Научная электронная библиотека
Монографии, изданные в издательстве Российской Академии Естествознания
Раздел II. КРИТЕРИИ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭЛИТАРНОСТИ ОБЩЕСТВА
Современная политическая элита, как специфическая социальная группа, объединяющая выходцев из различных социальных слоев, профессионально занимающихся политической деятельностью и располагающих возможностями (как статусными, так и иными) для воздействия на социальную среду, представляет собой достаточно сложное социальное образование, что не может не отразиться на определении критериев, на основании которых может быть идентифицирована данная социальная группа.
Вопрос о них поднимался рядом исследователей. Вместе с тем, каждая из наук (прежде всего, философия, психология, политология и, конечно, социология) стремится выявить наиболее приемлемые критерии, которые позволяют более точно идентифицировать представителей элитного слоя.
Все возможные критерии могут быть представлены в двух базовых группах, а именно философско-идеальных и функциональных. Первая группа, философско-идеальные критерии, в большей степени дает образ той элиты, которая должна быть. Данная группа критериев в первую очередь используется в философии и психологии, но также достаточно давно применяется и в социально-политических исследованиях.
Вторая группа, функциональных критериев элитарности, имея более рационально-прагматическую основу, рассматривается, прежде всего, в рамках социологии и политологии.
Относительно первой группы можно сказать, что она достаточно хорошо представлена в научной литературе. Ещё в глубокой древности многие мыслители пытались определить те критерии, которые, по их мнению, были присущи представителям элиты вообще и политической, в частности. При этом Конфуций определял элитного деятеля как благородного мужа, который «в доброте не расточителен, принуждая к труду не вызывает гнева; в желаниях не алчен; в величии не горд, вызывая почтение, не жесток»24. В дальнейшем уже один из создателей классической теории элиты В. Парето причислял к элите лиц, получивших наивысший индекс в своей области деятельности, достигших наивысшего уровня компетентности25.
Известный немецкий социолог М. Вебер критерий элитарности связывал с личной «харизмой» вождя, или авторитетом «внеобыденного личного дара»26. Харизматическое господство ученый определял как «авторитет внеобыденного личного дара, полную личную преданность и личное доверие, вызываемое наличием качеств вождя у какого-то человека: откровений, героизма и др. …»27.
По мнению выдающегося отечественного философа Н.А. Бердяева критериями истинной элитарности должны выступать такие качества, как жертвенность («вечная ценность аристократического начала»), щедрость, забота об общественном благе. Как считает мыслитель, аристократом «можно быть лишь не по заслугам, не по личному труду и не по личному достижению. И это должно быть в мире. Гений и талант принадлежат к духовной аристократии потому, что гений и талант – даровые, не заслуженные, не заработанные. …Они получены по рождению, по духовному происхождению и духовному наследованию»28.
Другой крупнейший отечественный мыслитель Н.О. Лосский в своих трудах проводит мысль о том, что демократия наиболее хороша тогда, когда осуществляет аристократию, или отбор в институты верховной власти лиц, наиболее духовно одаренных для государственной деятельности. Формирование аристократии, отбор в её ряды лиц должен вестись, по его мнению, на основе организации корпоративных, профессиональных и иных форм представительства29.
Среди современных исследователей необходимо назвать Н.Н. Суворова, который в своей монографии «Элитарное и массовое сознание в культуре постмодернизма» попытался обобщить имеющиеся социально-философские подходы к определению элитарности и выделить базовые характеристики элитарной субкультуры. По его мнению, её образуют следующие признаки.
Во-первых, это «повышенная устойчивость и надежность», характеризующиеся повышенным уровнем самосознания и управляющим информационным воздействием. Во-вторых, также к ней относятся «более высокая сложность» (способность строить в пространстве культуры различные «новообразования», имеющие опосредованный характер (различные формы рефлексивного творчества)) и склонность к саморефлексии. Далее идут «более высокая трудность» усвоения этой культуры (как следствие сложности) и большая склонность к дистанцированию от других культур, как результат развитого самосознания и самооценки, а также создание внутреннего защитного порога элиты, «порога элитарного поля»30.
В целом для элиты, в представлении Н.Н. Суворова, характерны такие показатели, как «принятие сомнения и интеллектуального риска, отвержение привычки и нормы, жертвенный отказ от всего того, что несет стабильность»31. Также ей присущи «отношения творчества и сотворчества, открытости интеллектуального мира для диалога с «Другим», толерантности»32.
Как видно, все отмеченные выше трактовки действительно важны для определения сущности элиты и вполне соответствуют философско-идеальному, в основе своей ценностному, критерию рассмотрения элитарности общества. Однако они в большей степени позволяют дать характеристику элите в целом и культурной (духовной) элите общества в частности. Также они вполне соответствуют философскому пониманию элиты как лучшей части общества. Однако для социологического видения данной группы, ориентирующегося не на должное, а на реальные социальные процессы, они не совсем подходят. Более того, они не позволяют прояснить сущность политической элиты, связанной с процессами принятии управленческих решений и самими институтами власти и управления.
В этой связи, как думается, более оправданным является использование функциональных критериев, которые, на наш взгляд, можно подразделить на утилитарно-функциональные (или рационально-позиционные), функционально-символические и социально-функциональные.
Первая группа, утилитарно-функциональных критериев, во многом связана с трактовкой политической элиты как особой социальной группы, объединяющей лиц, основным занятием которых является участие в политической деятельности. Однако констатация данного факта не проясняет сущности явления. Возникает несколько вопросов, один из которых заключается в том, какими критериями обладает сама политическая деятельность и в чем заключаются базовые сущностные характеристики политического деятеля.
Данный вопрос остается пока все ещё слабо изученным в современной научной литературе. В частности, ещё М. Вебер считал, что, поскольку политика означает стремление к участию во власти или к оказанию влияния на распределение власти, будь то между государствами, либо внутри государства, между группами людей, которые оно заключает, то, следовательно, «тот, кто занимается политикой, тот стремится к власти: либо к власти как средству, подчиненному другим целям (идеальным или эгоистическим), либо к власти «ради неё самой», чтобы наслаждаться чувством престижа, которое она дает»33.
Ученый справедливо отмечал в своих работах, что политический деятель должен обладать такими важными чертами как: страсть (или ориентация на существо дела), исключительная личная ответственность за порученное ему дело, отклонить которую он не может, не имеет права, и глазомер, то есть способность «с внутренней собранностью и спокойствием поддаться воздействию реальности»34.
По мнению известного американского социолога Ч.Р. Миллса, политический деятель – «это человек, который более или менее
регулярно играет известную роль в политических институтах и считает эту роль, по меньшей мере, одним из основных видов деятельности»35.
В представлении отечественного исследователя А.А. Борисенкова, политическая деятельность – это особая форма человеческой активности, содержанием которой выступает использование политической власти и определение в виде политических решений направлений государственной деятельности и общественного развития. Подлинным субъектом политической деятельности, по его мнению, может считаться только тот, кто, во-первых, обладает политической властью и, во-вторых, может профессионально ей распоряжаться36. Само обладание политической властью служит необходимой предпосылкой появления профессионального политика, или квалифицированного специалиста в этой области общественной жизни, который приобретает необходимые для политической деятельности качества, в том числе, соответствующее образование и опыт, осознание стоящих перед государством и обществом задач и умение точно выражать их в политических решениях37.
Все перечисленные выше подходы объединяет общая трактовка политического деятеля как лица, стремящегося к власти или обладающего ей. Именно такая трактовка находится в основе позиционного подхода, о котором подробно рассказывалось в первом разделе данного учебного пособия.
Как уже отмечалось выше, при всех его достоинствах, главным недостатком является игнорирование морально-нравственной стороны политической деятельности и участия в политике деятелей, принадлежащих к контрэлите. Кроме того, неоспоримым фактом является то, что, зачастую, не имея властных и иных ресурсов, ряд политиков обладает таким важным в современных условиях потенциалом, как «известность» или «знаменитость». Это позволяет говорить о наличии такой группы критериев как функционально-символические.
По мнению Л.Е. Гринина, известность можно определить как информацию о человеке, «которая выделит его в каких-то смыслах из общего ряда людей, обладающих аналогичными профессиональными качествами». Такое выделение, в его представлении, может затрагивать уровень его профессионализма или иных ценимых окружающими качеств (удачливости, талантливости, ума, красоты)38.
Известный американский социолог Ч.Р. Миллс употреблял вместо понятия «известность» категорию «знаменитость», в качестве которой он рассматривает индивида, чьи действия приобретают в обществе общественную значимость и который «в течение известного периода … является более или менее постоянным объектом массовых средств общения и развлечения»39. Ученый считал необходимым различать лиц, принадлежащих к «властвующей элите», и «профессиональных знаменитостей», поскольку первые занимают «высокое положение и принимают важные решения» и «знамениты потому, что обладают престижем, а престижем обладают потому, что в их руках сосредоточены власть и богатство»40.
Современная, в том числе и российская действительность, очень точно свидетельствует, что не всегда т.н. «люди известности» обладают властью. Очень часто, имея определенные достижения в своих сферах (чаще всего в шоу-бизнесе, спорте, науке) они приобретают необходимый капитал, который позволяет им заняться политической деятельностью.
Вместе с тем, «известность» не всегда подкрепляется действительно имеющимся у личности потенциалом. Не случайно ещё в 50-е годы прошлого века Ч.Р. Миллс справедливо говорил об американской элите, что она «часто представляется не столько совокупностью конкретных личностей, сколько совокупностью людей, наделенных общими душевными свойствами, которые
в значительной степени выдуманы и рекламируются как идеальный человеческий тип»41.
Большую роль в создании имиджа таких политических деятелей играют средства массовой информации. Можно согласиться с Л. Грининым, отмечавшим, что «на самом деле степень известности никак не гарантирует, что её обладатель – достойная и выдающаяся личность. Напротив, часто такие люди глупы, ничтожны, гадки и эгоистичны, а их личные достоинства обратно пропорциональны славе. Но благодаря отмеченному «оптическому обману» поклонникам и фанатам кажется, что их кумир – совершенно особый человек, само поклонение которому возвышает их»42.
Таким образом, современная известность (знаменитость) – это как реально существующие достижения в тех или иных сферах, так и искусственно созданный образ того или иного политического деятеля. В большинстве случаев это относится к политикам, пришедшим из других сфер, имеющих достижения в своих областях, но не обладающих столь важными для политического деятеля характеристиками как опыт и политический профессионализм, но все равно представляемых СМИ как некий «эталон», «опытных» политиков. Как правило, лица, обладающие «известностью» и «знаменитостью» нужны некоторым влиятельным представителям политической элиты для пропаганды успехов самой элиты, либо для собственной «саморекламы».
В этой связи, «известность» также не может рассматриваться в качестве действительно рационального и общепринятого критерия. Она является реальностью современной общественной жизни, но, как правило, не существует без таких важных показателей как политический профессионализм и опыт политико-административной деятельности, составляющих основу группы социально-функциональных критериев.
Понятие политического профессионализма достаточно неоднозначно. В своем идеальном виде профессионализм выступает как «совокупность знаний, навыков, а также поведения и действий, свидетельствующих о профессиональной подготовке, выучке, пригодности кого-либо»43.
В реальности он может приобретать либо теоретическую, либо практическую формы. В первом случае это означает наличие специального политического, юридического, социологического образования и подготовки. В составе современной политической элиты процент данных деятелей не столь велик. В дальнейшем при рассмотрении российской политической элиты мы вернемся к этому вопросу. Здесь лишь отметим, что только в Государственной Думе, избранной в декабре 2011 года, только 5 % депутатов имеют юридическое образование. В тоже время удельный вес депутатов с техническим (инженерным, военным и сельскохозяйственным) образованием равен 43 %44.
Наряду с не очень многочисленной группой профессионалов-теоретиков значительный вес в современной политической элите имеют профессионалы-практики и «политические аутсайдеры» (по образному выражению Ч.Р. Миллса).
Группу профессионалов-практиков вслед за Ч.Р. Миллсом можно подразделить на «партийных политических деятелей» и «профессиональных чиновников». Первые имеют значительный опыт партийной работы и участия в избирательных кампаниях. Данная группа в составе российской политической элиты сравнительно немногочисленна (всего 5 %)45.
Более многочисленна группа лиц, имеющих значительный политический капитал, прежде всего, административный опыт, связи и т.п. К ней в первую очередь примыкают руководители государственных предприятий ВПК и АПК, менеджеры фирм, работники федерального и регионального госаппарата. Основу данной группы (здесь нельзя не согласиться с известным российским элитологом Е.В. Охотским) составляют сегодня в основном руководители «среднего звена»46. Их доля в политической элите составляет 37,6 %.
По сути, часть данного слоя можно отнести к так называемым «политическим аутсайдерам», политикам, которые большую часть своей жизни провели вне границ чисто политических организаций и которые «смотря по обстоятельствам» – либо непреднамеренно вовлекаются в политическую деятельность, либо сами «пробивают туда дорогу», либо попадают «в сферу политики случайно и на короткое время»47. Данная группа, как думается, очень близка к группе т.н. «людей известности».
Основу данного слоя составляют представители корпоративных структур (или т.н. «силовики»), которые включают в себя армейских военных, офицеров ФСБ, правоохранительных органов.
В целом, несмотря на значительные достоинства, социально-функциональный критерий также не всегда позволяет системно определить критерии элитарности и дать системное видение политической элиты.
Все сказанное позволяет говорить о том, что полноценный анализ политической элиты невозможен без всестороннего учета различных критериев. Это тем более очевидно иллюстрирует развитие российского общества в последние годы, где зачастую философско-идеальные, меритократические, критерии причудливо сосуществуют с утилитарно-функциональными (властными) и функционально-символическими характеристиками (известностью). В свою очередь функционально-символические критерии могут быть основаны как на профессиональных достижениях политика (или социально-функциональных показателях), так и искусственно-созданных средствами массовой информации образах.
Контрольные вопросы
1. Какие критерии элитарности общества можно выделить?
2. В чем заключается сущность функциональных критериев политической элитарности?
3. Назовите основные разновидности функциональных критериев.
4. Дайте определение политической деятельности
5. Назовите основные типы профессиональных политиков.
Литература
1. Гаман-Голутвина О.В. Политические элиты России. Вехи исторической эволюции. М., 2006.
2. Гудков Л.Д., Дубин Б.В., Левада Ю.А. Проблема «элиты» в сегодняшней России. Размышления над результатами социологического исследования. М., 2007.
3. Демократия. Власть Элиты: Демократия vs элитократия:
сб. ст. / под ред. Я.А. Пляйса. М., 2010.
4. Добреньков В.И., Кравченко А.И. Фундаментальная социология: в 15 тт. М: ИНФРА-М., Т. 15: Стратификация и мобильность. 2007.
5. Ирхин Ю.В. Политические элиты вчера, сегодня, завтра // Социально-гуманитарные знания. 2008. № 2.
6. Негруль С.В. Динамика понятия «элита», критерии элитарности // Социология и психология управления. М., 2003.
7. Парето В. Компендиум по общей социологии. М., 2008.