Научная электронная библиотека
Монографии, изданные в издательстве Российской Академии Естествознания
5.1.1. Об этимологии показателя множественного числа
В тюркологии достаточно много различных, противоречивых точек зрения на происхождение аффикса -лар//-лер. Остановимся на некоторых из них.
Н.А. Баскаков связывает происхождение аффикса –лар с личным местоимением 3-го лица. Ученый говорит о том, что вариант lar личного местоимения встречается в лебединском диалекте – одном из северных диалектов Горного Алтая (ойротский язык). Ср.: lar kele le küčü tуηmazyndyn surapturlar «Они пришли и спросили у младшей сестры». Ол qat pir qap köwirini larγa artur sola bererde, lar any alγap ajtan porturlar «Когда женщина дала им один мешок мяса, они ее поблагодарили». Ученый считает, что процесс превращения личного местоимения 3-го лица в аффикс можно объяснить сначала делабиализацией, а затем и полной утратой гласного звука в анлауте: olar ~ ular > ylar > lar [167, 60]. Г.И. Рамстедт также связывает происхождение указанного аффикса множественного числа с самостоятельным словом [32, 27].
Т. Ковальский и В. Котвич сближают происхождение форманта -lar/-ler с показателями собирательности-множественности -lїk/-lik, -lak/-lек, -l в тюркско-алтайских языках [6, 264]. Вторая часть форманта -lar – элемент –ar может быть формантом со значением дробности-собирательности, ибо тюркский формант множественности мог одновременно употребляться в значении собирательности, дробности, деления. Ср.: турец. kušlar «(разные) птицы», однако kuš «птица» выражает значение и «птица в отдельности», и «птицы вообще» (в собирательном значении) [47, 9].
Интересно, что в караимском языке встречается употребление форманта собирательности –лых в функции показателя множественного числа. Ср.:: Эгер ушпу ишим калса файдалыба карайлыхка, бунунба мен борчлу бюолурм энк бурун юврятювчюляримя да достларыма. Здесь карайлых < «караимцы».
Также и при переводе Библии аффикс –лых уптребляется вместо форманта множественного числа –лар. Например, бағатырлых «бағатырлар», «батырлар» «богатыри», куллух «құлдар» «рабы». В последнем слове иногда встречается и двойное употребление аффикса -лык: куллухлух «рабы» [94, 127]. Н. Поппе считает такую взаимозаменяемость в употреблении отдельных аффиксов множественного числа в алтайских языках (-l, -r, -к) одной из особенностей этих языков. Справедливость этого мнения доказывают и факты тюркских языков. К примеру, во многих тюркских языках и диалектах –лар может заменяться аффиксом, состоящим из одного только элемента. В языке сибирских татар форма множественного числа прошедшего времени желательного наклонения глагола дается параллельно в двух вариантах: алдың-ыз и алдың-нар (элемент -нар является фонетическим вариантом форманта -лар). В киргизском языке личные местоимения в форме множественного числа употребляются в нескольких вариантах (сіз/сілер/сіздер «вы»), то же наблюдается в ногайском языке: сіз/сенлер «вы». В современном казахском языке местоимение сіз не употребляется в значении множественного числа. Однако употребление этого местоимения в древности в значении множественного числа доказывает следующее предложение из текста Ихе-Асхеme – одного их памятников VІІ-VІІІ вв.: (калмыс ані оғуллары Торғул Лакзын йыл бардыңыз сіз, букв.:«Оставшиеся его дети Торгыл и Иэлгек в год кабана вы умерли») [90, 45], в словаре М. Кашкари слово сіз также употреблено во множественном числе [МК, 326].
Во многих современных тюркских языках слово сіз употребляется в значении множественного числа: каз. сіз, башк. һез, узб. сиз, азерб. сиз, карач.-балк. siz, туркм. сіз. В.Н. Хангельдин отмечает, что и в татарском языке слово сез обычно обозначает нескольких слушателей [164, 147]. Следовательно, в тюркских языках в словах біз, сіз древними корнями были бі-, сі-, а элемент –з являлся показателем собирательности.
Было выявлено два значения форманта -ыңыз в кыпчакском языке ХІ века: множественности и вежливости. В памятниках средневековья и в фольклорных произведениях этот формант достаточно часто употреблялся в значении множественного числа и вежливой формы единственного числа
Специалист азербайджанского языка А. Ализаде указывает на то, что в древности элемент -z употреблялся в качестве семантического эквивалента форманта -lar/-lär. Ср.: в форме множественного числа 2-го лица повелительного наклонения: bilinlär // biliniz» [143, 19]. Н.К. Дмитриев считает, что формант -уz равен форманту -lar//-dar. Ср.: выражение формы повелительного наклонения в тюркских языках: турец. aliη-iz «берите», каз. и узбек: alyη-dar и oliη-lar «берите» [144, 67-68].
В. Котвич пишет о том, что в процессе исследования орхонского памятника было выявлено очень редкое употребление современного продуктивного аффикса -лар//-лер и одновременное употребление других аффиксов со значением множественности: -t, -z, -an//-än, -γun, -γün [6, 336].
Т.А. Бертагаев пишет, что в монгольском языке большинство аффиксов множественного числа состоят из простых аффиксов, объединенных в один формант, к тому же они образованы не путем повторения одного форманта, а из различных близких по значению вариантов. К примеру, имена с окончанием множественного числа (аханарнууd «братья», нохасууd «собаки») произведены из двух синонимичных или вариантных формантов: -нар + нууd, -с + ууd [1, 35].
Сложные аффиксы множественного числа имеются и в тунгусо-маньчжурских языках. Они могут употребляться наравне с простыми формантами множественного числа. Ср.: эвенк. орор/оросал «олени», оро + р // оро + сал (-р -простой, -са + л//-сэ + л / -со + л – сложный), в негидальском языке зо:л/зо:сал «домар» < зо:л//зо: + сал (-л – простой, -са + л – сложный) [171, 81-82].
Следовательно, мы видим, что явление, свойственное тюркским языкам (а именно, процесс семантически равноценного употребления сложных окончаний множественного числа, образованных из двух древних показателей множественности, наравне с изначально существовавшими в языке простыми формантами), было присуще и тюркским, монгольским, а также тунгусо-маньчжурским языкам, и общеалтайскому языку.
Г.И. Рамстедт полагает, что первые формы множественности алтайского языка могут быть монгольскими показателями -s, -t/-ut, -d/-ud. К примеру, в монгольском языке s:emes «женщины», ekes «матери», eres «мужья». Ученый связывает происхождение этих сложных формантов со способом удвоения. Ср.: (-d-ud, -s-йd, -d-nar, -d-nar-ud, -d-nud) и др. [32, 57].
В татарском и башкирском языках: ul «он» – alar «они» (u > a). В туркменском и кумыкском языках указательное местоимение su указывает на предмет, находящийся вблизи, в то время как sö указывает на предмет, расположенный вдали. Подобные факты имеются и в казахском языке. Указательное местоимение міне указывает на близлежащий предмет, ана – на расположенный в отдалении. Однако эти редкие языковые факты не могут быть основанием для окончательных выводов.
В чем же причина объединения в тюркских языках нескольких показателей множественности ?
Б.А. Серебренников говорит о том, что основой для современного тюркского окончания множественного числа –лар стал древний аффикс собирательности-множественности –лы. Например, аqač-la «деревья», kyz-la «девушки», balyk-la «рыбы» и др. [147, 51].
Сложный формант -сал, свойственный тунгусо-маньчжурским языкам, состоит из двух показателей множественности, о чем свидетельствуют данные современного маньчжурского языка, в котором элементы -са/-сә/-сө/-си сохранили семантику множественности. Языковые факты современных тунгусо-маньчжурских языков говорят о том, что даже сам пратюркский формант –ла сформирован из показателя –л: эвенк.: mö «дерево» – mо-l «деревья», негидальск.: ojon «домашний олень» – ojo-l «домашние олени» и др. Судя по этому, похоже, что в свое время в пратюркском языке элемент –л был показателем множественного числа (к примеру, kadal «горы» < kada «гора», üräl «горы» < ürä «гора», atal «кони» < ат – «конь, taγal «горы» < tag «гора»). Этимология топонима Уральские горы в Казахстане (каз. Орал) объясняется следующим образом: ора-л < башк. ür «маленькая гора», эвенк. ürä «гора» – ürä-l «горы», балк. аtla «ат-тар» «лошади» и др.
Одна из причин объединения простых форм древних показателей множественности в тюркских языках обусловлена явлением плеоназма. В тюркских языках процесс плеоназма порожден полной утратой исходного грамматического значения и поглощением его корнем. Это, в свою очередь, создает возможность для добавления к корню и мертвому аффиксу нового аффикса с подобным значением. Плеоназм аффиксов – явление, получившее широкое распространение в тюркских языках в древности – существует до сих пор.
К примеру, он часто встречается в говорах казахского языка: каз.(диал.) көб-і-сі «многие», уақыт-ы-сы «время», ақыр-ы-сы «последний», бір-і-сі «один из», мүлк-і-сі «имущество» и др. В диалектах башкирского и татарского языка существует наслоение окончания притяжательной формы 3-го лица и окончания дательного падежа: тат. (диал.): äjber-e-se бар (вместо äjber-e «заты бар» «есть (его) вещь» употреблена форма «зат-ы-сы бар»), itäg-e-se-belän (itäg-e -belän «вместо етег/і-мен» «(его) подолом» употреблена форма «етег + і + сі-мен»), башк. (диал.) inäm-a-lär-qä «енем + е-лер-ге».
Наслоение окончания множественного числа –лар на показатель
множественности -з в тюркских языках Н.К. Дмитриев связывает
с действием, выражающим семантику почтительного отношения к старшим,
вежли-
вости [144, 98].
А.М. Щербак указывает, что аффикс -лар, присоединяясь к местоимениям мен, сен, выражает конкретное значение множественности, а присоединяясь к местоимениям біз, сіз, приобретает специфический оттенок [148, 124].
Плеоназм форм множественного числа широко распространен и среди глагольных категорий, ср.: каз. вежливая форма множественного числа 2-го лица повелительного наклонения – барың-ыз-дар «идите», кел-ің-із-дер «приходите», кирг. келдіңіз // келдің-із-дер, башк. алайық-лар [1-е лицо, множественного числа).
Следовательно, явление плеоназма связано, во-первых, с утратой устаревшими показателями первоначального грамматического значения, во-вторых, с появлением у одного значения различных оттенков, вызванных взаимоотношениями людей в обществе.