Научная электронная библиотека

Монографии, изданные в издательстве Российской Академии Естествознания

ОБЩАЯ ВРАЧЕБНАЯ ПРАКТИКА КАК ПРЕДМЕТ ИССЛЕДОВАНИЯ СОЦИОЛОГИИ МЕДИЦИНЫ

Айвазян Ш. Г. , Доника А. Д., Элланский Ю. Г.,

3.2. Социологический прогноз девиаций профессиональной роли врача-терапевта

Проведенный анализ социальной эффективности профессиональной деятельности врача, позволяет сделать вывод о возможных профессиональных деформациях врача-терапевта, как проявлений девиации его профессиональной роли. Профессиональные деформации мы в данном случае рассматриваем как профессиональные деструкции, вкладывая в их понятие негативную оценку с точки зрения их влияния на эффективность реализации профессиональной роли.

Представляют интерес приведенные в таблице 15 данные, опосредованно отражающие степень разочарования врачей в профессии.

Таблица 15

Распределение ответов врачей на вопрос
«Хочу ли я, что бы мой ребенок стал врачом?» (N=967)[72]

Только каждый пятый врач дал безусловно положительный ответ; 15% считают, что реализоваться врач может только в другой стране, а 16% – категорически против продолжения профессиональной династии.

Проблема профессиональных деформаций остается дискуссионной, поскольку ряд исследователей считает процесс их формирования адаптационным механизмом.. Показательным в этом отношении является исследование эмоциональной отстраненности у врачей как защитной реакции на профессиональный стресс. Большое внимание этой проблеме уделяется в западной социологии медицины[73]. Распространенной является точка зрения о том, что несмотря на альтруистическую направленность профессиональных ценностей врачей, наиболее важная медицинская норма – это некая эмоциональная отстраненность. Как определила Perri Klass по результатам лабораторных работ с собаками, медицинская культура оценивает и вознаграждает «силу», а эмоциональность и подверженность эмоциям приравнивает к слабости.

Делая акцент на ежедневной борьбе врачей с болезнью, сопряженной с тяжелыми травмами, мучениями пациентов и смертью, западные социологи считают, что некоторая эмоциональная отстраненность это даже необходимый механизм адаптации. Кроме того, согласно данным эарубежной специальной литературы, социологические исследования, проведенные на базе медицинских университетов США, показывают, что формирование у врачей эмоциональной отстраненности происходит не только как реакция противодействия профессиональному стрессу, но и в процессе специальной работы наставников, которые их этому этому обучают[74].

Более того, часто во время обучения в медицинском университете, как преподаватели, так и студенты скрыто или даже явно высмеивают тех, кто демонстрирует эмоции и подвергают сомнению способность таких студентов стать врачами[75]. Такая позиция отражается и зарубежной кинематографии (знаменитый сериал «Доктор Хаус»)

Опыт, получаемый во время резидентуры, усиливает эмоциональную отстраненность. Ежедневно, во время обходов, врачи-наставники расспрашивают резидентов о малейших деталях диагнозов пациентов и ходе лечения, и крайне редко касаются темы даже самых очевидных психосоциальных факторов болезни. Таким образом, достигается эффект формирования у резидентов привычки описывать пациентов как нечто обезличенное. Практиканты называют их не иначе как «язва» или «аппендектомия». Как отметил Renee Anspach, использование фраз типа «влагалище и шейка матки чистые» вместо «влагалище и шейка матки г-жи Симпсон чистые» подчеркивает, что биологические процессы могут быть отделены от людей, в которых они происходят[76]. Использование медицинского слэнга достигает максимума в утомительный период резидентуры и позволяет студентам и практикантам преобразовать свои страхи и недопустимые эмоции в юмор, используя выражения типа «хрустящие корочки», говоря о пациентах с сильными ожогами. Медицинский сленг также позволяет докторам и стажерам избежать волнительных бесед с пациентами и членами их семейств, употребляя непонятные выражения, например, «адено-СA» вместо «рак»[77].

Сама система резидентуры препятствует возникновению глубокого эмоционального контакта с пациентами[78]. В результате трех лет исследования особенностей резидентуры по внутренним болезням Terry Mizrahi приходит к выводу, что к концу обучения у большинства стажеров развивается «отношение к пациентам в пределах от апатии к антипатии»[79]. Это отношение ярко проявляется во многих сленговых выражениях, используемых врачами-резидентами даже в присутствии пациентов, чтобы описать тех, кого они лечат с особой неприязнью, включая «развалин», «отбросы» (грязных, дурно пахнущих пациентов) и «биопсии с пустым кошельком» (пациенты без денег и страховки). Такие фразы помогают врачам поддерживать необходимую эмоциональную дистанцию[80].

Долгие часы без сна часто делают невозможной иную заботу, кроме обеспечения минимально необходимого физической ухода[81]. В соединении с принципом эмоциональной отстраненности, такие долгие часы работы могут вызвать у врачей реакцию на пациента как на противника. Phillip Reily вспоминает в своем автобиографическом очерке медицинского образования: «В 3 часа утра, когда я дежурил у постели пациента в коме, он был для меня врагом, частью тех сил, которые лишали меня сна. Если бы он умер, я мог бы поспать ещё час. Если бы он жил, я не спал всю ночь»[82].

Более того, по наблюдению Anspach, сама лексика врачей в формальных описаниях истории болезни отражает враждебный образ пациентов, которым нельзя доверять[83]. Так, врачи чаще говорят, что пациент «отрицает» употребление алкоголя, чем «пациент не употребляет алкоголь». Отражением недоверия врача данным сбора анамнеза являются также, использование в описаниях истории болезни противопоставлений: «врачи замечают», «наблюдают», или «выясняют»; в то время как пациенты «заявляют», «сообщают», «утверждают», «жалуются», «соглашаются» или «отрицают». Обращает внимание семантическое различие используемых глаголов – первые глаголы отражают объективную действительность, а вторые означают лишь субъективное восприятие». Перенимая от наставников такой лексический подход, по мнению Anspach, студенты-медики и начинающие стажеры, быстро учатся использовать этот язык и также принимать отношения, отраженные в нем, ставя априори под сомнение доверие к пациентам как свидетелям их собственного опыта [84].

Таким образом, по мнению ряда западных социологов, эмоциональная отстраненность приводит к тому, что врачи лечат пациентов бесчувственно и не придают значения эмоциональным и социальным источникам и последствиям болезни. В то же время активная интеграция в зарубежное профессиональное медицинское образование учебных программ по Биоэтике позволяет сделать вывод об изменении вектора отношения западной науки и практики к эмоциональной отстраненности врача[85].

Согласно современным представлениям профессиональное становление представляет динамический процесс, обусловленный не только сменой стадий профессионализации и развитием компетенций, но и возможностью развития деструктивных изменений личности – профессиональные деформации.

Развитие профессиональных деформаций определяется многими факторами: разнонаправленными онтогенетическими изменениями, возрастной динамикой, содержанием профессии, социальной средой, жизненно важными событиями и случайными моментами.

К основным социолого-психологическим детерминантам профессиональных деструкций личности современные исследователи относят стереотипы профессиональной деятельности, механизмы психологической защиты, стагнации профессионального развития, психофизиологические изменения, пределы профессионального развития и акцентуации характера.

По представлению Э.Ф. Зеера, каждая профессия имеет свой ансамбль деформаций[86]. Так, многочисленные исследования профессионального становления педагогов позволили выявить следующие деформации: авторитарность, педагогический догматизм, индифферентность, консерватизм, ролевой экспансионизм, социальное лицемерие, поведенческий трансфер.

Большинство исследователей рассматривает феномен профессиональных деформаций как негативное явление, снижающее адаптационные возможности индивида.

В то же время ряд исследователей (О.Г. Носкова, Е.И. Рогов) считает, что в широком понимании развитие деформаций установок, динамических стереотипов, как и стратегий мышления, когнитивных схем, профессионально ориентированных смысловых структур профессионала – явления естественные, острота проявлений которых зависит от глубины профессиональной специализации и степени специфичности трудовых задач.

Е.И. Рогов предлагает выделять несколько видов профессиональных деформаций:

• общепрофессиональные – обусловленные инвариантными особенностями профессиональных задач, форм общения, установок. В ряде других исследований их именуют «профессиональными акцентуациями личности» (Е.А. Климов, 1995). К.Маркс в «Капитале» называл подобные грубые нарушения личности «профессиональной идиотией»;

• типологические – образованные слиянием личностных особенностей и особенностей функционального строения профессиональной деятельности (в среде педагогов Е.И. Рогов выделяет по этому признаку педагогов-организаторов и педагогов-предметников);

• индивидуальные – обусловленные в первую очередь личностной направленностью, профессия только создает благоприятные условия развития тех качеств личности, предпосылки которых имели место еще до начала профессионализации (например, среди педагогов начальной школы нередко встречаются люди, оставшиеся в этой профессии потому, что у них сильно выражена потребность власти, подавления, управления активностью других людей)[87].

Для экспликации профессиональных деформаций врачей-терапевтов мы использовали разработанную в диссертационной работе Доники А.Д. методику, основанную на применении количественных (анкетирование, опрос, контент-анализ) и качественных (включенное наблюдение, кейс стади) социологических методов, а также методик психологического тестирования[88]. Эксплицированный в диссертации Доники А.Д. инвариант профессионально значимых качеств мы использовали в качестве оценочной шкалы.

В связи с этим мы провели комплексное исследование социально-психологических свойств в модельной группе врачей терапевтического профиля, детерминирующих наиболее значимые для реализации профессиональной роли врачей-терапевтов профессиональные качества.

На первом этапе мы провели оценку коммуникативных качеств врачей-терапевтов, поскольку именно этим качествам, как по оценке врачей-экспертов, так и по данным результата контент-анализа сайтов, содержащих требования к этой профессии (см. 3.1.), уделяется приоритетное значение в общем инварианте профессионально значимых качеств врачей этого профиля.

Оценка коммуникативных качеств врачей модельной группы проводилась по методике КОС (коммуникативных и организаторских склонностей) В.В.Синявского и Б.А.Федоришина, которая содержит 2 шкалы, позволяющие оценить коммуникативные и организаторские склонности личности градаций уровня развития рассматриваемых способностей:
1 – низкий, 2 – ниже среднего, 3 – средний, 4 – высокий, 5 – выше среднего.

Согласно полученным результатам (табл. 16), среднее значение показателя коммуникативных качеств в модельной группе врачей-терапевтов относится к градации «ниже среднего». При этом среднее значение показателя организаторских качеств врачей соответствует градации «средний». Анализ средних значений позволяет сделать вывод, что у врачей модельной группы терапевтов лучше развиты организаторские качества, среднее значение показателя которых выше, чем коммуникативных (р<0,05).

По данным распределительного анализа у большинства исследуемых (71,6%) выявлены показатели коммуникативных свойств, соответствующие градации «низкий» и «ниже среднего» (табл. 16), р<0,05. Число лиц с показателями градаций «высокий» и «очень высокий» (22,4%) – меньшинство. Следовательно, менее трети среди исследуемых врачей-терапевтов (28,5%) обладает показателями коммуникативных свойств адекватных профессиональным требованиям (табл. 17).

Таблица 16

Средние значения показателей развития коммуникативных
и организаторских свойств врачей

Таблица 17

Распределение врачей в модельной группе
по критерию градации показателей
коммуникативных и организаторских свойств

Примечание: * – р<0,05 между числом лиц с градацией «низкий» и другими градациями одноименного показателя

Показатели организаторских качеств у большинства исследуемых (47,5%) соответствуют градациям «низкий» и «ниже среднего» (табл. 17). В то же время обращает внимание, что лиц с показателями организаторских свойств градации «очень высокий», больше, чем с аналогичным показателем коммуникативных свойств. В целом лиц с показателями организаторских свойств градаций «средний» и выше, достоверно больше, чем с аналогичными показателями коммуникативных свойств (53,8% против 28,5%, – р<0,01).

Таким образом, показатели коммуникативных качеств, соответствующие профессиональным требованиям (градаций «средний» и выше) встречаются у 28,5%, а организаторских качеств (которые эксперты не оценили, как необходимое качество) градации «средний» и выше – у 53,8% исследуемых.

Анализ соотношения коммуникативных и организаторских качеств в структуре личностных свойств врачей показал, что среди терапевтов преобладают лица с приоритетным развитием организаторских свойств личности. В модельной группе у 15,6% терапевтов в расматриваемой дихотомии преобладают коммуникативные свойства, а у 78,8% – организаторские, р<0,01).

Согласно результатам корреляционного анализа выявлена линейная положительная связь между полученными показателями коммуникативных и организаторских способностей. В среднем коэффициент корреляции для этих показателей составил r=+0,78. Полученная на модели врачей положительная корелляция между коммуникативными и организаторскими способностями характеризует общую направленность личности. Можно предположить, что недостаточное развитие одних свойств будет компенсироваться высоким уровнем развития других, например, через формирование индивидуального стиля деятельности[89].

В то же время, экспликация у 71,6% врачей модельной группы низких показателей (градаций «низкий» и «ниже среднего») коммуникативных свойств, признанных для этой группы профессионально значимыми, можно расценивать как проявление девиации профессиональной роли врача-терапевта.

Для комплексной оценки коммуникатиных качеств врачей модельной группы мы проводили оценку способности к коммуникативному контролю, под которым понимают умение оценить собеседника, понять его проблемы и предвидеть производимое впечатление, гибкость реагирования на ситуацию. Исследование проводилось по методике Снайдера, согласно которой были определены три уровня коммуникативного контроля: низкий (0-3 балла), средний (4-6 баллов), высокий (7-10 балов).

Среднее значение рассматриваемого показателя для всех врачей модельной группы соответствует градации «средний» – М±m составила 4,75±0,12. В то же время, у большинства исследуемых (61,5%) отмечены показатели коммуникативного контроля, соответствующие градации «средний» (р<0,01).

В целом у большинства исследуемых (76,9%) отмечены средние и высокие показатели коммуникативного контроля, что в общем соответствует критериальным требованиям к профессиям социономического типа, и, в частности, профессии врача-терапевта, чья деятельность характеризуется непосредственной вербальной коммуникацией [90], [91].

Согласно интерпретации Снайдера, для лиц со средним уровнем коммуникативного контроля характерна искренность в общении, сдержанность в проявлениях своих эмоций, уважение чужого мнения. Большинство таких лиц и выявлено в модельной группе (рис. 4). Лица с высоким уровнем коммуникативного контроля, которых в нашем исследовании оказалось меньшинство, легко справляются с коммуникативными ролями, гибко реагируют на изменение в ситуации, могут предвидеть впечатление, которое производят на окружающих. Вместе с тем, у них затруднена спонтанность самовыражения, они не любят непрогнозируемых ситуаций. Лица с низким коммуникативным контролем (менее трети нашей выборки) обладают излишней прямолинейностью, не считают нужным корректировать свое поведение в зависимости от ситуации, что явно не соответствует требованиям профессиональной роли врача-терапевта.

Важным элементом технологии общения врача-терапевта с пациентом является коммуникативная техника, заключающаяся в умении выслушать последнего. По нашим данным среднее значение (M±m) рассматриваемого показателя для врачей-терапевтов соответствует градации «выше среднего» (65,1±1,56).

По данным распределительного анализа у большинства исследуемых выявлены высокие и средние показатели рассматриваемого качества. При этом лиц с высокими показателями в модельной группе – 62,7% (р<0,05). Обращает внимание, что число лиц с низким показателями среди терапевтов незначительно (7,6%, р<0,001).

Корреляционный анализ не выявил достоверных корреляций между показателями рассматриваемого признака и показателями коммуникативного контроля (r= – 0,22). В то же время, в модельной группе большинство терапевтов обладает высокими показателями коммуникативной техники «умения слушать» на фоне в основном средних и высоких показателей коммуникативного контроля.

Изучение коммуникативных свойств по методике В.В.Бойко проводилось с целью прогнозирования вероятных коммуникативных проблем, условно названных, «помехами» в установлении эмоциональных контактов. Методикой предусматривается разделение «коммуникативных помех» на 5 этиологических групп: 1 – неумение управлять эмоциями; 2 – неадекватное проявление эмоций, 3 – негибкость, недоразвитие эмоций, 4 – доминирование негативных эмоций, 5 – нежелание сближаться с людьми на эмоциональной основе.

Среднее значение показателя «коммуникативных помех» среди исследуемых – 7,97±0,58 (M±m). Это позволяет говорить о наличии незначительных эмоциональных проблем в общении, и адекватно характеризует исследуемую выборку врачей. В то же время, по данным распределительного анализа (табл. 18) только 22,3% исследуемых врачей не испытывают эмоциональных проблем в общении. В то время как 47,2% врачей-терапевтов испытывает эмоциональные проблемы в общении 2 уровня (в некоторой степени осложняющие его). Число лиц, у которых выявлены эмоциональные проблемы 3 уровня (препятствующие установлению контактов минимально (7,7%), р<0,05 .

Детальный анализ коммуникативных проблем показал, что у терапевтов чаще отмечаются помехи 3 типа (негибкость, недоразвитие эмоций), а помехи остальных типов встречаются примерно одинаково часто (р>0,05).

Таким образом, проведенное исследование показало, что реализация профессиональной роли врача-терапевта характеризуется отсутствием серьезных эмоциональных дефектов в межличностном общении (число лиц с помехами 3 уровня незначительно) (табл. 18). У каждого третьего представителя исследуемой выборки отсутствуют даже минимальные коммуникативные помехи, что, безусловно, положительно характеризует исследуемую группу с профессиональных позиций. Достаточно часто встречаются коммуникативные помехи 1 и 2 уровня. Незначительные помехи в общении (1 уровня), выявленные в нашем исследовании практически у каждого третьего врача, также не противоречат профессиональной позиции, поскольку межличностное общение имеет биполярный характер и определяется не только характерологическими особенностями врача, но и состоянием пациента (психосоматические расстройства, уровень культурного развития и т.п.).

Таблица 18

Распределение случаев «помех» разных типов в модельной группе

Примечание: * – (Типы «помех»: 1 – неумение управлять эмоциями; 2 – неадекватное проявление эмоций, 3 – негибкость, недоразвитие эмоций, 4 – доминирование негативных эмоций, 5 – нежелание сближаться с людьми на эмоциональной основе).

В то же время, выявленное значительное число врачей 47,2% с коммуникативными помехами 2 уровня (осложняющие общение), а также наличие у 19,5% врачей помех 4 типа (доминирование негативных эмоций) и у 19,5% – 5 типа (нежелание сближаться с людьми на эмоциональной основе), может быть расценено как девиации профессиональной роли врача-терапевта.

Проведенный корреляционный анализ выявил положительную устойчивую линейную связь между помехами 1-го и 2-го типов («неумение управлять эмоциями» и «неадекватное проявление эмоций», r = 0,59), 1-го и 4-го типов («доминирование негативных эмоций») (r = 0,69), 2-го («неадекватное проявление эмоций») и 4-го типов (r = 0,65).

Таким образом, у врачей модельной группы выявлены следующие показатели коммуникативной сферы, негативно влияющие на реализацию профессиональной роли врача-терапевта:

• у 34,8% – низкие показатели коммуникативных качеств (у 36,8% – «ниже среднего»;

• у большинства исследуемых (78,8%) отмечено доминирование организаторских качеств над коммуникативными.

• у 23,1% – низкие показатели коммуникативного контроля;

• у 47,2% – коммуникативные помехи, затрудняющие общение (у 7,7% – препятствующие);

Положительной оценки врача-терапевта, как социального актора, заслуживают высокие показатели коммуникативной техники «умения слушать», среднее значение которой у терапевтов относится к градации «выше среднего» (65,1±1,56) и лиц с такой градацией качества – 62,7%.

Основной проблемой коммуникационной сферы для исследуемых врачей являются низкий коммуникативный контроль, а также в целом невысокий уровень развития коммуникативных качеств, ниже, чем организаторских. Этиология коммуникативных помех представлена неумением управлять эмоциями, неумением слушать, доминированием негативных эмоций и, особенно прогностически неблагоприятным для реализации профессиональной роли – нежеланием сближаться с людьми на эмоциональной основе. Безусловно, выявленные особенности не соответствуют патерналистской модели врачевания, и, возможно, отражают отечественные тенденции смены патернализма техницистской и контрактной моделями.

Кроме того, для экспликации возможных профессиональных деформаций мы оценили нервно-психическую устойчивость (далее НПУ) врачей модельной группы по методике определения нервно-психической устойчивости и риска дезадаптации в стрессе «Прогноз», поскольку данные многочисленных исследований свидетельствуют о высокой стрессогенности профессиональной деятельности врача.

Согласно полученным результатам, у большинства исследуемых (92,8%) отмечены показатели уровней нервно-психической устойчивости с пятого и выше, характеризующие достаточную устойчивость к профессиональному стрессу. В среднем набранное количество баллов по шкале НПУ (М±m) составило 14,4±0,94.

При этом у 57,2% исследуемых выявлены уровни НПУ выше среднего (р<0,05 между числом лиц с высокими и низкими уровнями НПУ). Число лиц со средним уровнем НПУ в группе терапевтов – 35,7%.

Согласно данным литературы, одним из показателей эмоциональной зрелости личности профессионала является ее готовность к риску. Риск-рефлексия отражает различную ориентацию сознания субъекта: «риск-неориентированные» характеризуются детерминирующим подавлением фактора случайности и ориентированы на заданность поведения, в то время как «риск–ориентированные» субъекты отличаются высокой степенью ориентации на неожиданность и непредвиденность обстоятельств в ходе конкретной деятельности. Социологическое исследование, проведенное на базе Саратовского государственного медицинского университета показало высокую значимость рассматриваемого качества для реализации профессиональной роли врача, который в своей деятельности сталкивается с рисками, связанными как с последствиями болезни, так и с принятием решений[92].

Полученные результаты диагностики риск-рефлексии в модельной группе по методике Шуберта показали, что у терапевтов чаще регистрируются показатели рассматриваемого качества градации «ниже среднего» (43,4%) и «средняя» (42,1%) (р<0,05 между другими градациями, выявленными в этой группе; выше среднего – 7,3%, низкая – 7,2%; высокая – 0).

Корреляционный анализ выявил линейную положительную связь между готовностью к риску (по Шуберту) и уровнем нервно-психической устойчивости (по шкале «Прогноз») – r = +0,56.

В качестве медицинских критериев оценки «эмоционального благополучия» (по Варру) может быть использована донозологическая диагностика невротических состояний. Проведенное нами исследование по госпитальной шкале тревоги и депрессии не выявило среди врачей модельной группы клинических форм рассматриваемых невротических состояний. В то же время, субклинические формы тревожных состояний отмечены у 68,2% (достоверно чаще, чем депрессивные состояния – 28,4%, р<0,05). Полученные данные донозологической диагностики отражают влияние профессионального стресса и свидетельствуют о включении компенсаторных механизмов, пределы которых, безусловно, не безграничны.

Отмеченное широкое распространение субневротических расстройств среди врачей-терапевтов, преимущественно тревожного генеза, несомненно, снижает их стрессоустойчивость и является прогностически неблагоприятным признаком для реализации их профессиональной роли.

Для оценки влияния стресса на реализацию профессиональной роли мы применили методику В.В.Бойко, которая позволяет определить стадию развития фаз и уровень сформированности основных симптомов синдрома профессионального выгорания (СПВ) (табл. 19).

Таблица 19

Распространенность симптомов
Синдрома профессионального выгорания в модельной группе врачей

Современная характеристика синдрома профессионального выгорания как состояния постепенной утраты эмоциональной, когнитивной и физической энергии, проявляющейся в симптомах истощения, утомления, личной отстраненности, снижения удовлетворения от исполнения работы, позволяет использовать психодиагностический инструментарий синдрома профессионального выгорания в качестве маркеров и дискриптов девиаций в профессиональной роли врача.

Полученные результаты позволяют констатировать значительную его распространенность среди исследуемых врачей. Так, у 71,2% врачей-терапевтов регистрируются сложившиеся симптомы синдрома профессионального выгорания (р>0,05), при этом сформировавшаяся фаза синдрома профессионального выгорания отмечена у 37,7% терапевтов. Кроме того, у 21,2% терапевтов диагностированы фазы синдрома профессионального выгорания в стадии формирования. Полное отсутствие даже начальных симптомов синдрома профессионального выгорания отмечено у 12,4% терапевтов.

Обращает внимание, что у всех исследуемых среди сложившихся симптомов синдрома профессионального выгорания чаще регистрируются симптомы фазы резистенции (р<0,05). При этом сформировавшаяся фаза резистенции отмечается у 19,6% (достоверно чаще, чем другие фазы СПВ) и формирующаяся – у 24,7%.

Среди сформировавшихся симптомов наиболее часто встречается симптом «неадекватного избирательного реагирования», характерный для фазы резистенции, отмеченный у 48,6% терапевтов. Преобладание симптомов фазы резистенции свидетельствует о компенсации нервно-эмоционального выгорания, механизмы которой отражают доминирующие симптомы этой фазы. Симптом «эмоционального дефицита», характерный для фазы истощения, регистрируется у 17,5% терапевтов, а в фазе резистенции – симптом «эмоционально-нравственной дезориентации» у 16,6%.

Следовательно, компенсаторным механизмом для врачей-терапевтов является эмоциональная отстраненность, т.е. индеферрентное отношение к пациентам.

Анализ средних значений показал, что наибольшие величины средних значений получены для симптомов «неадекватного избирательного реагирования», «переживания психотравмирующих ситуаций» и «редукции профессиональных обязанностей» (р>0,05). Преобладающими, является «симптом неадекватного избирательного реагирования», на втором месте «симптом переживания психотравмирующих ситуаций» и «редукции профессиональных обязанностей».

Наибольшее значение в плане прогноза социально-профессиональной дезадаптации имеют показатели фазы истощения. Число лиц с сформировавшейся фазой истощения среди исследуемых незначительно – 5,4%, при этом истощение проявляется в основном в личностном плане (эмоциональное истощение).

Доминирование в проявлении синдрома профессионального выгорания показателей фазы резистенции (по данным средних значений и результатам распределительного анализа) свидетельствует о развитии защитных механизмов СПВ, в то же время характеристики регистрируемых показателей СПВ (в частности, редукция профессиональных обязанностей и особенно – психосоматические и психовегетативные нарушения) однозначно негативно отражаются на реализации профессиональной роли.

Диагностика наиболее распространенных симптомов позволяет определить ряд механизмов компенсации профессионального стресса (механизмов психологической защиты) для рассматриваемого профессионального поля, таких как, эмоциональная отстраненность, неадекватное избирательное реагирование, расширение сферы экономии эмоций. Выявленные механизмы компенсации эмоционального выгорания по своему содержанию и распространенности могут расцениваться как профессиональные деформации врачей-терапевтов.

Полученные результаты подтверждают результаты исследования коммуникативных качеств врачей. В частности, эмоциональный компонент рассматриваемых явлений подтверждает наличие серьезных проблем коммуникативной сферы, отмеченных в модельной группе врачей-терапевтов.

Проведенный анализ полученных в нашем исследовании показателей позволяет эксплицировать ряд профессиональных деформаций для рассматриваемого профессионального поля;

1. Отмеченное среди терапевтов преобладание в дихотомии «коммуникативные-организаторские качества» организаторских качеств, на фоне невысокого уровня коммуникативных качеств, можно интерпретировать как доминантность, выражающуюся в частичном удовлетворении потребности в аффилиации (власти), самоутверждении за счет других. Специфичность врачебной деятельности, требующая от профессионала специальных знаний и умений, может рассматриваться в качестве объективного условия для развития этой деформации. Профессионализму по своей сути присуща иерархия компетенций (Т. Парсонс) в отношениях эксперт-клиент, определяющая превосходство профессионала (эксперта) над реципиентом профессиональных услуг.

2. Отмеченные среди врачей в качестве коммуникативных помех такие, как нежелание сближаться с людьми на эмоциональной основе, эмоциональная и личностная отстраненность (симптомы синдрома профессионального выгорания), эгоистические социальные ориентации обуславливают профессиональную индифферентность.

3. Отмеченные среди врачей таких симптомы синдрома профессионального выгорания, как редукция профессиональных обязанностей и эмоционально-нравственная дезориентация, обуславливают утрату эмпатии, психологическую безучастность врача, профессиональные действия которого, социально экспектируемые как проявление заботы о пациенте (сбор анамнеза, жалобы) трансформируются в социальное лицемерие.

4. Выявленный низкий уровень коммуникативного контроля позволяет эксплицировать авторитарность, проявляемую в нетерпимости к критике, снижении рефлексии, излишней прямолинейности, проявлении высокомерия. На наш взгляд, предпосылками для развития авторитарности является также патерналистская модель взаимодействия врача и пациента. Рассмотренные деформации во многом обусловлены выявленными эмоциональными проблемами в общении, такими как негибкость, неадекватное проявление эмоций, неумение управлять эмоциями

5. Отмеченный низкий уровень риск-рефлексии, интерпретируемый как ориентированность личности на заданность поведения и стереотипы, позволяет в качестве профессиональной деформации выделить консерватизм.

Эксплицированные профессиональные деформации обуславливают неэффективность социального взаимодействия в системе врач-пациент, поскольку, как показывают, результаты социологических исследований, для России характерна патерналистская модель врачебной профессии, предусматривающая высокий уровень эмпатийности врача, как социального актора.

Эксплицированные девиации профессиональной роли врача-терапевта являются значимым фактором снижения авторитета врача как агента социального контроля. Полученные данные соответствуют результатам проведенного опроса 3 874 россиян, согласно которому 22,53% опрошенных предпочитают после первого посещения врача «терпеть и больше не ходить к нему ни разу» или «пожалеть себя» и не ходить к нему – в 7,64%; а 12,88% – пойти к другому специалисту[93].

Результаты социологического исследования, проведенные С.А. Ефименко показали, что только 31,0% пациентов отмечают полное доверие к врачу, 59,5% – доверяют врачам, но понимают его отчасти, а 8,5% указали, что доверие и понимание отсутствуют полностью. Причины отсутствия взаимопонимания и доверия между пациентом и врачом почти половина (47,4%) опрошенных пациентов видят в том, что врачам не всегда удается быть внимательными к их жалобам, сопереживать им (49,6%), поддерживать разговоры на темы личного характера (26,9%). Треть пациентов (30,7%) испытывает трудности в понимании того, что объясняет им врач. Прежде всего, это связано с тем, что врачи «не объясняют, а пишут неразборчиво»(40,5%), «говорят неразборчиво, быстро, не повторяют и не уточняют непонятное»(30,8%)[94].

Приведенные данные адекватны низким показателям коммуникативных свойств врачей модельной группы. Негативная оценка низкой коммуникативной техники врачей пациентами отражает ее несоответствие социальным экспектациям основного реципиента предоставляемых медициной социальных услуг, что позволяет эксплицировать девиации профессиональной роли врача-терапевта, и прогнозировать их у специалистов, прошедших переподготовку по специальности «общая врачебная практика» (семейная медицина).