Научная электронная библиотека

Монографии, изданные в издательстве Российской Академии Естествознания

РОЛЬ ЭТНОПСИХОЛОГИЧЕСКИХ ФАКТОРОВ В ОБУЧЕНИИ БРИТАНСКИХ СТУДЕНТОВ РУССКОМУ ЯЗЫКУ

ФЕДЮКОВСКАЯ МАРИЯ ГЕОРГИЕВНА,

2.3.2. «Душевно-духовный» уровень сопоставительного рассмотрения этнопсихологических особенностей русского и английского национального характера: религия, язык, искусство

2.3.2.1 Отражение особенностей национального характера русских и англичан в системе верований

У России и Западной Европы усматриваются единые религиозные истоки - в греко-римской системе верований, воплотившейся в христианстве, которое структурировало и развивало социально-экономическую, политическую и, в особенности, духовную сферу жизнедеятельности общества.

Но с момента разделения христианства на римское (западное) и византийское (восточное) западноевропейская духовная культура пошла своим путем, а сознание славянских народов пошло своим.

По концепции Парсонса-Беккера (Подробнее об этом см.: Смирнов 1995) в человеческой истории существовало четыре типа ментальности:

             тотемический (языческий, народно-священный)

            христианский (предписанно-священный)

            светский

            социалистический (коммунистическая, социалистическая система верований).

В западноевропейской культуре существовали 1-3 типы ментальности.

В рамках первого типа ценности-нормы ориентированы на харизматическую веру в некие сверхъестественные силы (Ср. с «неагентивностью русского языка» у А. Вежбицкой). Высшей ценностью является благо (польза) всей общности.

Второй тип возникает в середине первого века нашей эры в ряде стран Западной Европы в связи с появлением христианства. Алгоритмами действий и поведения служат единый Бог и Библия; ценности: жизнь, вера, любовь, надежда, истина, добро, труд, справедливость. Затем, после слияния государства и церкви, ценности-нормы властвующей элиты приобрели особый статус.

В XV - XVI вв. происходит разрушение средневековых традиций, наблюдается резкое развитие технического процесса и рынка, развитие римского права (рецепция). М. Вебер полагает, что главным фактором модернизации христианства в эпоху Реформации явился протестантизм. Происходит рационализация всех сторон жизнедеятельности человека, подчеркивается важность постоянных позитивных моральных усилий и добродетельной жизни. Наличие этих усилий воспринимается как знак свыше о Божьем благословении (См. подробнее: Фромм 1990). В дальнейшем подобные устремления смещаются от священно-этической сферы к светским аналогам.

В третьем типе (светском) успех воспринимается как знак милости Бога и наоборот, происходит дальнейшая рационализация и гуманизация аксиологической системы.

Все вышесказанное в огромной степени относится к ценностно-нормативной ориентации англичан.

Исторические предпосылки для возникновения идей Реформации можно усмотреть в изменениях, происходивших в XVI в. в недрах позднефеодального английского общества: рост городов, развитие товарно-денежных отношений, торговых связей и коммуникаций, становление городской культуры и появление свободных от феодальной зависимости сословий.

Господствующая на тот момент римско-католическая церковь, несмотря на ее авторитет в глазах верующих и силу светской власти, находящейся у нее в подчинении, была неспособна выразить в религиозной форме исторические потребности прогрессивного развития. Католическая церковь, пережив эпоху высшего светского владычества, не смогла устоять перед искушением безграничной светской властью, что привело ее к внутреннему перерождению и нравственному разложению, сделало ее неспособной возглавить прогрессивные преобразования, породив внутри нее самой мощный нравственный протест. Протест этот выражал широкие общественные настроения, но для своей действенности нуждался в энергичном религиозном выражении, чем и стала Реформация.

Порожденные протестантской Реформацией ценностные установки и принципы мироустройства оказались чрезвычайно созвучны духу нарождающегося английского капитализма и явились важнейшим фактором становления современной английской культуры и западной цивилизации вообще.

Католическая церковь стремилась сделаться посредником между человеком и Богом, в результате чего она фактически монополизировала волю и милость Божью, сделав их источником наживы для себя и искушения для верующих (например, торговля индульгенциями как освобождение человека от необходимости внутреннего покаяния и очищения).

Протестантизм (Подробнее об этом см.: Аутлева 1996, Смирнов 1995) отверг церковную иерархию во главе с Папой как «антихристово установление», искушающая и провоцирующее человека на плохие поступки, которые легко искупить внешним благочестием, участием в церковных обрядах или, что еще хуже, покупкой отпущения грехов. Вместо сложной иерархии, системы культов и обрядов протестантизм выдвигает необходимость одной только личной веры, непосредственно связывающей человека с Богом, и собственного усилия, направленного на воплощение в мирских делах Божественного промысла.

Центральное место занимает положение «Все от Бога», ибо если бы было иначе, если бы спасение не было только благодатью Божьей и его можно было заслужить, это порождало бы самоуспокоенность и самодовольство, влекло человека к гордыне и отвращало от покаяния.

Протестантизм, по сути дела, выдвигает новую нравственную установку: человеку необходимо жить с постоянной готовностью принять и перенести все трудности и испытания, ниспосланные свыше, стремясь к внутреннему очищению и духовной стойкости в вере. Всегда сохранять в душе образ Божий, не сломиться и не упасть духом, а делать свое дело хорошо вопреки любым неблагоприятным обстоятельствам не для того, чтобы разбогатеть или преуспеть, а прежде всего потому, что это угодно Богу. Систематический упорный труд, выполнение долга в рамках своей мирской профессии - вот высшая задача человека; материальное же благополучие является явным знаком Божественного благоволения, избранничества и возможности спасения. Тот, кто упорно и добросовестно трудится, вырастает в глазах Бога, даже если его сословие низко и должность незначительна; тот же, кто трудится нерадиво, - чернь в глазах Творца, кем он ни был. Подлинная христианская вера трактуется как бескорыстное стремление к добру посредством усердного и тщательного выполнения своей обычной мирской работы. При этом успешность сама по себе безразлична для спасения, но поскольку отлично выполненная работа свидетельствует об упорстве и добросовестности работника, а, стало быть, и о прочности его веры, успешность может рассматриваться как внешняя примета спасения.

Этим протестантская Реформация заложила духовные основы нового типа работника, основанные на добросовестном выполнении работы как высшего долга. Понимание религии как непосредственной связи человека с Богом способствовало ограничению церковного авторитета и нравственности, утверждению свободы совести как неотчуждаемого достояния личности, защите нравственной ценности труда и освящению деловой предприимчивости.

Протестантизм сделал возможным появление человека нового типа - автономного индивида со свободой нравственного выбора, самостоятельного и ответственного в своих суждениях и поступках. Этот тип оказал сильнейшее воздействие на развитие современного английского общества (да и западной цивилизации и культуры вообще) со всеми его достижениями - эффективной рыночной экономикой, гражданским обществом, демократическим правовым государством, цивилизованным образом жизни и духовной культурой.

На аксиологическую ориентацию и специфику ментальности русских сильнейшее влияние оказало православие.

 Первый тип ментальности - языческий - представлен политеистической системой древних верований. Второй тип (приблизительно с третьей четверти 1 тыс. нашей эры) характеризуется разъединением общественной ментальности на:

*                    ментальность властителей, выраженная в мессианской идее могучей Российской империи как сверхсильного военно-полицейского государства;

*                    ментальность российской интеллигенции: тоже мессианские, универсалистические - аскриптивные, народно-священные ориентации сознания;

*                    ментальность основной части народа России: партикулярно-аскриптивные, народно-священные ориентации сознания.

Разделение общественной ментальности в соединении с неэффективным, консервативным типом хозяйствования приводит к «закрытости» России и «запаздывающе-догоняющему» развитию, что препятствует возникновению третьему типу ментальности (светский тип).

Так, буржуазно-демократические изменения начались в России тогда, когда основные западноевропейские общества их почти закончили. Ю.Б. Смирнов считает, что основой ценностной мотивации для большей части народа России начала ХХ века являлась «социальная справедливость», а не западноевропейские ценности «частной собственности» и «личной свободы» (Смирнов 1995).

В России возник четвертый тип ментальности в виде коммунистической идеологии - глубокой мессианской веры, нашедшей живой отклик в народном сознании. К этому прибавилась и старая мессианская идея о Москве (России) как третьем Риме, что выразилось в желании показать путь «отсталому» миру капитализма. Уничтожалась мысль о самоценности личности, преувеличивалась роль властей и в результате произошли следующие изменения в структуре русской ментальности: «...постепенная утрата критической способности, недоразвитость рационально-логического мышления в пользу священно-эмоциональных верований, падение доверия к своим личным возможностям и преувеличение страха перед жизнью» (Смирнов 1995, С.24) (Подробнее об этом см.: Бердяев 1990).

Большое влияние на формирование русского культурного архетипа оказало принятие в Х в. христианства, которое  пришло на Русь из Византии православной форме (Подробнее об этом см.: Культурология 1996, Гуревич 1996). Проникновение православия в толщу народной жизни не было всеобъемлющим - самобытное  национальное творчество основывалось на языческой экзальтации почвы и духа. Византия, способствовавшая восточно-христианскому влиянию на русский этнос, создала уникальную культуру. Взяв важнейшие моменты человеческого бытия - рождение, смерть, обращение души к Богу, -  она окружила их такой высокой поэзией, возвела их к такому великому смыслу, к такому они дотоле нигде не возводились. Земное существование человека рассматривалось как эпизод на пороге вечной жизни и не  представляло самоценности. Поэтому основной жизненной задачей была подготовка человека к смерти, которая расценивалась как начало этой жизни. В качестве смысла земного существования человека признавались духовные стремления к смирению и благочестию, ощущение собственной греховности и аскетизм.

         Отсюда в православной культуре появилось пренебрежение к земным благам, поскольку земные блага ничтожны и скоротечны, отношение к труду не как к средству созидания и творчества; а как к способу самоуничижения и самодисциплины. Из иллюзорного обладания истиной вытекала закрепленная в православном культурном архетипе нетерпимость ко всякого рода инакомыслию, которое трактовалось как ересь, как уклонение от благого пути.

         Рассматривая свою культуру как высшую, византийцы сознательно ограждали себя от иноземных влияний, в том числе и культурных, что породило в православном культурном архетипе черты мессианизма. С православием на русскую почву была перенесена и идея соборности, под которой обычно подразумевается коллективное жизнетворчество и согласие, единодушное участие верующих в жизни мира и церкви.

         Соборное переживание и поведение ориентировалось не на рассудок, а на «движение сердца» и эмоции, - в противовес индивидуальному мудрствованию с его рассудочностью.

         Православная традиция соборной интеграции нашла выражение и в характерном для русской культуры сращивании понятий красоты, добра и мудрости в слове «благолепие». Эту особенность православного миросозерцания С. Булгаков определил как «видение умной красоты духовного мира».

         Православие, духовно организуя религиозно-нравственный быт русского народа, способствовало усвоению им такой системы духовных ценностей, которая, наложившись на языческую культурную среду, привела к формированию особого - иоанновского, мессианского  типа русского человека (Подробнее об этом см.: Лосский 1991).

         Русский, иоанновский человек  в значительной степени апокалиптик или нигилист. Он обладает в связи с этим чутким различением добра и зла, зорко подмечает несовершенство земных поступков, нравов, учреждений, никогда не удовлетворяясь ими и не переставая искать совершенного добра.

         Святость рассматривается как высшая ценность. Стремясь к абсолютному добру, русский человек не возводит земные, относительные ценности в ранг «священных» принципов. Усомнившись же в идеале, он может дойти до крайнего охлократизма и равнодушия ко всему и способен невероятно быстро пройти путь от невероятной терпимости и послушания до самого необузданного и безграничного бунта. Так, Л.П. Карсавин писал: «Ради идеала он (народ) готов отказаться от всего, пожертвовать всем; усомнившись в идеале или его близкой осуществимости, являет образец неслыханного скотоподобия или мифического равнодушия ко всему» (Карсавин 1992, С.317). 

         «Русский человек любит вспоминать, но не жить» (А. Чехов). Он не живет настоящим, а только прошлым или будущим. Именно в прошлом он ищет нравственное утешение и вдохновение своей жизнедеятельности. Устремленность в будущее, постоянный поиск лучшей жизни сочетается у русского человека с неукротимой верой в возможность ее достижения.

         Вечный поиск идеала - благодатная основа возникновения различного рода социальных утопий и мифов. Культ прошлого и будущего в русской утопической культуре делает настоящее объектом критики и порождает в архетипе русского человека, соответственно, две жизненные установки: постоянное учительство как проповедь нравственного обновления с готовыми на все случаи жизни сигнальными рецептами, и перманентные сомнения, искания, постоянная постановка вопросов без ответов. Сомневаться и учить, учить и сомневаться - вот две его устойчивые склонности.

         Иоанновскому, мессианскому типу, сложившемуся в России, противостоит прометеевский, героический человек Запада. Он видит в мире хаос, который должен оформить своей организующей силой. «Героический человек полон жажды власти, он удаляется все дальше и дальше от Бога и все глубже уходит в мир вещей. Секуляризация - его судьба, героизм - его жизненное чувство, трагика - его конец» (Лосский 1991, С.35).

         От русского человека иоанновского типа отличается и восточный человек. Мессианству и одухотворенности русского человека, героизму и экспрессивности западного восточный человек противопоставляет «универсальность» - мироощущение, ориентированное на сохранение гармонии мира, обладающее внутренним динамизмом развития и не требующее произвола человеческого вмешательства.

         Таким образом, различное понимание нравственности лежит в основе православного (русского) сознания, с одной стороны, и протестантского (британского) - с другой. Англичанин формируется на ценностях протестантской этики с ее приоритетом личности, индивидуальной самореализации и совершенствования, тогда как православные добродетели - это прежде всего коллективизм (общинность), скромность и трудолюбие «не для себя, а для мира».

        

2.3.2.2. Отражение особенностей русского и английского национального характера через призму языка

 

Обращаясь к духовному уровню рассмотрения национального характера, необходимо опираться в первую очередь на факты, содержащиеся в языке того или иного общества: «Язык теснейшим образом связан с мышлением, отражая систему понятий данного человеческого коллектива. Поэтому, изучая язык того или другого народа, мы изучаем исторически сложившуюся у него систему понятий, сквозь которую он воспринимает действительность» (Щерба 1974, С.33).

Предварить рассмотрение национальной специфики русского и английского языков хочется прекрасным художественным сравнением, созданным В. Набоковым в Постскриптуме к русскому изданию «Лолиты» (1965): «Телодвижения, ужимки, ландшафты, томление деревьев, запахи, дожди, тающие и переливчатые оттенки природы, все нежно-человеческое (как ни странно), а также все мужицкое, грубое, сочно-похабное, выходит по-русски не хуже, если не лучше, чем по-английски; но столь свойственные английскому тонкие недоговоренности, поэзия мысли, мгновенная перекличка между отвлеченнейшими понятиями, рвение односложных эпитетов, все это, а также все, относящееся к технике, модам, спорту, естественным наукам и противоестественным страстям - становится по-русски топорным, многословным и часто отвратительным в смысле стиля и ритма. Эта невязка отражает основную разницу в историческом плане между зеленым русским литературным языком и зрелым, как лопающаяся по швам смоква, языком английским: между гениальным, но еще недостаточно образованным, а иногда довольно безвкусным юношей, и маститым гением, соединяющим в себе запасы пестрого знания с полной свободой духа» (Набоков 1989, С.358-359).

Обращаясь к языковому уровню рассмотрения специфики русского и английского национального характера, мы остановимся на наиболее ярких и наглядных проявлениях особенностей русской и английской языковых систем, проявившихся на фонетическом и фразеологическом уровнях.

Явления суперсегментной фонетики все больше привлекает внимание исследователей (например, Рогозная 1994; Позднякова 1994). Интонация реализуется в высказывании, которое является основной единицей коммуникации. Набор таких единиц относительно стабилен в каждом языке, но отличается от другого семантической реализацией. Естественно, что универсальность интонации учитывается при изучении неродного языка. Например, обратившись к мелодической структуре - понижающемуся мелодическому контуру, практические распространенному повсеместно, мы приходим к выводу, что один и тот же мелодический контур может иметь противоположную семантику при реализации высказывания в разных языках.

Коммуникация вряд ли состоится (или будет благоприятной), если на английский вопрос вы ответите, используя понижающий контур. Еще более обширная сфера возможных просодических совпадений и расхождений - это вопросительная фраза. Повышение тона в разных языках имеет широкую сеть семантических значений. Особого анализа требуют некоторые специфические употребления мелодических рисунков.

Таким образом, универсальный набор интонационных контуров в разных языках может нести различное значение. Интонация является одной из основных, если не главной экстралингвистической характеристикой речевой коммуникации, которая в полной мере отражает национально-культурную специфику английского речевого поведения. Такое положение находит свое отражение в художественной литературе, в частности, в английском психологическом романе ХХ века (Г. Грин, А. Мердок), в котором интонация понимается как один из отличительных признаков нации.

Если существует определенное соотношение между вербальными и невербальными средствами в процессе коммуникации, то в повседневном общении англичан оно выражается максимальным значением для языковых формул и минимальным для паралингвистических знаков, что также составляет специфическую особенность речевого поведения в данном социуме.

Таким образом, английские учащиеся не различают в русском интонационном рисунке нейтральное утверждение - категоричное утверждение, совет - волеизъявление, просьбу - приказ, требование из-за некорректного восприятия интонационного оформления. Причина этих трудностей, во-первых, в разной природе нисходящего и восходяще-нисходящего тона в английском и русском языках; во-вторых, в степени длительности и интенсивности гласного интонационного центра; в-третьих, в отсутствии  экстралингвистических знаний о закономерностях самого процесса общения в русском языке.  Следовательно, необходимо включать в программу обучения РКИ изучение разницы в национальных стандартах интонационного оформления русской речи в бытовой, деловой сферах общения и речевого поведения обучаемых, обусловленного их национальным сознанием.

Говоря об английском мелосе, хотелось бы упомянуть одну его особенность, замечаемую обычно всеми иностранцами при попадании в англоязычную среду, - «...ощущение, что какой-то невидимый звукооператор убавил регулятор громкости до каких-то минимальных и непривычных нам пределов» (Овчинников 1988, с.225) Эта приспущенная над английской толпой завеса полумолчания особенно поражает потому, что люди вокруг отнюдь не молчат, а разговаривают друг с другом. Дело в том, что эти островитяне разговаривают каким-то особым голосом - приглушенным, почти усталым. Они беседуют так, словно каждый из них в одиночестве выражает вслух свои мысли. Люди других наций, по-видимому, так привыкли без нужды повышать голос, что перестали замечать это. Как отмечает С. Флорин, «англосаксы восклицают тише, удивляются, волнуются, возмущаются, ликуют спокойнее славян». (Флорин 1983, С.76).

         Рассмотрев фонетические особенности, присущие английской и русской языковым системам, обратимся к их сопоставительному анализу на уровне фразеологии.

В отличие от обычных ЛЕ фразеологизмы являются обобщающими единицами, которые не только хранят в себе результаты познавательной деятельности, наблюдений того или иного народа, но раскрывают его психический мир и специфику восприятия объективной действительности, то есть содержат положительную или отрицательную оценку фактов жизни и объективной действительности с точки зрения народа - носителя языка.

«Сигналы индивидуализма» в английском языке на уровне лексики можно обнаружить, например, в словах privacy, self-sufficiency, идиомах number one, paddle your own canoe, а также семантическом наклонении слов friend, individual.

В русском языке «сигналы коллективизма» на уровне лексики можно обнаружить в словах взаимовыручка, понятии люди, белая ворона, за компанию, на уровне фразеологии - в пословицах: Один за всех, все за одного; Один в поле не воин; Русский человек без родни не живет; Где родился, там и сгодился.

На уровне высказывания сигналы индивидуализма и коллективизма проявляются, соответственно, в предпочтении носителями английского языка личных конструкций типа I got it, I see, I wonder, I wish, Id like и т. д., в то время как носители русского языка используют безличные конструкции понятно, ясно, интересно, жаль, хотелось бы и т. д.

Один из путей познания национальных образов мира, Космо-Психо-Логоса (термин Г. Гачева) народов - изучение семантики и внутренней формы языковых единиц, позволяющее лингвисту через постижение смысловых и ценностных ориентаций, зафиксированных в языке, устанавливать особенности миропонимания того или иного народа и реконструировать культурные архетипы, под которыми понимаются архаические культурные первообразы, представления-символы о человеке, его месте в мире и обществе, сохранившие свое значение в нормативно-ценностном пространстве современной культуры.

Богатейшие возможности в этом плане представляют фразеологические выражения - строевые языковые единицы, непосредственно отражающие внеязыковую действительность и имеющие образно-символическую основу (далее - ФЕ).

 Как известно, чтобы понять своеобразие той или иной культуры, той или иной картины мира, нужно установить соотношение в ней интернациональных и национальных элементов, а также иерархию общечеловеческих ценностей на национальной шкале. Поэтому особый интерес имеет сопоставление межъязыковых фразеологических аналогов (синонимических эквивалентов), т. е. ФЕ, имеющих одинаковое значение при различии внешней (лексико-грамматической) и внутренней (образной) форм: рус. Делать из мухи слона, англ. Делать горы из кротовых холмиков. Можно сказать, что данные ФЕ являют собой национально-языковой вариант функционально-семантического инварианта, результат диалектического взаимодействия, с одной стороны, универсальности, типологической общности мышления, а с другой, особенности психологии народа, его традиций, быта, культуры. Ведь дело не только в различном конкретно-языковом воплощении семантической функции "маленький/большой", а и в том, что в качестве критериев для ее выражения выбираются, как правило, значимые для данной культуры элементы.

По внутренней форме ФЕ можно реконструировать и сами культурные архетипы, и те сущностные моменты географической, геополитической, хозяйственной, социальной, политической. религиозной, культурной реальности, которые оказали влияние на их формирование. К примеру, много написано об открытости русской души, закрытости англичанина (Мой дом - моя крепость). В формировании русского культурного архетипа большую роль играл лес, от которого кормились, обогревались, но который был и врагом, источником опасности, а для англичан подобное же значение имело море: рус. Темный лес, англ. Целиком оказаться в море; рус. Бросать деньги на ветер (еще одна важнейшая ипостась русского Космоса).

Широко распространен (хотя нередко и оспаривается) тезис о том, что православие не захватывало человека целиком, руководило лишь религиозно-нравственным бытом, но не обиходными, будничными привычками и понятиями.

Данное положение нередко отражается и во фразеологии. Так, эвфемический образ голого человека у русских подчеркивает его земное происхождение (В чем мать родила), высвечивает в английском миропонимании высокую ценность материального богатства (Родиться с пенни во рту, Родиться с серебряной ложкой во рту), и интернациональные астрологические представления (англ., рус. Родиться под счастливой звездой), и универсальное суеверие, получившее специфические решения у разных народов, зафиксировав национальные виды одежды (рус. Родиться в сорочке (первоначально: одежда из 40 мехов), рубашке, англ. Родиться в капюшоне).

Гораздо сложнее дело обстоит с языковыми единицами, сугубо национальными по форме и по содержанию. Ведь если говорить о пословичных системах русского и английского языков, то можно с уверенностью утверждать, что они принципиально отличаются, так как складывались в совершенно различных исторических и общественно-экономических условиях. Можно сказать, что они не совпадают в той же мере, в какой не совпадают условия развития двух народов: от географического положения и климатических условий до различий в национальных характерах, темпераментах, менталитете и в самих языках, которые все эти несовпадения, безусловно, отражают.

Именно поэтому в русском языке есть много пословиц и поговорок, которые совершенно не имеют (и объективно иметь не могут) соответствий в английском языке; верно и обратное: многие английские пословицы и поговорки не имеют даже приблизительных соответствий в русском языке. В нашем случае это означает, что в словарь не попали многие широко употребительные русские пословицы и поговорки, содержащие мысли, поучения или просто взгляд на вещи, совершенно непонятные, чуждые или вовсе неприемлемые для англичан: Работа не волк: в лес не убежит; Дела не голуби, не разлетятся; Коса - девичья краса; До Бога высоко, до царя далеко; Русское «сейчас» длится целый час; Москва слезам не верит и т.п.

Идеографический анализ дистрибуции русской и английской фразеологии по классификационным схемам, связанным с отражением психической деятельности человека, и исследование семантики фразеологических единиц, покрывающих отдельные фрагменты обозначаемой действительности, путем выявления характера репрезентации в них психических процессов и свойств личности, свидетельствует о значительной роли фразеологических единиц в кодировании антропоцентрических участков отражаемой действительности и в общей системе номинативной деятельности языка, о возможности языковой передачи средствами фразеологии рассматриваемой понятийной зоны и наличии зависимости степени фразеологической насыщенности антропоцентрических участков отражаемой действительности от сложного обозначаемого.

Учитывая антропоцентричность языка и мышления, особую значимость приобретает отражение концепта «человек» в русской и английской фразеологии. Мы считаем, что приведенный ниже анализ рельефно высвечивает особенности сопоставляемых национальных характеров.

Рассмотрение концепта «человек» проведено на материале русской и английской фразеологии и паремиологии с компонентом «личное имя собственное», что позволило установить определенные параметры отношения человека к себе и обществу, характерные для русской и английской языковой личности. Фразеологическая номинация с помощью личного имени собственного или его включение в состав ФЕ, пословиц и поговорок свидетельствует о субъективном признании языковой личностью значимости именуемой вещи, качества или ситуации, поскольку происходит ее «очеловечивание». Основу концепта «человек» составляют:

1.  отношение к религии

2.  отношение к себе подобному

3.  отношение к обществу (подобную структуру концепта «человек» предложил Ю.С. Степанов).

Первый блок - отношение к религии - включает два компонента:

• отношение к святым;
• отношение к служителям церкви.

         Собранные в святцах после принятия христианства на Руси имена святых расписаны по дням года. В силу аграрного развития страны русский народ накопил большое количество наблюдений, помогающих ему в труде, связав их с именами святых. Святые - часть жизни крестьян, помощники в труде: Алексей  придет - огня принесет; Никола на море спасает; Никола мужику воз поднимает; Платон да Роман кажут зиму нам.

         Служители церкви не особенно почитаются в русской традиции. В пословицах и поговорках высмеиваются их пороки: Отец Кирьян и в великую пятницу пьян; У Сидора попа не одна беда, а две: дочь пристроить, да жену уберечь и др.

         В английском языке в связи с ведущим направлением в религиозной жизни Англии - протестантизмом -  и связанным с этим отсутствием культа святых (а также богородицы, ангелов, икон) ФЕ подобной тематики не встречаются.

         Второй блок (отношение человека к себе подобному) является основным и включает в себя несколько частей:

• социальные отношения
• семья
• внешность
• интеллект
• мораль/нравственность

         Социальные отношения могут оцениваться по следующим параметрам: сопоставимые параметры жизни (богатство/бедность); отношение к труду; отношение к деньгам; «приемы обогащения» (классификация В.И. Карасика). Анализ ФЕ, пословиц и поговорок с компонентом ЛИС данной подгруппы выявляет приоритет для английской нации: выделенность, оторванность от  массы, от толпы, от середины вообще (As rich as Croesus - богат как Крез; as poor as Job - беден как Иов).

Наличие/отсутствие денег дает возможность для каждого выделиться, занять более высокое/низкое социальное положение (to make ones jack - много заработать; Jack out of doors - безработный; jack pot - необыкновенный успех).

Зажиточность/бедность русского человека выражается через наличие/отсутствие у него хозяйства (У Малашки две барашки; В доме у Макара кошка, комар да мошка) и одежды (Щеголь Матрешка: полтора рубля застежка; Наш Афоня в одном балахоне и в пир, и в мир, и в подоконье).

Отношение к человеку, меняющееся в зависимости от наличия/отсутствия у него денег у русского народа осуждается (С деньгами Петр Петрович, а без денег - паршивая сволочь).

Трудолюбие русского народа отражено в многочисленных пословицах (Для доброго Федота не тягостна работа; В поле Маланья не ради гулянья, а спинушку гнет для запаса вперед), трудолюбие англичан не освещается в ФЕ, видимо, добросовестная работа является нормой жизни английской языковой личности.

Однако следует отметить различное отношение к труду русских и англичан. В русских пословицах и поговорках осуждается некачественная, небрежная работа, нежелание добросовестно трудиться (Швец Кузя все узит; Портной Данило, что ни шьет, то гнило и т.д.). В английских ФЕ прослеживается идея осуждения неквалифицированного работника, который берется не за свое дело ( Jack of all trades and master of none - познающий сто ремесел не владеет ни одним; Tom Podgers job - плохая работа).

         В отличие от английских ФЕ, которые просто обозначают ленивого человека ( John Drawlatch - лентяй; lazy Lawrence - лентяй), русские пословицы представляют лень более дифференцированно. Ассоциируя лень с бездельем, можно выделить два типа: активное (Ерема, Ерема! Сидел бы ты дома, да точил веретена) и пассивное безделье (Сидит Елеся ноги свеся; Кобылка бежит, а Ивашка лежит).

         В семейных отношениях в двух языках выделяются фигуры мужа и жены (Иван, Марья; Jack, Jill). В русских пословицах и поговорках выделяется разнообразие родственных отношений (Федя-то мне дядя, а Кондрат мне брат; Сидор Карпу родной терех), в английских ФЕ подобного типа ЛИС получают прежде всего значение любовник, ухажер, волокита ( Jack among the maids - дамский угодник; Jack of hearts - ухажер, любовник), а также муж, находящийся под каблуком у жены (John Thompsons man; Tom Tyler).

         Для англичан важными во внешних данных являются возрастная характеристика и голос (old as Methusalem - старый, как Мафусаил; Cordelias gift - тихий нежный женский голос); для русских - рост (Велика Федора да дура; Иван мал, да удал), причем положительно воспринимается именно малый рост и отсутствие физической красоты (Тарас плешивый, человек не спесивый).

         Особенностью, выделенной только в русских пословицах, является болтливость, сплетничанье, вранье, безразличие к чужой речи (Заладила как сорока Якова; Мели Емеля, твоя неделя; Наварила, напекла Акулина про Петра; На волка помолвка, а овец тяпает Егорка).

         Сравнение русских и английских ФЕ, пословиц и поговорок с компонентом ЛИС, характеризующих ум/глупость, позволяет увидеть:

• для английского менталитета понятию «ум» соответствует компонент «приобретенный вследствие образования ум» ( according to Cocker - правильно, точно, как по Коккеру; the Admirable Crichton - ученый, образованный человек);
• для русских ум прежде всего является «природным» (Фома не без ума; Фома и на долото рыбу удит).

         Многие русские пословицы, обозначающие глупость, требуют для своего понимания «фоновых знаний» (Фома и на долото рыбу удит - Фомка зевак дурачил, на долото удил, а помощники его в это время обирали карманы).

         Среди глупых людей в английских ФЕ можно выделить слабоумных, к которым относятся с жалостью (Samney - дурачок; Cousin Betty - слабоумный дурачок) и тех, которые ведут себя глупо (наивно, нелепо, по-шутовски) ( tom noddy - простак, дурак; jackass - болван, глупец).

         У каждого народа существует определенный набор морально-нравственных качеств, наиболее ценимых и превозносимых. Противоположные черты осуждаются в ФЕ и паремиологии. Для англичан таковыми чертами являются неделовитость, неэнергичность (weary Willie - неэнергичный, апатичный человек); наглость, беспринципность (a smart Alec - самоуверенный человек, наглец, хлыщ; the vicar of Bray - беспринципный человек); шутовство, фиглярство (Jack Pudding - шут, паяц, фигляр); самодовольство (Jack Horner - самодовольный мальчик); чрезмерное любопытство (Paul Pry - любопытный человек).

         В русских пословицах и поговорках отрицательными, осуждаемыми качествами являются следующие: жадность (Щипал Фрол горох, да заболел поперек); упрямство (Игната горбата исправит гроб); медлительность (Емеля, еще ждать его неделю); трусость (Шутил Мартын, да спрятался за тын); лицемерие (В гостях Илья, а дома свинья); пренебрежительное отношение к человеку (Фомка не помеха: и при нем пропоем); пьянство (Был Иван, а стал болван, а все вино виновато).

         Третий блок - отношение к обществу - можно рассмотреть через особенности представления в ФЕ суда, географических понятий, а также через характеристику специфических профессий и функционирование компонента «всякий, каждый», равного по значению понятию «человек».

         Суд для англичанина не является безликим аппаратом, механизмом, все участники, все стороны судебного процесса называются личными именами, и именно этим судебный процесс индивидуализируется, приобретает черты «человечности» ( John Doe and Richard Doe - истец и ответчик; John-a-holes and John-a-stiles - воображаемая сторона в судебном процессе).

         В отличие от английских ФЕ в русских пословицах и поговорках суд предстает в ином обличии, полностью лишенном «человечности», это правовые отношения между человеком и машиной (ЛИС во фразеологизированных обозначениях суда нет, кроме единственно отрицательно характеризуемого Шемяки (Шемякин суд).

         Островное положение Великобритании отражено в ФЕ  From John O Groats to Lands End - от севера до юга Англии, от одного конца света до другого. Противопоставлением именам русских святых, «помощником» в сельскохозяйственном труде служит «владыка» моря - морской дьявол (Davy Jones), а океан - могила моряков - называется Davy Joness locker. The Black Jack - пиратский черный флаг и the Blue Peter - флаг отплытия, синий флаг с белым квадратом продолжают морскую тематику.

         Близость к морю и наличие портовых городов обусловили фразеологическое выделение следующих профессий: Jack Tar - английский матрос; Johnny Newcome - матрос; Molly - проститутка; peterman - рыбак. В русском языке почти нет пословиц и поговорок с компонентом ЛИС, обозначающих профессии. Можно выделить лишь несколько личных имен, перешедших в разряд нарицательных (Ванька-извозчик; Макар - рыболов, целовальник). Это, видимо, объясняется тем, что основная масса населения России, в силу ее аграрного развития, была крестьянами и отсутствовало столь профессионально дифференцированное общество.

         Следует особо выделить группу изучаемых единиц, в которой личное имя собственное приравнивается по значению к понятию «человек». В русском языке наличие дополнительного компонента «всякий, каждый, каков ...таков» возможно у значительного массива имен (Всяк Аксен про себя умен; Каждая Аленка хвалит свою буренку; Каков Мартын, таков у него и алтын и т.д.). Тем самым, видимо, подчеркивается «типичность» любого лица.

         В большинстве английских ФЕ эту роль играет имя Jack (Jack is as good as his master - работник не хуже хозяина; Jack boot - человек, использующий грубую силу) - всего 50 употреблений.

         Теряя свое единичное значение, личные имена становятся нарицательными не только в контексте самих пословиц (На бедного Макара все шишки валятся), но и вне контекста. Называя личными именами предметы окружающего мира, растения и животных, еду и напитки, народ подчеркивает этим важность и значимость имени в жизни человека и общества (Кузька - хлебный жук; Макарка - ржаной хлеб; Jack - сушеная мерлуза; jacksalmon - молодой лосось). Данные обозначения связаны с преобладающей сельскохозяйственной деятельностью русского народа, в отличие от моряков-англичан.

         На основе выявления универсальных и культурно специфических особенностей при сравнительно-типологическом исследовании ФЕ, пословиц и поговорок с компонентом ЛИС были получены два «портрета» нации, основные черты которых сводятся к следующему: православие, аграрная направленность и деревенский уклад в России, и протестантизм, промышленное развитие и городская жизнь, свойственная англичанам. Из этого сложились два типа личности: стремящейся к коллективизму и тяготеющей к индивидуальному бытию (Подробнее об этом см. п.2.3.3.).

         Русскому национально-языковому сознанию свойственно следующее: уважительное отношение к святым, связанное, с одной стороны, с православием, а с другой, с аграрным развитием страны (при стабильном осуждении служителей культа); необходимость тяжелого физического труда как основы существования и, как следствие этого, восприятие легкого труда как лени; осуждение небрежного, некачественного труда, равнодушие к физической красоте, вытекающее из признания тяжести доли человека, особенно женской; высокая оценка таких параметров ума, как смекалка, хитрость; неприятие государственных устройств, в частности суда; деревенский уклад жизни, описанный с разных сторон (через семью, приемы обогащения, особенности хозяйства, а также через фразеологическую номинацию домашних животных, флоры, фауны и часто используемых предметов быта).

Существенную роль в формировании национального характера англичан сыграло географическое положение их страны. Окруженность со всех сторон морем повлекла за собой развитие определенных профессий, которые получили фразеологическое наименование, а также фразеологическое называние соответствующих видов животных, растений, еды и напитков.

Капиталистическое развитие выразилось в определенном отношении к деньгам - стремлении их заработать и с помощью этого выделиться из толпы; осуждении неквалифицированного труда (Здесь уместно вспомнить и характеристику англичан, данную И.А. Гончаровым: «В человеке подавляется его уклонение от прямой цели, от этого так много встречается людей, которые с первого взгляда покажутся ограниченными, а они только специальные (курсив мой).И в этой специальности - причина успеха на всех путях. Здесь кузнец не займется слесарным делом, оттого он и первый кузнец в мире. И все так.» (Гончаров 1891, С.17), а также в характерном для англичан восприятии ума как учености, образованности. Выражением городского уклада жизни являются определенные способы обогащения, отношение к семье, а также многочисленные личные имена собственные - номинации предметов городского быта.

Таким образом, сопоставительный анализ концепта «человек» на материале русских и английских ФЕ, пословиц и поговорок, содержащих личные имена собственные, позволил выявить существенные черты русского и английского национального характера.

 

2.3.2.3. Отражение особенностей русского и английского национального характера через артефакты

 

Представляется, что проблема повышения активности и мотивации обучаемых может быть решена при обращении к произведениям искусства, музыки, живописи. Многозначность, ассоциативность воздействия, задаваемое искусством, закладывают базу и содержательный фонд интеллектуальной интуиции, создают эвристическое поле речемыслительной деятельности. Этнопсихологические и дидактические возможности искусства наиболее рельефно предстают при сопоставительном анализе произведений искусства контактирующих народов. В качестве примера рассмотрим национально-культурную специфику музыкальных традиций русских и англичан.

Формирование музыкальных традиций русского и английского народов происходило на протяжении нескольких сотен лет. Основными факторами, оказывавшими влияние на становление русской и английской музыкальной культуры являются прежде всего этнические особенности народов, включающие в себя комплекс характерных психологических, моральных, этических, религиозных и иных воззрений и норм, определяющих основные черты национального характера.

Таким образом, национальный характер является фактором, определяющим основные параметры, особенности русской певческой манеры, базирующейся прежде всего на коллективном, артельном принципе вокализации. Названный фактор определяет и тип звукоподачи и, соответственно, хоровую фактуру.

Типичные черты русского национального характера - открытость, широта натуры, желание совершать поступки часто под влиянием чувств, нежели рассудочности, привычка действовать по максимуму «на полную катушку» - отразились в русской музыкальной культуре.

Это выражается прежде всего в стремлении петь экспрессивно, громко, без сдерживания чувств, часто на предельно высоких звуках. Прямое влияние этой тенденции на хоровую фактуру крестьянской песни можно обнаружить в тесном расположении голосов, сливающихся в аккорд, что является наиболее типичным для всей русской народной хоровой традиции (Подробнее об этом см.: Грубер 1965).

В то же время многообразные русские певческие стили имеют друг от друга подчас значительные ладовые, фактурные, фонетические, тембровые отличия. Но общая объединяющая их черта - тесное расположение голосов. Конечно, можно нередко встретить и примеры песен с широким голосовым расположением. Это может быть даже одной из черт регионального стиля, как, к примеру, поют на Кубани. Но в данном случае эпизодическое широкое расположение - результат синтеза трех национальных культур: русской, украинской и народностей Северного Кавказа. Это явно прослеживается как в диалектных особенностях (русско-украинских), так и в певческой манере и хоровой фактуре.

В некоторых протяжных кубанских песнях появляется выдержанная аккордовость, «вертикальность» мышления, широкое расположение голосов, что явно сформировалось под влиянием певческих традиций народов Кавказа. Примеры эпизодического использования широкого расположения голосов можно встретить иногда в протяжных песнях Дона, Волги, Русского Севера. Певческий стиль женщин Севера характерен использованием двух типов вокального резонирования - грудного и головного. Пение на головном резонировании одними певицами одновременно с грудным, открытым звуком у других может так же иногда приводить к широкому расположению. Изредка оно возникает и при дублировании низким мужским голосом верхнего женского подголоска. Но это вызвано скорее неопытностью певца или ограниченностью его диапазона и не может служить типичным примером.

Приведенные случаи широкого расположения лишь дополняют разнообразную, яркую палитру певческих стилей России, однако не являются показателем типовой общерусской хоровой фактуры, которая в подавляющем большинстве случаев все-таки характерна тесным расположением голосов.

Национальные особенности русской певческой школы проявляются, конечно, не только в хоровой фактуре. Широта, эмоциональная открытость, лиричность русской натуры рождает и соответствующую мелодику - распевную, выразительную, широкого дыхания, часто с многовариантным развитием из строфы в строфу. Певческие традиции различных регионов России могут иметь существенные друг от друга отличия, обусловленные обширностью территории и, соответственно, разностью географических условий, а также влияющими на развитие этноса социальным и историческим факторами. Однако, несмотря на имеющиеся различия в ладово-гармоническом, метро-ритмическом строении при разнообразии диалектов, объединяет эти песни нечто, сразу и безошибочно подсказывающее слушателю, что звучит русская песня. Этот определяющий признак - открытое грудное пение с характерным так называемым «народным» посылом звука.

Говоря об универсальных чертах музыкальной культуры Англии, можно указать на то, что народное творчество, как и везде, являлось основой развития музыки.

 Начиная с IХ века, в силу многоязыковых традиций, сформировалось относительно развитое многоголосье. Носителями народной музыки в Англии были странствующие музыканты, исполняющие эпические и героические сказания. Затем на основе народной музыки развивается музыкально-поэтическое искусство трубадуров, возникают братства менестрелей. Народная музыка влияет на культовую, обрядовую музыку, что особенно ярко проявляется в рождественских песнях и майских напевах. Жанр народно-песенной полифонии (Round и Catch) - «хоровод» - представляет собой три или четыре голоса, где каждый вступающий певец должен подхватить свою партию вовремя. Мелодия при этом переходит кругообразно от одного к другому (там же, С.421).

Эти традиционные формы народной музыки являются национально специфическими, где коллективное исполнение сочетается с индивидуальными партиями одного голоса. Особенностью народно-песенного творчества является балладный цикл, например, цикл баллад о Робин Гуде. Важным источником народно-бытовой музыки был английский театр.

Начиная с времен Возрождения и до сих пор, музыкальная культура ассоциируется в Англии с высокими морально-этическими качествами, добродетелью. Иллюстрацией подобного отношения англичан к музыкальной культуре могут служить слова В. Шекспира (Цит. по Грубер 1965, С.432):

Кто музыки не носит сам в себе,

Кто холоден к гармонии прелестной, -

Тот может быть изменником, лгуном,

Грабителем, его души движенья

Темны, как ночь, и, как Эреб, черна

Его приязнь. Такому человеку

Не доверяй ...

Обращение к музыкальному искусству контактирующих народов представляет собой одну из возможностей обновления и разнообразия учебного процесса, повышения эффективности обучения РКИ (Вицаи 1997).

При построении национально-ориентированной парадигмы обучения РКИ важно учитывать, что в плане выражения эмоциональных состояний музыка в единстве с художественным словом представляет собой уникальное явление, так как выражение эмоциональной сферы направлено не только на познание глубинных чувств, но и осуществляет движение в пределах человеческих отношений и за таковыми, являясь широким эвристическим полем интеллектуальной, образной деятельности.

Отражение основных этнопсихологических характеристик русского этноса можно обнаружить и в произведениях живописи (см. Приложение, С.276-277).

 

«Художественная литература наиболее полно отражает... культуру того народа, язык которого изучается, его психический склад, восприятие жизни, менталитет. Она также дает понятие о «культурной среде» изучаемого языка. В ней представлены фрагменты лингвистической «картины мира»..., системы образных средств и вербальных оценок национальной идиоматики» (Бельчиков 1993, С.97).

Можно говорить о том, что художественная литература представляет собой один из основных источников культурологической информации о стране изучаемого языка, служит своеобразной иллюстрацией традиций, обычаев, образа жизни данной лингвокультурной общности. Как отмечает Е.И. Пассов, «способ постижения действительности, заложенной в художественной литературе, создает приемы реализации убеждений и жизненных ценностей, является стимулом мышления и поведения, охватывает реальность более полно, комплексно и эмоционально.» (Пассов 1999, С.51).

Не случайно многие отечественные и зарубежные исследователи русского национального характера так часто прибегают к художественным образам, рожденным русской литературой. Так, по мнению английского исследователя М. Беринга, «в русском человеке сочетаются Петр Великий, князь Мышкин и Хлестаков» (Baring 1911); современный же российский философ В.Н. Сагатовский предлагает описывать русский национальный характер, используя образы, созданные Ф.М. Достоевским в «Братьях Карамазовых»: «бескорыстие любви Алеши, неудержимая эмоциональность порыва Дмитрия, до конца идущая рефлексия Ивана, подлинная маргинальнасть Смердякова» - все эти черты, по его мнению, представлены в характере русского народа. (Сагатовский 1994).

Интересен для анализа своеобразия «загадочной русской души» и поэтический образ России:

Ты и убогая, ты и обильная,

Ты и могучая, ты и бессильная,

Матушка - Русь!  (Н.А. Некрасов)

Некрасовский образ Руси примечателен тем, что художник обнажил истинный смысл пресловутой загадки русской души - эта душа загадочна потому, что внутренне противоречива, непредсказуема. «Антиномии» русской души отражает и известное стихотворение А.Н. Толстого:

Коль любить, так без рассудку,

Коль грозить, так не на шутку,

Коль ругнуть, так сгоряча,

Коль рубнуть, так уж сплеча.

 

Коли спорить, так уж смело,

Коль карать, так уж за дело,

Коль простить, так всей душой,

Коли пир, так пир горой!

Плодотворным для постижения специфики национального характера, изучения авто- и гетеростереотипов представляется использование в работе такого малого жанра, как анекдот. Представляется, что это позволит учесть культурные традиции англичан, их приверженность к юмору.

Жанр анекдота как своеобразного современного «фольклора» представляет для нас особый интерес, т.к., во-первых, он способствует формированию этнических авто- и гетеростереотипов, и, во-вторых, отражает особенности национального юмора. Так, В.В. Овчинников (Овчинников 1988) отмечал, что способность сохранять чувство юмора в трудные минуты англичане ценят как первостепенное достоинство человеческого характера. Считается не только естественным, но чуть ли не обязательным шутить в шахте, когда спасатели извлекают оттуда засыпанных обвалом горняков.

 Анекдот лаконично и емко фиксирует модальное представление как о собственном национальном характере, так и о типичных свойствах других народов. Часто комизм построен на сопоставлении различных поведенческих реакций, а именно эта особенность отличает этнические проявления в целом. В качестве примера используем анекдот из работы З.В. Сикевич: «С целью изучения поведения человека в экстремальных условиях на несколько необитаемых островов были высажены добровольцы - по двое мужчин и одной женщине. Через год исследователи вернулись за «робинзонами».

На «английском» острове мужчины поселились отдельно от женщины, т.к., не будучи ей представленными, не могли навязывать леди свое общество (гетеростереотип английского «джентельмена»).

Французы все устроились в одном доме: один из них стал мужем, а другой - любовником единственной дамы. Причем для разнообразия они время от времени менялись ролями (гетеростереотип французской «распущенности»).

На острове, где жили евреи, оказались две семейные пары. На вопрос удивленного исследователя, откуда взялась вторая женщина, «аборигены» скромно заметили: «надо уметь устраиваться» (гетеростереотип еврейской «предприимчивости»).

Последними посетили русских. В кое-как сколоченной избе обнаружили двух совершенно пьяных мужиков. На вопрос, куда подевалась женщина, последовал ответ: «Народ - в поле» (автостереотип русского пьянства и специфических гендерных отношений).» (Сикевич 1999, С.115).

Интерес представляют русские анекдоты об англичанах (См. Приложение, С.273-276), позволяющие составить представление о гетеростереотипах русских по отношения к англичанам.

Таким образом, религия, язык, искусство народа представляют собой ценный материал для постижения особенностей русского и английского национального характера. Данный уровень рассмотрения национального характера (душевно-духовный) обладает наиболее широкими возможностями и методическим потенциалом для обучения РКИ с опорой на этнопсихологическую составляющую.