Научная электронная библиотека
Монографии, изданные в издательстве Российской Академии Естествознания
4.2. Роль аффиксов имени действия в формировании категории наклонения глагола
Аффиксы -ды/-ді очевидного прошедшего времени имеют общее
происхождение с аффиксами имен действия, то же можно сказать
о происхождении суффиксов современного казахского языка, образующих
условное наклонение -са/-се, а также о формантах -ғы//-гі (-ғай//-гей)
со значением желательности, пожелания и формантов повелительного
наклонения -сы, -сі, -сын, -сін. Доказательством этому может быть
специфика суффиксов условного наклонения, которые в современных языках
присоединяются только к глаголам, а в древнетюркском языке
присоединялись непосредственно к именам (к имени существительному, имени
действия). Ср.: у М. Кашкари: ер қағунсады «мужчина захотел съесть
дыню», ер «мужчина захотел мяса», барығсады «хотел пойти» < бар + ығ,
көругсәді «хотел увидеть»
и др. [65, 103].
Эти факты свидетельствуют о следующих изменениях в образовании форм желательного наклонения в древнетюркском языке и современном казахском языке:
1) древнетюркский аффикс -ығ/-іг в современном казахском языке подвергся перестановке -ғы/-гі (метатеза);
2) аффикс -са/-се под влиянием слога с узким гласным -ығ/-іг или -ғы/-гі изменился в узкий вариант -сы/-сі.
Следовательно, аффикс -са/-се в составе глаголов с современным мертвым корнем и мертвым аффиксом көксе «жаждать чего-либо», өксе «всхлипывать», суса «жаждать» и др. в свое время выполнял функцию форманта имени действия со значением желательности, пожелания и был вариантом форманта –ша, образующего глагола (қорша «окружать»).
Единство происхождения аффиксов условного и повелительного наклонения доказывается, во-первых, доминированием во всех этих аффиксах семантики желательности, пожелания, просьбы, во-вторых, формальным сходством, а также тем, что форманты -са, -се, -сы, -сі, -қа, -ке, -қы, -кі были способны в древнетюркскую эпоху употребляться друг вместо друга. Процесс изменения форманта -ғу в щелевой ш вследствие утраты конечного гласного звука -у Т. Талипов относит к одному из проявлений апокопы. Например, по мнению ученого, слово охшаш современного уйгурского языка (в казахском ұқсас «похожий») в древнетюркскую эпоху употреблялось в форме охшағу. Позже выпадение конечного звука –у привело к формированию формы охшағ, которая встречается в некоторых древних материалах. В отдельных тюркских языках с сильным или несколько выраженным ударением согласный перешел в щелевой ш, вследствие чего в современных языках сформировалась новая форма: охшаш // ұқсас [60, 129]. Свое предположение ученый доказывает тюркскими соответствиями. Мы видим также следы звукового соответствия қ//ш в формировании аффиксов причастия известного прошедшего времени -қаш//-ғаш в чагатайском языке, в диалектах Восточного Туркестана, Сибири, Едиля. В. Котвич рассматривает указанные аффиксы в одной группе с монгольскими формантами причастия -ғад [6, 301].
М. Кашкари отмечает, что замена в аффиксе –са гласной а на ы приводит к изменению его значения. А именно, наблюдается изменение значения корня, к которому добавляется аффикс. Например, сүчік сусыды – «вино стало как вода», үзум ачықсыды – «виноград стал кислым, прокис». Отмечая, что это можно использовать для превращения одного качества в другое, ученый связывает происхождение аффикса -сы с глаголом сы- («порча, изменение вкуса вина, винограда») [65, 103].
В древнейших тюркских памятниках форма 3-го лица повелительного наклонения выражалась с помощью аффиксов -сы(н) и –ғу. Например, показатель –ғу употреблялся в целях усиления семантики повелевания формы повелительного наклонения. Ср.: Сіліг болғу қылғы «пусть красивыми будут поступки». Өлумге анунғу // өлумгә анунсу «готовься к смерти, пусть готовится к смерти» [Кб, 50]. В материалах М. Кашкари форманты -қы, -ғы и -сы, -сі со значением желательности, пожелания, долженствования взаимно заменяют друг друга. Ср.: аның баруғусы // аның барасы «его приход (туда)» [65, 19]. А. Боровков отмечает параллельное употребление формантов повелительного наклонения -ғил, -ғин, -лун, -ли [151, 49]. Таким образом, мы видим, что алломорфный характер имен действия в виде л // т // д // ш // с // қ // ғ // ж // й прочно закрепился в образовании глагольных категорий.