. Не исключено, что и большинство показателей других глагольных категорий (залога, времени, наклонения и др.), могут быть семантически измененными вариантами древних именных аффиксов, возникшими подобным способом.

Непродуктивные аффиксы эвенкийского языка -ки, -хи (-ихй, -хин, -сй, -шй) участвуют в образовании производных имен прилагательных, подобно казахским формантам -лы, -лі, -сыз, -сіз, выражающим относительную семантику: буссэ «болеть» – буссэки «болезненный», купулэ «ревновать», купулэвки «ревнивый», милу «десны» – «милукй» – «беззубый», алахй «сладкий, вкусный», идарихй «невкусный», «горький», сэвденихи «радостный» и др. [124, 103].

В приведенных материалах обнаруживается семантическая близость алтайского форманта –ки и показателей тюркских языков, а именно, казахского языка -лы//-лі, -шы (-ші), -сыз (-сіз), что свидетельствует о древней семантической близости форманта -ки алтайского языка, выражающего наличие, присутствие качества у определенного предмета (буссэки «болезненный», «имеющий болезнь», алахи «вкусный, сладкий») и показателей -лы//-лі казахского языка и других тюркских языков (-лы ~ қы ~ кі).

Во-первых, это можно доказать отличной сохранностью в алтайских языках следов тех структурных закономерностей, которые были присущи древнетюркским языкам. Во-вторых, в составе сложных аффиксов алтайских языков -пчу, -всй, -гды, синонимичных формантам -ки, -хй, явно прослеживаются знакомые нам форманты -чу //-чы (пчу), -си//-сы (-всй», (қаз. -шы//-ші, -ды//-лы//-лі). Ср.: алапчу и алахй «вкусный, сладкий», ңэрипчу, ңэрйвсй, ңэрихи «светлый, полный света», идарипчу и идарихи «горький», сэвдепчу и сэвденихи «радостный», ңопчу, ңогды и ңохи (ңохин), «душный» [124, 60]. Сравнение данных древнетюркского и современного казахского языка позволяет выявить процесс взаимозаменяемости, употребления друг вместо друга аффиксов –қа//-ке ~ -ақ, -ек, -қа//-ке и -ық//-ік, или -қа//-ке и -қы//-кі, вызванный закономерностью звукового чередования, а также то, что степень их употребления в различную эпоху была различной. К примеру:

1. Производные слова, которые в древнетюркском языке имели формант -қы//-кі, в современном казахском языке имеют в составе -ық//-ік; из двух вариантов форманта, употреблявшихся в древнетюркском языке, в современном казахском языке сохранился только один вариант. Ср.: древнетюрк.
artγu//artїq, каз. артық «лишний», древнетюрк. qatγї//qatїγ, каз. қатты «твердый», taqaγu //taquq каз. тауық «курица», древнетюрк. bїčγu ~ каз. пышақ «нож», bergü ~ қаз. (диал.) бергі «бересі» «долг», javїšγu ~ каз. жапырақ «лист».

2. Древнетюркские показатели -қа//-ке//-ға//-ге, -ак//-ек нашли применение в современном казахском, башкирском и монгольском языках в виде формантов -ық, -ік, -ғы//-гі, -қы//-кі: древнетюрк. bilgä ~ каз. білгі(ш) «знаток», каз. (диал.) білік // білдік «знание»; древнетюрк. сакак, каз. сағақ, башк. (диал.) соңқа//сөңкә «подгрудок, нижняя часть шеи», каз. құсық, башк. (литер.) коско «рвота», каз. сөнбек, древнетюрк. сөнмәк, монғ. сөнүкү «погаснет», каз. ұсынбақ, древнетюрк. сунмақ, халх. сунах «предложит» и др.

3. Изредка в казахском языке встречается переход древнетюркских формантов -қы//-кі в формант ым//-ім. Ср.: древнетюрк. barγu ~ каз. барым(та) «барымта, грабеж», kedgü ~ каз. киім «одежда», jazuq «вина, грех» ~ қаз. жазым болу (фразеол.) «быть виновным». В казахских диалектах в редких случаях наблюдается также чередование қ~м: каз. (диал.) шыдақ ~ (литер.) шыдам «терпение».

В башкирском литературном языке и в башкирских говорах форманты уменьшительности -ақ//-ек, -қа//-ке, -қай//-кей, -ын//-ін образуют от одного корня вариантные географические термины, которые к тому же могут употребляться, заменяя друг друга. Ср.: гөрләуек «паводок» или «наводнение после сильного дождя, сель», говор. гөрөн: (Карагөрөн), йырғанак «овраг», йығын, йырын «овражек», (Буранбай йырыны), йырака (диал.) «овражек» (Мәгзум йыркаһы «овраг Магзума»), күләуек «лужа, озерцо» (Бәләкәй куләуки), күлмәк (диал.) «озерцо», қалқыулык «возвышенность». (Бәләбәй калкыулығы, калкы); (Абызгилде калкыһы), калкыш (диал.) [125, 105].

К этому можно добавить употребление в древнетюркском языке форм с аффиксами -қы//-ғы в роли причастия с модальной семантикой долженствования, возможности в атрибутивной и предикативной функции. Ср.: turγu jer «жилое место, место для жилья», sözlägü, kirgü «сказать (надо), войти (надо)» uqušuγ biligig özüm sözlägü «о понятии и знании я должен сказать сам» [ДТС, 654]. Следы подобных употреблений можно встретить в казахских говорах. Ср.: қаз. (диал.) жеккі «запряженный», баққы «пасущийся» (баққыдағы мал «скот на выпасе» (Аральский район.)), ішкі «напиток», білгі «знаток» и др.

Аффикс -қақ//-кек. Общетюркский аффикс -қа/-ке//-қы//-кі вошел в состав сложных по составу аффиксов -қал/-ғал/-ғыл/-гіл, -қаш/-кеш /-қыш/-кіш, -ғыш//-гіш, -ғар//-қар, -қай, -қақ//-ғақ//-кек//-гек. Например, он употребляется в группе имен существительных: древнетюрк. javїs-γu ~japїr-γaq, каз. жапыр-ақ «лист», jas-γaγ ~ jas-γač «плоский» < jasї «плоский», каз. (диал.) өл-гек ~ аңыз-ғақ (литер.) аңыз-ақ (жел) «знойный (ветер)», в языке казахов Западного Китая: ағыр-ғақ – «крикливый человек», кідір-гек – «постоянно опаздывающий человек» и др..

В древнетюркском языке форманты -қақ//-ғақ, так же, как и элементы -ақ//-ық, -қа/-қы, ставшие для них основой, употребляются в составе слов различной частеречной принадлежности с семантикой предметности, качества. Ср.: с семантикой предметности: bezgäk (мед.), «малярия», bojnaq: 1) «горный переход»; 2) (зоол.) «ящерица», emgäk «невзгоды, трудности», kurgäk «лопата», orγaq «серп», qajγuq//qajїq «лодка», qulqaq «ухо», turγaq «сторож» и др. С качественной семантикой: ičkäk «кровосос» < іč «пить», čamγuq «сплетник, клеветник» < китайск. čam «клевета», qїvїrqaq «жадный», majγuq «косолапый», sačγaq «мот» и др. Часто встречается употребление одного слова в нескольких значениях, а именно в значении имени существительного и прилагательного. Ср.: erkäk 1) «мужчина» (сущ.), 2) «герой» (прил.); qačqaq 3) «беглец» (сущ.), «склонный к побегу» (прил.); qїzγaq: 1) «падчерица» (сущ.), 2) «жадный» (прил.); jumγaq: 1) «опухоль» (сущ.), 2) «похожий на шар» (прил.).

Интересно, что в современном казахском языке древнетюркские аффиксы -қақ и-қын//-ғын употребляются в другой словообразовательной функции. К примеру, если в древнетюркском языке –қақ употребляется в функции аффикса имени существительного и прилагательного, то в казахском языке выражает только значение прилагательного. Формант – ғын, выражавший в древнетюркском языке семантику прилагательного (qačγїn er jetsikti «пойман беглый мужчина») [ДТС, 400], в казахском языке считается аффиксом, образующим имена прилагательные. Вдобавок к этому в древнетюркском языке, казахском языке и в его говорах можно встретить, во-первых, употребление формантов -ақ//-ек и -ғақ//-гек в составе одного слова в одном значении (например, древнетюрк. jaγaq//jaγγaq «лицо», iηgäk//iηäk «корова», древнетюрк. artuq, каз. (диал.) асқақ, (литер.) артық «лишний»); во-вторых, употребление слов с древнетюркским формантом -қақ//-ғақ в современном казахском языке в виде -ақ//-ық (например: kürgäk – күрек «лопата», orγaq – орақ «серп», qajγuq//qajγїq – қайық «лодка», tarγaq -тарақ «расческа», qulqaq//qulaq – құлақ «ухо», qusqaq – құсық «рвота», tozγaq – тозғақ // тозық «износившийся, ветхий» и др.); в-третьих, замену древних показателей -ғақ//-қақ в казахском языке другими формантами. Ср.: -ғақ ~ -аң < tozγaq ~ тозаң «износившийся», čalpaγ// čalpaq «грязь, глина», -гek ~ ген < tersgäk ~ теріскен «ячмень (глазной)», -қақ ~ -қын < qačqaq – qačγїn – қашқақ ~ қашқын «беглец», tutqaq – тұтқын «пленник». Тюркологи объясняют замену аффикса -қақ//-ғақ формантом –ақ выпадением звука -қ//-ғ. Следовательно, мы можем считать, что форманты -ық//-ік (құсық «рвота», тозық «износившийся, ветхий») и -қын//-кін (tutqaq- тұтқын «пленник», qačqaq ~ қашқын «беглец»), заменившие древнетюркские показатели -қақ//-ғақ (qusqaq, tozγaq) являются вариантами, обладающими общностью формы, семантики и происхождения (-ға + қ > -ғақ < (ғ)ақ < ақ). Доказательством генетической общности элементов -қа и –қы (-қақ и –қын) являются следующие языковые данные: тұтқа // тұтқы «ручка, скоба», білге // білгі «знаток, знающий»,
бәйге // диал. бәйгі «байга, скачки» и др.

Суффиксы -қақ//-ғақ, так же, как и общетюркские форманты -ақ//-ық, -ған//-қан, в древнетюркском языке употреблялись в составе причастия (Ср.: jatγaq «охранник» (букв. «лежащий»), turγaq «сторож» (букв. «стоящий» и др.), а также в значении аффикса существительного и имени действия: tersgäk – теріскен «ячмень», bulγaq: сущ. – «волнение, тревога», buzγaq «порча» и др.

Б.А. Серебренников и Н.З. Гаджиева относят к этим формантам в качестве родственных:

1) аффикс -қақ, -кәк (образованный в результате объединения аффиксов -қы и -ақ);

2) -қыч, -ғыч, -кич, -гич (из аффиксов -қы и -ч);

3) -қан, -кән;

4) -қын, -кин, -ғын, -гин [75, 105].

Эти же ученые считают, что в пратюркском языке существовали форманты -қан, -қын, образующие имена прилагательные, а все указанные выше аффиксы восходят к ним. Ср.: 1) тат. ишкәк «весло», узб. илгәк «пуговица», башк. қаjрақ «точило»; 2) алт. асқыш «тренога», тат. сьзғьч «линейка», шор. сусқуш «сито», кирг. кескич «резак» и др. 3) алт. қапқан «капкан», турец. курган «курган», кирг. туған «родной, родственник», тув. тыртқан «фарш» и др.; 3) тат. jаңғьн «пожар», гаг. качкын «беглец», кирг. тутқын «пленник», шор. ташқын «наводнение», узб. учқун «искра» и др.

О чем говорят приведенные нами примеры? Семантическое и формальное усложнение в древнюю эпоху показателей множественности-собирательности к(қ), л, м, н, р, с, ш, з привело к формированию различных их алломорфов, а именно, к объединению и усложнению производных, вторичных значений показателей множественности-собирательности (множественности, собирательности, многократности, относительности, качества, общности, склонность к чему-либо, к делу). В свою очередь, это привело к появлению самых разнообразных аффиксов. К примеру, ср.: если -қы является алломорфом показателя -ла/-лы, выражающим значение многократности, относительности, показатель –қақ – это алломорф формантов -дақ/-ғақ со значением изобилия, множественности, относительности. Они, в свою очередь, являются сложными, состоящими из показателей, выражающих многократность, относительность, -да/-ла/-қа + қ (-л, -к здесь – показатели множественности-собирательности); показатель -қыш/-ғыш также имеет сложный состав, то есть состоит из аффиксов -қы (-лы/-ла» + ш (-шы/-ші, -ш – со значением общности). Форманты -қан, -кен, -қын, -кін, -ғын, -гін также состоят из двух компонентов: -қа/-қы + -н (собирательные показатели множественности). Следовательно, все указанные аффиксы являются распавшимися на семантические группы компонентами, элементами различных морфем, состоящих из одного консонантного звука.

Аффикс -қай//-кей. В памятниках древнетюркской письменности и в тюркских языках, а также в их говорах сложный аффикс -қай//-ғай выражает семантику предметности (kückäj «насильник», arsaqaj «название этноса», башк. (диал.) – название тандырной лепешки, каз. (диал.) жадағай «легкая одежда»); семантику качественности (özkaj «свой», каз. (диал.) шұнақай «плутоватый», каз. (литер.) шалғай «далекий», шымқай < шым «интенсивный, густой, яркого цвета, плотный, чистый (шымқай жібек «чистый шелк»); будучи в одной форме – семантику прилагательного и наречия (древнетюрк. oηγaj 1) «легкий, легко»; 2) «быстрый, быстро», каз. (диал.) тырағай «врассыпную»), а также значение уменьшительности-ласкательности (каз. (диал.) қызақай «девочка не старше 13-ти лет», каз. (литер.) балақай «детка», әжекей «бабуля», диал. апағай (от апа «сестра, тетя») и др.

В употреблении этих аффиксов в монгольских и тюркских языках не наблюдается больших звуковых различий. Ср.: монг. худагай, каз. (диал.) құдағай, хақ. худағай, кирг. құдагый «сватья» и др. Указанный аффикс
-гай//-кай употребляется в тюркских языках и для выражения качества, свойства предмета. Ср.: каз. солақай, монг. солгой, кирг. сологой, хак. сылағай «стройный», килегей «заика», абахай «красивый», монг. гилжигий, кирг. кылжыгый «кривой», монг. шамдагай, кирг. шамдагай «способный» и др. Кроме того, встречаются отдельные производные слова, образованные с помощью других фонетических вариантов аффикса -қай//-ғай – -ғар < -нар < -мар. К примеру, имена существительные: qočqar//qočγar «баран», каз. (литер.) ызбар «грозный», айбар «гнев», жаңбыр «дождь» и др.; имена прилагательные: qїzarγar «горячий, пламенный» (qїzarγar seväg oγulanїm «мои горячо любимые сыновья»), каз. сотқар, (диал.) соққары «драчливый». В говоре крещеных татар, населяющих территорию Нижней Камы, в отличие от литературного языка, широко употребителен ласкательный аффикс
-кай//-кәй, к тому же значение ласкательности в нем ослаблено. Например, Теге иркәйләр (литер.- ирләр «мужчины») бүген эшлилэр. «Те мужчины будут сегодня работать», Кииәү балақай ашағандыр бит «Сынок, шестерых проводила в армию», Бабықай белән бер йәшлек «Одного возраста с моим дедушкой» [126, 116]. Можно сказать, что элемент -кек (ер-кек) в составе слова иркәйләр «мужчины» в приведенных примерах является одним из сохранившихся в татарском говоре вариантов современного тюркского словообразовательного суффикса -қақ//-кек, образующего имена существительные и прилагательные. Это лишний раз доказывает родственность элемента -қақ//-кек, образующего имена, и современных формантов -қай//-кей с ласкательным значением. Например, в современных тюркских языках слово ер (ар) может употребляться и в самостоятельной форме ер (ар), и в форме производного слова еркек «мужчина». Ср.: каз. ер кісі ~ еркек кісі, чув. ар «мужчина». К. Жубанов связывает начальный компонент казахского слова арлан «собака» с формантом ер [11, 448]. Ср.: арлан < ар-лан «самец собаки». В современных тюркских языках самцов диких животных также называют арлан (медведь, волк). Например, каз. арлан қасқыр «волк», в древнетюркском – ар аю «медведь» и др. Следовательно, мы видим, что в составе слова иркэй «мужчина», употребляемого в татарском говоре, формант –кэй выполняет функцию аффикса со значением качественности, а не ласкательности. Частое употребление синкретичного корня ер, который первоначально употреблялся как в предметном, так и в качественном значении, в значении прилагательного (ер адам, ер бала, ер қасқыр, ер ит и др.) по-видимому, привело к традиции добавления аффикса прилагательного -кек//-кей, отличающего его от имени существительного. Это, в свою очередь, изменило сферу употребления слов ер и еркек. Например, слово ер может употребляться в качественном значении только применительно к именам существительным, обозначающим человека (ер бала «мальчик», ер кісі «мужчина»), а с существительными, обозначающими животных, зверей, птиц и т.д., не употребляется. И, наоборот, производное слово еркек свободно сочетается со всеми именами существительными: еркек бала «мальчик», еркек қой «баран», еркек қоян «заяц-самец» и др. Здесь мы видим, что подобные грамматические форманты выполняют особую грамматическую функцию в различении древних синкретичных форм. В современном казахском языке корни большинства производных слов с суффиксом -қақ//-кек//-ғақ//-гек являются синкретичными. Ср.: Тайғақ «гололед»: І. тай (имя), 1) мелкий, неглубокий предмет; 2) тайпи «расплющиваться» < тай-пый, тайыз, тай + ыз «мелкий, неглубокий», тайқы «пологий» < тай-қы (маңдай) «плосколобый»; ІІ. тай (глагол) «подскользнуться, скользить». Например, тайғақ < тайғанақ < тайқы жер «скользкий» и т.д. Толғақ «схватки»: 1) тол (имя) «поворот»; 2) тол (глагол) толға < тол + ға «поворачивать», 3) толысу «наполняться». Тоңғақ (синкр.) тоң (имя) – «замерзшая земля»; 2) тоң (глагол) – «мерзнуть». Сұңғақ «высокий»: 1) сұн (≈ұсын) «растягивать, тянуть» 2) сұң – сұңғақ < «высокий, рослый» [96, 276]. Говоря о словообразовательной роли отмеченных морфем, а именно о смене функций современных словоизменительных морфем в словообразовательные, и наоборот, нельзя забывать о связи с историей их генетического формирования, с древними формальными и семантическими особенностями.

По-видимому, подобная историческая смена не ограничивается аффиксами субъективной семантики, а может иметь отношение и к другим формам имен существительных с различной собирательной семантикой.

Остановимся на некоторых из них. Уменьшительно-ласкательные аффиксы -қай // -кей, -ай // -ей, близкие по значению к указанным выше аффиксам, довольно часто можно встретить в современных языковых материалах. Н.З. Гаджиева и Б.А. Серебренников считают, что аффикс -қай образован из объединения элементов -қ и -ай [121, 36]. По нашему мнению, состав форманта -қай сначала был представлен в виде –қа + -й. В казахском языке этот сложный формант употребляется в функции словоизменительного аффикса с уменьшительно-ласкательным значением в составе имен существительных бала-қай «детка», алаң-қай «площадка», әже-кей «бабулечка», апа-қай «сестричка»; выполняет словообразовательную функцию в составе производных имен прилагательных шала-ғай «несерьезный, поверхностный», сола-қай «левша», оң-қай «правша», қома-ғай «прожорливый», сума-қай «болтливый», выражающих склонность, способность, привычку, а также в составе слов әше-кей «украшения», көме-кей «глотка», төс-кей «склон горы», бет-кей «склон горы, скат», шыбын-шір-кей «мошкара», шәр-кей «шлепанье», ежі-гей (диал.) («жирный, вкусный курт (сыр)»). Кроме того, аффикс –қай употребляется и в качестве показателя формы сравнительной степени, выражающего ослабление качества: қоңырқай, сұрқай, жалаңқай. В киргизском языке формант -кай присоединяется к качественному прилагательному ақ и в составе слова апакай может выражать значение «белый». Это сближает аффикс -кай со сравнительным формантом -қыл (қышқыл «кислый, кисловатый», бозғыл «беловатый»). В тюркологии существует точка зрения, согласно которой этот аффикс сближается с формами желательного наклонения на –қай//-кей//-ғай//-гей: ал-ғай-мын «я хочу взять», жаз-ғай-мын «я хочу написать», айт-қай-сың «ты хочешь сказать» и др. По нашему мнению, правильнее было бы рассматривать его не в сравнении с формантом -қай//-кей, а в качестве результата объединения элементов причастия -қы//-кі + (а)й. В современном казахском языке мы встречаем употребление форманта -қай//-кей в составе имени прилагательного, не разделяемого на корень и аффикс, в функции суффикса со значением усиления и сравнения. Ср.: теле-гей «необъятный, обильный, большой», өң-кей «сплошной», желбе-гей «распахнутый», шаң-қай «точный» и др. Корень слова телегей, отмеченного здесь, соответствует тунгусскому дэлэ «открытая местность», дэлэй «широта, длина», дэлэгэй – «объемный, полный, обильный» [124, 141]. Суффикс –қай в составе казахских слов шаңқай (корень шаң /šaŋ/ «белый, светлый, яркий», шаңқан < шаң + қан «белый, беловатый, белесый» (то есть в сравнительном значении), шаң + қай ~ «полдень (время суток, когда солнце стоит в зените)»; а также в составе слова апақай, кирг. апакай «белый-белый» употреблен в значении усиления признака [96, 299]. Это, в свою очередь, сближает суффикс –қай со словообразовательными формантами -қыш/-ғыш, -қыл//-кіл.

В бурятском языке аффикс -хай//-гай в качестве непродуктивного форманта употребляется в некоторых словах в функции суффикса, образующего отглагольные имена прилагательные (уилхай «жылаңқай» < уйлаха «плакать», шамдагай «быстро, ловко» < шамдаха «торопиться»), а также в качестве форманта, образующего имена прилагательные со сравнительной семантикой: каз. құбақай, бур. хубхай «белый, беловатый, бледный, матовый» < хуб «блеклый». В тувинском языке форманты -қай//-кей, -ыкай//-икей, -кы//-ки, -ай//-ей являются родственными, поэтому считаются общими с формальной и семантической точки зрения. Ср.: эжикей «друг» < эш «товарищ, спутник», авакым, авакыжыым, авамай «мамочка», башк. jэркäj «местечко», äсäкäj «матушка», карач.-балк. атакаj «папочка», кїскаj «девочка», қозукаj «ягненок», аjукаj «медвежонок», кирг. кічінэкэj «маленький», тат. куjанкаj «зайчонок» и др. В башкирских говорах этот аффикс нашел свое воплощение в виде варианта –куой в словах, жаңкуой «душечка», әбкуой «бабулечка», бәрәкәй «ягненок», каз. (диал.) апағай < «апа» «сестра (старшая из сестер)». В показателе –куй (< syu), который в современном башкирском языке участвует в создании формы степени сравнения имен прилагательных мы обнаруживаем семантическую связь с аффиксом -қай//-кей: körän-кyu «коричневатый», aqкyu «беловатый», al-кyu «красный, красноватый». В.Ш. Псянчин считает, что формант -куи (-һуи, -syu) образован из объединения двух элементов: 1) -ку (һу < sy), 2) -u(w). Полагая, что последний элемент развился из древнетюркского форманта –γ, ученый приводит следующие факты: башк. aγuz > auyδ «рот», древнетюрк. taγ > башк. tau, древнетюрк: bitig > башк. bemeü «писать» и др. Следовательно, пишет автор, башкирский аффикс -куи (-һуи) является родственным исходному форманту -syγ: qul-syγ er «человек с рабским характером», bu qary ol oγla-syγ «этот старец похож на ребенка (по характеру)», bu oγul ol er-seg «этот мальчик похож на мужчину» [68, 133]. Происхождение аффикса -sy, -se (kyzylsy «красноватый», jäšilši «зеленоватый»), выражающего в тюркском языке значение уменьшительности, степени уменьшения А.Н. Кононов также связывает с показателем – syγ [88, 67]. Если учесть формальное и семантическое соответствие элемента -куи формантам -қай, -кей, форманта -syγ – казахским аффиксам -шық//-шік, -шыл//-шіл, то мы можем убедиться в исторической общности аффиксов -қай–//-кей и -шық//-шік. Что касается характеристики второго компонента уменьшительно-ласкательного аффикса казахского языка, а именно элементов -й/-ай/-ей, то и они являются многофункциональными аффиксами. Ср.: 1) в уменьшительно-ласкательном значении: әке-й от әке «отец», шеше-й от шеше «мать», ата-й от ата «дед», әже-й от әже «бабушка», баба-й от баба «прадед, дед», жеңге-й от жеңге «сноха» и др., тув.: авай «мать», ачай «отец» < ача «отец»; 2) в словообразовательной функции: көм-ей «глотка», көк-ей «внутренний мир», көп-ей «младший из детей», құн-ай «детеныш бобра», өг-ей «сирота», сам-ай «висок», оң-ай «легко», бақай «бабка (игральная кость)», топай «бабка (игральная кость)»; 3) в функции словоизменительного форманта со значением усиления: енепай (диал.) «много», дөкей < дөк «грубый, тупой, дикий», тув. тенекпей < тенек «озорной» (диал.) и др. В древнейшую эпоху развития языка показатель –ай//-ей употреблялся для выражения ослабления качества. Об этом свидетельствует его употребление в составе аффикса –қай//-кей (сұрқай «сероватый», қоңырқай «коричневатый», бозаңқай «белесый»), а также то, что в функции форманта, образующего отыменные глаголы (в составе форм аз-ай «уменьшаться», тар-ай «сужаться», нығ-ай «усилиться», күш-ей «усилиться», көб-ей «увеличиться»), он выражает постепенное усиление и увеличение слабой, незначительно выраженной семантики. Ср.: аз-ай (бірте-бірте азаю) «постепенно уменьшаться», көб-ей (бірте-бірте көбею) «постепенно увеличиться». Сначала аффикс со значением уменьшительности выражал неполную, среднюю, половинчатую меру и среднее, половинчатое развитие, а позже превратился в аффикс, характеризующий процесс. Это связано также с аффиксами модальной семантики, выражающими неполный процесс.

В древности форманту -әj соответствовали аффиксы -γai/-gaі: (кüčgäi «насильно» (küč – «сила»), küčäi «тяжелый, трудный», turγai «воробей», üzgäi «деловой человек» (üz «іс»); yükgäi «высокий» (yük «высокий»), sävgäi «любовь» (säv – «любить»)). В местных диалектах: шыжақай «орнамент, каракули», женшекей – наименование блюда, тұқай «копыто», нәрегей «разновидность болезни овец», сәлекей «мало, маловато» и др.

В татарском литературном языке суффикс -қай//-кей присоединяется только к одушевленным именам существительным, в говорах же может свободно присоединяться к неодушевленным существительным и словам других частей речи. Ср.: нәмәкәй (литер. нәрсә «вещь»), чакайлар (чаклар «времена»), wакай – wакай бизәкәй (литер. вак-вак бизәк «мелкий орнамент») и др. [127, 74]. В современном казахском языке, в отличие от литературного татарского языка, -қай//-кей не ограничивается употреблением с одушевленными существительными (шешекей от шеше «мать», ағакей от аға «брат», әжекей от әже «бабушка», балақай от бала «ребенок»), и может присоединяться к неодушевленным существительным (көмекей «глотка», шөмекей (название племени), солақай «левша», малақай «ушанка, малахай» и др.).

Указывают на особо активное употребление аффиксов -кай//-кәй в некоторых бакалинских, алабужских говорах татарского языка, в которых -кай//кәй может присоединяться к словам любой части речи. Ср.: икекәй жирән атыгыз «две ваши гнедые лошади»), жөгөрепкәй сусарлар тоторыйым «прибежавши, я поймал бы куниц»), чәчәкәйләр ийем илемдә, чәчәрәпкәй төштап жат жиргә («цветком я была на родине, осыпалась на чужбине») [127, 80]. Однако природа -қай//-кей, присоединяемых к именам, и аффикса –қай, присоединяющегося к глаголам, по сравнению с казахским языком, несколько иная. К примеру, аффикс -қай в составе имени существительного сонокәй и числительного икекәй может иметь формальную и семантическую общность. А вот формант -кәй в составе глаголов жөгөрепкәй, чәчәрәпкәй, несмотря на внешнее сходство с показателем желательного наклонения –ғай в казахском языке, семантически отличается от него. Формант -кәй, присоединенный к глаголам в татарских говорах, в семантическом отношении сближается с деепричастием келіп // кеп. Ср.: жөгөрепкәй – жүгіріп келіп – кеп «прибежавши», чәчәрәпкәй – шашырап келіп // кеп «рассыпавши, осыпавшись» и др.

В гагаузском языке употребляются также деепричастия на –кан//-кән, образованные от основы неопределенного будущего времени, которые выражают два различных действия, происходящих в одном месте. Например, Бен казаныркан, сен йатырдын «В то время, когда я зарабатывал, ты лежал». Отурмушкан диз-бе-диз «Сидя колено к колену» [128, 70]. Употребленный в первом примере -кан имеет сходство со значением форманта казахского языка –қан в сочетании с формой местного падежа –да, сочетание слов во втором примере также можно представить в виде этой структуры (Тізе мен тізе отырғанда «Когда сидели колено к колену»). Следовательно, в формах деепричастий гагаузского языка на –кан и в употреблении аффикса -кәй в говорах татарского языка нашли формальное и семантическое отражение сложные причастные форманты -қан, -қай, -қалы, генетически восходящие к показателю -қ.

В мишарском диалекте формант -кай//-кәй употребляется в уменьшительно-ласкательном значении в составе мужских и женских имен собственных (например, Рәшкай – Рәшидә, Шамкай – Шамиль), в составе наименований родства (бабакай, әпкай, әбекай, анакай//аныкай // әнекәй, балакай, абыстакай, жиңакай и др.), в песнях – в составе нарицательных имен существительных (ерәккәйем // йерәккәйем «сердце мое», канаткайым «крыло мое», карчыгакай «ястреб» и др.). Присоединяясь к словам ата, ана, выражает значение сходства. Ср.: атакай «малыш, похожий на деда», анакай – «малыш, похожий на мать» [129, 115].

Аффикс -қаш, -кеш. Одними из аффиксов казахского языка, имеющими общее происхождение с формантами -қай//-кей, -ай//-ей, -й, являются аффиксы уменьшительности-ласкательности -каш//-кеш, -ғыш//-гіш//-аш, -еш//-ш.

Н.З. Ишбулатов считает форму –кәс//-кас уменьшительно-ласкательного аффикса в башкирских говорах результатом соединения двух синонимичных показателей -кәй//-кай + -с. Например, апакас//апас «вылитая старшая сестра», кәртнәкәс // кәртнәс «вылитая бабушка», колкас // колос «жеребенок», кысцығас «девочка» [130, 70].

Однако форманты -қаш//-кеш и -қыш//-кіш являются семантически близкими показателями. Ср.: қысқаш//қысқыш «щипцы», тұтқаш // тұтқыш «держатель» и др.

Указанные аффиксы в тюркских языках также являются многофункциональными формантами. Во-первых, они являются словоизменительными аффиксами, привносящими в имена существительные добавочное значение уменьшительности-ласкательности: тув. кушкаш // кушкай < кішкене құс «маленькая птица» < куш «птица». В казахском языке уменьшительные форманты –ғаш, -геш в составе слов бай/ші/геш (бай/шы/ғаш), ерші-геш, батыр-шы-ғаш ғана и др. выражают добавочное значение «не достигший зрелости» или «не достигший определенной ступени, состояния». Во-вторых, в сочетании с глаголами образуют наименования средств, орудий, оборудования, инструментов, осуществляющих определенное действие: қысқаш // қысқыш «щипцы», тұтқаш // тұтқыш «держатель», ілгіш // ілгек, ілгешек «крючок, петля», ескіш // ескек «весло» и др. В-третьих, участвуют в образовании отглагольных имен прилагательных, выражающих склонность к чему-либо: жабысқыш // жабысқақ «прилипчивый», тоңғыш // тоңғақ «мерзнущий, мерзляк», ұрысқыш// ұрысқақ «сварливый», күлгіш//күлегеш «смешливый», кескіш//кескек «режущий», оңғыш//оңғақ «линючий» и др.

Сложные аффиксы -қаш//-кеш, -қыш//-кеш, -ғаш//-геш, -ғыш//-гіш, -уыш//-уіш произведены путем объединения простых формантов -қ и -ш: қыс-қаш // қысқыш, тұтқаш // тұтқыш, басқыш «лестница, ступенька», сепкіш «распылитель», сызғыш «линейка», ілгіш «крючок, петля» и др. В казахском языке слова с близким значением могут употребляться с аффиксами -қаш, -қыш, а также -қа и -қы, свободно заменяющими друг друга. Ср.: тұтқаш // тұтқыш // тұтқа «держатель, ручка», сүзгіш // сүзгі «сито», шапқыш // шапқы «резак», кергіш//кергі «пяльцы», сыпырғыш // древнетюрк. сыпырғы «веник, метла», пышақ // древнетюрк. bїčγü пышқы, пышақ «нож», bїčγüč «кривой нож». В материалах древнетюркского языка и в говорах тюркских языков показатели -қаш//-қыш употребляются в значении имени существительного: örgüč «коса», tutγuč «легкая пища, закуска», ačqač «ключ», qїsqač // qїsqїč «щипцы», jonγač «напильник», julγїč «выдергивающий», каз. (диал.), еркеш «седелка», башк. (диал.) тоззакас «лепешка, сваренная в жирном бульоне» и др.), имени прилагательного (древнетюрк. terkiš «сварливый») и в уменьшительно-ласкательном значении (qušγač // qušqač «пичужка, маленькая птица»).

Аффикс -қақ, -кек. Сравнивая последний словообразовательный ряд, выявляем наличие близкого по происхождению аффикса –қақ // -кек //-гек, который образует имена существительные и имена прилагательные. В алтайских языках наблюдается параллельное употребление аффикса -қақ // -ғақ и его составного элемента -ақ//-ек //. Например, күрек // күргек «лопата», түнек // түнлек //түнгек «темнота», бутақ // бутғақ // бутқақ «ветка». В учебнике современного казахского языка указанный аффикс рассматривается не в ряду аффиксов, образующих имена существительные, а только в качестве формы, образующей производные имена прилагательные, в то время как приведенные выше примеры показывают, что в языке встречаются имена существительные, которые употребляются в качестве наименований определенных предметов, орудий: іл-гек «пуговица», тол-ғақ «схватки», ес-кек «весло». Қосқақ (диал.) – «разновидность верблюдов (верблюд, появившийся в результате скрещивания одногорбого и двугорбого верблюда» (каз. қоспақ «помесь»), в языке желтых уйгуров: курлуғ каз. құрғақ «сухой» и «суша». В орхоно-енисейских памятниках современные слова домалақ-домбалақ «круглый» встречаются в форме йұмғақ. Формант -ғақ (-қақ, -кек) встречается в составе имен существительных и прилагательных, однако с количественной точки зрения среди слов, образованных посредством этого форманта, больше прилагательных. Ср.: асқақ «высокий», тоңғақ «мерзляк, постоянно мерзнущий», қатқақ «мерзлый», ұрысқақ «сварливый» и др.

Словообразовательная и семантическая близость, а также сходство суффиксов -дақ, -дек и -ғақ/-қақ приводит к мысли об возможной общности их происхождения. Такое семантическое единство дает нам возможность считать суффиксы -ғақ, -қақ (-кек) алломорфами аффиксов -дақ, -тақ, ибо материалы свидетельствуют, что формант –ғақ, так же, как и аффикс –дақ, состоит из словообразовательного суффикса и древнего элемента имени действия –қ. М. Томанов рассматривает составные аффиксы -қақ, -ғақ и -қалақ, -ғанақ (қатқалақ «мерзлый», тайғанақ «скользкий») внутри одного гнезда и считает, что общий для них элемент -қа является устаревшей формой аффикса -ға, -ге, образующего в древнетюркском языке отглагольные имена, а конечный -қ является наслоением в результате устаревания корня и аффикса. Ученый считает, что в состав суффикса -қалақ входят три элемента: -қа – устаревший и утративший семантику аффикс, образующий имена, -ла – аффикс, образующий отыменные глаголы, -қ – аффикс, образующий имена [89, 189]. Мы поддерживаем мнение М. Томанова о том, что аффиксы -қақ, -қалақ являются дублетными формантами. Аффиксы, придающие слову тұтқақ именную семантику – это показатели -қа и –қы, к ним добавляется аффикс –лы, который привносит характер многократности и динамичности. Плеоназм одинаковых по значению аффиксов – достаточно распространенное в тюркских языках явление. Ср.:: тыр-на-ла от тырна «царапать», қор-ға-ла от қорға «защищать», си-па-ла от сипа «гладить» и др. Поэтому мы считаем, что аффикс -ғақ/-қақ имеет общее происхождение с близкими по словообразовательным значениям и форме аффиксами -қай, -кей (алт. сынарқaj «ломкий», оңқай – оңғақ «линючий», жылаңқай-жылауық «плаксивый» и др.), -қаш, -кеш, -ғыш, -гіш, -қыш, -кіш (у М. Кашкари: салынғач, турец. үзгеч «пловец», каз. білгіш «знаток», алдағыш «обманщик, мошенник» и др.).

Аффикс-қан//-кен. В казахском языке форманты -қан//-кен, -ған//-ген сохранились в древних производных словах в варианте с начальным глухим согласным: ті-кен «колючка», жел-кен «парус», өр-кен «росток» и др. Это, в свою очередь, дает возможность отличить его от грамматикализованного варианта причастия өр-ген от өр «плести», ти-ген от ти «касаться», желі-ген от желік «раззадориться» и др. В языке производных имен с формантом – қан гораздо меньше, нежели слов с формантами -қын, -ақ (считанное количество). Выражение аффиксом –қан семантики признака, свойственного определенному действию, и склонности к чему-либо имеет специфическое проявление по отношению к наименованиям растений, птиц, животных. Ср.: бүлдірген «земляника», балдырған (бот. «борщевик»), өркен «ростки дыни», қараған (бот.«караганник»), ошаған «репей», сауысқан «сорока», күшіген «стервятник», тарбаған (диал.) «суслик». В казахском языке аффикс –қан употребляется в следующих словообразовательных и словоизменительных формах: 1) название процесса, объекта, средства, результата, места, инструмента: сазген, жетіген (нац. муз. инструменты), желкен «парус» < желі; название субъекта: өркен < өр (древнетюрк. «подниматься»); название объекта: жаратқан (құдай) «создатель», шиқан «чирей», қорған «защита»); абстрактные имена существительные: жалған «ложь»; 2) качественные наименования, появившиеся в результате определенного действия (выражение приобретенного свойства): туысқан «родственный», туған «родной», туркм. доған «брат», каз. құтырған «бешеный», ағарған «белый, молочный» и др.

Большинство имен существительных с формантом -қан//-кен, -ған//-ген в казахском языке являются отглагольными, однако прояснение этимологии некоторых из них не всегда бывает возможным. Например, каз. бөрткен «ежевика», қара бүлдірген «барбарис», азерб. бäjүрткән, турец. bögürtlen, каз. жуырқан (диал.) «одеяло», башк. юрган, jочған, кумык. ювурьган, тат. юрган, ног. ювыркан, в кипчакском словаре ХІІІ в. йуғурган // иурган, у М. Кашкари: йоғурқан [І, 217, ІІІ. 62] в значении «одеяло», қаз. сауысқан «сорока» (древнетюрк. сағ «ум, находчивый» [ДТС, 480], азерб. сагсаган, у Брокельмана: saγїzγan [111. §53], древнетюрк. tavїšγan «заяц», каз. көртышқан «крот», азерб. küsürgän и др.

В материалах древнетюркских памятников элемент -қан//-кен также употребляется как в качестве словообразовательного форманта, образующего имена существительные и прилагательные, так и в качестве причастного аффикса. Например, в составе наименований конкретных предметов, средств, птиц и животных, растений: čalqan (мед.) – «метастаза», jеtikän // jetigän «Жеті қарақшы» («Большая медведица»), joldurγan «название растения», kökürčkän «голубь», kümürkän // kümürgän «горный лук», qaqurγan «хлеб», taηirkän «служитель тенгри», temürkän «острие стрелы», basγan «молоток», башк. (диал.) бөккән «сладкая булочка» < бөк «складывать», в значении имени прилагательного: japušγan «прилипчивый», susgan «просеянный», täηrikän «религиозный», topurγan «глинистая земля, покрытая пылью», özgän «изменяемый».

В функции причастия: sözlägän er «говоривший мужчина», joldan azїtγan «уставший в пути» и др.

В орхоно-енисейских памятниках производные слова с формантом –қан встречаются очень редко. В других древних источниках («Диван» М. Кашкари, Кодекс Куманикус, уйгурские памятники и др.), аффикс в большей степени сохранился не в форме причастия, а в отглагольных именах, в которых совсем не наблюдается семантика времени причастия. Значение причастия прошедшего времени в тот период передавалось посредством формантов -мыш, -р, поэтому в уйгурских и древних кипчакских памятниках мы не обнаруживаем дифференциацию форманта –ған на показатель категории глагольного имени, причастия, прошедшего времени (перфекта), имени прилагательного. Обнаруживается, что в языке памятников до ХIV века формант -ған не употреблялся во временном значении либо только начал формироваться в этой функции. Мы наблюдаем также неразличение форм
имени/причастия и имени прилагательного. Поэтому довольно трудно различить, в какой функции употреблялся формант -ған в языке древних памятников: словообразовательной или словоизменительной. К таким «смешанным» явлениям можно отнести отглагольные имена прилагательные, образованные посредством форманта -ған.

М. Кашкари показывает, что формант -ған употреблялся для выражения значения постоянства и длительности: tоdgurgan «постоянно насыщающий», külsizgen «всегда улыбающийся» и др. Все они употреблены в атрибутивном значении. П.М. Мелиоранский считает, что значение, выражающее склонность к чему-либо, возможность осуществления действия, развилось из значения «постоянно осуществлять действие» [131, 86].

Сравнивая значения казахских слов оңшыл «линючий» – оңғыш «линючий»– оңған «вылинявший», көрші «сосед» – көргіш «зоркий» – көрген «видевший» – көреген «зоркий, прозорливый», можно увидеть, что значение склонности к чему-либо, выражение привычного действия было всегда присуще любому форманту, однако в различный период проявлялось по-разному. На первых этапах развития языка словообразовательные свойства суффикса -ған//-қан имели доминирующий характер (склонность, привычные действия), позднее в результате перехода его к функции грамматического значения стало доминировать значение причастного времени. Древняя семантика прилагательного сохранилась только в словообразовательных аффиксах -аған, -еген. Что касается способности образовывать имена существительные, то она была полностью утрачена. Ср.: тебеген «брыкливый», көреген «воспитанный», сүзеген «бодливый» и др.

П.М. Мелиоранский считает звук -а в составе форманта -аған интенсивным формантом глагола, со временем утратившим свое значение (-а + -ған) [131, 89], М. Кашкари называет его показателем, выражающим многократность и длительность действия, выполненного субъектом. Ср.:: ol еr оl еwgе baragan «он часто ходил в дом человека». М Кашкари называл эти формы именами прилагательными, природа которых не относится к именным частям речи [МК, 129], Абу-Хаям считает -аған формантом, выражающим возрастающие действия субъекта: käläkän «часто и много приходящий (сюда)», baraqan «много и часто приходящий (туда)» каз. қызарған (алма) «красное яблоко, букв. «(постепенно) покрасневшее яблоко» и др. В кумыкском, карачаево-балкарском и каракалпакском языках формант -аған сохранился и употребляется в функции причастия настоящего времени, наряду с суффиксом прошедшего времени –қан, однако не выражает значения частоты, возрастания. Э.В. Севортян, сопоставляя указанные факты, говорит, что выражение значения частоты, возрастания связано не с формантом -а, а с формантом -ған, -қан. Элемент -а, как показывают языковые данные кумыкского, карачаево-балкарского языков, является показателем причастия настоящего времени. В современном казахском, а также в якутском, чувашском, азербайджанском, узбекском языках формант -аған присоединяется к глаголу и выражает значение склонности к чему-либо и свойства, присущего кому(чему)-либо: каз. қашаған, азерб. гачаған «животное, которое норовит убежать», каз. күлеген // күлегеш, азерб. күләjән «смешливый», каз. тебеген, узб. тепаған «брыкливый», каз. қабаған, узб. қопаған, алт. қабаан «злая собака», каз. көреген / көргіш «зоркий», көбеген (диал.) «зеленая трава», озаған (ат) «быстрый, резвый конь», үреген «лающий» и др. [120, 192].

Формирование современного суффикса –қан из аффикса, который сначала выражал значение предметности и качественности, подтверждает и его употребление в значении показателей -сақ//-сек, -ғақ//-қақ, -ғыш//-гіш, например, употребление ұмытшақ (каз.) «забывчивый» в древнетюркском языке в форме ұмытқан, каз. шешілгіш «развязывающийся» в форме сәшілгән (по Кашкари), то есть употребление в значении осуществления действия независимо от желания субъекта. Ср.: күлсірегән ер – «смешливый человек», бу кіші ол сөзін ұмытқан – «этот человек забывчив», бу түгін ол сәшілген – «этот узел (постоянно) развязывается» и др.

М. Кашкари указывает, что, помимо этого, аффикс –ған употребляется и в следующих значениях:

1) выражает постоянство действия, его повторяемость и исполнение действия по собственной воле: бу ер ол әзгу савын тәрілгән –«этот человек жил всегда с добрым словом», ң~г < күшәңән тәвәй – күйсеген түйе «жующий верблюд»; 2) выражает переход свойства с характеризуемого предмета на другой, а также продолжение свойства у характеризуемого;

3) характеризуемый предмет представлен в значении выполненного действия: бу ер йердән йергә сүрілгән «этот мужчина подвергался большим гонениям»;

4) употребляется в собственном значении, не включающем ни один из указанных выше: кәвургән «горный лук», тавушған «заяц» [МК, 184].

Из слов М. Кашкари мы видим, что ученый считал основным значением суффикса -ған значение имени существительного, а остальные значения, относящиеся к действию (многократность, осуществленное действие /прошедшее время/ и др.) считал производными, вторичными. Эти мнения еще раз доказывают правильность нашей точки зрения, согласно которой именная семантика аффикса -қан является первичной, а значения, относящиеся к глаголу – вторичными. В алтайском языке употребляется имя существительное емеген «мать», связанное с глаголом казахского языка ем «сосать». Ср.: в прамонгольском языке: eme «самка, женщина», в монгольский язык это слово пришло из протобулгарского языка: протобулг. *äнä > протомонг. *äнä > прамонг. эмэ > х.-монг. эм. Чередование -н – > -м – явление, свойственное монгольскому языку. Чувашское ама «самка», «мать», а также башкирское диалектное әмәй «мать» восходят к протобулгарскому слову *äнä > äмä (историческое чередование н > м свойственно булгарской группе тюркских языков, в частности, чувашскому языку). Что касается башкирского и других тюркских языков, то, возможно, это слово было заимствовано ими посредством монгольских диалектов. В казахском языке встречается именование жеребенка емеген (букв.:«сосущий, сосунок»). Следовательно, основой слова емеген является еме ~ ене, а элемент -ған, -ген представляет собой след именного аффикса, выражавшего начальное, первичное значение прилагательного.

Аффикс уменьшительности –қан. В современном казахском языке слово кенже может употребляться как самостоятельно, так и в сочетании с другими словами. В основном, прямом значении это слово обозначает ребенка, появившегося на свет последним, а также употребляется по отношению к детенышам животных, родившимся поздно: кенже бала «последыш», кенже туған қозы «ягненок, появивишийся последним» и др. В древнетюркском языке употреблялись слова в форме ken < «кейін, сонан соң» (ken sözlätiη «кейін (сен) сөйледің» «после сказал ты»), а также, кеnč: 1) «младенец, ребенок» (kenč süt sordї «мледенец сосет молоко»); 2) «детеныш животного».

Ср.: kenč oγlan // kenč oγul «младенец, ребенок». Из этого следует вывод о формальной и семантической близости современного казахского слова кенже с древнетюркским kenč. Сходство семантики слов ken (кейінгі) «самый последний, младший, самый маленький» и кенш «маленький» позволяет говорить о возможности их генетической связи. Ср.: kenč ~ кенже < ken /кен (основа) + č ~ ш //же//ше (суффикс уменьшительности-ласкательности). Доказательством того, что слово кен является производной основой, является параллельное употребление в древнетюркском языке таких слов, как ked – «конец, задняя сторона», kedin – 1) «сзади»; 2) «задний, последний»; 3) «после» (наречие), 4) послелог кейін [ДТС, 297].

С. Аманжолов уточняет, что слово кенже употребляется в западном диалекте в форме кейінжі.

Ученый считает, что формант –жі является прототипом современного суффикса -ғы//-гі, образующего имена прилагательные (ср.: кейінжі ~ кейінгі – С.А.) [67, 207]. По-видимому, кеg в составе слова кеgек «осиротевший ребенок, младенец», который встречается в казахских говорах, также имеет общее происхождение со словом кеg//ken. Элемент -ек является
здесь одним из аффиксов с добавочным значением уменьшительности-качественности.

Следовательно, мы наблюдаем тенденцию перехода частиц қына ~ қана ~ кене (каз. бұл ғана, староузб. бу қына «только это», башк. бу кіші гинә, каз. бұл кісі ғана «только этот человек» и др.), употребляемых в тюркских языках с ограничительной семантикой, в морфологический элемент со значением уменьшительности-ласкательности и единство его происхождения с древнетюркским словом kenč (< ken) «ребенок, младенец, детеныш», что является закономерным продолжением процесса «самостоятельное слово → служебное слово (послелог) → аффикс). Кроме того, мы видим, что в древнетюркском языке, как и в современных тюркских языках, слова, послелоги и аффиксы общего генезиса могли употребляться параллельно. Ср.: каз. кіші қана → кіш + кене → кіш-кен-тай «маленький», аз ғана → аз-ған-тай «мало», бітіғана (диал.) «очень маленький, малюсенький», қыйқана (диал.) – литер. қыйық «обрезки, разрез»(қи «резать»). Древнетюрк. кїзкїjа «девочка», древнеузб. мің эвгіна «тысячи домиков», jашқїна «очень молодой», қушқїна «маленькая птица, птичка» и др. [28, 102]. Осығанамды (осымды ғана) істеп берші (осығана «только это») (Абай). Қас қапасы қалтырап, көзғанасы (көзі) жылтырап (көзғана «глаза»), бытықана (диал.) «мошка, мошкара» < быты < древнетюрк. bičä «маленький» [ДТС, 98], азерб. bezza «маленький», монг. bičiken «очень маленький», бурят. bišixan // бұдан < бичи – (бычык» ~ něчěk «очень маленький, малюсенький», каз. (диал.) біттей «малюсенький». Нам кажется, что составная форма бітігене, которая встречается в казахских говорах (Бітігенден соң барамын «Пойду после того, как закончится»), имеет такое же происхождение. В составе слова құбақан, употребляемого в монгольском языке в значении «ребенок, малыш» (здесь в значении құба < қу «бледный блеклый») -қан (монг. –хан) является аффиксом уменьшительности-ласкательности, который сформировался из частицы. Уменьшительный аффикс –қан мы обнаруживаем и в составе слова көбеген в строке «Базарбайдың Төлеген, Ерте туған көбеген» в известном образце устной казахской литературы – произведении «Кыз Жибек». Слово көбеген употреблено здесь в значении «малыш, маленький ребенок, дитя». Слово көбе имеет значение «чуть поправившийся, немного подросший». Ср.: көбе-ң мал – «скотина, чуть прибавившая вес», көбеңсу – «немного насытиться», көпелдес // көрпелдеш // (диал.) көрпеш «ягненок, появившийся на свет последним», көрпе қозы «детеныши животных, родившиеся летом» [67, 497].

Слово көбе здесь является фонетическим вариантом описанного выше слова құбақан < құба. Ср.: қабаң бидай – «зерно, разбухшее от воды», қабан (диал.) «стог сена», құбаған (диал.) «большой» («Құбаған мұрын, қыйғаш қас) [Шаир, 1910, 34, 67, 550-555].

Попутно следует отметить, что формальная структура слова алақан «ладонь», употребляемого в современном казахском языке, сходна со словами балақан «детка», қошақан «ягненок», и слово образовано посредством уменьшительного аффикса –қан. В современном употреблении слово алақан не встречается в форме ая, однако его употребление в указанном значении сохранилось в некоторых устаревших словосочетаниях, пословицах и поговорках. Например, Ашсам аямда, жұмсам жұмырымда (пословица), букв.:«Открою – в ладони, закрою – в кулаке». Аядай ғана бөлмеміз бар, букв.:«У нас комната размером с ладонь». В некоторых тюркских языках (хакасский, ногайский) слово ая до сих пор употребляется в значении «ладонь». Нашу гипотезу подтверждает присоединение к корням ай, ая (корень ай слов джай, йай «развернуть») в словах карачаево-балкарского языка ай-аз (кумык. аяс) айа, ног. ая, хак. ая, тув. адыш «ладонь» аффиксов -аз, -с, -ыш с уменьшительной семантикой.

Семантическая связь формантов причастия – қан, -мыш, -дуқ. В башкирском языке слово жалын употребляется в форме йалкын (йал «гореть, запылать»). Ср.: башк. қап-қан «капкан», тот-кон «пленник» (< тұт – «поймать»). Оқы-мыс-ты ~ оқы-ған-ды «ученый», көн-біс ~ көн-ген «подчиненный». О чем это говорит? О том, что древний аффикс причастия -мыш//-мыс сначала был суффиксом, образующим только имена, к которому могли дополнительно присоединяться другие суффиксы, образующие имена. Доказательством служат отдельные имена прилагательные, имена существительные, в том числе имена собственные с формантом -мыс//-біс. Ср.: жасамыс «немолодой», оймыш «орнамент», озмыш «упреждение», жазмыш «судьба», құрамыс «кусок материи, сшитый из разных лоскутов», Төлеміс (имя собств.), Өтеміс (имя собств.), тарамыс «сухожилие», көнбіс «выносливый, терпеливый» (көмпең < көм + пең//көнгіш «покладистый»). В предложении, взятом из древнетюркского языка (körklä kövšäk toγїlїγ inimiz ertiη букв.: «ты был нашим братишкой, пригожим, хрупким» [ДТС, 320] употребление в составе слова toγїlїγ форманта –лығ в функции аффикса причастия доказывает, что любой из причастных аффиксов современного казахского языка (-мыш//-міш, -ған//-ген, -қан//-кен, -ар//-ер//-р), сформировавшись и функционируя вначале в качестве аффикса, образующего имена, позже ограничили свое значение и форму, обратившись в словоизменительный элемент. О том, что раньше они были аффиксами именных частей речи, свидетельствует, во-первых, то, что они выполняют функцию определения в позиции перед существительным (отвечая на вопрос какой?), во-вторых, их способность изменяться по образцу имен существительных (по числам, падежам, лицам, принадлежности), а также непосредственное присоединение к ним суффиксов, образующих имена прилагательные (көргенді бала «воспитанный ребенок»), оқығандай сыңай танытты «показал себя начитанным», оқымысты «ученый», оқымысшыл «тот, кто стремится к учению»), и способность принимать суффиксы, выражающие оттенки значения имени существительного (оқығансымақ «как бы ученый, как-бы начитанный»).

Можно обнаружить формальное и семантическое сходство между суффиксом -ған и формантами -дуқ//-дүк, -тук//-түк, -лық (-lїγ), которые встречаются в древних тюркских материалах и употребляются в функции причастия прошедшего времени. Ср.: toγїlїγ inimiz «наш родной братишка» [ДТС, 320], қағанладуқ қаған»каган из каганов» [Онг, 2], қулқақын äciдмäдüк будунымын «каган, который не слышал своими ушами» [Манихей, 11], öтýнтýк öтýнчім «моя просьба, с которой обращаюсь» [Тон, 15].

Г. Мусабаев полагает, что причастие имеет не такую уж древнюю историю. В древнетюркских памятниках, относящихся к таласским письменам, суффикс прошедшего времени -қан//-кен, -ған//-ген не употребляется [64, 131].

М. Кашкари говорит о том, что в огузских языках звуки ғ/г, қ/к не произносятся и приводит примеры: барған > бар + ан, келген > гел + ен, ұрған > ур + ан [МК, 102]; а в памятнике «Хосров-Ширин» мы видим параллельное употребление формы сычан // сычқан «мышь».

Приведенные факты показывают, что причастие в качестве одной из глагольных категорий сформировалось достаточно поздно на основе элементов, образующих имена (большое влияние на его формирование оказали именные аффиксы -қа//-ға + ан, -ен); что составной аффикс ған//-қан первоначально выполнял функцию форманта, образующего имена и имя действия. Поэтому Н.К. Дмитриев в грамматике башкирского языка относит причастие к глаголам с некоторой долей условности [58, 189], а А.Н. Кононов называет его «отглагольным именем прилагательным» [132, 218].

Формант -қын, -кін. В казахском языке имен на -қын//-ғын больше, чем отглагольных имен с формантом -қан. Однако аффиксы -қын, -кін сходны по значению. Ж. Дени, говоря о том, что эти два аффикса являются едиными по происхождению элементами, считает, что в аффиксе -қын доминирует качественное значение. В. Банг считает суффикс -қын формой древнего причастия прошедшего времени. Н.К. Дмитриев поддерживает точку зрения Ж. Дени относительно родства аффиксов -қан и -қын. Если учесть, что раньше аффиксы глагольно-именных частей речи имели свойство употребляться и в словообразовательном, и в словоизменительном значении, то и употребление аффиксов -қан//-қын сначала в функции словообразовательных, образующих отглагольные и отыменные производные слова, а затем – в функции грамматического показателя причастия прошедшего времени является закономерным [58, 194].

В казахском языке формант -қын зачастую присоединяется к односложному корню, а -қан – двух-трехсложному корню или к производным основам. В словаре М Кашкари имена на –қан встречаются чаще, нежели слова с производным формантом –қын. В древнеуйгурском языке формант –гын выполнял словообразовательную функцию, а –ған чаще употреблялся в образовании категории причастия/времени.

«В казахском языке некоторые из слов, в составе которых имеется подобный формант -қын, воспринимаются в значении имени существительных, часть употребляется в значении имен прилагательных. В некоторых еще чувствуется присутствие семантики имени действия» [89, 178]. А. Ыскаков рассматривает формант –қын в ряду непроизводных суффиксов, образующих отглагольные имена существительные, и указывает, что «они, во-первых, образуют наименования того, кто производит действие, или субъекта действия (қашқын «беглец», босқын «беженец», тұтқын «пленный» и др.), во-вторых, наименование действия, непосредственно связанного с семантикой глаголов (жойқын «уничтожение», ұшқын «искра», тасқын «наводнение», тұрғын «житель» и др.) [35, 157]. О качественном значении форманта вообще ничего не говорится.

В азербайджанском языке, наоборот, у аффикса -қын преобладает значение склонности, предрасположенности, способности субъекта к какой-либо деятельности, а выражение наименования действия, субъекта встречается достаточно редко. Ранее мы говорили о том, что аффиксальные морфемы, образующие имена и глаголы, в разных языках приобретают различные значения, и одно отглагольное имя может параллельно содержать в себе несколько значений. Такая особенность характерна и для указанного аффикса. Ср.: 1) употребляется для наименования процесса, действия: ұшқын «искра», тасқын «наводнение», қуғын «гонение», тосқын «засада», сүргін «преследование», шапқын «набег», кескін «изображение» и др.; 2) встречается в словах – именах существительных, обозначающих процесс, субъект действия: қашқын «беглец», босқын «беженец», тұтқын «пленник», жүргін(ші) «пешеход», құзғын «ворон», құлқын «горло, глотка», шолғын (шы) «дозорный», тұрғын «житель», көшкін (ші), қырқын (қыз-қырқын) «девушки»; 3) употребляется в названиях природных явлений, растений, используемых в говорах и не встречающихся в литературном языке: қарғын (диал.): а) «вода, стекающая во время паводка по оврагам и ложбинам, б) «стремительное течение», балғын «дерево наподобие кизильника», ышқын «растение красного цвета, с кисточками»; 4) встречается в производных именах прилагательных, выражающих способность к определенной деятельности: азғын «выродок, выродок < аз «вырождаться», жеткін (шек) «подросток» < жет «дойти», сатқын «предатель» < сат «продать», қызғын (диал.) «горячность»; 5) выражает признак субъекта: солғын (өң) «бледный (вид)» < сол «вянуть», жарқын (жүз) «светлый, яркий, сияющий, лучезарный», жар + ық «свет, жизнь» < жар «возлюбленный (ая), супруг(а)), еркін «вольный» < (ер-ік «воля», ер-ке «балованный»), айқын «очевидный» < ай «месяц», жойқын «сокрушительный» < жой «уничтожить», шүйгін «сочный», өткін (диал.) < өткінші «прошедший, преходящий», ырғын (диал.) «много, обильно») и др. [120, 191]. Мы выяснили, что если производные формы, образованные с помощью указанных аффиксов, в основном, образованы из значений соответствующих глаголов, то слова ай «месяц», жар «супруг», ер «мужчина», ставшие основой для слов айқын, жарқын, еркін, относятся не к глаголам, а к именам, к тому же сейчас они не делятся на корень и суффикс. Это, в свою очередь, доказывает, что в свое время суффикс –қын, присоединяясь к именным основам, выполнял функцию аффикса, образующего производные слова с качественным значением. Образование посредством суффикса –қын производных отыменных существительных и прилагательных, хотя и достаточно редко, но встречается и в других тюркских языках: турец. içkil //içkin «внутренний» < iç «внутри», elgin «тазовая кость» < el «рука», engin «широкий» < en «длина», [72, 366], туркм. гургун < гур, кирг. кур «масляный, жирный, богатый» [29, 332].

Можно првести множество примеров из словаря М. Кашкари, в которых суффикс -қын, присоединяясь к глаголу, употребляется в качественном значении. Ср.: barkin kisi «путешествующий человек», terkin suw «собравшаяся вода», çivgin aç «сытная еда». Мы выяснили, что если в современном казахском языке формант -қын//-кін ограничивается образованием имен существительных, обозначающих субъекта действия, общие наименования действия, то в древнетюркском языке его словообразовательные возможности шире. Ср.: наименование понятия предмета: barqїn «путник» (barqїn kiši «путешествующий человек»), elkin «путник, странник» < el «народ», örgün «трон» < ör «подъем, восходить», quzγun «ворона» < quz «теневая сторона горы», ürkün «страх, паника», qačγїn «беглец», tutqun «пленник», terkin «общество» < ter «собирать», каз. бүлгін (диал.) – «смута», жалқын (диал.) – «искра» и др. Формы с качественной семантикой: asqїn «повешенный», čivgin «питательный», ikirčgun «күмәнді», jepkin «алый, красный», в функции имени существительного, прилагательного, наречия: terkin 1) «собрание»; 2) «объединенный»; 3) «быстро, спешно»; собирательное числительное: üčägün «трое», в функции наречия: tavraqїn «быстро» и др.

В древнетюркских языках форманты -ған//-аған, (-jan), -ғын, -(ы)н в формально-семантическом плане близки между собой. Э.В. Севортян полагает, что они имеют общее происхождение [29, 310]. Семантическая близость их проявляется в различном оформлении одного и того же производного имени в разных языках. Ср.: каз. ағын // ағым – туркм. акгын «течение», каз. қақпан – уйг. капқан «капкан».

Трудно определить, какое из следующих значений: значение субъекта или его признака – является здесь первичным, однако мы не должны забывать о том, что значение прилагательного производно из существительного.

Имена на –ған образованы преимущественно из производных глаголов, а аффикс -аған, -еген присоединяется непосредственно к глагольному корню. Ср.: 1) бүлдірген «земляника», балдырған «росток», сауысқан «сорока», туысқан «родственник», оңбаған «подлец» и др..; 2) жатаған «лежачий», тебеген «брыкливый», көреген «воспитанный», Көбеген (имя собств.), Төлеген (имя собств.), сүзеген «бодливый» и др. Э. Севортян считает, что аффикс -ган появился позже других аффиксов [29, 311]. Кроме того, грамматическое развитие привело к формированию в структуре аффикса -ған причастно-временной семантики, что, в свою очередь, дало ему возможность образовывать производные формы, присоединяясь к любому глаголу. Остальные форманты (-аған, -ғын, -ын) оказались вне подобного грамматического развития и были вынуждены ограничиться только словообразовательной функцией.

На основе анализа семантики приведенных выше аффиксов можно выявить следующие общие для них признаки:

1) во всех аффиксах доминируют характерные для причастия настоящего времени значения способности, пристрастия, привычки к выполнению чего-либо;

2) доминируют значения свойства, склонности, привычной для какой-либо деятельности;

3) сохранилось значение собирательности-группирования.

Указанные аффиксы являются смешанными категориями, то есть категориями, организующими переход грамматической единицы в лексическую единицу. Если в одних языках доминируют их грамматические качества (к примеру, в кыпчакских языках), то в других преимущественными являются лексические качества.

На начальном этапе развития тюркских языков вариант показателя –қан – формант -(j)ан – выполнял функцию общетюркского словообразовательного аффикса; позже он сохранился только в огузских языках, а в остальных группах тюркских языков полностью вышел из употребления. В огузских языках этот аффикс позднее вошел в систему грамматических формантов с семантикой глагола – имени // причастия. Иногда слова с указанными аффиксами полностью утрачивают присущие им функции глагольной категории и употребляются в качестве отглагольных имен, то есть простых имен существительных или имен прилагательных.

Аффикс -қар//-ғар. В современном казахском языке суффиксы -қар, -ғар употребляются для обозначения чего-либо большого, крупного либо способности, склонности к чему-либо. Ср.: 1) заң-ғар «высочайший»// ас-қар «высокий», аң//ғар «ущелье», шұңқыр «яма», үңгір «пещера» // зеңгір «высокий»; 2) сотқар «сварливый», ызғар «пронизывающий», өткір «острый», қиқар «упрямый, своевольный», ұшқыр «быстрый», тапқыр «находчивый», алғыр «способный», кереғар «противоположный, несовместимый» и др.; 3) выражает значение уменьшительности: тайқар «двухлетний осел» (Ср.: тайынша «годовалая телка»). В древнетюркском языке аффикс –ғар встречается в составе слова qïzarγar в значении «горячий, пламенный, страстный»: qïzarγar soväg oγulanïm «мои горячо любимые сыновья». В казахском языке производных слов, образованных с помощью указанного аффикса, не так уж много. Производные слова, образованные на базе глагольно-именных основ, называют как предметы, так и качественные признаки. Группа прилагательных, обозначающих склонность, способность к чему-либо, качество, свойство предмета:

1) желгір «быстроходный, рысистый», қойғыр «способный ударить», айтқыр «красноречивый», сөзгер «болтливый», жылаукер «плаксивый», қайтқыр «робкий»;

2) қауғыр «слабый, нежный» (қау «высохший, сухой» или «пустой»), жасаңғыр «молодой» [96, 242].

Наименования орудий, профессий, домашних животных, явлений природы: әтішкір / әтішкүр «шипцы», кепкір «скребок с ручкой», кескір «железный резак», шұңқыр «посуда с ушками», тайқар «двухлетний осел», аңғар «пасть, рот», замқар «выдающийся, высокий» и др. [112, 180].

Формант -ғар близок и к суффиксам –бар//-быр//-мар//-мыр, наглядным свидетельством чему являются имена существительные ызғар//ызбар «стужа», тат. яңгыр // каз. жаңбыр, древнетюрк. jaγmur «дождь», а также имена прилагательные: каз. алғыр ~ древнетюрк. almïr «жадный», каз. қазымыр // қытымыр «скандальный», солбыр // сылбыр «вялый», шытымыр «слегка морозный», жалбыр «всклокоченный» и др. В древнетюркском языке есть слово čaqїr в значении «дымчато-серый (о глазах)», которое в алтайском языке (чаңкыр) употребляется в значении «голубой, бледно-голубой». Это слово было заимствовано из монгольского языка, о чем свидетельствуют многочисленные топонимы Горно-Алтайского края. Встречается не во всех восточно-тюркских языках. Кирг. чаңгыл булут «серые облака», ақ чаңгыл «мутно-белый, непрозрачный, мутный, грязный», көк чаңгыл «слегка сероватый» (туман), тув. шаңгыр: 1) незрелый, зеленый (плод); 2) светло-зеленый. В казахском языке слово шаңқыр не встречается в значении прилагательного «бледно-голубой, голубоватый», однако в говорах казахского языка однокоренное слово шәңкір // шәңгер обозначает детенышей домашних животных в значении «рано появившийся на свет ягненок». Известно, что в тюркских языках слово көк не только обозначает цвет, но и выражает значение «молодой». К примеру, каз. көк шыбық «молодой, зеленый прутик», көк өскін «молодая поросль» или (перен) «подрастающие дети, молодежь». Таким образом, имя прилагательное шаңкыр сохранилось в говорах казахского языка в форме слова шәңкір//шәңгер в значении «молодой ягненок». Нашу мысль подтверждает также употребление многозначного слова шаңгыр в тувинском языке в значении «незрелый, зеленый (плод)». Якут. дъэңкир: 1) прозрачный, светлый; 2) топленое масло, дъэңкэ: «день (ясный день)», в калмыцком языке цеңкр «голубоватый», «голубой, светло-синий», ярко-синий», (цеңкр бек «синие чернила»), монг. цэнхэр «ярко-голубой, светло-синий, светло-голубой» (цэнхэр далай «светло-голубой океан»), бурят. «сэнхир» в таком же значении (сэнхир огторгой «голубое небо»), эвенк. зәңкә (< якут) 1) «прозрачная (вода)»; 2) «холодная (вода)» [133, 98].

Слово шаңқыр в современном казахском литературном языке не употребляется, но аффикс встречается в составе слов шаңқан (ақ шаңқан үйлер < шаң + қан «белый, беловатый», шаңқай < шаң + қай ~ түс «полдень», шаңырақ < «шаң + (қ) ар + ақ») букв.: «смотрящий на свет», в древнетюрк. «утренний рассвет» [ДТС, 139]. Мы видим, что общим для слов чаңкыр мен шаңқан, шаңқай, шаңырақ является корень -чаң//-шаң. Следовательно, аффикс –кыр монгольского языка заменен в казахском на аффиксы –қай, -қан.

В заключение следует отметить, что аффиксы -қан//-кен, -қын//-кін, -қаш//-кеш, -қай//-кей, -қар//-кер, которые образуют в современных тюркских языках именные формы и причастия, сформировались под влиянием древних показателей -қа//-ке, -қы//-кі и -ш-й-р, а суффиксы уменьшительности -қан//-кен – под влиянием послелогов с ограничительной семантикой қана, кене.