Научная электронная библиотека
Монографии, изданные в издательстве Российской Академии Естествознания
4.2.1. Семантические поля общетюркского форманта -ғы//-гі
В памятниках древнетюркской и среднетюркской эпохи мы встречаем в самом разнообразном качестве формант -ғы, который, наряду с употреблением в назывном и качественном значении, выражал выполнение действия, а также желательность, пожелание, долженствование. Формант -қы достаточно часто встречается в текстах манихейской, уйгурской, древнеарабской письменности в различной функции, особенно, в функции аффикса настоящего-будущего времени. Древнетюрк. нäгÿдäг öтінгÿ кäрäк «надо сделать так», башï бардï хаjрнïң сөңï барқусï «ушло начало мира, уйдет и конец». Староузб. ічкÿ jäгÿ білä мäшқул эрміш «букв.:у него не было времени: ел-пил», yjмакка кіргÿсі турур «войдет в рай» [152, 141-150]. В современных тюркских языках (кроме уйгурского языка) аффикс сохранился в виде реликтового образования в составе слов, обозначающих процесс и состояние, орудие, признак и др. Например, каз. шапқы «резак», бұрғы «сверло», тепкі «пинок», күлкі «смех», азерб. бөлгі «делить», біткі «растение», алт. чапкы «капкан», гагауз. бычкы «пчела», уjку «гаснуть», кирг. көчкү «лавина, обвал», шыпырқы «веник».
М. Кашкари считает формант -ғу частицей, образующей отглагольные имена со значением места, орудия, а также выражающей значение времени. А.К. Боровков указывает, что формант -ғу в текстах А. Яссави употребляется в качестве показателя будущего времени восточных языков (переходного будущего – настоящего времени). Например, көргүң дидар «увидишь по лицу». В «Среднеазиатском тефсире» -ғу является формантом причастия настоящего-будущего времени, а также формантом имени действия. Например, келгү улуғ күндә «придет и великий день», қачғу йер «место для побега», тоғқу ағрығы «схватки» [151, 249]. Причастия с формантом -ғу, перейдя в разряд имен существительных, изменяются по числам, падежам, лицам, принадлежности. Г. Рамстедт считает, что форма на -ғу является именем, выражающим стадийность, то есть глаголы с указанным формантом выражают конкретное или абстрактное законченное или предстоящее действие. Он отмечает, что имена с формантом –ғу в древних языках применялись очень широко и в самых различных сферах өлгү «умирать, умирающий», ичкү «питьевой, для питья» «каз. ұйқы, уйг. удуқу, турец. иуки, тат. йоко «сон» и др. [32, 89-90]. Н.А. Баскаков, оспаривая точку зрения Г.И. Рамстедта, говорит о том, что формант -ғу без дополнительных показателей не может выражать временное значение, и относит его к разряду имен действия, не выражающих семантику времени [32, 235]. В монгольском литературном языке аффикс -ку//-кун употребляется в качестве формы причастия будущего времени или формы будущего времени причастия. В староузбекском языке причастие с формантом -ғу в притяжательной форме, как отдельно, так и в сочетании с соединительным элементом дүр, выражая значение будущего времени с оттенком долженствования, употребляется в функции сказуемого, в функции определения же встречается очень редко. Л.З. Будагов считает формант -ғұ суффиксом, образующим имена действия от некоторых глаголов [114, 141]; А.М. Щербак указывает, что он является формантом, образующим субстантивные имена действия [107, 131]. Э.В. Севортян подчеркивает, что в азербайджанском языке формант -ғы занимает место среди словообразовательных формантов. Ученый отмечает, что, наряду с самыми разнообразными значениями в современных огузских языках, в узбекском, уйгурском языке аффикс ограничен с точки зрения семантики, а в хакасском, тувинском языке – с точки зрения количества [29, 227-228]. Кроме этого, Н. Ильминский, Г. Благова, С. Малов рассматривают формант –ғы в качестве показателя будущего времени причастия, выражающего значение желательного наклонения, а также значения необходимости, пожелания, долженствования [153, 131; 154, 86-87; 155, 140]. В форманте, который А. Кайдаров рассматривает в качестве частицы ғу, мы обнаруживаем формально-семантическое сходство с описываемым нами формантом -ғы, так как, по словам ученого, частица ғу также может выражать значение повеления, желательности и сожаления [156, 129-130]. Таким образом, приведенные нами древние языковые материалы, во-первых, дают представление о раннем периоде употребления форманта -ғу, то есть о его нерасчлененном характере, во-вторых, выявляют многозначный характер его употребления в древнюю эпоху.