Научная электронная библиотека

Монографии, изданные в издательстве Российской Академии Естествознания

Постнеклассическое естественнонаучное образование: концептуальные и философские основания

Алиева Н. З.,

1.1. Естествонаучное знание в контексте нелинейности

Основные идеи становления естественнонаучного знания и образования в данном исследовании возникли в предположении, что социальные, духовные потрясения конца XX века могут быть поняты как смещение эпицентра всего человеческого бытия - к полюсу нелинейности и самоорганизации. Вызовы, которые произошли во второй половине ХХ века современной цивилизации обусловлены нелинейностью постсовременного мира, новой динамикой социокультурных явлений, которые чаще всего незаметно зарождаются, стремительно-спонтанно развиваются и неожиданно становятся видимыми. Можно сказать, что в мире происходит «событийный обвал современной самоорганизующейся материи» (В.С. Капустин), несоизмеримо превосходящий число ожидаемых событий, как следствие целеполагающей деятельности людей. Необходимость существовать в постоянной изменчивости, поисковая активность, нелинейность мышления становятся жизненными доминантами людей. Современный человек должен быть готов к встрече со случайностью, правильно прогнозировать грядущие ситуации, быстрей ориентироваться в потоках информации, выдвигать эксклюзивные идеи и быстро их реализовывать.

Обратив внимание на нелинейность современного мира, все сферы культуры поставили в центр своего внимания типичное нелинейное, представив его в науке, философии, образовании как нелинейное мышление, называемое постнеклассическим. Оно оказалось созвучным глобальным информационным технологиям, электронным формам коммуникации, новым формам работы с текстами в электронном виде, в частности, к интертекстуальности, к дискурсу в рамках глобальной информационной сети.

В данном исследовании будем исходить из следующей философско-логической гипотезы. Классическая парадигмальная модель знания и образования не соответствует современному миру, российской культуре, он не позволяет увидеть мир как самоорганизующуюся, автопоэтическую целостность объекта и субъекта знания, реальности и ее конструктора. Адекватному отражению мира и человека соответствует постнеклассическое естественнонаучное знание и образование.

Человеческий разум несводим к одностороннему линейному познающему пафосу мышления. Мы привыкли к знанию, пытающемуся увидеть «мир как он есть» в рамках классической научной рациональности, В таком знании нет места креативному субъекту знания, деятельному и творящему мир.

Однако предполагаю, что в XXI веке научное знание в его новых постнеклассических определениях и моделях, достаточно необычных, плодотворно и несет новый творческий потенциал.

В современных культурных и социальных сдвигах, происходящих онтологических и эпистемологических представлениях о мире фиксируется феномен изменений современного знания. Накануне XXI века европейская наука сформировала постнеклассическую модель знания, которая считает субъект неотъемлемой структурой познаваемой им реальности и ее конструктором.

В нелинейном постнеклассическом знании присутствуют сложные и даже «сверхсложные объекты». Сложность объектов определяется, во-первых, их открытостью, поэтому к ним не может быть приложена абстракция автономной закрытой системы, во-вторых, неустранимостью их связей с внешней средой. В фокусе современного естественнонаучного знания оказываются такие характеристики мироздания, которые обозначаются терминами «неустойчивость», «самоорганизация», «становление». Наличные способы познания таких объектов уже не столько дают ответы, сколько ставят новые вопросы. Устоявшиеся приемы описания срабатывают далеко не всегда. Подобная ситуация требует пересмотра и коррекции традиционных классических и неклассических принципов рационального подхода к природе, основанного на представлении о стабильности мира. Такие системы В.С. Степин назвал становящимися, т.к. они формируют «с течением времени все новые уровни своей организации, причем возникновение каждого нового уровня оказывает воздействие на ранее сформировавшиеся, меняя связи и композицию их элементов»[1].

Все это свидетельствует о том что, сегодня в постнеклассической науке наблюдается сдвиг акцента с проблематики устойчивого, стабильного бытия на проблематику становления. Нелинейное и виртуальное пространство становится пространством не только науки, но и системы образования. Виртуальные университеты, дистанционное образование, общение по электронной почте и т. д. влечет за собой целый ряд последствий, которые еще не осмыслены в полном объеме, и требуют становления нелинейного образования.

Можно сказать, что европейское научное знание есть нелинейный диалог (общение) субъекта и объекта знания, а также субъектов между собой, или синергия всех этих форм. Такое определение соответствует постнеклассической модели знания. Философский интерес смещается в сторону философских течений, таких как постмодернизм, который, обратив внимание на новые тенденции в европейской культуре, поставил в центр своей философии нелинейность мышления, представив его как совокупность коммуникативных актов, как дискурс.

Становление системы знания человека конца XX века может быть осмыслено в понятиях особого типа разумения - философской логики.

Внешняя логика, определяемая социальной динамикой современной культуры: непредсказуемостью и неустойчивостью существования на социальном уровне, политические изменения в обществе, многообразие вступающих в конфликт событий, обусловливают сдвиг акцента в сторону нелинейности. В этих условиях конструктивное освоения природы и социума, а также естественнонаучное познание не может обойтись традиционными классической наукой и традиционной философией. По словам И. Пригожина поиск неустойчивостей в мире становится более приоритетным в научном познании, нежели ориентация на идеалы стабильности и устойчивости.

Внутренняя логика саморазвития, самоорганизации естественнонаучного знания определяет возникновение и сменяемость проблем, обусловленную бесконечностью материального мира и характера познания в условиях ограниченных возможностей познания мира человеком. Периодически возникающие концептуальные вопросы образуют новую научную проблему, решение которой трансформирует парадигму, содержание естественнонаучных знаний, а оно требует трансформирования естественнонаучного образования. Также развитие техники и технологии ставит перед естествознанием проблемы, вызванные очевидной перспективностью будущего практического использования ожидаемых результатов. К ним можно отнести исследования в области нелинейных систем: физики лазеров, физики высоких температур, явлению сверхпроводимости, генетики и генной инженерии и др.

Уточним контекст наших размышлений. Глобальные проблемы человеческой цивилизации, встающие перед естествознанием: общепланетарное потепление климата, озоновые дыры, надвигающийся энергетический голод, возобновляемые источники энергии - могут быть разрешены лишь в контексте их нелинейного рассмотрения. Причем, фиксируется универсализм закономерностей и средств описания как природных реалий, принятыми в нелинейных естественных науках, так и способов освоения мира, характерными как для постсовременного гуманитарного познания, занимающегося во многом уникальными, становящимися социальными образованиями.

Аналогичные нелинейные философские модели конструирует и современная философия, которые смещают акценты в поисках фундаментальных оснований бытия с единого на многообразное, с устойчивого на становящееся, с тождества на различие. Поэтому обращение к таким стратегиям философствования на рубеже XX и XXI веков, активно разрабатывающим тему становления, является особенно актуальным. Они позволяют выявить мировоззренческие и онтологические импликации современного постнеклассического знания. Особенно продуктивны для осмысления современного динамичного, хаотизированного мира, в этом отношении, ресурсы, предоставляемые нелинейной динамикой и синергетикой. Именно они ориентированы на «становление», на поиск приемов его анализа и познания.

Становление постнеклассического естествознания и возникающее постнеклассическое знание несет необходимость трансформирования существующего и конструирования нового постнеклассического естественнонаучного образования. Оно характеризуется становлением нового постнеклассического содержания естественнонаучного блока дисциплин с учетом становления постнеклассического этапа развития естествознания; становлением эволюционного и креативного мировоззрения и научной картины мира как всеобщего основания единой науки; необходимостью синтеза всего корпуса знаний, в том числе и естественнонаучного, становление новнго постнеклассического субъекта, находящегося в синергийном взаимодействии с миром.

Проблема становления постнеклассического естественнонаучного знания выходит на передний край науки. Ее решение производится путем экспликации возможностей постнеклассической нелинейной парадигмы. Многоаспектность, сложность и системность этой проблемы требует несколько измерений ее решения.

Холистическое измерение требует в научном знании встречного движения на основе диалога естественнонаучной и гуманитарной культур, синтеза всего корпуса знаний. Центрами такого синтеза могут быть концепция нелинейности вокруг понятия самоорганизации (синергетический синтез), а также революция в системе научного мировоззрения (мировоззренческий синтез).

Постмодернистское измерение вносит в современную систему знаний концепцию нелинейности как встречное усилие - естественнонаучного знания, представленного, в первую очередь, синергетикой и гуманитарного знания, репрезентированного философией постмодернизма. Наука уже доказала путем проведения сравнительного анализа постмодернистской и синергетической исследовательских матриц адекватность и конгруэнтность их методологических оснований.

Синергетическое измерение касается изменения естественнонаучного знания в сторону соответствия синергетической парадигме как в широком смысле, связанном с определенным нелинейным образом мышления, определенной картиной мира, так и в более узком смысле, сконцентрированном на этапе ее становления как современной парадигмы естественнонаучного образования.

Необходим постнеклассический анализ становления естественнонаучного знания, прежде всего, по проблемам развития, переоткрытия роли времени и конструктивной роли теорий развития. При этом речь идет о том, чтобы отойти от вопроса «становление чего?» и задаться вопросом «что же такое само становление?», другими словами, можно ли говорить о «становлении-в-себе».

Сложность и необычность объекта анализа приводит к необходимости многоуровневого, многоаспектного подхода и необходимости построения многоуровневых и многоаспектных конфигураций системы знания. Стремление построить одну универсальную концепцию, втиснуть весь наработанный материал в ее узкие рамки не может увенчаться успехом. Наше исследование не может игнорировать плюрализм философии. Каждой парадигме философии соответствует своя философия. Для того чтобы построить концептуальные основания постнеклассической системы знания, мы «должны пройти по дорогам различных философских и научных парадигм»[2].

И дело не в том, чтобы найти подходящую парадигму и привлечь ее в науку. Каждая философская парадигма вобрала в себя философский потенциал науки, и добавим, каждая наука имеет свой философский потенциал. Задача состоит в том, чтобы выразить потенциал становящегося естественнонаучного знания в рамках известных философских парадигм или же в случае несоответствия положений науки с известными парадигмами сформулировать новую концептуальную систему.

Более того, в настоящее время «возникает новая возможность разбирать научные парадигмы более отстраненно и независимо, рассматривая их историческое становление как (в целом) завершившийся процесс, имеющий различимые границы своего существования, фазы, эволюцию функций, семантические контекстуальные сдвиги»[3].

Наше исследование исходит из следующих основных идей, парадигм, императивов. Первая идея, которую можно назвать идеей пространственно-временных отношений, имеет отношение к разным объектам: природе, естествознанию, изучающему эту природу, и к естественнонаучному образованию, транслирующему знания о природе. Эта идея, отнесенная к природе, достаточна проста: бытие природы происходит во времени. Время непрерывно, необратимо и, как показывают последние достижения науки, нелинейно. И в этом переоткрытии времени состоит парадигмальная революция, происходящая на современном этапе развития науки.

Одним из главных результатов углубляющихся разработок в области естествознания стало осмысление его положений не как очередного кумулятивного шага в научном познании, а как революционного момента в развитии науки, подводящего итог классическому периоду, предлагающего новую постнеклассическую парадигму общенаучного мировидения. Она закладывает основы принципиально иного взгляда науки на мир, его становление и образование человека в этом мире.

Вот что пишут по этому поводу И. Пригожин и И. Стенгерс в своей программной работе «Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой»: «От каких предпосылок классической науки удалось избавиться современной науке? Как правило, от тех, которые были сосредоточены вокруг основного тезиса, согласно которому на определенном уровне мир устроен просто и подчиняется обратимым во времени фундаментальным законам. Подобная точка зрения представляется нам сейчас чрезмерным упрощением. Разделять ее - значит уподобляться тем, кто видит в зданиях лишь нагромождение кирпича. Но из одних и тех же кирпичей можно построить и фабричный корпус, и дворец, и храм. Лишь воспринимая здание в целом, мы обретаем способность воспринимать его как продукт эпохи, культуры, общества, стиля. Существует и еще одна вполне очевидная проблема: поскольку окружающий нас мир никем не построен, перед нами возникает необходимость дать такое описание его мельчайших кирпичиков (т.е. микроскопической структуры), которое бы объяснило процесс самосборки»[4].

Для того чтобы разобраться в новизне и революционности этого вопроса, нам необходимо посмотреть на исторический контекст появления новой постнеклассической парадигмы.

Проблема существования материи во времени всегда была центральной проблемой всего естествознания. Еще Аристотель (IV в. до н.э.) ввел два типа времени: кинезис - время, связанное с движением, и метаболе - время как рождение и гибель. Этим двум типам времени он сопоставил два типа движения: локальное перемещение тела в пространстве с течением времени (от лат. motus lokalis) и изменение (от лат. mutation), или смена форм. В настоящее время необратимое, направленное, закономерное изменение объектов философия называет развитием[5]. Развитие имеет два типа: эволюцию и революцию. В узком смысле эволюция включает лишь постепенные количественные изменения, в противоположность революции - развитию как качественному сдвигу. В широком смысле эволюция - синоним развития[6].

Две модели времени Аристотеля переросли в две фундаментальных парадигмы естествознания: парадигму динамики (Ньютона) и парадигму эволюции (Дарвина). В парадигме динамики система не имеет предыстории, не несет память о предшествующем ее бытии. Поведение системы детерминировано: в данный момент времени оно определяется только начальными условиями системы и взаимодействиями с окружающей средой. Система безразлична к направлению времен. Результат не меняется от изменения знака времени, т.е. время обратимо. И второе - микроуровень системы определяет макроуровень, малое задает свойства большого.

В парадигме эволюции наоборот: микроуровень системы определяется макроуровнем (большое задает свойства малого), и не только данным моментом времени, но и всей ее историей. Прошлое влияет на систему. Следовательно, она несет память о предшествующем развитии. Возникает представление об однозначной направленности времени: стрела времени.

Парадигма эволюции, первоначально возникшая в биологии, приобрела универсальный характер и была перенесена на все естествознание. Эволюционное естествознание в настоящее время проходит этап становления, на котором происходит процесс формирования объекта. Всякое становление предполагает переход возможности в действительность в процессе развития[7]. Становление - это движение к бытию, поступательный шаг к тому, чтобы быть. Действительно, становление - еще не бытие того, что становится, а только движение к бытию, к возникновению.

Известна идущая от Платона традиция тесно связывать, а подчас и отождествлять становление со временем. Но если для ранних теорий становление рисуется как не имеющий материальных механизмов результат течения времени, то современная наука определяет становление как результат самодвижения материи, являющий собой процесс возникновения принципиально новых, непосредственно не выводимых из «исходных материалов» объектов, процессов и явлений.

Проблема эволюционности и революционности развития переходит в проблему нелинейности времени. В чем смысл нелинейного образа времени?

Синергетика, наука о процессах самоорганизации, вносит ряд новых экспликаций течения времени, самое парадоксальное из которых - разветвление путей развития системы в точках бифуркации или полифуркации. В этих точках количественное линейное изменение системы меняется на качественное нелинейно, скачком.

Анализ развития естествознания на протяжении всей истории его возникновения, существования и становления показывает, что идея развития во времени, применимая к природе, применима и к естествознанию. Парадигма динамики (Ньютона) определила развитие естествознания на период предыдущих трехсот лет. В ней сформировалось представление о естествознании существующего. Оно было прогрессивным в свое время, но подошло к насыщению. Его праксеологические результаты, определившие применение динамики Ньютона для развития техники и технологии, трудно переоценить. Но в настоящее время интерес к проблемам становления мира природы, сущности времени, эволюции неживой и живой природы привел к процессу становления и конструирования естествознания возникающего.

Таким образом, на смену парадигмам динамики и эволюции должна прийти единая целостная парадигма «бытия как существующего» / становления / «бытия как возникающего». Без привлечения данной парадигмы невозможно решение междисциплинарной проблемы становления постнеклассического естественнонаучного знания путем экспликации возможностей постнеклассической парадигмы на постнеклассическое естественнонаучное образование.

Причем наше исследование исходит из того, что постнеклассическая модель естественнонаучного знания конгруэнтна содержательной, методологической и ценностной компонентам естественнонаучного образования. Парадигмы, концепции, императивы, принципы, теоретические положения, применимые к естественнонаучному знанию, могут быть адекватно перенесены на естественнонаучное образование.

На первом этапе работы в центр внимания попадает нелинейный образ естественнонаучного знания, возникший в ходе эволюции и вхождения его в фазу постнеклассического развития. В науке возникает целый ряд концепций, которые с разных сторон, в разных аспектах представляют знание о природе. История знания, которую нельзя отделить от истории мысленного овладения миром, представляет нам, по меньшей мере, три концепции: концепцию эволюционизма и как ее развитие концепцию ноосферы, концепцию самоорганизации и концепцию целостности, которые, будучи взятыми по отдельности, дают целый ряд парадоксальных представлений, в основе которых лежит нелинейность и эволюционность нашего мира. Соотнося эти концепции по принципу дополнительности, можно увидеть их взаимодействие и взаимное инициирование, происходящее по законам самоорганизации и образующее единство представления естественнонаучного знания как базиса естественнонаучного образования.

Далее мы приводим краткое изложение понятийных ядер каждой их аспектных концепций в философском контексте и предпринимаем попытку междисциплинарного синтеза данных концепций с целью сконструировать по этим взаимосвязанным аспектам структуру целостного предмета становления постненеклассического естественнонаучного знания. Заметим, что такое знание позволяет сконструировать постнеклассическое синергетическо-ноосферного мировидение и позволит сформировать у субъекта образования постнеклассическое мировоззрение и его основу - научную картину мира - как высшую цель, как новый менталитет образовательной политики постсовременного этапа.

Совмещая и соотнося в едином культурном пространстве смысловые ядра этих основных концепций, каждая из которых выделяет в образовании как в едином объекте свой специфический предмет, мы конструируем новую триединую концепцию самоорганизации / эволюции / целостности, презентация которой и происходит на страницах нашего исследования. Здесь мы видим коренной эффект самоорганизации. По отдельности эти аспектные концепции уже представлены в научной литературе, но они должны быть усвоены общественным сознанием воедино как концептуальное основание постнеклассического образования и вовлечены в процесс праксоциально-экономического реформирования российского общества.

Ориентируясь на важнейшие поворотные точки истории науки, рассмотрим глубокие изменения в категориальном каркасе и концептуальной сетке, связанные со становлением холистического, эволюционного, нелинейногознания, создающего постнеклассическое видение мира и человека в нем.

В нашем исследовании естествознание рассматривается в двух различных плоскостях. В первом ракурсе исторического рассмотрения внимание концентрируется на новых структурных изменениях в естествознании, отражающих междисциплинарный императив современной науки. Он проявляется как тенденция движения от единого поля натурфилософии через возникновение дисциплинарности до возникновения общенаучного междисциплинарного движения и трансдисциплинарных подходов и стремлению к созданию единой науки. В рамках этого движения вырабатывается общий образ системных и структурных изменений, от бытия к становлению, предполагающий общий смысловой конструкт естествознания возникающего.

Становление постнеклассической парадигмы естественнонаучного знания как новой общенаучной парадигмы вырисовывается в нашем исследовании в нескольких контурах, как более широком, исторически укорененном и связанном с определенным образом мышления, определенной картиной мира, так и в более узком, сконцентрированном на современном этапе ее развития.

Логика развития человечества определяет логику развития науки и образования, а также их место в XXI веке. Основания моделей развития человечества в XXI веке выстраиваются по футурологическим «металогикам». По мысли А.И. Субетто, к таким «металогикам» можно отнести: «триадные модели типа триады «доиндустриальное общество - индустриальное общество - постиндустриальное общество» или триады Ю.М. Осипова - В.Л. Иноземцева «доэкономическое общество - экономическое общество - постэкономическое общество» (последняя триада вытекает из формационной логики К. Маркса)» [8]. Такие же триадные модели эксплицируют логику развития науки и философии: классика, неклассика и постнеклассика.

Логика развития науки имеют внешние и внутренние основания. Внешняя логика социального развития определяет вызовы и заказы, формирующие внешние основания науки. Внутренние основания формируются внутренней логикой развития науки как единого целого, как социального института.

Императивы развития человечества взаимосвязаны с императивами науки и образования. В истории человечества, науки и образования можно выделить «критические точки», которые сопровождаются процессами обновления парадигм. Парадигмальные изменения в науке влияют на системы знания и образования. В контексте этой взаимосвязи императивов и парадигм проведем историко-гносеологический анализ системы естественнонаучного знания. Анализ указанной системы проводился с целью выявления тенденций, векторов ее развития в структурных и процессуальных отношениях.

В нашем исследовании развития системы научного знания (в первую очередь естественных наук), не ставя задачу описания ее во всей сложности и противоречивости, попробуем выявить ее тенденции, векторы эволюции. По утверждению Б.М. Кедрова, «если же мы поймем, в какую сторону и почему именно направлено в общих чертах движение науки и вместе с ней классификации наук сегодня в отличие от того, куда она эволюционировала вчера, то тогда мы сможем сознательно направить свои силы и внимание на то, чтобы помочь ей завтра достичь нужной ступени своего развития» [9].

Идея становления современного естественнонаучного образования имеет конкретно-историческую социальную природу. Это своеобразное духовное явление времени, имеющее вполне определённые исторические предпосылки. В мировоззренческом качестве современное естественнонаучное знание обнаруживает свою историческую обусловленность и уникальность. Императивы развития множества идей и интерпретация проблем дают определённую «голографическую картину», по выражению Н.Н. Моисеева, естественнонаучного знания, которая определяет настоящее и будущее развитие науки и образования и активно формирует мировоззрение. Эта «голографическая картина» активно воздействует через мировоззренческие установки и формирует направление становления общественного процесса, представляет собой важнейшую грань идеи современного естественнонаучного образования. В этом его мировоззренческий феномен.

Мировоззренческий феномен постсовременного естественнонаучного образования состоит в том, что здесь получают осмысление проблемы развития, времени, случайности, причинной связи, а также особое внимание уделяется переходным периодам развития, применяется междисциплинарный подход к проблемам.

По мысли А.П. Назаретяна, необходимо на достаточно больших временных интервалах истории проследить сквозные векторы изменений и «исследовать причины и механизмы долгосрочной последовательности (векторности) исторических изменений»[10].

Социальную историю, по мысли А.П. Назаретяна, пронизывают пять сопряженных векторов: рост технологического потенциала, численности населения, организационной сложности, информационной емкости интеллекта и качества внутренних регуляторных механизмов. Стержневая тенденция изменений истории общества состоит в последовательных переходах от более естественных к менее естественным состояниям»[11]. Как обстоит дело в истории развития научной системы знания?

В любом исследовании граница между отдельными этапами истории проводится либо в соответствии с концептуальной установкой, либо с установкой самого автора. В нашем исследовании наметим два критерия пограничности этапов познания: первый - деление науки по ее основаниям на дисциплины, и второй критерий - нелинейность, определяющий смену научных парадигм и становление новой нелинейной постнеклассической парадигмы.

Сразу оговоримся, что два вида деления имеют принципиальное различие, заключающееся в том, что деление науки на классику - неклассику - постнеклассику имеет постмодернистские «разрывы», четкие границы и своеобразные маркеры, которыми выступают научные теории, то «прорывы» нелинейности имеют место еще в донаучный период и могут существовать наряду с линейностью в разные периоды истории.

С чем связана необходимость данного исследования? Во-первых, оно позволяет по-новому взглянуть на процессы генезиса (дифференциации), системы знания, а во-вторых - на процессы развития системы знания (дифференциации - интеграции), выявить в ней новые процессы междисциплинарности, полидисциплинарности, трансдисциплинарности, характеризующие современный этап ее становления. Это важно для понимания самоорганизации системы знания в контексте синергетики, а также для становления современной коллективной системы знания (науки) и личностной системы знания (образованности) и новые принципы их управления. В-третьих, оно позволяет рассмотреть исторические формы организации знания и переструктурирование системы знания в контексте целостности.

Научную триаду - классическую, неклассическую и постнеклассическую науку и соответствующие им типы рациональности ввел в науку В.С. Степин. Использование классической, неклассической и постнеклассической парадигм позволяет представить последовательные и вытесняющие друг друга стадии развития научного мышления. Они обеспечивают объемное видение прошлого, настоящего и будущего. Их сосуществование в рамках взаимодополнительности допускается модельной гносеологической установкой современной науки.

Прежде, чем приступить к анализу, определимся с понятием нелинейности, которое вошло в науку из математики, но приобрело в современной науке, а также в постнеклассической философии, особенно постструктуралистской и постмодернистской, особый смысл. Ряд ученых (Жан Брикмон, Ален Сокал) выступили с обвинениями известных философов - постмодернистов, таких, как Лакан, Кристева, Иригарэй, Бодрийар. Делез, в злоупотреблении научными концепциями и терминологией, которые, по их мнению, проявляются в том, чтобы: «свободно рассуждать о научных теориях, о которых имеется, в лучшем случае, лишь смутное впечатление... Переносить понятия точных наук в гуманитарные науки без какого бы то ни было эмпирического или концептуального обоснования... Кичиться ложной эрудированностью, обрушивая на головы читателя ученые слова в таком контексте, в котором они не имеют вообще никакого смысла <> Жонглировать фразами, лишенными смысла и играть словами»[12].

Указанные авторы выступают против использования научных идей полностью вне контекста, без должного обоснования, и не против перенесения концепций из одной области в другую, а возражают лишь против необоснованных переносов. Автор также выступает против необоснованных переносов моделей из одной сферы культуры в другую, поэтому основания переносов будут рассмотрены ниже.

Установление значимых связей по аналогии между различными областями человеческой мысли может быть очень плодотворной для их дальнейшего развития. Но аналогии между хорошо обоснованными теориями точных наук и слишком неопределенными, необоснованными эмпирически, теориями современной философии особенно трудны, поэтому на начальном этапе их сравнительного анализа следует говорить о встречном движении, диалоге сфер культуры.

В математике слово «линейный» определяет линейную функцию. Линейная функция «беспристрастна»: она откликается одинаковыми приращениями на одинаковые приращения независимой переменной. Поэтому «линейная зависимость не обладает избирательностью. Она не может описывать ни резонансных всплесков, ни насыщения, ни колебаний - ничего, кроме равномерного неуклонного роста или столь же равномерного и столь же неуклонного убывания»[13].

Нелинейная функция на одинаковые приращения независимой переменной откликается по-разному. Это зависит от того, в каком диапазоне находится значение независимой переменной. Нелинейные функции тем и отличаются от линейных, что в разных областях значений независимой переменной они могут вести себя совешенно различно: от полного безразличия до повышенной чувствительности. Именно здесь, отмечает Ю. Данилов, и проходит демаркационная линия между миром нелинейных и миром линейных явлений. Он вводит следующие определения: «Нелинейность - понятие емкое, с множеством оттенков и градаций. Нелинейность эффекта или явления означает одно, нелинейность теории - другое.

Нелинейный эффект - это эффект, описываемый некоторой нелинейной зависимостью. Математически такого рода зависимости выражаются нелинейными функциями одного или нескольких переменных»[14].

Рефлексия над нелинейными эффектами осуществляется разными областями естествознания. В физике нелинейность - это учет различного рода взаимодействий, обратных влияний и тонких эффектов; в химии - это обратные связи в механизмах реакций; в биологии - это эволюционные явления.

Теории (линейные и нелинейные) различают по типу математического аппарата (линейному и нелинейному). И хотя нелинейными физическими теориями были гидродинамика, небесная механика, вся классическая физика считалась линейной.

Р.Г. Баранцев также говорит о разных обличиях нелинейности. Он представляет смысловые стороны этого понятия, ориентируясь на различимые аспекты системной триады: аналитический (рацио), качественный (эмоцио), субстанциальный (интуицио). Аналитические характеристики с точки зрения основных структур математики можно выразить как порядковые, алгебраические, топологические. «Порядковая нелинейность подразумевает нарушение одномерной упорядоченности». «Алгебраическая нелинейность характеризуется уравнениями, содержащими неизвестные величины не только в первой степени». Топологическая нелинейность ассоциируется с особенностями многомерных отображений, т.е. фактически с выходом за пределы самой топологии, изучающей свойства, которые не меняются при взаимно однозначных и непрерывных отображениях»[15].

Проявление качественного аспекта нелинейности Р.Г. Баранцев видит в таких феноменах самоорганизации как неоднозначность, неустойчивость, необратимость. Закономерной становится эмержентность - появление неожиданных качеств. Входят в жизнь паттерны (образцы) нелинейной динамики: странные аттракторы, бифуркации, пороговый эффект. Эволюционный процесс получает множество сценариев, траекторий вследствие освобождения от детерминизма.

Субстанциальную нелинейность Р.Г. Баранцев обнаруживает в пространстве смыслов. «Здесь возникает потребность в таких словах как озарение, преображение, откровение, которые скорее символы, чем научные понятия, и речь идёт об онтологическом статусе нелинейности. Осознание смысла должно удерживать от ухода в дурную бесконечность размножения многомерных структур»[16] .

Линейной теории и линейности в классическом естествознании отводится главенствующая, первичная роль истины, а нелинейности отводится вторичная скромная роль поправок, не меняющих сколько-нибудь существенно выводов линейной теории. Высочайшим достижением линейной теории явилась электродинамика Максвелла. Линейный математический аппарат исторически первым вошел в естествознание, стал неотъемлемым элементом его математической культуры, и способствовал осознанию первичности, первостепенной важности линейности по отношению к нелинейности. Богатейший опыт прошлого нашел свое концентрированное выражение в «линейном мышлении». Точного определения этого понятия нет. Смысл этого понятия определяется как логичное и рациональное мышление Просвещения и классической науки.

Но первое заблуждение возникает из того, что решения линейных уравнений (разностных, обыкновенных дифференциальных с частными производными, интегральных и интегро-дифференциальных и т. п.) имеют немало нелинейных функций, которые вполне пригодны для описания некоторых нелинейных явлений. Отсюда получается, что линейное естественнонаучное мышление можно использовать для познания нелинейных явлений. Но и противоположное мнение о всесильности линейной теории является заблуждением, ибо не все нелинейные функции являются решениями линейных уравнений.

Жак Фримон и Ален Сокал отмечают заблуждения некоторых постмодернистских философов, которые называют ньютоновскую механику «линейной», а квантовую механику нелинейной теорией. Они показывают, что ньютоновское «линейное мышление» использует нелинейные уравнения; многие примеры из теории хаоса взяты из ньютоновской механики. А фундаментальное уравнение квантовой механики Шредингера - это пример линейного уравнения.

«Однако чаще всего речь идет о неверном понимании связи между линейностью, хаосом и существованием определенного решения уравнения. Однако чтобы говорить о хаосе, необходимо, чтобы уравнение было нелинейным и (мы немного упрощаем) имелось бы не единственное решение, но эти два условия не являются достаточными - ни по отдельности, ни вместе - для того, чтобы говорить о хаосе. То есть, в противоположность распространенному мнению, нелинейная система не обязательно является хаотичной»[17].

Современное естествознание считает нелинейность ведущей, определяющей современный мир.

Нелинейные явления сопровождают линейные. Выяснилось, что если диффузия сопровождается химической реакцией или теплопроводность наблюдается в среде с распределенными источниками тепла, то начальное возмущение может переходить в бегущую волну, движущуюся со скоростью, намного превышающей скорость диффузии, т.е. в системах диффузионного типа может быть волновой режим. Он имеет место в горении газовых смесей, распространении нервного импульса, транспорте ионов через клеточные мембраны, динамике популяций различных организмов и многое другое.

Оказалась необходимой создание нелинейной» культуры с нелинейной интуицией. Основоположником и создателем нелинейного физического мышления считается советский физик Л. И. Мандельштам. Это мышление обнаруживает глубокую аналогию со «структурным» подходом Эмми Нетер, который конкретные детали задачи представляют математической структурой, архитектурой математики.

В 1982 году Ю. Данилов писал: «Нелинейный мир велик и необъятен, и хотя на карте его сейчас немало белых пятен, уже имеется несколько обжитых (или, точнее, обживаемых) островков. Перечень их пока сравнительно краток, но зато обладает завидным преимуществом - он неполон, так как непрестанно растет. За каждой строкой этого перечня - своя история, порой весьма захватывающая и драматичная, свои судьбы, свои герои и труженики. У каждой свое предназначение. Одним суждено бесследно исчезнуть, растворившись в будущей теории, другим предстоит жизнь долгая и славная, но все вместе они образуют живую ткань единого целого, имя которому - Нелинейная Наука»[18].

Жак Фримон и Ален Сокал видят трудности и заблуждения разного рода: при переносе математической теории хаоса к конкретным ситуациям в физике, биологии или социальных науках; при «смешивании математической теории хаоса с народной мудростью суждений о значительных последствиях незначительных причин»; при смешивании различных значений слова «хаос»: в математической теории нелинейных динамических систем - это «чувствительность к исходным условиям», в социологии, политике, истории и даже теологии - синоним беспорядка. Они приводят примеры попадания Бодрийара и Делез-Гваттари в эту путаницу.

Накануне XXI века европейская наука сосредоточивается как некое множество коренным образом отличающихся друг от друга форм научного знания. Обратимся к историческим формам или моделям научного знания. Для нашего исследования важно определить естественнонаучное образования как диалог (общение) всех моделей научного знания» классической (Новое время), неклассической (начало XX века) и постнеклассической (конец XX века). Определение Знания XX - XXI веков может быть таково, что в нем осуществляется одновременный диалог (общение) всех исторически определенных форм знания, а его собственный смысл заключен в понимании различных форм, логик.

Модели науки: классика - неклассика - постнеклассика

Для того чтобы построить концептуальную систему нашего исследования, мы должны пройти по дорогам различных философских и научных парадигм и концепций во временном аспекте и рассмотреть основные периоды развития представлений о мире в контексте концепции нелинейности / нестабильности.

Представления о нелинейности (нестабильности) мира, науки, его описывающей, были различными на всех этапах развития науки. Рассмотрим, как они коррелируют с известными триадными представлениями науки.

В настоящее время укоренилось предложенное академиком В.С. Степиным деление науки на триаду - классическую, неклассическую и постнеклассическую науки по форме рациональности. Эту триаду трактуют как три периода в развитии научного знания и как три парадигмы научной рациональности, последовательно сменяющие друг друга. Им соответствуют три образа науки. Но каждый новый образ науки не элиминирует предшествующие, сосуществует вместе с возникающей новой формой, но уже в строго определенных границах и рамках.

Донаучный период. Следует отметить, существование донаучного этапа или преднауки, на котором знание не было разделено и существовало вместе в рамках единой натурфилософии (от лат. natura - природа). Это знание было синкретичным (нерасчлененным) в силу невысокого уровня познания. Оно существовало в рамках натурфилософии. Слабые стороны натурфилософии состоят в собирательстве фактов, объяснительных концепциях мира. Сильной стороной натурфилософии является интегральная картина мира - взгляд на природу как на единую сущность.

Для донаучного периода характерны антропоморфизм - уподобление всех предметов (живых, неживых и виртуальных) человеку - и телеология - наделение их целями, волей, а также уподобление отношений между предметами соответствующим эпохе социальным отношениям: первобытным, феодальным и т.д. Такую модель знаний можно назвать антропоморфной и телеологической, обеспечивающей внутреннее единство картины мира.

Донаучный период характерен для античного мира, рабовладельческого общества и Средневековья.

В античном мире «в рамках натурфилософии зародилось естествознание, и сформировалась дисциплинарность как особая форма организации знания. В натурфилософии возникли первые образцы теоретической науки: геометрия Эвклида, учение Архимеда, медицина Гиппократа, атомистика Демокрита, астрономия Птолемея и др.»[19]. В античности наблюдалось проявление холистских тенденций. Греки, рассматривая природу как единое целое, стихийно объединяли знания в целое. Наибольших результатов в синтезировании знаний достиг Аристотель, учение которого о философских категориях поднимало знание до уровня всеобщности. Таким образом, знание античности была целостным и недифференцированным, а «наукой наук», которая поглощала все знания, считалась философия.

Рабовладельческое общество не испытывало потребности в науке, что объяснялось ручным производством этого периода. Знание, направленное на человека, стремилась рационально-умозрительным способом объяснить мир, природу и человека.

Средневековая наука, как и античная, носила созерцательный характер, зависела от теологии и уходила от рационального, научного развития. Но наряду с интегративными тенденциями в древности наметился процесс дифференциации наук: произошло выделение астрономии, математики и механики. Но эта тенденция не получила своего дальнейшего развития в период Средневековья.

Для данного периода определяющей является «стратегия тотализации» (Н. Луман), претендующая на универсальность, всеохватность и всеобязательность. Раннегреческие философы, христианство и ислам возвели универсализм в принцип этики, Истину в принадлежность мыслителю.

Классический период (XVII - XVIII вв.) Классическая наука рождалась учеными эпохи Возрождения из целостной натурфилософской картины мира, свойственной Аристотелю. Указывая на натурфилософское основание работы, И. Ньютон назвал свой великий труд «Начала натуральной философии». Но начало науке, новым научным методологическим и мировоззренческим принципам было уже положено. Зарождается естествознание как раздел науки со своими законами природы, математической доказательностью теорий, нормами экспериментальной проверяемости гипотез, не свойственными натурфилософии. Свой неоценимый вклад в развитие классической науки внесли Г. Галилей, И. Ньютон, Ф. Бэкон, Р. Декарт.

В.В. Ильин в понятие «классическая наука» вкладывает «смысл совершенно специфического состояния ищущего интеллекта, которое реализовалось как главенствующее умонастроение на масштабном историко-культурном ареале от Галилея до Пуанкаре»[20].

В эпоху Возрождения и Нового времени (XVI-XVIII вв.) процессы дифференциации наук преобладают. «Разложение природы на отдельные части, разделение различных процессов и предметов природы на определенные классы, исследования внутреннего строения органических тел по их многообразным анатомическим формам - все это было основным условием тех исполинских успехов, которые были достигнуты в области познания природы за последние четыреста лет»[21], - отмечал Ф. Энгельс.

По В. Буданову, впервые в истории И. Ньютон провел первичное дисциплинарное деление общенаучного поля натурфилософии. В «Началах натуральной философии» он выделил три фундаментальных раздела, основываясь на комплексах человеческих ощущений: механика, оптика, теплота. Осязание, зрение, слух, которые позволяют ориентироваться в пространстве и воспринимать относительные перемещения тел, использует раздел «Механика». Зрение использует «Оптика»; осязание - раздел «Теплота». В.Г. Буданов помещает их в вершинах треугольника и получает дисциплинарный треугольник классической физики, составляющий базу классической физики или физики макромира.

Далее механика Ньютона дифференцируется по сферам приложения технологии: механика теоретическая, небесная механика, механика абсолютно твердого тела, механика сплошных сред, механика машин и механизмов, строительная механика, сопротивление материалов и т.д. Эти науки служат прагматически-утилитарным целям образования, закладывая основу инженерных знаний, и способствуют развитию техногенной цивилизации.

На данном этапе происходит разделение классической наукой додисциплинарного знания на дисциплинарные отрасли. Классическая наука уже имеет дисциплинарную матрицу в качестве структуры. Но она по-прежнему характеризуется «формированием универсалистского способа мысли, тяготеющего к построению одномерных моделей многомерного мира, к описанию гомогенного мира с гомогенным пространством и с однородным физическим временем» (А.П. Огурцов).

Классический аппарат естествознания был создан, прежде всего, на линейной основе. Классическая наука глобализовала механический способ объяснения, линейный способ мысли. Она сформировала механистическое мировоззрение, которое экстраполировало принципы механики на весь мир. Природу рассматривали как огромную, консервативную, детерминистическую систему, в которой причинные события могут быть предсказаны или прослежены в прошлое до любого момента времени как в будущем, так и в прошлом, если начальные условия точно известны («демон Лапласа»).

Механистическое мировоззрение распространилось не только на природный, но и социальный мир. В нем государство - машина «Левиафан», шестернями которой служат граждане государства (Томас Гоббс). Душа - привод автомата (Ламетри). Механизм рынка Адам Смит объяснял «невидимой силой», наподобие всемирного тяготения Ньютона.

В классической механике детерминистскую причинность описывают уравнения движения Ньютона или Гамильтона. Для консервативных (замкнутых) систем выполняется обратимость, симметрия, инвариантностью во времени и сохранение энергии. Примерами таких систем считаются вселенная, маятник без трения. Диссипативные (рассеивающие энергию) системы необратимы. Например, системы, движущиеся под действием силы трения.

Классическое естествознание создает образ «линейного» мира, в котором природные процессы локализуемы, время однородно, «опространствленно». В таком мире процессы подчиняются линейным фундаментальным законам. Физический смысл линейности законов заключается в том, что реакция системы на относительно малые воздействия линейно зависит от этого воздействия (силы). Математически такие законы описываются линейными дифференциальных уравнениями, в которых величины входят в первой степени (уравнения Гамильтона, Максвелла). Одним из важнейших идеалов классического естествознания стала принципиальная возможность представить почти любую закономерную связь явлений в виде линейного уравнения.

А.П. Огурцов, представляя классическую трактовку науки, отмечает следующие особенности, связанные с линейными представлениями:

«- в природе и социуме действуют универсальные законы, которые описывают закономерности вещей, их отношений и процессов;

- процессы, отношения вещей понимаются как линейные, равновесные и стабильные;

- линейная экстраполяция этих законов на социальную сферу;

- распространение принципа классической рациональности на весь мир;

- стабильность, равновесие, линейность, повторяемость трактуются как фундаментальные характеристики природных и социальных процессов;

- время трактуется как обратимое, временной параметр не существенен для понимания естественных вещей и процессов;

- главным смыслом познания является поиск инвариантной, устойчивой, идентичной субстанции, выражающейся в изменчивых атрибутах и свойствах;

- акцент делается на детерминизме: по известным законам и начальным условиям можно определить пространственно-временные и количественные характеристики любого процесса»[22].

Классический образ науки ставит целью науки выявление инвариантной структуры научного знания. Доминирует установка науки на постижение инвариантных, устойчивых и универсальных законов природы и общества, которая и в настоящее время считается доминантой любого научного знания.

Среди концептуальных принципов, составляющих особенности теоретизирования классической науки: фундаментализм, финализм, трансцендентализм, имперсональность, абсолютизм, наивный реализм, субстанциональность - В.В. Ильин отмечает динамизм - «установку на жестко детерминистическое (аподиктически-однозначное) толкование событий, исключение случайности, неопределенности, многозначности - показателей неполноты знания - как из самого мира, так и из аппарата его описания; ставка на нетерпимый к дополнительности, альтернативности, вариабельности, эквивалентности агрессивно-воинствующий монотеоретизм, навевающий тенденциозную авторитарно-консервативную идеологию всеведения (исчерпывающе полное, вполне адекватное знание не как императив, а как реальность)»[23].

Случайность неопределенность, вероятность исключались из рассмотрения. По Гольбаху, например, «ничего в природе не может произойти случайно; все следует определенным законам; эта законы являются лишь необходимой связью определенных следствий с их причинами... Говорить о случайном сцеплении атомов либо приписывать некоторые следствия случайности - значит говорить о неведении законов, по которым тела действуют, встречаются, соединяются... разъединяются»[24].

В рамках классической науки естествоиспытатели впервые столкнулись с нелинейностью. Но нелинейность воспринималась как частная сложность в решении задач, как исключение, не оказывавшее существенного влияния на «линейную» установку классического естествознания.

В рамках линейной науки были выявлены нелинейные процессы волнового типа, отдельные необычные свойства нелинейных явлений. Для их описания были получены первые нелинейные уравнения и их точные решения, разработаны приближённые методы анализа некоторых нелинейных задач физики. С появлением статистической физики и вероятностных представлений возникли дискуссии об объективности погрешностей, неопределенностей и ошибок.

Небесная механика (Анри Пуанкаре) предстала как нелинейное причинное взаимодействие планет, звезд и небесных тел. в результате которого могут возникнуть хаотические траектории (например, в задаче трех тел). Таким образом, впервые бала потрясена идея мира как полностью вычислимый часовой механизм. Но фундаментальный статус принципа линейности остался, в общем, непоколебленным. Нелинейные задачи в различных областях представлялись специфическими, а нелинейность предполагалась малой.

Неклассическая наука. Ревизию классической нерелятивистской макроскопической науки подготовили внутренние затруднения, «к началу XX в. в виде двух облачков обозначившиеся на ясном небосклоне почивавшей на лаврах, казалось бы, несокрушимой классики. Это - отрицательный результат опыта Майкельсона и сложности в объяснении спектра абсолютно черного тела. Усилия преодолеть данные сложности, собственно, и породили то новое в познавательной сфере, что именуется неклассикой»[25]:

Непосредственные точки поворота от классики к неклассике - релятивистская и квантовая теории. Создание релятивистской физики было обусловлено концептуализацией явлений, скорость движения которых сравнима со скоростью света.

Попытки объяснения спектрального распределения энергии абсолютно черного тела, в особенности ультрафиолетовой части и «ультрафиолетовая катастрофа», обнаружили предел применимости понятий классической физики и поставили перед необходимостью учета специфики поведения микрообъектов. Модель дискретного изменения энергии излучения Планка, связанная с отказом от классической непрерывности и приводящая к совпадению результатов теории и эмпирики, вводила принципиально новое квантовомеханическое описание, названное неклассическим.

По образному описанию В.В. Ильина, «переход от классики к неклассике - нечто неизмеримо большее, нежели включение в наукооборот постоянных «с» и «h», разграничивающих масштабы природы как предметы освоения предыдущего и последующего знания. Неклассику от классики отделяет пропасть, мировоззренческий, общекультурный барьер, несовместность качества мысли. Замещение классики неклассикой поэтому основательнее понимать в смысле повсеместного и интенсивного реформистского процесса тектонического порядка, который, отбирая из тогдашней духовной среды созвучные ему далекоидущие параметры, шквалом обрушился на традицию и смял ее, утвердил на ее обломках причудливый, неведомый тип ментальности»[26].

Неклассика вводит следующие особенности в науку.

Субъект-объектные отношения. В ходе изучения квантового объекта невозможно исключить внешнее воздействие на предмет потому, что при изучении (наблюдении) имеется взаимодействие объекта с измерительным прибором. «Согласно квантовому постулату, - утверждает Нильс Бор, - всякое наблюдение атомных явлений включает такое взаимодействие последних со средствами наблюдения, которым нельзя пренебречь. Соответственно этому невозможно приписать самостоятельную реальность в обычном физическом смысле ни явлению, ни средствам наблюдения»[27].

Если классика представляет реальность как независящую от средств ее познания, от субъективного фактора и признает объективизм как идеологию, то неклассика признает зависимость от познающего субъекта и средств познания и признает антисозерцательность, оперативно-деятельностное начало.

Дополнительность характеризует сознательное использование в исследованиях групп взаимоисключающих понятий: например, волна - частица, импульс - координата. Невозможно одновременное изучение разных групп факторов: сосредоточение на одних факторах делает опытную несовместимость других.

Если в классике мысли и реальность соответствуют зеркально-однозначно, то в неклассике объективно существующее явление зависит от способов его освоения. Более того, дополнительность выражает не просто относительность к прибору, но относительность к исследовательским ситуациям.

Логика развития неклассической науки обусловливает и более широкое толкование дополнительности. Гносеологический изоморфизм классикипреодолевается неклассикой: различные ракурсы видения системы не сводятся к одному-единственному ракурсу. «Претендующая на глубину научная теория, фокусируясь в отдельных фрагментах на некоторых онтологических эпизодах, должна выстраивать общую мозаичную панораму событий, создаваемую на разных «сценических площадках» методом полиэкрана»[28].

Нелинейность. Остановимся на одном из величайших заблуждений неклассики. Фундаментальную теорию физики XX столетия - квантовую механику многие считают нелинейной теорией, а ее основное уравнение - уравнение Шредингера - нелинейным. Вероятно в силу неклассичности периода науки. Однако уравнение Шредингера является линейным дифференциальным уравнением. Для него выполняется принцип суперпозиции, т.е. решения этого уравнения - волновые функции - складываются как в классической теории по линейному принципу суперпозиции. Поэтому квантовый мир в квантовой механике Шредингера предстает линейным.

Но процесс измерения не может быть объяснен квантовой динамикой. В связанном квантовом состоянии волновая функция может иметь только неопределенные собственные значения. Следовательно, связанное состояние квантовой системы и измерительного прибора может иметь только неопределенные собственные значения. Процесс измерения предстает нелинейным, его еше называют «коллапсом волнового пакета».

Таким образом, в линейную динамику квантовых систем нелинейность вносит акт измерения. Нелинейность всегда глубоко «функциональна». Где бы она ни возникала, это учет различного рода взаимодействий, обратных влияний и тонких эффектов, ускользающих от более «грубых сетей» линейной теории.

Таким образом, квантовомеханический способ описания реальности, основанный на взаимодействии между экспериментальным прибором и микрообъектом, является нелинейным и лежит в основе неклассической науки. Взаимодействия между экспериментальным прибором и микрообъектом, наблюдателем и интерпретатором, которые включены во взаимодействие, имеют фундаментальное значение. Более того, именно процедура наблюдения, измерительная процедура вместе с сознанием наблюдателя создает «физическую реальность» микрообъектов. В соответствии с принципом неопределенности экспериментальное наблюдение позволяет выявлять либо корпускулярные, либо волновые свойства микрообъекта.

Стремление выяснить, чем является микрообъект на самом деле, вне наблюдения с помощью экспериментальных установок, стремление разрешить парадоксы квантовой механики приводит к признанию важности процедуры понимания и языка интерпретации в познавательных актах. «Конфликт интерпретаций», связанный с противопоставлением процедур объяснения и понимания, привел к отказу от аристотелевской логики и созданию особой «квантовой логики», в которой принципиально возможна множественность интерпретаций квантовой механики: копенгагенская интерпретация Н. Бора, теории параллельных миров Эверетта, голографическая Вселенная Д. Бома и др.

Так, пионер квантовой физики Дэвид Бом, ученик и последователь А. Эйнштейна, пытаясь дать удовлетворительное объяснение явлениям квантовой физики, выдвинул гипотезу, согласно которой наша вселенная подобна колоссальной голограмме. Майкл Талбот описывает голографическую Вселенную: «В самом деле, имеется немало данных, позволяющих предположить, что наш мир и все, что в нем находится, - от снежинок и листьев клена до электронов и комет, - всего лишь призрачные картинки-проекции, спроецированные из некоего уровня реальности, который находится далеко за пределами нашего обычного мира - настолько далеко, что там исчезают сами понятия времени и пространства. <> Вселенная - и это подтверждает ряд серьезных исследований - представляет собой гигантскую голограмму, где даже самая крошечная часть изображения несет информацию об общей картине бытия и где все, от мала до велика, взаимосвязано и взаимозависимо. По мнению многих современных ученых и мыслителей, голографическая модель вселенной является одной из самых перспективных картин реальности, имеющейся в нашем распоряжении на сегодняшний день»[29].

Неклассическая наука также вводит в понимание природы «стрелу времени» (А. Эддингтон), которая фундирует необратимость природных процессов.

Философские концепции научного знания представляют неклассический образ науки следующим образом: познавательные акты зависят от наблюдения, интерпретации, экспериментальных установок и т. д.; в познавательное взаимодействие включены наблюдатель и средства, приборы, язык и процедуры понимания; наблюдатель фундаментально значим.

В квантовой физике был развит универсальный способ мысли, основанный на идее дополнительности, противостоявший альтернативности способов описания и анализа, Он поставил вопрос о смене категориального и методологического аппарата науки, для поиска новых нелинейных размерностей научного знания и конструирования нового образа науки

Такой стиль мышления был созвучен социальным и гуманитарным наукам. Идея дополнительности нашла свою реализацию у Э. Дюркгейма в генезисе органической солидарности из разделения труда: «лишь различия определенного рода чувствуют взаимное притяжение, а именно различия, которые дополняют друг друга, а не противоречат одно другому и не исключают друг друга» [30]. Также идея дополнительности проявляется в гетеротетическом принципе Г. Риккерта, по которому «единое» и «иное» «позитивно дополняют друг друга» [31]. Несмотря на это, в социальных науках, структурализме и постструктурализме утвердился антитетический способ мысли с идеей «восполнения» Ж. Деррида. Постструктуралистская методология «деконструкции», «замещения» принципиально отличается от методологии дополнительности.

Таким образом, неклассика на рубеже XIX - первой четверти XX в. в концептуальном абрисе представляет собой не только естествонаучные теории, но и цельный, однородный пласт духовности с глубокими идейными процессами. Неклассика преодолевает классику в части ее некритических догм, но не отказывается от нее в части трактовки знания. Они обе считают, что задачей науки является постижение истины и раскрытие природы бытия. Их натуралистическое отношение «познание - мир», а «знание - описание реальности» будет преодолено на последующем этапе развития науки - постнеклассическом, на котором на передний план выходит ценностный аспект и аксиологические отношения «познание - ценность», «знание - предписание реальности».

Постнеклассическая наука. В.С. Степин, автор понятия постнеклассической науки, проводит деление науки в соответствии с типом рациональности. По его мнению, «классический тип рациональности центрирует внимание только на объекте и выносит за скобки все, что относится к субъекту и к средствам деятельности. Для неклассической рациональности характерна идея относительности объекта к средствам и операциям деятельности... Наконец, постнеклассическая рациональность учитывает соотносительность знаний об объекте не только со средствами, но и с ценностно-целевыми структурами деятельности. Каждый тип рациональности обеспечивает преимущественное освоение объектов определенной системной организации: малых систем, больших систем, саморазвивающихся систем»[32].

В наши дни доминирующим становится новый тип рациональности, новая постнеклассическая наука и постнеклассический образ науки, для которой характерны самоорганизующиеся системы. Но и другие виды системных объектов не исчезли из нашего мира. Поэтому классическая и неклассическая наука не исчерпали свой эвристический потенциал и свою эффективность в пределах не превышения своих полномочий и влияния предрассудков линейного мышления.

Последние десятилетия ХХ века отмечены событиями, существенным образом трансформировавшими современную социокультурную реальность. Это и состояние нестабильности в мире, проявляющееся в формировании и распространении особого типа умонастроения и мироощущения, концептуализированного в науке в теории нелинейной динамики, синергетике; в философских, социологических, литературоведческих и культурологических теорий под общим названием «постмодернизм» и активное вхождение в жизнь общества новейших информационных технологий, произошедшем в результате бурного развития электроники. Все это привело к бурному развитию постнеклассической науки, к основным особенностям которой относится ее основание - новая рациональность с принципами неравновесности, неустойчивости, нелинейности.

В эпоху индустриального общества классическая наука уделяла основное внимание устойчивости, порядку, однородности и равновесию и изучала главным образом замкнутые системы и линейные соотношения, в которых малый сигнал на входе вызывает равномерно во всей области определения малый отклик на выходе.

При переходе от индустриального общества к постиндустриальному обществу с высокоразвитыми информационными технологиями и технологическими инновациями возникает новая научная модель мира. Ее называют постнеклассической, синергетической, Пригожинской парадигмой (по имени Ильи Пригожина - основателя брюссельской школы диссипативных структур). Она «акцентирует внимание на аспектах реальности, наиболее характерных для современной стадии ускоренных социальных изменений: разупорядоченности, неустойчивости, разнообразии, неравновесности, нелинейных соотношениях, в которых малый сигнал на входе может вызвать сколь угодно сильный отклик на выходе, и темпоральности - повышенной чувствительности к ходу времени»[33].

Причем, эти аспекты реальности - нестабильность, нелинейность, эволюция - являются не досадными неразумениями или погрешностями теорий, а фундаментальными характеристиками природных и социальных процессов. Постнеклассическая наука описывает мир, где все системы редко пребывают в стационарном состоянии, сохраняют тождество или остаются неизменными. Она проецирует естествознание на наш современный, бурлящий и изменчивый мир с его нестабильностью и неравновесностью.

В ньютоновской модели мира время выступало обратимым: любой момент времени в настоящем, прошлом и будущем был неотличим от любого другого момента времени. Постнеклассическая наука пересматривает проблему времени, которая выступает неотъемлемой составной частью грандиозной революции, происходящей в современной науке и культуре.

Термодинамика и его второе начало утверждает, что запас энергии во Вселенной иссякает, и она неотвратимо приближается к тепловой смерти. Это означает, что время обладает направленностью, необратимостью, или, по выражению Эддингтона, существует стрела времени.

Теория эволюции Дарвина утверждает, что эволюция развивается в противоположном направлении: от простого к сложному, от низших форм жизни к высшим, от недифференцированных структур к дифференцированным. Таким образом, со временем уровень организации Вселенной неуклонно повышается.

Возможно, существует минимальный уровень сложности динамических систем, позволяющий отличать прошлое от будущего. Только в том случае, когда система ведет себя достаточно случайным образом, в ее описании возникает различие между прошлым и будущим и, следовательно, необратимость. Таким образом, необратимость времени, необратимые процессы являются источником порядка, системной сложности и самоорганизации, нелинейности динамики сложных саморазвивающихся систем.

Возможность спонтанного возникновения порядка и организации из беспорядка и хаоса и образования структур в сложных системах в результате процесса самоорганизации является одним из ключевых моментов в теории самоорганизации. Самоорганизация возможна только в открытых диссипативных нелинейных системах. И поэтому синергетика - это теория самоорганизации именно нелинейных открытых диссипативных систем. Об этом пишут Г. Хакен[34],. Е.Н. Князева, С.П. Курдюмов[35] , С.П. Капица, С.П. Курдюмов, Г.Г. Малинецкий[36] и другие[37].

Постнеклассическая наука изучает системы открытые, неравновесные, сложные, способные к самоорганизации и эволюции. Идеи постнеклассической науки, опирающиеся на работы Г Хакена, И. Пригожина и др., образуют новую, всеобъемлющую теорию изменения. Теория самоорганизации рассматривает различные сценарии в эволюции «от квазипериодических режимов до перемежаемости в случайной среде, где возникают феномены беспорядка и скачкообразного самопроизвольного перехода к упорядоченному движению, сопровождающегося кооперативным эффектом» (А.П. Огурцов).

Множественность возможных путей эволюции и выбор траекторий эволюции системы, который опосредствуется флуктуационными изменениями, реализуется в точках бифуркаций. Оливер Тоффлер описывает бифуркацию - точку перестройки системы так: «когда на систему, находящуюся в сильно неравновесном состоянии, действуют, угрожая ее структуре, флуктуации, наступает критический момент - система достигает точки бифуркации. В этой точке принципиально невозможно предсказать, в какое состояние перейдет система. Случайность подталкивает то, что остается от системы, на новый путь развития, а после того как путь (один из многих возможных) выбран, вновь вступает в силу детерминизм - и так до следующей точки бифуркации»[38]. Постнеклассика обуславливает отказ от предопределенности будущих состояний природных и социальных процессов.

А.П. Огурцов отмечает, что «парменидовский» образ мира и науки сменился «гераклитовским» образом. Первый образ делал акцент на устойчивых, инвариантных структурах. Второй образ исходит из моделей неустойчивости и изменения: «Этот космос, один и тот же для всего существующего, не создал никакой бог и никакой человек, но всегда он был, есть и будет вечно живым огнем, мерами загорающимся и мерами потухающим».

Постнеклассическая наука меняет свои стратегии своего научного поиска. Ими становятся проблемно-ориентированные исследования социально значимых задач, поток инноваций, множественность концептуализаций события или процесса, мультивариативность научно-рационального дискурса. «Научное знание предстает как многоуровневая сеть взаимосвязанных символических концептуализаций, а ее узлы как смысловые концепты, существующие в актах научной коммуникации, в том числе, и в актах речевой коммуникации»[39].

В рамках постнеклассической науки небходимо осмысление феномена информационного (сетевого) общества. Антиэнтропийная сущность новой науки, возможность появления «порядка из хаоса» становится важным аксиологическим компонентом науки, в терминах синергетики, аттрактором, притягивающим будущее. Адаптация к новым условиям и потребностям информационного общества должна происходить наряду с приобретением новых ценностей информационного общества. В условиях неоднозначности и нарастания массивов информации необходимо формировать информационную культуру индивида через новое образование, в основе которого будет заложено знание об информационных процессах и технологиях современного общества, способствующее развитию постнеклассического стиля мышления, учитывающего интересы общества и человека.

Но нельзя полагаться на самоорганизацию как таковую без коммуникации, диалога, без активно коммуницирующих между собой субъектов этого процесса. Новая наука о самоорганизации, по замыслу И. Пригожина, выступает началом нового диалога не только с природой, но и с обществом. И тогда в ходе циклического движения, порождающего эволюционную обратную связь, происходит конструирование особой «лингво-перцептивной коммуникативной среды» (В.И.Аршинов), из которой возникнет новая культура с новой наукой, новым образованием и новой картиной мира.

Синхронизированность различных и зачастую кажущихся несвязанными событий, которые налагаются друг на друга и оттого усиливают или ослабляют собственное течение, составляет суть принципа когерентности. Когерентность вводит новую модель коллективного взаимодействия неклассических явлений как результирующей объемных самоиндуцируемых кооперативных связей, дающих начало новым процессам. В данном исследовании будет рассмотрено не простое классическое пересечение науки, образования, философии, а когерентное, дающее новую модель самоформирования макроскопических масштабов новой культурной среды из внутренней потенциальности за счет эффектов системных связей, способных на коллективную самоиндукцию, резонансное взаимодействие.

Если классическая наука имела дело с миром, в котором отдельные составляющие механически объединялись в телесные объекты, то постнеклассическая наука рассматривает когерентное объединение составляющих активных, избирательных, целеориентированных систем. Такое поведение самоорганизующихся, неравновесных, нестационарных, открытых, далеких от классических систем обусловлено синергизмом. В науке синергийное взаимодействие членов научного сообщества (факторов) с объектом исследования (артефактом) приводит к дискурсу как надфразовой целостности, которая представлена в совместных усилиях поиска новой информации.

Сетевые структуры знания: от дисциплинарности к трансдисциплинарности

Для того чтобы разобраться в тенденциях развития современной науки, рассмотрим главенствующие тенденции развития структурирования научного знания. Развитие науки, взятое от преднауки до наших дней, демонстрирует тенденции двоякого рода. Их можно определить как разделительные и объединительные тенденции. Первоначально в эпоху античности знание было синкретичным, и образовывало пайдейю - неразделенное поле знания. Но уже в эпоху античности начинается процесс разделения знания на различные научные дисциплины. Развитие этого процесса ведет к узкой специализации знания, его эзотеричности, доступности только узко ограниченному кругу специалистов.

Вместе с тем по мере развития науки возникает противоположная объединительная, холистическая тенденция - тенденция к интеграции и целостности. Эдгар Морэн, президент Ассоциации сложного мышления, отмечает: «тогда как официальная история науки является историей дисциплинарности, другая история науки, связанная с первой и неотделимая от неё, является историей интер-поли-трансдисциплинарности»[40].

Дисциплинарное знание. На этапе классической науки происходит дальнейшая дифференциация знания на дисциплины. Исследователи выделяют ряд способствующих этому факторов. Первый фактор - это трудности, связанные с удалением предметной области от механики, с отходом от антропоморфизма, переходом к бессубъектным моделям. Второй фактор - расширение предметного диапазона знания, которое требует соответствия каждому предмету своей дисциплины. Именно разные предметы порождают разные области знания, разные науки, разные понятийные аппараты. В итоге один и тот же изучаемый объект отражается с разных сторон разными науками, резко обособленных, разделенными между собой дисциплинарными перегородками. Научное знание становится не целостным, а разделенным на ряд фундаментальных дисциплин резкими границами, узкоспециализированным. Третий фактор дифференциации знания на дисциплины заключается в отсутствии целевой причинности действий. Действия тел, вызывающие движение других тел, не имеет целей в отличие от действия людей.

Дальнейшее развитие науки связано с процессами интеграции, объединения наук на фоне доминирующего процесса дифференциации науки на отдельные дисциплины, на эмпирическое и теоретическое направления. Приходит понимание того, что знание частей не дает целого: «Разбери колесницу на части - рассмотришь части, но где колесница?» (Лао Дзы). Интеграция знаний обусловлена стремлением включить науки в единую систему. По образной характеристике Б.М. Кедрова, для того чтобы «все научное знание не рассыпалось на отдельные, ничем не связанные между собой отрасли, подобно бусинкам при разрыве нити, на которую они были нанизаны, уже в ХVII в. стали предлагаться общие системы или классификации наук с целью объединения всех наук в единое целое ... науки просто прикладывались одна к другой довольно случайно внешним образом»[41].

В XIX веке активное развитие интеграции базировалось на теоретическом синтезе и опиралось на объективные основы, которые были заложены самим прогрессом научного знания. Три великих естественнонаучных открытия XIX века - создание клеточной теории (М.Я. Шлейден и Т. Шванн, 1838-1839), открытие закона сохранения и превращения энергии (Р. Майер, 1842-1848) и эволюционное учение (Ч. Дарвин, 1859) - явились обоснованием диалектико-материалистических взглядов на природу, раскрывающих всеобщую взаимосвязь, постоянство движения, изменения и развития явлений.

Таким образом, намечаются следующие тенденции эволюции знания: от натурфилософии к дисциплинарной науке, от дифференциации наук к их интеграции, от координации наук к их субординации, от изолированности наук к междисциплинарности
(Б.М. Кедров) [42].

Тенденция к дифференциации из доминирующей становится подчиненной по отношению к интеграции. Появление новых отраслей в большей степени способствует не отделению, а интеграции знания, что и делает дифференциацию способом осуществления интеграции.

В этот период дальнейшая дифференциация становится подготовкой к интеграции знаний, которая, в свою очередь, осуществляется и базируется на ней. Объясняется это тем, что анализ становится подчиненным синтезу, поглощается им в качестве предпосылки, а синтез постоянно опирается на анализ в процессе своей реализации.

Уже со второй половины XIX века началось заполнение разрывов между различными и, в первую очередь, смежными науками. Возникновение наук промежуточного характера (на стыке наук) чаще связано с применением метода одной науки в качестве нового средства к изучению предмета другой науки. Таким образом, дальнейшая дифференциация наук (промежуточных - междисциплинарных - научных отраслей) развивалась в более глубокую интеграцию. Такая ситуация сохранялась примерно до середины XX века.

Таким образом, в конце ХIХ века господствует классическая физика, дифференцированная на отдельные дисциплины. И только в местах перекрытия дисциплин возникает проблема междисциплинарного согласования, синтеза или интеграции дисциплин. Методологически она решается двумя путями. Первый путь заключается в совместном использовании понятийного аппарата и методов обеих дисциплин, не вызывающем противоречий при описании комплексных феноменов. Второй путь заключается в редуцировании понятий одной дисциплины к понятиям другой. Примером такой редукции являются небесная механика, механика абсолютно твердого тела, сводимые к механике.

Неклассическое знание. В.Г. Буданов предложил гипотезу о возникновении новой неклассической парадигмы на попарных противоречиях трех базовых разделов классической парадигмы, которая разрешала противоречия, возникающие в процессе интеграции, синтеза дисциплин, и выдвинул модель эволюции точного естествознания как процесса попарного междисциплинарного согласования[43]. В центре его модели расположена натурфилософия, представляющая интегрированное додисциплинарное знание. Это первый синтез знания. Натурфилософию окружает дисциплинарный треугольник классической физики, в вершинах которого находятся ньютоновская тройка дисциплин: механика, термодинамика, электромагнетизм. На попарном согласовании дисциплин классической физики возникает следующий треугольник уже неклассической физики, в вершинах которого находятся теория относительности, квантовая физика, статистическая физика.

Это второй синтез знания в эволюции естествознания. Он строится на противоречиях и попытках примирить дисциплины. На стыке механики и электромагнетизма возникает теория относительности; электромагнетизма и термодинамики - квантовая физика. Статистическая физика рождается при разрешении противоречия между механикой и теплотой.

Все три новых дисциплины подчиняются принципу соответствия: новая дисциплинарная картина обладает большей размерностью, но совпадает с классической в ранее объяснимых областях. Для получения трех дисциплин неклассической физики методологической стратегией был редукционизм - сведение тепловых процессов к механическим.

Идея дальнейшей эволюции знания как попарного пересечения дисциплинарных областей продуктивна в неклассической физике и сегодня. Она привела к созданию трех новых дисциплин: квантовой релятивистской теории - на пересечении квантовой механики и теории относительности, квантовой статистической физики - на пересечении статистической и квантовой физики, релятивистской статистической физики - на пересечении теории относительности и статистической физики. Это третий синтез дисциплин физики, на котором происходит информационная технологическая революция.

Следующее попарное пересечение дисциплинарных областей должно привести науку к созданию релятивистской квантовой статистической физики. «Это теория объединения всех взаимодействий при огромных энергиях, микрорасстояниях, сверхбольших плотностях вакуумных флуктуаций, включая гравитацию на стадии рождения Вселенной, это теория всего. Значит, стадия современного неклассического синтеза пришла к финалу» [44].

Постдисциплинарное знание. Новый этап эволюции научного знания называется постнеклассическим. Это понятие постнеклассики как этапа развития науки предложил В.С. Степин[45]. В настоящее время оно уже прочно вошло в научный обиход[46]. Соответственно, адекватное ему знание называют постдисциплинарным, этап развития техногенного общества - постиндустриальным, а эпап развития истории - постсовременным. Этот этап называют также эпохой «кризисов и перемен» (С.П. Капица, С.П. Курдюмов, В.П. Казначеев, Г.Г. Малинецкий, А.И. Субетто и др.).

В настоящее время большое внимание в научной литературе занимает социальная обусловленность перемен в науке и образовании. Наша цивилизация в настоящее время совершает поворот, равного которому не было в истории. Он характеризуется усилением роли общественного интеллекта, науки и особенно образования как механизма воспроизводства интеллекта. В течение нескольких ближайших десятилетий должны измениться алгоритмы развития нашей цивилизации в широком смысле - в сфере производства и управления, науки и культуры. Таков вызов вектора прогресса XXI века. По утверждению Г.Г. Малинецкого, «должно измениться само понятие прогресса, представление о целях, смыслах и ценностях. Нас ждут глубокие изменения в человеке, структуре общества, жизнеобеспечивающих технологиях. Это - один из самых серьёзных вызовов, с которыми столкнулось человечество»[47].

Ситуация «перехода» характерна для периодов интенсивных изменений, реформирования таких систем, как социально-экономическая, политическая, культурная, образовательная. Как правило, они сопровождаются процессами обновления парадигм. Они активизируют процессы становления общества, культуры, образования, закрепления принципов плюрализма, формирования новых этапов их развития.

Реакцией на неблагоприятные тенденции в мировой динамике стала концепция устойчивого развития (самоподдерживающегося развития - sustainable development). Самоподдерживающееся развитие должно обеспечить преодоление геополитической, геоэкономический, геокультурной катастроф, которые уже 20 лет переживает наша страна, и глобальный переход.

Ситуация «перехода» к новому миру и новой парадигме адекватно отражает синергетический подход (Е.Н. Князева, С.П. Курдюмов и др.), к которому обращены взгляды многих ученых. В нем данный переход или «макросдвиг» (термин Ласло Эрвина) называют точкой бифуркации. Признаки приближающейся бифуркации мирового развития проявляются (по Г.Г. Малинецкому) в разных сферах по-разному: в мировой экономике - фазой упадка второй послевоенной экономической волны (по кондратьевской теории больших волн экономического развития), связанной с «новой экономикой», взлётом информационно-телекоммуникационного комплекса, развитием «экономики услуг»; в науке - наступлением эры постнеклассической науки, для которой приоритетны ее цели и смыслы, синергийность бытия, междисциплинарность, которая ставит в центр научной картины мира XXI века синергетику как ядро[48]; в философии - кризисом постмодерна, который «провоцирует распад культурного и социального пространства, утрату перспективы, распад общества»[49].

Ситуация «перехода» рубежа ХХ - ХХI вв. особым образом высветила проблему динамики во всем российском обществе. Именно в этот период «наложение» внешних и внутренних факторов привело к усилению нестабильности и неустойчивости. О внутренних факторах как потере понимания цели говорит С.П. Капица: «В стремительном беге прогресса мы слишком увлекались могуществом знания и отчасти потеряли при этом понимание цели. Однако искать ее надо не в прошлом, а на основе того нового познания мира, которое так привлекает нас в возможностях и открытиях современной науки»[50].

К внешним факторам относятся меры, направленные на стандартизацию и снижение уровня образования, а также на «разгром фундаментальной науки» (Г.Г. Малинецкий). К ним разные авторы относят уход государства из сферы содержания образования и управления им, слом существующей российской системы образования, реализацию Болонских соглашений, переход к системе «бакалавр - магистр».

Вызовы надвигающейся эпохи перемен требуют интенсивных изменений всех систем социума, и не по отдельности, а вместе. Многие авторы пишут о совместной эволюции систем социума, о коэволюции (Н.Н. Моисеев), о совместных радикальных трансформациях антропо-социокультурных систем (О. Астафьева), о реформировании образования, науки, технологий единой триадой: «качественное образование - современная наука - высокие технологии» (Г.Г. Малинецкий и др.) Наличие общей динамики развития науки и образования, культуры позволяет представить их как становящуюся полицелостность и выявить определенные закономерности их совместного развития. Масштабные и динамичные процессы эволюционных и коэволюционных преобразований, действие механизмов самоорганизации в условиях социальной неустойчивости и нестабильности являются междисциплинарными проблемами. И для своего решения они требуют объединения усилий философов, культурологов, социологов и междисциплинарного подхода. Происходящие изменения связаны с поиском новых форм сложных систем, сменой норм и стилей, иерархии ценностей, генерированием новых смыслов. Они сопровождаются процессами обновления соответствующих парадигм, концептуального обновления принципов и приоритетов образовательной политики, закреплением принципов плюрализма, формированием информационной культуры.

Таким образом, изменение алгоритмов развития нашей цивилизации на рубеже ХХ и XXI веков во всех сферах производства, науки, образования, культуры ряд исследователей (А.И. Субетто и др.) представляют как смену парадигм истории человечества, как переход от классической истории к неклассической. Для классической истории характерны закон конкуренции и механизма отбора, для неклассической истории - закон кооперации, механизм общественного интеллекта. При этом устойчивое развитие человечества в XXI веке происходит по модели управляемой социоприродной эволюции. И эта модель «является экспликацией «ноосферы будущего», становление которой будет происходить в XXI веке (если воспользоваться учением о ноосфере В.И. Вернадского)». «...Смену Парадигм Истории и одновременно научно-философских, мировоззренческих Парадигм мы назвали «Неклассической революцией» или «революцией Неклассичности», а то Будущее, которое формируется под ее воздействием, - Тотальной неклассичностью будущего бытия человечества»[51].

Следует отметить, что в данном случае имеет место неоднозначная трактовка категорий «неклассичности» и «постнеклассичности». А.И. Субетто справедливо отмечает, что «категория неклассичности» появилась в момент появления «неклассической физики», когда возник знаменитый принцип дополнительности Н. Бора, который фиксировал наличие взаимодействия (связи) субъекта познания и объекта познания по отношению к микромиру»[52]. Неклассический этап развития физики внес в науку антропные принципы («слабый» и «сильный»), которые утверждают, что именно данный набор фундаментальных констант Вселенной способствовал появлению человека - наблюдателя. Расширение этих принципов произвел В.П. Казначеев, который в своем принципе Большого Космологического Дополнения утверждает, что «исследования глобальных проблем биосферы и ноосферы, космологии будут не полными, не совсем истинными без исследования самой природы человека, т.е. развития человековедения, космоантропологии»[53].

«Может возникнуть вопрос: «Где же место постнеклассики на схеме эволюции дисциплинарного знания?» Ее нет, точнее это и есть сама схема, сами механизмы междисциплинарных взаимодействий, законы комму-никации. По большому счету область приложения постнеклассики много шире точного естествознания и призвана синтезировать науки о неживом - живом - разумном, воссоединяя социогуманитарную и естественнонаучную культуры»[54].

Можно сказать, что постдисциплинарное знание - интегральная картина мира, построенная на новом синтезе причинного подхода и целевого подхода, дополнительности методологий редукционизма и элевационизма. Если редукционизм интерпретирует эволюционно высшие формы взаимодействия по аналогии с низшими, то элевационизм (от лат. elevatio - возведение) распространяет эвристические аналогии сверху вниз.

Центральным параметром, по которому можно провести разграничение классической, неклассической и постнеклассической парадигм, является человек и его место в мире. «Такая смена стратегических установок превращает человека в центральное звено научной картины мира.

В рамках классического и неклассического (квантово-релятивистского) естествознания присутствие человека в мире виделось досадным недоразумением и даже, по выражению И. Пригожина, «своего рода ошибкой». Напротив, в неонеклассической науке, проникнутой идеей самоорганизации, картезианский тезис «Я существую» принимается за эмпирически наиболее достоверный и исходный для построения универсальной теории; отсюда любая масштабная естественнонаучная модель, игнорирующая факт существования человека, трактуется как заведомо недостоверная»[55].

Об этом же пишет Н.Н. Моисеев: «Я уже обратил внимание на то, что, начиная с конца XIX в., постепенно утверждалось представление о том, что наш Мир является единой системой. Но такое представление входило в противоречие с «субъект-объектной парадигмой» классического рационализма, основанной на независимости субъекта-наблюдателя и объекта наблюдения. Но как только мы начинаем мыслить Мир, т.е. все окружающее нас самих, некоторой единой системой, то обязаны считать и объекта, и субъекта ее элементами. Значит, они так или иначе связаны между собой. Каковы эти связи - уже другой вопрос, но они существуют»[56].

Дисквалификация субъектно-целевых категорий послужила границей между додисциплинарной антропоморфной наукой и знанием, разделенным на отдельные дисциплины. Переход от редукционизма к элевационизму способствовал перерастанию дисциплинарной стадии развития науки в постдисциплинарную. Последнюю стадию можно назвать проблемной, т.к. в ней знания организуются не по дисциплинам, а по проблемам. Возникают поля полидисциплинарных исследований, на которых происходит встреча различных научных дисциплин, Между которыми происходят взаимные влияния и взаимодействия. Современная стадия развития науки характеризуется также сближением научных дисциплин, стиранием границ между ними за счет трансдисциплинарного переноса понятий и когнитивных схем. Е.Н. Князева видит, что «именно холистическая тенденция определяет характер науки будущего, где, судя по всему, будет усиливаться интеграция научных дисциплин на полях полидисциплинарного исследования и обретать особую ценность способность ученых нелинейно и целостно мыслить. Поэтому одной из задач перестройки систем современного образования всех уровней является развитие холистического мышления, формирование умения понимать широкий, или иногда даже и глобальный, контекст исследуемой проблемы, т.е. умения контекстуализировать знание»[57].

Синергетика как ядро постнеклассической науки вносит синергетическое понимание общих законов интеграции, коэволюции и взаимосогласованного устойчивого развития различных сложных структур в современном мире. Речь идет и о способах устойчивого соединения и совместной жизни структур «разного возраста», и о концепции инактивированного или ситуационного познания Ф. Варелы, и о способность к мыслительному синтезу - способность видеть целое прежде составляющих его частей.

Для современного научного знания характерны такие формы взаимодействия дисциплин, как междисциплинарность, полидисциплинарность и трансдисциплинарность. Во избежание путаницы Е.Н. Князева разводит эти понятия: « «Междисциплинарность» означает, прежде всего, кооперацию различных научных областей, циркуляцию общих понятий для понимания некоторого явления. «Полидисциплинарность» является характеристикой такого исследования, когда какой-либо феномен или объект (планета Земля, человек и т.д.) изучается одновременно и с разных сторон несколькими научными дисциплинами. «Трансдисциплинарность» характеризует такие исследования, которые идут «через», «сквозь» дисциплинарные границы, выходят «за пределы» конкретных дисциплин. <> Разводя эти понятия, целесообразнее говорить о полидисциплинарных исследовательских полях, междисциплинарных исследованиях и трансдисциплинарных стратегиях исследования»[58].

В.С. Степин считает, что междисциплинарность и трансдисциплинарность могут быть применимы как характеристики синергетики и не противоречат ее статусу особой дисциплины.

Междисциплинарность наук, в том числе и синергетики, возникает в том случае, когда понятийные средства и методы разных дисциплин «синтезируются в новой науке для решения ее специфических задач. Эти задачи принципиально решаемы только с использованием синтеза познавательных средств заимствованных из разных дисциплин»[59].

Понимая трансдисциплинарность как характеристику одного из языков науки, В.С. Степин относит синергетику к междисциплинарным направлениям науки, сродни математике - языку науки.

Анализ эволюции системы науки и научного знания показал:

Развитие знания имеет векторный характер; причем вектор ее эволюции направлен от единого синкретического натурфилософского знания эпохи античности к единой сложноорганизованной самоорганизующейся системе знания через пульсации дифференциации - интеграции, фазовые переходы в состояния меж-, поли- и трансдисциплинарности, переходы в точках бифуркаций из состояния неустойчивости в состояние устойчивости.

В истории развития науки, выбирая дисциплинарность в качестве границы познания, можно выделить три области - додисциплинарное, дисциплинарное и постдисциплинарное знание.

Постдисциплинарное знание - интегральное, построенное на новом синтезе причинного подхода и целевого подхода, дополнительности методологий редукционизма и элевационизма.

На смену процессам интеграции и дифференциации знания на современном этапе приходят процессы междисциплинарности, полидисциплинарности и трансдисциплинарности. Синергетика относится к междисциплинарным и трансдисциплинарным направлениям науки.

Итак, представленные выше экспликации возможностей постнеклассической парадигмы требуют конструирования категориально-понятийных оснований и концептуального освоения постнеклассического естественнонаучного знания.

Современное постнеклассическое естественнонаучное знание основывается, в первую очередь, на концепциях холизма, универсального эволюционизма и самоорганизации. В основании такого естествознания с новой общенаучной картиной лежит целостность сложного нелинейного мира и знаний о нем, что и отражает концепция целостности. Изоморфизм представлений о немонотонности хода развития человечества, о череде экологических кризисов в историческом развитии биосферы и всех ее проявлений предстает в концепции универсального эволюционизма.

Такие разные системы, как Вселенную, биосферу, человека и его систему знания, объединяет самоорганизация, которая является движущей силой их развития. Каждая из этих систем по мере развития становилась все более сложной, внутренне разнообразной, энергетически активной, интеллектуальной и менее устойчивой. Наше исследование было бы неполным, если бы оно не рассмотрело концепцию самоорганизации.

Особое сцепление, синергийное взаимодействие этих концепций дает новые основания постнеклассического естественнонаучного знания, которое выступает новой содержательной компонентой и методологическим основанием естественнонаучного образования, что требует переноса и адаптации постнеклассического естественнонаучного знания на содержание постнеклассического естественнонаучного образования, и будет рассмотрено ниже.

---

Ссылки к разделу 1.1.:

[1] Стёпин В.С. Научное познание в ценности техногенной цивилизации - Вопросы философии. № 10, 1989, с.16.

[2] Канке В.А. Основные философские направления и концепции науки. Итоги ХХ столетия / В.А. Канке. - М.: Логос, 2000. - С. 16.

[3] См. Дугин А. Эволюция парадигмальных оснований науки / А. Дугин. - М.: Арктогея, 2002.

[4] Пригожин И. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой / И. Пригожин, И. Стенгерс. - М., 2000. - С. 16.

[5] Философский словарь. - С. 561.

[6] Там же, с. 786.

[7] Там же, с. 652.

[8] Субетто, А.И. Приоритеты и философия целеполагания фундаментальной науки в XХI веке. Трансформация парадигмы университетского образования / А.И. Субетто // Академия Тринитаризма. - М., Эл № 77-6567, публ. 13348, 25.05.2006.

^[9] Кедров Б.М. О современной классификации наук (Основные тенденции в ее эволюции) // Б-ка «Философия и современное естествознание» / Б.М. Кедров - М.: Знание, 1982. - Вып. 3. - С. 3-4.

[10] Назаретян А.П. Цивилизационные кризисы в контексте Универсальной истории (Синергетика - психология - прогнозирование) / А.П. Назаретян. - http://spkurdyumov.narod.ru.

[11] Там же.

[12] См. Сокал А., Брикмон Ж. Интеллектуальные уловки. Критика философии постмодерна / Перев. с англ. Анны Костиковой и Дмитрия Кралечкина. Предисловие С.П. Капицы - М.: «Дом интеллектуальной книги», 2002. - 248 с.

[13] Данилов Ю. Нелинейность. Знание - сила. 1982. № 11.

[14] Там же.

[15] Баранцев Р.Г. Структуры нелинейности // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.11006, 16.02

[16] Там же.

[17] См. Сокал А., Брикмон Ж. Интеллектуальные уловки. Критика философии постмодерна / Перев. с англ. Анны Костиковой и Дмитрия Кралечкина. Предисловие С.П. Капицы - М.: «Дом интеллектуальной книги», 2002. - 248 с.

[18] Там же.

[19] Лешкевич Т.Г. Философия науки: учеб. пособие / Т.Г. Лешкевич. - М.: ИНФРА-М, 2005. - С. 47.

[20] См. Ильин В. В. Классика - неклассика - неонеклассика: три эпохи в развитии науки. files.msucity.ru/file.php?id=4951

[21] Энгельс, Ф. Анти-Дюринг / Ф. Энгельс // К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч. Т. 20. - 2-е изд. - М.: Политиздат, 1961. - С. 20.

[22] См. Огурцов А.П. Постмодернизм в контексте новых вызовов науки и образования. Вестник Самарской гуманитарной академии. Выпуск «Философия. Филология». - 2006. - № 1 (4) стр.3-27.

[23] См. Ильин В.В. Классика - неклассика - неонеклассика: три эпохи в развитии науки. files.msucity.ru/file.php?id=4951

^[24] Гольбах П. Избранные антирелигиозные произведения. Т. 1. М., 1934. С. 34-35.

[25] См. Ильин В.В. Классика - неклассика - неонеклассика: три эпохи в развитии науки. files.msucity.ru/file.php?id=4951

[26] Там же.

[27] Бор Н. Избранные научные труды. Т. 2. М, 1972. С. 31.

[28] Там же.

[29] См. Талбот Майкл. Голографическая Вселенная / Перев. с англ. - М.: Издательский дом «София», 2004. - 368 с.

[30] Durkheim E. Uber soziale Arbeitsteilung. Frankfurt am Main, 1998. S. 102.

[31] Rickert H. Das Eine, die Einheit und die Eins. Tubingen, 1924. S. 22.

[32] Степин В.С. Научное познание и ценности техногенной цивилизации // Вопр. философии. - 1989. - № 10. - С. 18; Степин В.С. От классической к постнеклассической науке: изменение оснований и ценностных ориентаций // Ценностные аспекты развития науки. - М., 1990. - С. 160-166.

[33] Пригожин И. Порядок из Хаоса. Новый диалог человека с природой. Предисловие Олвина Тоффлера. С. 15 - 16.

[34] Хакен Г. Синергетика. - М.: Мир, 1980. - 404 с.

[35] Князева Е. Н., Курдюмов С. П. Синергетика как новое мировидение: диалог с И. Пригожиным // Вопросы философии. - 1992. - № 12. - С. 3-20.

[36] Капица С. П., Курдюмов С. П., Малинецкий Г. Г Синергетика. - М.: Эдиториал УРСС, 2001. - 288 с.

[37] Синергетическая парадигма. Нелинейное мышление в науке и искусстве / Отв. ред. Концик В. А. - М.: Прогресс-Традиция, 2002; Синергетическая парадигма. Человек и общество в условиях нестабильности / Отв. ред. Астафьева О. Н. - М.: Прогресс-Традиция, 2003. - 583 с.

[38] Там же, с. 27.

[39] Огурцов А. П. Постмодернизм в контексте новых вызовов науки и образования. Вестник Самарской гуманитарной академии. Выпуск «Философия. Филология.» - 2006. - № 1 (4), с.3-27.

[40] Цит. по: Князева Е.Н. Научись учиться. Мост, СПб.: 2001, № 44. - С.52-53; Мост, СПб. 2001, № 45. С.38-40.

[41] Кедров Б.М. О современной классификации наук (Основные тенденции в ее эволюции) / Б.М. Кедров // Философия и современное естествознание. - М.: Знание, 1982. - Вып. 3. - С. 5.

[42] Там же, с. 4-13.

[43] Буданов, В.Г. Модель эволюции дисциплинарного знания как процесса междисциплинарного согласования / В.Г. Буданов. - http://www.synergetic.ru/science/index.php?article=budpsh99

[44] Там же.

[45] Степин В.С. Научное познание и ценности техногенной цивилизации / В.С. Степин // Вопросы философии. - 1989. - № 10. - С. 3-18.

[46] Степин В.С. Саморазвивающиеся системы и постнеклассическая рациональность / В.С. Степин // Вопросы философии. - 2003. - № 8. - С. 5-17.

[47] См. Малинецкий Г.Г. Будущее - вызовы и проекты. Междисциплинарный контекст / Г.Г. Малинецкий. - http://spkurdyumov.narod.ru/PrBudMegDisPod.htm.

[48] Степин В.С. Теоретическое знание / В.С. Степин. - М.: Прогресс-Традиция, 2000. - 744 с.

[49] Кургинян С.Е. Слабость силы / С.Е. Кургинян // Аналитика закрытых элитных игр и её концептуальные основания. - М.: ЭТЦ, 2006. - 388 с.

[50] См. Будущее России в зеркале синергетики: cб. ст. / под ред. Г.Г. Малинецкого. - М.: КомКнига, 2006. - 272 с.

[51] См. Субетто А.И. Приоритеты и философия целеполагания фундаментальной науки в XХI веке. Трансформация парадигмы университетского образования / А.И. Субетто // Академия Тринитаризма. - М., Эл. № 77-6567, публ. 13348, 25.05.2006.

[52] Там же.

[53] Казначеев В.П. Космопланетарный феномен человека. Проблемы комплексного изучения / В.П. Казначеев, Е.А. Спирин. - Новосибирск: Наука, СО, 1991. - 304 с.

[54] См. Степин В.С. Научная картина мира в культуре техногенной цивилизации / В.С. Степин, Л.Ф. Кузнецова. - М.: ИФРАН, 1994. - 274 с.

[55] См. Назаретян А.П. Универсальная история - учебный курс и поле междисциплинарного сотрудничества / А.П. Назаретян // Вопросы философии. - 2004. - № 4.

[56] Циолковский K.Э. Исследование мировых пространств космическими приборами / K.Э. Циолковский // К.Э. Циолковский. Избр. труды. - М.: Изд-во АН СССР, 1962. - С. 207-208.

[57] Князева Е.Н. Научись учиться. Мост, СПб.: 2001, № 44. - С.52-53; Мост, СПб. 2001, № 45. С.38-40.

[58] Там же.

[59] Там же.