Научная электронная библиотека
Монографии, изданные в издательстве Российской Академии Естествознания
II.3. Исторические этапы и эволюция высшего образования России
История европейских университетов насчитывает более восьмисот лет. Не просто составной частью, а самостоятельной и специфической главой в нее входит история российской высшей школы. В Россию представления об университетах пришли в результате их постепенного распространения через ряд стран Центральной и Восточной Европы. Если первые университеты возникли в XII - начале XIII веков во Франции и Италии, то с середины XIV до начала XVI века они утверждаются на территории Германии, а с последней четверти XVI века началась их экспансия на восточные земли Речи Посполитой. Ее ускорению послужили процессы Реформации и Контрреформации, приведшие сюда Орден иезуитов с его новой учебной системой. Ответной реакцией на натиск католицизма явились первые православные высшие школы. С воссоединением Украины и России в Москву перешла задача основания православного (в конфессиональном смысле) университета, которая была близка к реализации в царствование Федора Алексеевича. На рубеже XVII-XVIII веков царские грамоты, наконец, утвердили в таком значении Киевскую и Московскую академии.
Все университеты того времени представляли собой одинаковые по устройству ученые корпорации, права и привилегии которых гарантировались высшей светской и церковной властью. Это единство сохранялось и после Реформации. Протестантские университеты северной Германии и все иезуитские университеты Восточной Европы, несмотря на их конфессиональные различия, основывались на одном и том же правовом фундаменте. Он просматривается и в «Привилегии на академию» царя Федора Алексеевича. Поддержанные православной Церковью Киевская и Московская академии получили одновременно санкцию от государства и были призваны осуществлять подготовку общественной элиты вообще, из всех сословий (поэтому их нельзя сводить лишь к «церковным училищам»). Тем самым, Россия примкнула на рубеже XVII-XVIII веков к «доклассическому» этапу университетской истории практически одновременно с другими странами своего региона. И это опровергает шаблонный тезис о «многовековом отставании» российских университетов.
Сравнительное изучение российских и европейских (в первую очередь немецких) университетов XVIII - первой половины XIX века осуществлено в обстоятельном исследовании Андреева А.Ю. [См.: 9]. Он убедительно показал позитивную роль этих связей в истории высшего образования в России, которое переживало одни и те же этапы с европейскими университетами и решало схожие проблемы. Это и сейчас дает надежду, что уроки плодотворного взаимодействия с Европой, не отрицающие своеобразия российских условий, но основанные на общем идейном фундаменте, принесут пользу будущему развитию отечественного высшего образования.
Следует заметить, что университет европейского образца в России натолкнулся изначально на свое отрицание. Его нес возобладавший в царствование Петра I принцип утилитаризма, утверждавший замену общего образования специальным, ориентированным на будущую профессию. Это было связано с образовательными идеями европейского Просвещения. Так, например, Г.В. Лейбниц, которому иногда приписывали заслугу «изобретения» российских университетов, на деле принадлежал к критикам этих учебных заведений как «пережитков» средневековья. Он противопоставлял им в качестве рассадников научной деятельности ученые сообщества - Академии наук. Его предложения по системе образования в России имели сугубо практическое направление, не связанное с каким либо серьезным переносом европейских университетских образцов. Проявлением подобного духа утилитаризма стал «Академический университет», фигурировавший в петровском проекте Петербургской Академии наук. Не получив никаких привилегий, ни корпоративного устройства, он не мог сопоставляться с упомянутыми образцами (а следовательно, претендовать на название «университета»). По своей сути такой университет представлял собой учебную часть внутри Академии наук, выполнявшую, и то не регулярно, вполне утилитарную задачу подготовки будущих академиков. Созданные ранее Киевская и Московская академии, перешедшие согласно Духовному регламенту в ведение Синода, также под влиянием утилитаризма переориентировались на профессиональную подготовку духовенства, утратив прежний смысл и значение.
Становление университетов в России во второй половине XVIII века испытало на себе прямое воздействие идей и практик европейского университетского образования. Их перенос осуществлялся, прежде всего, из территориально близкой и родственной в научном плане Германии. Однако при этом само пространство немецких университетов той поры не было однородным, поскольку именно в этот период в недрах «доклассической» эпохи начали вызревать черты, предварявшие ее переход в новую «классическую» стадию. Среди немецких университетов присутствовали как традиционные средневековые привилегированные корпорации, управлявшиеся автономно и испытывавшие кризис в связи с падением их престижа в глазах общества и государства, так и «модернизированные» университеты (Галле, Гёттинген). Объем привилегий последних был сокращен, а в их управлении и финансировании значительную роль играло государство, занимаясь подбором кадров и созданием инфраструктуры, чтобы повысить уровень научной и учебной деятельности в университете. Благодаря этому там утверждалась этика чистой науки, культивировался «благородный» образ жизни (в противовес буршескому разгулу автономных корпораций), что привлекало в ряды студентов множество представителей высших слоев общества.
Различные типы построения университетского образования оказали свое влияние на разных стадиях университетских реформ в России. В разработке проектов учреждения университета в Петербурге на базе не имевшего полноценного статуса «Академического университета» участвовали члены Академии наук. Большинство из академиков или прибыли в Россию из старых «доклассических» немецких университетов, или учились там, а потому желали появления здесь университета, основанного на полных началах автономии, с развернутыми правами и привилегиями, что и стало одной из причин неудачи этих проектов. Стремление к созданию автономной корпорации отразилось и в проекте основанного в 1755 году Московского университета. Принимавший активное участие в его составлении граф И.И. Шувалов сумел ввести туда многие элементы «модернизированного» университета, ограничивавшие автономию. Основание Московского университета вместе с открытием на его базе классической гимназии связано с деятельностью великого русского ученого и педагога М.В. Ломоносова. Гимназию он образно сравнивал с садом, в котором закладываются семена будущей науки и ее практического приложения. М.В. Ломоносов подготовил регламент (устав) университета и гимназии. Последующие преобразования Московского университета рассматривались в 1760-80е годы именно в свете возможности дарования ему полной автономии или, напротив, усиления в нем государственного контроля.
В царствование Екатерины II «университетский вопрос» регулярно обсуждался, занимая важное место в преобразовательных планах императрицы. В предлагаемых проектах присутствовал весь спектр немецких образцов - от старых «доклассических» до ведущих «модернизированных» университетов. Кроме того, Екатерина рассматривала и полностью отрицавшие корпоративную природу университета проекты французских просветителей. Особое внимание императрицы вызвал опыт «модернизации» университетов в монархии Габсбургов, которая сочетала научное обновление с жесткой государственной регламентацией преподавания. Комиссия об учреждении народных училищ в 1787 году составила университетский план, явившийся обобщенным итогом рассмотренных проектов и ставший основой создания «модернизированного» университета в России. Он был востребован в процессе университетских реформ в начале царствования Александра I, которые стали непосредственным продолжением екатерининских проектов.
На идейном содержании проектов российских университетских реформ начала XIX века отразился кризис, охвативший все университетское пространство Европы на рубеже XVIII-XIX века под воздействием Французской буржуазной революции и промышленного переворота в Англии. В Германии произошло крушение большинства средневековых корпораций, среди которых жизнеспособность и притягательную силу сохранили лишь «модернизированные» университеты, и в первую очередь Гёттингенский. Параллельно во Франции образовалась новая система высших специальных образовательных учреждений, организация которых отрицала все прежние принципы устройства университетов (в том числе автономию, привилегии, общий характер образования, иерархию факультетов и т.д.). При наличии нескольких конкурирующих моделей высшего образования деятели народного просвещения в России не смогли сделать определенный выбор в пользу одной из них, но хотели комбинировать их различные части. Именно поэтому, как убедительно показывает в своей работе Андреев А.Ю., российская университетская реформа 1802-1804 годов была сформирована из противоречивых исходных элементов, которые апеллировали к разнонаправленным, зачастую противоположным друг другу принципам. Так, закрепление корпоративной автономии университетов стало результатом сложной борьбы, в ходе которой тяжесть принятия решений была перенесена из только что созданного министерства народного просвещения в узкий кружок молодых друзей императора. А ведущую роль в документальном оформлении принципов автономии сыграл получивший большое влияние на императора Александра I профессор Дерптского университета Г.Ф. Паррот. [См.: 9]. В законопроекты университетской реформы начала XIX века вошли черты как старых «доклассических» корпораций, так и «модернизированного» немецкого университета, и даже ориентированной на специальное обучение французской системы высших школ. В дальнейшем же такое смешение препятствовало усвоению в российских университетах принципов новой, «классической» эпохи.
Данные принципы наиболее полно воплотились в Германии с открытием в 1810 году Берлинского университета и были восприняты в России теми деятелями, которые желали проведения новых реформ, сближавших организацию российских университетов с немецкими «классическими». При основании нового университета в Петербурге министром народного просвещения С.С. Уваровым был выдвинут проект переустройства внутренней университетской структуры и управления, опиравшийся на образец из Берлина. Создавая свой проект, Уваров попытался вложить туда несколько ключевых принципов, характерных для устройства «классического» университета, а также зафиксировать гуманистическое понимание «обучения наукой» (Bildung durch Wissenschaft), родственное идеям великого немецкого реформатора В. фон Гумбольдта, с которым Уваров был близко знаком. Однако все эти попытки встретили резкое противодействие со стороны членов министерства, возглавляемого князем А.Н. Голицыным. В итоге лишь на следующем этапе реформ, когда министром стал уже сам Уваров, новый университетский Устав 1835 года смог освободиться от пережитков корпоративной автономии, ставя главной задачей повысить уровень развития университетской науки и преподавания. Автономия университета в гумбольдтовском духе понималась в нем именно в отношении науки. Образование единого для гуманитарных и естественных наук философского факультета демонстрировало непосредственное влияние структуры Берлинского университета.
Созданный Уваровым отечественный тип университета был приспособлен к условиям России и в то же время отвечал определению Гумбольдта быть «вершиной, к которой сходятся все умственные и нравственные усилия нации». Несомненной особенностью России по сравнению с Германией была возможность гораздо более глубокого вмешательства министерства народного просвещения (через попечителей или непосредственно) в развитие университетов. В дальнейшем это привело к свертыванию политики повышения преподавательского и научного уровня в сторону реакции, к «отторжению» немецких университетов, продиктованному страхом перед революционными событиями в Европе. И все же Россия никогда не была отгорожена китайской «стеной» от взаимодействия с западным ученым миром. Новый этап
восприятия «гумбольдтовской модели классического университета» соотносился уже с эпохой Великих Реформ Александра II. «Университетский вопрос» вновь занял первостепенное место в социально-экономическом развитии российского общества и государства.
Основу высшей школы России в царствование императора Николая II составляли государственные учебные заведения, система которых сложилась в основном к концу XIX века. Она была весьма разветвленной структурой с постоянно менявшимися количественными и качественными показате-
лями [См.:283, 296].
Накануне первой мировой войны в России было более ста вузов. В них обучалось 123 000 студентов. Для сопоставления и сравнения: во Франции тогда насчитывалось около 40 000 студентов. Многие вузы в России создавались соответствующими министерствами или ведомствами (военным, промышленно-торговым, духовным и т.п.). Обучение было относительно недорогим. К примеру, на престижных юридических факультетах в России оно стоило в 20 раз меньше, чем в США или Англии, а неимущие студенты освобождались от платы и получали стипендии [388, с. 105]. В 1913 году в высшей школе России работали около 4,5 тыс. профессоров и преподавателей. За период царствования Николая II было подготовлено для страны более 150 тыс. специалистов[132, с. 19-20].
В этот период интенсивно развивалось инженерное образование. До конца XIX века ведущая позиция в инженерном образовании принадлежала Петербургскому, Харьковскому технологическим институтам и Московскому техническому училищу. Имея по два отделения (механическое и химическое), они отвечали уровню развития промышленности 70-80 годов XIX века с господствовавшими в ней мелкой и средней фабриками, которым требовался инженер-универсал.
Бурный рост российской промышленности на рубеже двадцатого столетия потребовал не только универсальной, но и профильной подготовки инженеров по целому ряду новых и самостоятельных направлений.
31 января 1898 года Комиссия по техническому образованию Русского технического общества постановила: «...наиболее целесообразным типом высших технических учебных заведений являются политехникумы, в которых молодые люди подготавливаются к различным специальностям. Соединение различных специальностей в одном учебном заведении доставляет возможность общения между преподавателями, это должно плодотворно влиять на самый дух преподавания, давая ему большую и ширину, и глубину» [241, с. 389]. В то время в Российской империи действовал только один «технический университет». Это был Рижский политехнический
институт.
Идея политехнизации инженерно-заводского образования обрела популярность в деловых кругах. В официальные инстанции направляются многочисленные ходатайства и прошения на Высочайшее имя торгово-промышленной общественности об открытии политехникумов в Варшаве, Владивостоке, Казани, Киеве, Нижнем Новгороде, Одессе, Перми, Петербурге, Самаре, Тифлисе. Они находят своих сторонников и получают поддержку в правительственных кругах. В 1898 году министр финансов С.Ю. Витте провел через Государственный совет закон об основании политехнических институтов в Варшаве и Киеве, а в 1902 году и в Санкт-Петербурге. В 1900 году открылся Томский технологический институт с политехнической структурой, послуживший отправной базой для становления высшего технического образования в Сибири и на Дальнем Востоке. В 1907 году был основан Донской политехникум в Новочеркасске. В 1914 году принимается закон о Самарском политехникуме [132, с. 48]. Его открытию помешала война. Но и в тяжелые годы войны продолжался процесс образования и структуризации высшего образования. По императорскому указу 1916 года на Урале в городе Екатеринбурге основывается горный институт.
Политехнические институты представляли собой подвижную многопрофильную структуру, включающую в себя 4-6 отделений по специальностям. Помимо традиционных отделений химического и механического профиля они имели такие отделения как металлургическое, горное электротехническое, инженерно-строительное, архитектурное, кораблестроительное, сельскохозяйственное, инженерно-мелиоративное, экономическое (коммерческое). Такая гибкая организационная структура сравнительно легко корректировалась, дополняясь новыми отделениями, подотделами, специальными курсами.
В конце XIX - начале XX веков организационные новации коснулись монопрофессиональных, т.е. отраслевых, инженерных школ, готовивших кадры высшей квалификации для конкретных отраслей промышленности - горной, путей сообщения, строительной, электротехнической. Старейшие из них получили новые уставы, более отвечавшие требованиям современной производственной деятельности. В 1904 году в структуру Петербургского горного института были введены горный «разряд», который осуществлял подготовку специалистов по геологии, горной добыче, рудничному делу и заводской «разряд» (готовил металлургов). В Петербургском электротехническом институте были открыты такие отделения как электротехническое, электромеханическое, телеграфов и телефонов, а в институте гражданских инженеров - архитектурно-строительное, инженерно-строительное, инженерно-дорожное.
В 1902 году введено новое положение о Петербургском лесном институте. Существенно было расширено преподавание естественнонаучных и прикладных сельскохозяйственных дисциплин. К классу аграрных высших учебных заведений относились Высшие курсы при Никитском училище садоводства и виноделия. Серьезное значение для аграрно-индустриальной России с меняющимися поземельными отношениями имела межевая служба. «Искусных землемеров» готовил Московский межевой институт с четырехлетним курсом наук. Медицинское обслуживание сельскохозяйственного животноводства осуществляли выпускники Варшавского, Казанского, Харьковского, Юрьевского ветеринарных институтов. В 1913/14 учебном году в российских сельскохозяйственных высших учебных заведениях числилось около 5 тыс. студентов[283].
Государственная высшая школа России в основном формировалась в XIX веке. В 1892 году в стране действовало 48 высших учебных заведений, в 1899 году уже 56. Можно подсчитать, что 86 % вузов было открыто в XIX столетии и только 14 % - в начале XX в. Наиболее существенные сдвиги в профессиональной структуре высшей школы произошли в период 1892-1902 годов. Однако тенденция к преимущественному развитию инженерного образования была прервана наступившей промышленной депрессией 1903-1910 годов. Исторически сложившаяся в государственной высшей школе диспропорция между народнохозяйственными (26-40 %) и гуманитарными (39-60 %) учебными заведениями усугублялась. Это, однако, не означало, что потребности страны в педагогах, врачах, юристах, офицерах с высшим образованием удовлетворялись в полной мере. Они были не менее остры, нежели потребности в инженерах и агрономах.
Частично эту диспропорцию помогало устранить создание неправительственной, или «вольной» высшей школы. Некоторые ее представители пользовались значительной известностью, так, например, основанные в 1906 году Высшие женские политехнические курсы в Петербурге (в 1915 году переименованные в Политехнический институт). Их цель сводилась к тому, чтобы «дать высшее техническое образование женщинам в тех отраслях техники, где по роду деятельности применение женского труда представляется наиболее желательным». Выпускали инженеров (механиков, химиков, электротехников, строителей, архитекторов). На курсах (в институте) работали в основном ведущие профессора и преподаватели петербургских институтов - технологического и путей сообщения. Аналогичный институт в составе инженерно-строительного и архитектурного факультетов в 1916 году открылся в Москве. В 1917 году в Екатеринославе был образован политехнический институт для мужчин и женщин «иудейского исповедания». Он слагался из объединения электротехнического и механического факультетов. В 1913/14 учебном году в неправительственной высшей народнохозяйственной школе состояло более четырех тыс. слушательниц и слушателей. А всего в неправительственных высших учебных заведениях университетского типа и педагогических образовательных учреждениях обучалось более 33 тыс. человек [241, с. 392].
Под эгидой общественных организаций находилось высшее музыкальное и театральное образование. В состав русского музыкального общества входили консерватории в Петербурге, Москве, Киеве, Одессе, Саратове. Они являлись «высшими специальными музыкально-учебными учреждениями, имевшими целью образовывать оркестровых исполнителей, виртуозов на инструментах, концертных певцов, драматических и оперных артистов, капельмейстеров, композиторов и учителей музыки». Под патронажем Московского филармонического общества было образовано музыкально-драматическое училище. Оно состояло из музыкального и драматического отделений и уже с 1903 года при нем действовали общеобразовательные классы с программой семиклассной женской гимназии. Подготовкой искусствоведов был занят Институт истории искусств Петрограде с трехлетним курсом обучения. Учившиеся в нем женщины и мужчины с высшим и средним образованием специализировались на отделениях русского и византийского искусства, древнего искусства, западноевропейского искусства, истории и теории музыки.
Российская «вольная» высшая школа имела также народнохозяйственный сектор, готовивший кадры для торговли, промышленности, сельского хозяйства. В 1900-1917 гг. в него входило 27 учебных заведений, 16 из них действовали до ноября 1917 года [132, с. 111].
Наиболее представительной по численности была группа коммерческих высших учебных заведений, в которой насчитывалось полтора десятка вузов. Однако до октября 1917 года коммерческие вузы «дожили» только в Москве, Киеве, Харькове, Петербурге. Они были созданы на деньги купечества и пользовались постоянной финансовой дотацией предпринимательских и деловых кругов. Это был новый тип специального экономического учебного заведения. Выпускники этих институтов получали в них основательную профессионально-образовательную подготовку к торгово-промышленной, банковско-страховой, кооперативной, социально-общественной, административной, коммунально-муниципальной, внешнеторговой (консульской), педагогической деятельности.
К категории коммерческих вузов относилась Практическая восточная академия Общества востоковедения, готовившая за три года специалистов с практическим знанием восточных языков и стран для административной, консульской и торгово-промышленной службы и деятельности в восточных окраинах и сопредельных с ними стран.
Важную роль для аграрной экономики страны выполняла группа сельскохозяйственных неправительственных высших учебных заведений. За исключением предназначенных для обучения мужчин и женщин Петербургских сельскохозяйственных курсов и Высших сельскохозяйственных курсов в Саратове, они были женскими. Наиболее привлекательными для женщин, желавших стать учеными аграриями, были организованные в 1904 году (Стебутовские - по имени выдающегося ученого профессора И.А. Стебута) Женские сельскохозяйственные курсы в Петербурге и (Голицынские - по имени кн. С.К. Голицыной) Высшие женские сельскохозяйственные курсы в Москве. Первые действовали по четырехлетней программе Московского сельскохозяйственного института, вторые фактически были филиалом последнего.
В целом в конце XIX - начале XX веков российская «вольная» высшая школа сформировалась в профессионально-дифференцированную, динамичную систему, по темпам развития обогнавшую государственную. Она усиливала наиболее слабые профессиональные звенья государственной высшей школы (педагогическое, медицинское, экономическое, сельскохозяйственное образование), восполняла отсутствовавшие (музыкального искусства), была более восприимчивой к организационным и методическим новациям. В неправительственной высшей школе было 30 женских и 29 с «совместным» обучением женщин и мужчин высших учебных заведений. С полным основанием можно говорить о развивающемся в те годы в России высшем женском образовании.
В российской системе высшего образования ведущее место по научно-педагогическому уровню профессорско-преподавательского состава и числу студентов принадлежало университетам. Признанными центрами высшего университетского образования наряду с Москвой и Санкт-Петербургом были Варшава, Казань, Киев, Одесса, Пермь, Саратов, Томск, Харьков, Юрьев. Всего насчитывалось в России 23 императорских (государственных) университета. Они готовили в основном юристов, учителей средней школы, врачей. В конце XIX - начале XX веков университетская организационная структура слагалась из физико-математического направления (с естественным и математическим отделениями), историко-филологического образования (с историческим и словесным отделениями), юридического и медицинского факультетов. Исключение составляли восточный факультет в Санкт-Петербургском университете и Богословский факультет в Юрьевском университете.
Под особым покровительством Царской фамилии состояли высшие аристократические юридические школы: Александровский лицей (бывший Царскосельский), училище правоведения, Лицей в память Цесаревича Николая - (Катковский). Первые два предназначались только для дворянской элиты. Катковский лицей был всесословным. Обучение в этих лицеях было чрезвычайно дорогим (до 800 рублей в год). Лицеи имели однотипную организацию и являлись закрытыми учебными заведениями с гимназическими и трехгодичными высшими юридическими классами. Из стен этих учебных заведений вышли многие иерархи царской администрации, а также видные деятели отечественной культуры.
Специалистов внешнеполитических служб для стран Востока и чиновников внутренней колониальной администрации выпускали Учебное отделение восточных языков Министерства иностранных дел и Лазаревский институт восточных языков в Москве. В 1899 году в их группу вошел Восточный институт, открытый во Владивостоке. Двухгодичное Учебное отделение восточных языков Министерства иностранных дел готовило «драгоманов» (переводчиков) для российских посольств, миссий и консульств. Они предназначались для дипломатической службы в странах Ближнего и Среднего Востока, а также Юго-Восточной Европы и Северной Африки, некогда находившихся под Османским владычеством. В студенты
отделения принимались окончившие с отличием восточный факультет Санкт-Петербургского университета и специальные классы Лазаревского института восточных языков.
В целом, на начало 1917 года в России насчитывалось 124 высших учебных заведения. Из них 65 вузов были государственными, а 59 вузов по своему статусу считались общественными или частными. В стране функционировало 11 университетов и 40 школ университетского типа, включая юридические, медицинские, востоковедные, исторические, «академические отделения» народных университетов. Подготовку преподавателей и учителей школ осуществляли 9 педагогических институтов и курсов. Работало 9 учебных заведений музыкально-театрального и изобразительного искусства. Служителей духовного звания только православного исповедания готовили 7 духовных академий РПЦ. Подготовку специалистов технического, аграрного и экономического профиля вели 19 инженерных, 15 сельскохозяйственных и 6 коммерческих институтов. Кадровый офицерский состав российской армии комплектовался силами 8 военных и военно-морских академий и высших училищ.
С 1894 по 1914 гг. бюджет Министерства народного просвещения вырос более чем в шесть раз! И это в условиях, когда инфляции в стране практически не было. Многие фундаментальные научные открытия и крупнейшие общенациональные проекты, которые совершены за ХХ век, были сделаны и разработаны в этот поистине «золотой» период российской истории.
Каждый общественный строй создает и формирует соответствующую систему образования. Так, петровская эпоха знаменовалась формированием новой школы и открытием университета, организацией Академии наук. В царствование Николая II народное образование сложилось в стройную и взаимосвязанную систему, достигло высокого уровня развития, а высшее образование России в конце ХIХ - начале ХХ веков было одной из самых сильных образовательных структур в мире.
Советский период характеризовался масштабным и успешным строительством общеобразовательной, политехнической с трудовым уклоном школы, подготовкой квалифицированных трудовых ресурсов через систему профессионально-технического образования, открытием сотен профильных вузов и классических университетов. Высшее профессиональное образование было самым непосредственным образом завязано на потребности народного хозяйства и социального развития страны.
В обобщенном виде опыт строительства советской высшей школы представлен в капитальной работе В.П. Елютина, возглавлявшего Министерство высшего и среднего специального образования СССР на протяжении более тридцати лет. В соответствующем идеологическом и партийном ключе он рассматривает место и роль высшей школы в широком контексте экономического, социально-политического и социокультурного развития советского общества, а также в плане выполнения ею функций международного характера. Особое внимание уделено роли высшего образования как главного источника формирования социалистической интеллигенции и одного из основных каналов совершенствования профессионально-квалификационной структуры общества [См.: 115].
В целом за советский период с 1918 по 1991 годы высшие и средние специальные учебные заведения подготовили свыше 65 млн. специалистов, в том числе более 25 млн. с высшим образованием и почти 40 млн. со средним специальным образованием. Таков исторический масштаб и обобщающий итог социалистических общественных преобразований и строительства советской высшей школы. Практически был заново сформирован целостный профессионально-образовательный, социально-подготовительный и культурно-воспитательный комплекс высшей школы как социальный институт общественного воспроизводства. Советская система образования входила в тройку мировых лидеров.
На завершающем этапе своего существования высшая школа Советского Союза располагала почти 900 вузами, а студенческая аудитория всех университетов, академий, институтов и заводов-втузов составляла почти пять с половиной млн. человек. Высшая школа питала высококвалифицированными специалистами все отрасли народного хозяйства страны. Вузы осуществляли подготовку по 450 специальностям, в целом обеспечивая потребности в кадрах для производственно-экономической деятельности, в области образования и здравоохранения, науки и культуры, обороны страны и внешних сношений, административно-управленческой работы. Ежегодный выпуск специалистов с высшим образованием приближался к одному миллиону человек. Складывалась оптимальная география размещения вузов, укреплялась и совершенствовалась их материально-техническая база и учебно-исследовательская лабораторная оснащенность. В этих условиях на первый план выходили задачи усиления качественных показателей и социальной эффективности системы высшего образования. Начался переход на новые учебные планы, которые для вузов служили основным государственным документом. Закладывался программно-целевой подход к планированию потребностей в подготовке и распределению специалистов, предпринимались меры по унификации и укрупнению дисциплин, имеющих единую научную базу и метод. Закладывался оптимальный порядок их изучения на основе рационализации структуры аудиторных занятий и самостоятельной работы студентов. Предусматривались серьезные меры по усилению практической направленности профессионального образования, обеспечению единства и взаимосвязи всех звеньев и уровней общеобразовательной и профессиональной школы, использованию возможностей непрерывного образования, повышению квалификации и переподготовки кадров, информатизации и компьютеризации.
В.П. Елютин справедливо рассматривал высшую школу как одну из крупнейших непроизводственных отраслей народного хозяйства. В годы социализма в сфере высшего образования было занято около полумиллиона педагогических работников, а общая численность всех занятых приближалась к шести миллионам. Более чем в 40 раз возросла численность студенчества, почти в 70 раз увеличился выпуск специалистов, только три ведущих московских вуза - МГУ, МВТУ им. Н.Э. Баумана и энергетический институт выпускали специалистов больше, чем все 105 высших учебных заведений царской России. Существенным фактом, иллюстрирующим растущее влияние высшей школы в советском обществе, был опережающий рост численности интеллигенции по сравнению с другими социальными группами. Высшая школа непосредственно влияла на характер и структуру профессионально-квалификационной структуры, концентрируя наиболее высококвалифицированные кадры на самых актуальных участках технико-экономического, социального и интеллектуального прогресса. Высшая школа выступала как локомотив развития всех звеньев народного образования. обеспечивая постоянный приток квалифицированных педагогических кадров в учебные заведения всех уровней и типов, разработку современных методов и средств обучения, выпуск учебной литературы. Под непосредственным воздействием высшей школы развивались общеобразовательная, средняя специальная и профессионально-техническая школы, система повышения квалификации и переподготовки специалистов, аспирантура, дополнительное обучение и т.д. Вузы готовили кадры для научных, политико-идеологических, культурно-просветительских, творческих учреждений, сами при этом являясь центрами научной, творческой, культурной жизни страны и своих регионов. В различных секторах высшего профессионального образования выделились свои ведущие вузы, ставшие признанными и авторитетными центрами научно, учебной, методической работы. Они выпускали учебники и методические рекомендации, проводили научно-практические конференции и семинары, вовлекая в эту деятельность все вузовское сообщество. Закономерным стало создание в 80-е годы на базе лучших профильных вузов, являвшихся признанными лидерами в своем сегменте высшего образования, учебно-методических объединений (УМО). Главной функцией высшей школы социализма, справедливо отмечает В.П. Елютин, являлось обеспечение потребности народного хозяйства в высококвалифицированных кадрах специалистов. Предусматривалось повышение роли высшей школы в социально-экономическом и научно-техническом прогрессе, возрастание ее вклада в формирование и развитие интеллектуального и творческого потенциала страны [См.: 115]. В понимании смысла и содержания деятельности высшей школы на первое место ставилась задача соединения достижений научно-технической революции с социальными преимуществами социалистического строя. Роль высшего образования в реализации масштабных задач общественно-экономического развития непосредственно связывалась с его способностью своевременно улавливать и учитывать меняющиеся и усложняющиеся потребности и перспективы народного хозяйства. Но при этом многогранная и функционально сложная структура высшей школы лишь в небольшой степени становилась объектом социологического и тем более, философского изучения и осмысления. Именно в этом и была заложена глубокая проблема, не оцененная по достоинству и даже не замеченная тогда советскими обществоведами-марксистами: образованные и всесторонне подготовленные специалисты превосходили по своим профессионально-квалификационным характеристикам возможности производственной, да и непроизводственной сферы. Реальные условия трудовой деятельности и подготовка специалистов, их социальные потребности, сформированные высшей школой, порождали противоречие. Рос потенциал социального недовольства. Драма советского общества была в том, что в последний период своего существования оно, через систему высшего образования, все более массово порождало слой, который объединялся в стремлении его кардинально изменить, а в конечном счете - уничтожил.
«Новое» политическое мышление, курс, взятый на «ускорение» и последующую «перестройку» в конечном итоге привел не к обновлению социализма, а к слому всего общественно-государственного строя страны. Преобразования, начатые в высшей школе, были свернуты, а образовательная и профессиональная система оказалась в состоянии глубокого кризиса и практически самовыживания в условиях перехода к рыночным отношениям. В мировом рейтинге по уровню и качеству человеческого капитала началось неуклонное падение российского образования. В 2003 году по этому показателю Россия занимала уже 14-е место, в 2005 - 26-е, в 2007 - 41-е, а в 2008 - 54.
И все же следует подчеркнуть, что высшая школа выстояла и продемонстрировала удивительную способность самовоспроизводства и выживаемости в самое трудное время реформ.
Сегодня вся общеобразовательная и профессиональная школа продолжает пребывать в глубоком дрейфе своих содержательных и организационно-правовых форм, находится под неослабевающим каскадом реформ. Повсеместное и поголовное увлечение рыночной эйфорией на первых порах захватило профессиональное образование всех уровней и организационно-правовых форм. Практически во всех вузах началась массовая и скороспелая подготовка экономистов, юристов, менеджеров, маркетологов и специалистов по коммерции. Говоря на рыночном языке и в экономических категориях, пошел процесс освоения несвойственных большинству вузов непрофильных активов. Что касается вновь открываемых и образуемых частных, коммерческих вузов, а их число сегодня достигло более семисот, то все они занялись подготовкой специалистов для бизнеса. «Крестовый поход» экономистов, юристов и «эффективных менеджеров» во власть, производство, образование, культуру и науку закончился позорным крахом, чередой непрекращающихся кризисов. Наиболее провальными из них стали кризис 1998 года и не преодоленный до конца кризис, начавшийся осенью 2008 года. Наступает момент истины и миг прозрения. Но процесс переосмысления, серьезной оценки итогов и уроков рынконизации профессиональной и образовательной системы явно затянулся.
Задолго до всех драматических потрясений ХХ века пророческим оказалось предупреждение о том, что «новые формы должны все обнять и вместить в себе все элементы современной деятельности и всех человеческих стремлений, не душить одни стихии в пользу других, а уметь все согласо-
вать - к общему благу», что «новый водворяющийся порядок должен явиться не только мечом рубящим, но и силой хранительной» и, «нанося удар по старому миру, он не только должен спасти все, что достойно спасения, но и оставить на свою судьбу все невмещающее, разнообразное, своеобычное», ибо «горе бедному духом и тощему художественным смыслом перевороту, который из всего былого и нажитого сделает скучную мастерскую, которой вся выгода будет состоять в одном пропитании».
«Нет, великие перевороты не делаются разнуздыванием дурных страстей. Я не верю в серьезность людей, предпочитающих ломку и грубую силу развитию и сделкам. Проповедь нужна людям - проповедь неустанная, ежеминутная...Апостолы нам нужны прежде авангардных офицеров, прежде саперов разрушения, - апостолы, проповедующие не только своим, но и противникам». А иначе: «Дико необузданный взрыв, вынужденный упорством
(старого - А.Д.), ничего не пощадит сила истребления уничтожит вместе с межевыми знаками и те пределы сил человеческих, до которых люди достигали во всех направлениях с начала цивилизации» [См.: 71, с. 578-593.].