Научная электронная библиотека
Монографии, изданные в издательстве Российской Академии Естествознания
3.3.5. Аффиксальное формирование общетюркского показателя –н
В современном казахском языке аффикс –ан//-ен (в некоторых других тюркских языках -j(ан)), который встречается в составе слов жыл-ан «змея», саб-ан «солома», жам-ан «плохой», относится к очень древним формантам. В юго-западных группах тюркских языков этот формант в паре с аффиксом -қан образует причастия настоящего-прошедшего времени.
Обозначение субъекта, исполнителя действия либо их признаков позволяет этому аффиксу употребляться параллельно с формантом –дық, образующим отглагольные имена (қалдық «остаток»).
В казахском языке формант –ан не рассматривается в составе аффикса -ын(-ін), и о нем фактически нет никаких конкретных данных. Посредством этого суффикса в казахских диалектах образованы отглагольные и отыменные имена. Присоединяясь к именным основам, он обозначает значение уменьшительности, ослабления, замедления. Например: древнетюрк. оғлан «сын», өзен «река», дөнен «самец-трехлетка» и др. В казахских говорах обозначает наименования предметов: шетен «ясли, кормушка», бөген «поперечная доска в лодке» (бөгет, бөгеу «перекрывать»), тұран «впадина на горе, где собирается вода», шығын «полуостров, перешеек» (шық-). Участвует в образовании имен прилагательных: буан «дымчатый, туманный», ауан «сумасшедший, полоумный», монтан(ы) «притворный, лицемерный» < монт (облик) [112, 186-187].
Элемент -ен в составе современного казахского литературного слова үлкен (< ұлық + ен) «большой» имеет общее с ними происхождение. Кроме того, форманты -ан//-ен в казахских словах пішен (солома) < піш (созревать), күзен «хорек», бұлан «лось», қоян (қойан) «заяц» также могут быть формально близки к указанным выше аффиксам.
Таким образом, показатель –ан, так же, как и употребляемый наравне с ним формант –қан, является древнейшим элементом. Следует заметить, что в современном казахском языке формант -ан//-ен относится к разряду формантов, утративших способность к словообразованию. Его словообразовательная функция была передана узкому варианту -ын//-ін, -н: (жау + ын (< жауған) «дождь», келін (< келген) «невестка», кұйын (< құйған) «ливень», ағын (< аққан) «течение», боран «буран» и др. Формант -н, -ын, -ін, образующий в казахском языке имена существительные и прилагательные, не так далек в семантическом отношении от родственных формантов -қан//-қын. Только показатель –н обозначает преимущественно не признак процесса, а его наименование. К примеру, наименование процесса, действия: толқын «волна», пішен «солома», тығын «затычка», қарқын (диал.) < время стрижки овец, егін «посев», жиын «сбор», жауын «дождь»; субъект процесса, действия: келін «невестка», түтін «дым» и др.; обозначение результата или объекта: түйін «узел, завязь», жалын «пламя», сауын «дойная скотина» и др., древнетюрк. saγїn «дойное животное»; в значении прилагательного: бөтен «другой», бүтін «целый», жақын «близкий» (древнетюрк. jaq – «ближе»), в значении наречия: жасырын «тайно», қырын (қарау) «искоса (смотреть») и др. [ДТС, 383].
Аффикс –н в древнетюркском языке употреблялся преимущественно для выражения значения процесса. Ср.: tikin «затычка, пробка» < tik «закрывать, затыкать», qigin «наказание» < qiy «резать, убивать». Результат процесса: yalin «искра» < yal «гореть». Изредка встречаются формы со значением прилагательного: jašurun «скрытый, тайный» < jašur «прятать», adїn «другой» < ad- ~ ау//ай «различать» [90, 354]: utun «стыдливый» < ut «стыд» [111, 129].
В казахском языке с помощью показателя -н в составе сложного аффикса -лан обозначается небольшое количество имен существительных, в том числе преимущественно названия диких животных. Формант –лан состоит из сочетания показателей -ла + н, образующих глаголы с частотной семантикой. Ср.: каз. сырттан «волкодав» < сыртта «отстраняться, отдаляться», в древнетюркском и турецком языках «сырыт «точить зубы, насмехаться, скалить зубы», каз. қабылан, турец kaplan, туркм. гаплан, древнетюрк. qaplan «леопард, тигр», тат. каплан «леопард», узб. қоплон «барс, леопард» < гопла ~ kapla – древнетюрк. кар «поймать, схватить», каз. арыстан, кирг. арстан, узб. арслон, азерб. аслан, тув. арзылан, чув. арăслан «лев» и др. Существует мнение, согласно которому основой данного слова является производный глагол (арсла-, арсылда, арс – звукоподражательное слово). Б. Сагындыкулы считает, что слово образовано посредством соединения прилагательного арсал «алый, гнедой» и слова -лан «собака». Появление в составе слова сырттан значений «дикий зверь, находившийся снаружи» (или древнетюрк. sïrt «высота, подъем») «гордый зверь» [ДТС, 505], может быть связано со значениями слова қабылан «қап // қау – «зверь, который кусается», древнетюрк. qap «кусать» [ДТС, 420] или со словами қау «нескошенная высохшая густая трава», қауғадай «большая, как бадья (о голове)». Что касается формантов, то -ыл – аффикс, выражающий значение прилагательного, а –ан – значение существительного. Э.В. Севортян связывает аффикс -лан с формантом -j(ан). В тюркских языках форманты -н и -ан / > (-jан) –лан участвуют в образовании отыменных слов с различным значением:
1) называют место расположения: aklan «желоб для отвода дождевой воды из шатра» < -ак – «течь», в диалектах «арык, русло реки, река, балка, течение и др.». Қalan «каменистое, скалистое место < kala «скала» и др.;
2) выражает значение уменьшительности: arklan «канавка»;
3) выражает признак, свойство: baylan «избалованный, капризный < bay «богатый»;
4) выражает ослабление признака: aklan «беловатый» и др.
В казахском языке формант –ан, по-видимому, также употреблялся в функции аффикса, выражающего субъективный оттенок увеличительности (древнетюрк. eren, каз. ер, монғ. ере, халх. ер «мужчина», чув. автан – әтеш «петух» < ата «отец», үл-ке-н «большой», ұла-н «юноша», өзе-н «река», атан «верблюд», арслан «лев», қабылан «леопард»). О том, что аффиксы уменьшительности употребляются в значении увеличительности, мы уже говорили, анализируя аффикс -ш//-с (анач) «большая бабушка, мама», каз. әтеш (ата + ш), тат. әтәч, башк. – әтәс «петух», каз. кең-іс(тік) «пространство». Следовательно, в древнюю эпоху аффикс –ан относился к разряду многозначных, многофункциональных аффиксов с высокой сочетаемостью. В казахском языке в составе именных слов, в которых корень и аффикс трудно различимы, можно выделить форманты -ан//-ен, -н. Ср.: қалың (мал) «калым» < қат «твердеть, застывать» > қатын «жена, женщина», қай «какой» > қайын «родня мужа по отношению к жене и наоборот» > қал-ың-дық «невеста», жуан «толстый, тучный» < жұу + ан, уйг. йоғ > йоған «толстый», үлкен «большой», тос-ын «неожиданный» < тос «ждать» [96, 287]. Древнетюрк. uz «дельный, опытный», оз/ан «певец, сказитель» [ДТС, 620] қарын < қар «лоно, единородный, живот», қойын < қой «пазуха, объятия», ерін < ер «край, кайма, грань», мықын < мық//бүк «бок».
Формант –н, употребляющийся как отдельно, так и в составе сложных элементов, отличается широким разнообразием.
В древнетюркском и казахском языках и его говорах аффикс -ан//-ен имеет различный словообразовательный потенциал и семантические свойства. Выражает предметные значения: čїqan // jegän «племянник» и др. Следующие примеры доказывают, что элементы -ан//-ен в составе многих имен существительных, наряду с семантикой качественности, выражают значение увеличения-усиления: bašγan «большая, рыба», evran «небесный мир» < ev «часть неба», iŋän «верблюдица» < iŋ//eŋ «раньше, первый», erän «мужчина» < er «мужчина», jaŋan «слон», učan «лодка под двумя парусами» < uč «крыло, фланг», aran «скотный двор» (каз. диал.): 1) конюшня; 2) впадина», тісең «клыкастый, хищный». В казахских говорах: зерен «чаша», керсен «большая чаша», шыған «полуостров, равнина», в функции местоимения: каз. (литер.) тіптен ~ (диал.) тіптең «очень, сильно» и др. Употребление в значении прилагательного: jalγan «ложный, обманчивый» (jalγan kiši «лжец»), jaman «плохой < jam «грязь, мусор», kömän «волшебный» < köm «закапывать», joγan // joγun «толстый», uzun «длинный» < uza – ұза, čїγan «бедный», каз. (диал.) салтан (литер.) «холостой». Ср.: (литер.) сыбай – «одинокий, холостой», (диал.) ауан – «наивный, доверчивый» и др.
В составе слов с увеличительной семантикой: ерен//орасан «огромный, громадный», с уменьшительно-ласкательной семантикой: oγlan «ребенок, младенец», čekün «детеныш суслика», örtän «искра» < ört «огонь». Кроме того, наряду с элементом -ан//-ен, наблюдается употребление его варианта –аң//-ең в значении собирательности-множественности. К примеру: каз (диал.) шөп-шалаң «трава», өсек-аяң «сплетни», каз. (диал.) кәрі-құртаң «старые», шай-шалаң «чай», үрен-тозаң «паника, неразбериха».
Вариант –аң//-ең, -ың//-ің древнего форманта -ан//-ен, -ын//-ін похож на указанный аффикс с точки зрения словообразовательных возможностей.
В составе аффиксов казахских диалектов часто встречается чередование -н и –ң. Ср.: литер. өлең – диал. өлен «песня», литер. айқай-сүрең, сүргін – диал. сүрен «суматоха, шум-гам», литер. сылаң – диал. сылан «кокетка, щеголиха», литер. қалың – диал. қалын «плотный, толстый», литер. көбең – диал. көбен «упитанный», литер. тепсең (жер) – диал. жобан «пастбище», литер. бұртаң – диал. бұрқан «надутый, недовольный»и др.
Слово жирен «рыжий, гнедой», которое в казахском языке выражает семантику прилагательного (в древнетюркском jegrän at) [ДТС, 283], в алтайских топонимах (жирен ат) употребляется не только в значении лошадиной масти, но и связано с наименованиями других предметов, явлений. Ср.: jeeрен кöл (кöл «озеро»), jeeреен ой (ой «мысль») и др. Слово жире (сарғылт) «рыжий, гнедой» сначала обозначало цвет масти лошадей. Позже слово cegere (зоол.) «косуля» было заимствовано монгольским языком, в котором обозначало название животного и цвет масти. В этих формах слово cegerde, вернувшись в тюркский язык, получило следующее развитие значения: в хакасском чигрен «гнедая» (масть), в алтайском jeeрен «косуля», jeeрен «гнедой, рыжий», в тувинском. чээрен «антилопа», в киргизском жээрде ат «гнедая лошадь», жээрде сакал «рыжая борода», в чувашском сÿрэн, в якутском сиäр, в монгольском зээрд «светло-рыжая» (масть), улаан. зээрд «красно-рыжая», кусан. зээрд «ярко-рыжая», в бурят. зээрдэхэн (значение уменьшительности) «рыженький», зээрдэшэг «рыжеватый» и др. М. Рясянен возводит этимологию слова жирен к следующей форме: jagir-än (йäгир-äн) ~ jägrän (йäгрäн) [134, 116], В.И. Цинциус считает, что слово состоит из двух морфем: «зэс (зэs), то есть корня (зе) и аффикса (-с//-s) [46, 173].
Вдобавок к этому употребление слова зэгдэ в тунгусо-маньчжурских языках в значениях 1) «гореть», 2) (перен.) «краснеть», 3) «нагреваться» обнаруживает следы древней семантической связи между словами қызыл «красный» – күрең «темно-гнедой» – жану «гореть» – жирен «рыжий».
А.М. Щербак относительно слова қош, который представляет собой один из вариантов қой // қон // қош (а), употребленных в памятниках ХІV века в форме қойун, говорит следующее: прототипом формы коч был кочун, а формант -ун – морфологический элемент, выражавший значение уменьшительности [28, 117].
Следует обратить внимание и на употребление в венгерском языке и некоторых современных тюркских языках слова кіші в форме кішін // кешен. Ср.: венгер: kis /kiš/ kicsi /kiči/ kissiny /kičin/ «маленький, малый, низкий, мало». Слова с формантами -č, -in выражают здесь оттенок уменьшительности, как и в каз. кіші, башк. кěsě «младший», чув. кěžĕn «маленький, мало, низкий» и др., в которых -in//en представлен в составе слова кіčіn // kĕžĕn в качестве аффикса, выражающего добавочное значение уменьшительности.
В древнетюркских материалах форманты -ын//-ін/-н образуют категории имени существительного, прилагательного, а также наречия. Мы и здесь наблюдаем параллельное употребление одного форманта в функции имени существительного и прилагательного. Ср.: слова, выражающие значения существительного и прилагательного: bulun «пленник» и «плененный», в качестве имени существительного: čopun «маленькая посуда, поварешка», egin «плечо, пройма», ekin «посев», jarun «заря, луч», jašїn «молния», kögän «кандалы», tadun «годовалый теленок», tartїn «пища, продукты», в качестве имени прилагательного: čїγan «бедный», jaqun «близкий», jelvin «волшебный» < jelv «трепетать, колыхаться», ortun «средний, посредственный», oŋin «другой» < oŋ – «линять», tözün «выносливый», utun «злой, плохой», каз. жарқын «светлый», каз. (диал.) – жатын – «пастбищный», жегін «упряжная (лошадь)», бостан «свобода», в качестве местоимения: bütün «весь», в роли наречия: ičin «между», ičtin «внутри», kedin «после», каз. ерте, монг. эртэн, халх. эрт, эртиин «рано», каз. жасырын «тайно», қысын «зимой», жазын «летом» и др.
Вариант -ң//-аң, -ең, -ың//-ің этого элемента также образует производные формы с различной семантикой. Например, tozaŋ «пыльца, крупица», kölüŋ «плотина», qatїŋ «посуда, ваза», öläŋ «трава» < öl «влажный», täjiŋ «белка». Образует слова со значением прилагательного: alaŋ «ровный», alaŋ jazї «плоская равнина» (Ср.: каз. алаң «площадь» (сущ.) čalaŋ «пустая болтовня», čalpaŋ «жидкий, мутный, грязный» (Ср.: каз. «лайсаң жер» «слякоть»), čїŋ «энурез» < čї «влажный, мокрый», jalaŋ «голый», jebäŋ «скользкий, прилипчивый», jeliŋ «ветреный (jeliŋ kün «ветреный день»), jürüŋ // uruŋ «белый, открытый», jüsäŋ «плоский, ровный», üstaŋ «высокий», teräŋ «глубокий» < terä «ущелье, впадина», šuvlaŋ «ровный, горизонтальный» и др. В казахских диалектах: мазаң «беспокойный», қолаң (шаш) «длинная коса» < древнетюрк. qol- «ветвь», сораң «трясина»«. Выражает небольшое ослабение качества: каз. жасаң (диал. жасамал» «моложе», масаң «подвыпивший», өлең (шөп) ~ «увядающая трава», күрең (қара), «темноватый», тосаң «недослышать» и др.
Формант -аң//-ың в составе сложных аффиксов -шан, -шаң//-саң употреблялся в значении имени существительного и прилагательного, а в современном казахском языке функционирует только в образовании имен прилагательных. Ср.: древнетюрк. сущ: jemšän «полынь», tapčan // tapčaŋ «тренога».
В значении прилагательного: čevšäŋ «подслеповатый», küvančaŋ «высокомерный», erinčäŋ «неряшливый», ajančaŋ «почтительный», в казахских говорах: ұялшаң «стыдливый», каз. (литер.) жайсаң «благородный» (древнетюрк. jaj – расстилать, рассыпать), тісең «хищный», в значении наречия: тіптең «совсем».
По мнению Н.К. Дмитриева, звук ң более древний, чем сонорный н [58, 75]. В современном турецком языке -ң употреблялся до ХІV века, а затем был заменен звуком н.
А. Зайончковский относит элемент -(а)н в слове оғлан к древнему форманту уменьшительности. Ср.: yemsen «наименование горного растения < yemiş (жеміс) «плод» + en, belen «высота, перевал» < bel «хребет, перевал», özän «река, речка» < öz «родник, глаз» и др. [79, 19]. Э.В. Севортян поддерживает их, приводя следующие примеры: «jалын «искра», гулун «жеребенок», алын «лоб» < ал «брать», туркм. одун «дрова, топливо» < од «огонь», орун «место» < ор «яма, высота» [28, 84]. M. Erdal и К. Гренбек относит формант-(а)н в составе оғлан» «юноши» к мертвой древней форме окончания множественного числа. Ср.: др. тюрк. ärän ‘men-мужчина’, tor-an’system of nets’, öz-än’the innermost-река’, bodu-n’nation-народ’, og(u)l-an’sons-сыновья’ [135, 158; 136, 58-59), в то время как А.Т. Гулямов относит к разряду аффиксов с добавочным субъективным оттенком [80, 88]. Значение множественности и собирательности можно обнаружить в составе собирательных числительных, ставших языковым реликтом. Существует точка зрения, что в древнетюркскую эпоху аффикс, образующий собирательные имена числительные, был не в форме -ағу, а в форме субстантивированного числительного (үчәгүн «трое») –ағун. А.Н. Кононов представляет фонетическое развитие указанного аффикса следующим образом: -ағун > -әгүн-ағу > -әгү, а Ф. Исхаков: -ғун > -гу > -вы > -в > -у > -ү [110, 114; 102, 195-200].
Э.В. Севортян полагает, что (-е)н в составе слова өзен «река» привносит не уменьшительное, а, скорее, увеличительное значение [28, 85]. В действительности, сравните: өз – «родник, источник» (вода в малом объеме), өз-ен – «река» (вода в большом объеме).
Представляется, что такое же значение увеличительности можно обнаружить в древнетюркском слове оғлан, то есть в современном казахском слове ұлан, ибо в казахском языке слово ұлан употребляется в том же значении, что и у К. Гренбека: «юноша».
Таким образом, учитывая, с одной стороны, что в тюркских языках значения уменьшительности и увеличительности зачастую присущи субъективным аффиксам, с другой, не следует забывать, что эти субъективные элементы, которые, согласно Н.З. Гаджиевой и Б.А. Серебренникову, появились в языке одними из первых, позже стали основой для формирования аффиксов множественности [121, 7-9]. Поэтому параллельное выражение элементом (-а)н значения уменьшительности, увеличительности, множественности, а также в составе слитной неделимой основы – словообразовательных значений – помогает обнаружить взаимообмен, происходящий между первичными и более поздними, вторичными значениями. Тогда путь развития семантической функции форманта -а(н) условно можно представить следующим образом: -(а)н < субъективный элемент, выражающий значение уменьшительности-увеличительности < привел к появлению из значении увеличительности непродуктивного элемента, выражающего в составе отдельных слов значение множественности < суффикс, образующий основы, присоединяясь к мертвому корню, образованному из субъективного значения. Способность одного аффикса употребляться и в значении уменьшительности, и в значении увеличительности мы наблюдали выше на примере слов с формантом –ш.
1) в значении уменьшительности, к примеру, кар. olič «маленький мальчик < ol «мальчик», тув. бичигеш < «книжка» бичик «книга», каз. көмес (диал.) «стертый», бақыраш «маленький котелок с ручкой, ковшик»;
2) в значении увеличительности: Буғач (имя собств.), кең-іс (тік) «пространство», құлаш «объятие», аташ «большой, как дедушка» и др.
3) в значении усилительности: алт. ақпаш < апақаш «очень белый», кöкпöш < «очень голубой», олқаш «подросток» и в составе других слов.
Анализ приведенных фактов показывает, что аффикс -а(н) чаще употребляется в значении увеличительности, расширительности, нежели в значении уменьшительности. Ср.: ұз-ын «длинный» < древнетюрк. ұза < ұз + а, үлк-ен «большой» < древнетюрк. ұлуғ + ен < ұлы. Кроме того, каз. бой-ша-ң «рослый», Таушан ~ Таушен (имя собств.), қолаң < қол-аң ~ (длинный, густой, сплетенный», көрші-қол-аң «соседи» (собирательное), қарт-аң < пожилой и др. К древнетюркскому слову оғыл // ұл добавляются также аффиксы уменьшительности -шық // -қаш // -қына, -чақ, -ч, -ак и др. Кроме того, формант (-а)н в составе слова оғлан не рассматривается другими учеными, кроме А. Зайончковского, в качестве аффикса уменьшительности. В тюркских языках значение уменьшительности передается, в основном, посредством формантов –қаш,-шақ,-ық,-ш,-қан. Ср.: алт. улчақаш «мальчик», хақ. ōлақас «мальчик»; туркм. ōқланjік «мальчик», алт. ōлач, тувин. ōлак, ōлқаш «подросток» и др. Употребление одного аффикса в нескольких значениях, и, соответственно, выполнение нескольких функций, объясняется их древностью и многозначностью. Позже на основе семантики увеличительности и собирательности были сформированы аффиксы, образующие производные имена прилагательные (ұзын, ортан, жақын, қи-ын, бү-тін) и формы степеней сравнения имен прилагательных (боз-аң). Таким образом, расширение семантики формантов -н//-ң привело к расширению его функций.