Научная электронная библиотека
Монографии, изданные в издательстве Российской Академии Естествознания
II.2. Принципы и приоритеты становления и развития российской высшей школы
В XXI веке лучшая антикризисная программа - это образование мирового уровня, выстроенное на выверенных принципах и приоритетах российской высшей школы. Возможна ли национальная модель образования в условиях усиления мирохозяйственных взаимосвязей и формирования некоего общего социокультурного пространства как доминирующих процессов интернационализации и интеграции современной глобализации? Приходится констатировать, что роль национальных традиций в формировании облика российской высшей школы не стала пока предметом исчерпывающего исследования.
Начало высшего профессионального образования в России справедливо связывается с деятельностью Киево-Могилянской академии, а в большей степени - с петровскими реформами, порождением которых и стал, в конечном счете, Московский университет, основанный в 1755 году. Но справедливости ради следует знать, что истоки его более глубоки. С 1652 года в течение ряда лет активно действовало Ртищевское ученое братство и созданное на его основе училище, послужившее основой Славяно-Греко-Латинской Академии. Ф.М. Ртищева (1626-1673) по праву можно считать родоначальником русской благотворительности, в том числе, и в сфере образования.
Следует заметить, что в России существовала значительная традиция духовного образования. На обособление, а в дальнейшем деградацию и существенную маргинализацию духовного образования повлияли как просветительские установки, так и известные исторические обстоятельства советской эпохи. Особенности формирования мировоззрения научной элиты обстоятельно рассмотрены в сборнике «Вехи». Университеты в России, как известно, создавались без богословских факультетов, да и само преподавание философии в течение XIX века бывало под вопросом. Небезызвестна реляция министра народного просвещения на решении о запрете преподавания философии: «польза от ее изучения сомнительна, а вред очевиден».
Великий русский литературный критик революционно-демократических убеждений В.Г. Белинский, двухсотлетний юбилей со дня рождения которого приходится на этот год, писал: «Человек приобретает мудрость опытом жизни, который богат отрицаниями, и чем продолжительнее его опытность, тем глубже его мудрость: так и учебное, равно как и всякое заведение, имеющее свою историю, т.е. органически развивавшееся, потому что историю может иметь только то, что развивалось. Вот почему мы приписываем такую важность древности университетов: они прошли чрез множество отрицаний и развивались органически, сами из себя» [Цит. по: 9, с. 628].
Принципиальное значение в идейно-теоретическом и методологическом аспекте по сложнейшему мировоззренческому вопросу о пределах теологизации и возможностях науки в образовании и воспитании имеет острая полемика Белинского с Гоголем в связи с публикацией «Выбранных мест из переписки с друзьями».
Русская отечественная педагогическая мысль, опыт учительства и самая школьная практика изначально была укоренена в своей религиозной поч-
ве - Православии. При всем своеобразии и определенных различиях теоретических и дидактических оснований не было разрыва, а тем более противопоставления светской и православной педагогики. Социально-педагогический идеал, на основе которого выстраивался педагогический процесс, обучение и воспитание, домостроительство и семейные устои зиждились на христианском фундаменте педагогической мысли и педагогической практики. Сущностный образ человека как боготворного и богоподобного существа, духовно-нравственного в своей внутренней сердцевине по своему смысложизненному призванию и назначению, вдохновляющегося высшими и вечными целями спасения через действенную любовь к Богу и ближнему - вот что составляло ценностно-смысловое и предметно-содержательное основание социально-педагогического идеала. По большому историческому счету и масштабному Богочеловеческому видению перед школой, семьей, церковью и государством, по словам выдающегося русского богослова, философа и педагога В.В. Зеньковского, стояла всегда самая претрудная задача - христианизация педагогической мысли и педагогической практики. В соответствии с религиозно-философским учением В.С. Соловьева о Всеединстве и Богочеловечестве необходимо ввести вечное содержание христианства в новую, соответствующую ему, то есть разумную безусловную форму.
Историческая эволюция школы и органическое взаимодействие в ней церковного, государственного и общественного начал, научного и религиозно-богословского компонентов на различных этапах развития русской педагогики и российской школы предметно и глубоко раскрыто в работах П.Ф. Каптерева. Он отмечал, в частности: «Национальное педагогическое самосознание может вырабатываться лишь самим народом, а высказываться и формулироваться его представителями, его органами. Не следует думать, что у народа необразованного, малокультурного нет своих взглядов на образование, что он может повторять лишь то, что ему скажут более сведущие люди. Каждый, даже самый малокультурный, народ не только имеет детей, но и воспитывает их по своим взглядам и убеждениям, так, как он считает нужным воспитывать. Откуда у некультурного народа педагогические взгляды и убеждения - материя довольно высокая к сложная? Они неизбежно создаются условиями внешней среды или природы, среди которой живет данный народ, социальными условиями и, в частности, религией. Правда, педагогические народные взгляды могут быть неясны для самого народа в данное время, он может их толком не уразуметь и тем более быть не в состоянии сформулировать, но они у него есть. Их нужно будить, развивать, давать возможность народу шире участвовать в создании своего образования, потому что никаким другим путем народное педагогическое самосознание развиваться не может. За народ не может творить педагогическое дело кто-нибудь другой, как никто за народ не может делать всякую другую его народную работу. Если духовенство или дворянство данного народа примется за выработку педагогических идеалов, то это будут идеалы духовенства и дворянства, например русских духовенства и дворянства, идеалы до известной степени в связи с народной жизнью и народным характером, но все же идеалы ограниченные, односторонние, с весьма значительной примесью сословности. Как отдельный человек все в мире рассматривает субъективно, с точки зрения своего личного «я», так каждое сословие склонно все вопросы, особенно практические, обсуждать с точки зрения и даже до известной степени в интересах сословия. Поэтому для развития национального педагогического самосознания весьма важно, кто на протяжении всей истории народа является органом педагогического самосознания, кто создает педагогические идеалы и школы, кто непосредственно устрояет дела по народному образованию: народ ли сам в виде мелких своих ячеек - семей и сельских общин, или его представители -
более крупные, но и более далекие от него, сословия более образованные и владеющие экономическими и политическими привилегиями, или, наконец, прямо правительство как орган государственной жизни» [148, с. 68-71].
Созидательной и человекообразующей основой образования и воспитания личности служит только духовно-ценностное основание, любящая мысль и верующее мышление.
Всякое знание, отделенное от справедливости и других добродетелей (и, прежде всего, от любви - по ап. Павлу), представляется плутовством, а не мудростью (по Сократу и Платону). «Тому, кто не постиг науки добра, всякая наука приносит лишь вред», - считал М. Монтень.
«Истина не дается нравственно ущербному человеку», - утверждал И.В. Киреевский. Вера есть взор сердца к Богу. А «из отвлеченного ума», - писал он, - нельзя получить ни истинной веры, ни совести, ни любви. Это было бы... странное рождение живого из мертвого».
И.А. Ильин значимость веры для человека выразил чеканной формулой: «Скажи мне, за что ты хотел бы отдать свою жизнь, а я скажу тебе, во что ты веришь. Ибо вера ставит каждого из нас перед высшей ценностью жизни, перед последним вопросом бытия, перед нашим существованием в целом: когда смерть вопрошает душу, то душа вопрошает верою» [136, с. 58].
В анализе феномена духовности уместно обращаться не только к наследию философской мысли, но и к духовному опыту великих христианских святых. К их творениям обращались наши отечественные мыслители. (Учителя Восточной Церкви: Св. Григорий Нисский, Св. Макарий Великий, Св. Антоний Великий, Св. Иоанн Дамаскин и др.; русские святые праведные Серафим Саровский, Иоанн Кронштадтский). В соединении и актуализации духовного опыта православной церкви и православной культуры и интеллектуального наследия русской религиозной философии есть, на наш взгляд, полнота анализа феномена духа, духовности и духовного.
В отходе от религиозных начал, в утрате духовной цельности И.В. Киреевский видел суть кризиса европейского просвещения. Это наиболее ярко проявляется в господстве отвлеченных начал в идеалистической философии. Он считал гегелевскую философию завершением западноевропейского рационализма, восходящего к Аристотелю и католической схоластике Средневековья. Гегелевской философии он противопоставлял традиции Платона и восточно-христианского направления.
Самобытная русская философия должна быть философией духовно цельной личности. Сама философия получает высшее задание из веры, религии. И поэтому он рассматривал философию лишь как «переходное движение разума человеческого из области веры в область многообразного приложения мысли бытовой» [158]. Там, если можно так выразиться, фундируется методология, а все остальное - технология. Не теряет своего программного значения работа И.В. Киреевского «О необходимости и возможности новых начал для философии» [см. 159]. Как он понимает и раскрывает духовную цельность?
Духовную цельность он выводит из диалектики живой Божественной личности к личности человеческой. Основанием для него служит вера, а цельность и полнота человеческой личности пролегает в верующем мышлении. Главный характер верующего мышления заключается, по Киреевскому, в стремлении собрать все отдельные части души в одну силу. И, тем самым, отыскать то внутреннее средоточие бытия, где разум и воля, и чувства, и совесть, и прекрасное, и истинное, и удивительное, и желанное, и справедливое, и милосердное, и весь объем ума сливается в одно живое единство. И таким образом восстанавливается существенная личность человека в ее первозданной неделимости [157]. Не наружное сцепление понятий, не просто логическое, рационалистическое оправдание, а совокупность всех познавательных сил человека. Ибо человек - это его вера, созерцание не только внешнего мироздания, но созерцание мира внутреннего и мира нравственного.
В самобытности исторического пути России, верности христианству, православию и соборному началу А.С. Хомяков видел залог ее всечеловеческого призвания. В учении о соборной личности Хомякова главное - это ее вера: «Человек... признает в себе высшую, духовную жизнь. Он сочувствует с миром, стремится к источнику всякого события и всякой правды, возвышается до мысли о божестве и в ней находит венец своего существования. Темно, ясно ли его понятие, вечной ли истине, или мимолетному призраку приносит он свое поклонение, во всяком случае, вера составляет предел его внутреннему развитию. Из ее круга он выйти уже не может, потому что вера есть высшая точка всех его помыслов, тайное условие его желаний и действий, крайняя черта его знаний. В ней его будущность, личная и общественная, в ней окончательный вывод всей полноты его существования разумного и всемирного» [373, с. 22].
Внешний мир в его сущности непостижим, тем более Божество, но в сокровенных тайниках личной жизни каждый человек слышит голос этого существа и испытывает его непосредственное воздействие. Бытие Бога - непреложный факт нашей внутренней жизни. Человек не имеет безусловного знания. Но знание о безусловном у него есть. Человек может двигаться навстречу Богу. Или страдать от того, что этого движения не происходит. Но ситуация встречи и взаимоотношения между Богом и человеком сохраняется всегда. Бог для человека всегда самый близкий и самый далекий в одно и то же время.
В сочинениях Н.А. Бердяева четко прослеживается мысль о духовности как божественной свободе человека, как творческом акте выбора божественной благодати, о бого-человечности, возможности глубокой близости между божественным и человеческим, к чему неприменимы никакие понятия и отношения падшего мира, социума. Для человека возможна внутренняя экзистенциональная встреча с Богом, то есть феномен духовности лежит в сфере отношений Бога и человека. «Свойства духа познаются только духовным опытом человека, к Богу применимо лишь то, что взято из глубины духовного опыта, опыта трансцендентального человека» [32, с. 112]. По Н.А. Бердяеву, человек есть идея, задание Бога, и по этой идее, по божественному замыслу он есть духовное существо. Реализация потенциальной, нераскрытой духовности означает богочеловеческий процесс в человеке и есть реализация личности. Но пробуждение духовности, трансцендентального человека в эмпирическом человеке происходит таинственно, оно не подчинено субъективированному, внешнему иерархическому началу. Пробуждение духовности происходит в Церкви, понятой духовно мистически как духовный организм. «Бог и божественное открывается в Духе и истине. Дух и есть Истина в человеке, Смысл и Свет. Но Дух в человеке может ущербляться и умаляться в охлаждающем и умаляющем процессе объективации... Объективация есть приспособление к состоянию этого мира, есть уступка свободы духа необходимости мира, есть отчуждение и охлаждение. Это происходит с религиозной жизнью вообще и с христианством. Подлинная духовность есть процесс, обратный отчуждению и объективации. Новый духовный человек может быть только солнечным человеком, излучающий изнутри свет и мир... Дух есть не отворачивание от мира и его муки, а изменение, просветление, преображение мира» [32, с. 147-149].
Непреходящее значение в преодолении духовного недуга и выхода из кризисного состояния образования приобретает обращение к святоотеческому учению и историческому опыту российской педагогики.
Главная и неизменная цель воспитания и образования «сделать учащегося человеком». Таким эпиграфом открывается статья Николая Ивановича Пирогова «Задачи жизни», вызвавшая большой резонанс в русском образованном обществе середины XIX века. Цель образования - человекообразование, формирование личности соответственно Образу Божиему и смыслу человеческого бытия. Без Образа может быть только любое Без - Образие, форменное или фирменное. Образование вообще, тем более на его высшей профессиональной ступени может называться таковым лишь в той мере, в которой общие и специальные знания и умения зиждятся на фундаменте национального и общечеловеческого культурно-исторического развития. В креативно-педагогической парадигме это целевое назначение составляет самую суть фундаментализации, гуманитаризации и реальной демократизации высшего профессионального образования.
К.П. Победоносцев - обер-прокурор Священного Синода, справедливо утверждал, что «...в деле народного просвещения и воспитания мудрость велит не спешить, но стремиться последовательно и неуклонно к его достижению. Одно лишь необходимо, чтобы идеал был истинный, верный, а не мнимый, фантастический и колеблющийся ветрами случайных на-
правлений» [259].
Вдумаемся в его мудрые советы и наставления: «Ты предлагаешь детям Закон Божий... Больше всего берегись делать из Евангелия учебную книгу: это грех. Это значит - в ребенке обесценивать для человека эту книгу, которая должна быть для него сокровищем и руководством целой жизни. Страшно должно быть для совести разбивать слово жизни на бездушные кусочки и делать из них мучительные вопросы для детей» [259].
Он предупреждает об опасности раздвоения духовной жизни на религиозное и светское начала и обосновывает необходимость достижения единства и взаимосвязи в целостном процессе воспитания и обучения. «Если же мы хотим правды в этом великом деле, то не станем от нее прятаться. И вера, и нравственность не равные с прочими предметами обучения: одни уроки и наставления для этого недостаточны; и вера, и нравственность воспитываются в душе целым воздействием домашней и, говоря о школе, школьной жизни. Лишь бы эта школьная жизнь не была раздвоена на две отдельные части - религиозного и светского обучения, но составляла в гармонии частей одно органическое целое» [259].
К.Д. Ушинский, великий русский педагог, в своих работах стремился воплотить идеал совершенства, выраженный в своей полноте в христианстве, его вечные истины вкоренить в основы воспитания. Именно в этом он усматривал высшую цель педагогической деятельности. У каждого народа своя особенная национальная система воспитания. Общей системы народного воспитания для всех народов не существует не только на практике, но и в теории. К.Д. Ушинский считал, что наука не должна смешиваться с воспитанием. Она обща для всех народов, но не для всех народов и не для всех людей составляет цель и результат жизни. Ничуть не принижая значимости науки, он все же отводил ей роль третьей основы воспитания. Не педагогика и не педагоги, но сам народ и его великие люди прокладывают дорогу в будущее, а воспитание только идет по этой дороге. Вот почему самое серьезное внимание он уделял народности в общественном воспитании, формированию русского народного характера, был озабочен тем, как сделать русские школы русскими. Общественное воспитание, по его глубокому заключению, только тогда оказывается действительным, когда его вопросы становятся общественными вопросами для всех и семейными вопросам для каждого.
По убеждению К.Д. Ушинского «воспитание должно просветить сознание человека, чтобы перед глазами его лежала ясная дорога добра» [348]. Сам Творец, по словам выдающегося русского педагога, глубоко и сильно вкоренил элемент народности в человека. Удивительно ли после этого, что воспитание, созданное самим народом и основанное на народных началах, имеет ту воспитательную силу, которой нет в самых лучших системах, основанных на абстрактных идеях или заимствованных у другого народа. К.Д. Ушинский, как православный педагог и мыслитель, утверждал: «Есть только один идеал совершенства, пред которым преклоняются все народности, - это идеал, представляемый нам христианством. Все, чем человек, как человек, может и должен быть, выражено вполне в божественном учении, и воспитанию остается только, прежде всего в основу всего, вкоренить вечные истины христианства. Оно дает жизнь и указывает высшую цель всякому воспитанию; оно же и должно служить для воспитания каждого христианского народа источником всякого света и всякой истины. Это неугасимый светоч, идущий вечно, как огненный столб в пустыне, впереди человека и народов: за ним должно стремиться развитие всякой народности и всякое истинное воспитание, идущее вместе с народностью» [348].
В.Я. Стоюнин доказывал, что дело школы можно рассматривать лишь в связи со всеми условиями жизни того народа, для которого она предназначается. Живая школа не преобразуется и не создается по чужой истории и по чужим опытам. Школу надо устраивать на почве данных народной психологии и истории, согласовывать ее с общественными потребностями, принимая во внимание социальные, экономические, климатические и иные условия страны [322].
Выдающиеся теоретики и практики русской педагогической мысли К.Д. Ушинский, Н.И. Пирогов, В.Я. Стоюнин, Л.Н. Толстой, В.А. Рачинский, П.Ф. Каптерев, К.П. Победоносцев, Е.Н. Поселянин (Погожев), И.А. Ильин, а в новых условиях А.С. Макаренко и В.А. Сухомлинский всегда отстаивали необходимость разработки педагогических принципов, обусловленных спецификой национального характера и русской культуры. Они исходили из духа и строя народной жизни, опыта конкретных условий жизни учащихся, предостерегали против национального обезличивания в деле образования и воспитания [112].